Следуя за встретившим его чиновником по коридорам, Коррис в который раз вспомнил о произошедшем в пути: о той стреле и загадочном мальчишке-целителе. В первый же день после прибытия он навестил одного из известнейших магов-целителей империи и с тех пор пребывал в состоянии глубочайшего потрясения. Мало того, что парнишка спас ему жизнь, он еще и ухитрился, пусть и чуть-чуть, подправить то, что не подлежало исправлению вовсе — именно так в свое время заявили все, к кому он обращался за помощью...
Уезжая с постоялого двора, Коррис надеялся настигнуть своего спасителя по дороге: ведь в столицу вел только один тракт, а одинокий пеший мальчишка вряд ли смог бы скрыться от его отряда. Но его планам не суждено было сбыться, парень как сквозь землю провалился, расспросы и поиски не дали никакого результата.
Сопровождавший Корриса чиновник остановился перед дверью, ничем не отличавшейся от десятка таких же, и распахнул ее перед Коррисом.
— Прошу, капитан дер Сартон, вас ожидают.
Войдя, капитан склонил голову перед человеком, вызывавшим у многих жителей Эранта страх и трепет. Неудивительно, ведь рен Неран дер Мортан был главой Тайной службы империи...
— Капитан Коррис дер Сартон, — медленно, словно пробуя слова на вкус, произнес рен Неран, — садитесь. У меня есть к вам ряд вопросов, и начнем мы с вас...
Переложив пару бумаг, рен Неран открыл папку, бросил на нее мимолетный взгляд и хмыкнул:
— Итак, рен Коррис, посмотрим, что мы имеем: после скажем так, несчастного случая... вы вступаете в армию, где довольно быстро продвигаетесь по служебной лестнице. Пять лет вы отслужили в провинции Норвеар под приглядом старого друга вашего отца, и были вынуждены уехать оттуда в связи с неприятностями с кшаси. Следующим местом вашего назначения стал Ортен, и вот там вы проявили себя не просто как рядовой офицер, сумев перекрыть пути контрабандистам и не только им... И поэтому я хочу спросить: что вы думаете о ситуации в Ортене?
— Простите, рен Неран, но я офицер, а не...
— Доносчик? Вы ведь это хотели сказать? — голос главы Тайной службы стал ледяным, — и, тем не менее, в письме отцу вы поделились своей мыслью о том, что без покровительства наместника те же контрабандисты не смогли бы так успешно действовать?
— Это лишь предположение, высказанное мною в частной переписке, — также холодно ответил Коррис.
— Видимо, у вас есть и иные соображения, которыми вы могли бы поделиться, а возможно, и доказательства. Иначе крайне трудно объяснить ту стрелу, что чуть не отправила вас за Грань. Итак?
Коррис сжал зубы. У него действительно были эти доказательства, и он понимал, какие последствия может иметь его молчание, но...
— Честь офицера — это прекрасно, но как же жизни подданных империи? — задавший вопрос шагнул в кабинет, сдвинув панель, до сей минуты казавшуюся частью стены, и небрежно кивнул, — сидите.
Коррис потрясенно уставился на вошедшего, понимая, что многое из того, что он до сих пор считал очевидным, оказалось ложью. Внучатый племянник Императора, принц Ориан считался светским мотыльком, способным лишь на порхание по балам да обольщение очередной красавицы. Впрочем, ему не приходилось особо усердствовать в последнем: прелестные реи буквально таяли при одном взгляде на этого изящного красавца с небесно-голубыми глазами и золотыми волосами. И вот этот самый Ориан, о котором шутили, что его главной заботой является то, какой камзол надеть на очередной бал, смотрел на Корриса ледяным взглядом, от которого хотелось поежиться. То, что произошло потом, и вовсе ввергло бедного капитана в шок: рен Неран встал и уступил принцу свое место, тот же опустился в кресло привычно, словно делал это каждый день.
— Выходит, глава Тайной службы... — вырвалось у него прежде, чем он успел обдумать, что вступает на очень шаткий мостик.
— Верно, это я. Рен Неран мой помощник и правая рука, — кивнул принц, — итак, я повторю его вопрос: что вы думаете о ситуации в Ортене?
— Вы правы, у меня есть доказательства, что наместник берет взятки, закрывая глаза на нарушение закона, — кивнул Коррис, — но самое страшное не это... Я не могу этого доказать, но уверен, что он замешан в нападениях на приморские деревни и работорговле.
— Рассказывайте, — властно приказал принц, переглянувшись с реном Нераном, — а потом мы поговорим о том, как я предполагаю использовать вас и ваш особый отряд.
Коррис вышел из комнаты лишь через два часа. Голова его пухла от того, что довелось узнать, полученные приказы слегка пугали, данные им клятвы — заставили задуматься, ну а то, как его буквально вывернули наизнанку принц и рен Неран... Он помотал головой в невольном восхищении: принц потряс его умом и проницательностью, а так притворяться... не каждый артист сможет! Жаль, что он не наследник престола... Вздохнув, Коррис направился к выходу из канцелярии, его отряд ждало очередное путешествие...
Когда его шаги смолкли, принц посмотрел на своего помощника:
— Вы были правы, Неран, он весьма ценное приобретение. Умный, наблюдательный, хороший организатор и на удивление порядочный человек. И вместе с тем... Хорошо, что он изначально не был офицером, и понимает, что мы делаем для империи!
— Именно то, кем он собирался быть, и сделало его более гибким и не столь закостенелым в некоторых вопросах, вы же знаете, как потомственные вояки относятся к нашей службе, — кивнул тот, усмехаясь, — а принадлежность к бедному, но древнему роду дала чувство чести и преданность. И мне понравилось, как он сумел найти закономерности в том, что творится в Ортене. Что будем делать с наместником?
— Послать туда людей, взять рена Горвала и его семью под стражу, привезти в столицу, — если бы сейчас принца увидела одна из его любовниц, то не узнала бы — такой волчий оскал был на его лице, — охранять как зеницу ока! Пусть возьмут магов — любых и любое количество, дядюшка подпишет приказ. Наместник должен попасть в столицу живым, невредимым и в состоянии говорить, иначе кто-то очень сильно об этом пожалеет! Мне надоело то, что происходит в стране!
— Вы думаете, все эти события кем-то управляются? — в голосе Нерана звучало понимание.
— Я полагаю, что даже война с кшаси была спровоцирована, и хочу найти того, кто за этим стоит!
Рен Неран только покачал головой, грандиозность поставленной задачи и одержимость принца одновременно пугали и восхищали его. Принц вдруг нахмурился и о чем-то задумался, затем произнес:
— Неран, относительно того мальчишки, о котором говорил дер Сартон... Я хочу, чтобы его описание было роздано стражникам у всех врат столицы. Если он действительно появится здесь, доставить его ко мне. И еще: я желаю видеть списки всех поступающих в Магическую Школу, упустить такой редкостный дар мы не имеем права!
— Вы считаете, он шел в Школу? Логично, но... Вы хотите, чтобы парень работал непосредственно на вас? — удивленно воззрился на него Неран.
— Я хочу, чтобы он закончил Школу и стал магом-целителем, вы же знаете, как у нас их мало и как в Школе относятся к простолюдинам. При этом наши дворяне не особо-то желают марать свои ручки в крови и гное!
— Но капитан говорил, что парню нет и четырнадцати, а в Школу принимают с шестнадцати...
— Верно, и всё же может случится всякое... Да, и полагаю, мне не нужно напоминать, что не стоит вмешивать магов в поиски мальчика?
— Разумеется, я отлично знаю, как они относятся к тем, кто пытается лечить магией, не имея диплома, — скривился Неран, не пряча своего отвращения к заведенным порядкам.
Принц усмехнулся:
— В чем-то они правы, неумеха может сильно навредить больному... Хорошо еще, что рен Коррис знал об этом и не выдал своего спасителя рену Пирону... Ладно, что там со следствием по делу дер Форгинов?
Рен Неран достал бумаги и принялся докладывать. Начинался обычный день главы Тайной службы....
Въезд в Эрант, почти четыре месяца спустя.
— Эй, Лия, мы подъезжаем к столице, — звонкий мальчишеский голос заставил Лиассу встрепенуться. Ахнув, она высунулась наружу, на что Нард только рассмеялся и дернул ее за отросшую косу. Девушка не обратила на шалость приятеля никакого внимания, она была полностью поглощена величественным зрелищем стен Эранта. "Наконец-то добралась" — единственное, о чем она могла думать. Через три дня будет полгода с тех пор, как она оставила деревню...
На следующий день после того, как циркачи подобрали ее, девушка проснулась поздно. Разбудило ее прекращение мерного покачивания фургона, что так здорово убаюкивало всю ночь. Подскочив, она выглянула наружу: ярко светило солнце, тетушка Милна хлопотала над котелком, от которого исходил ароматный пар, а вокруг костра сидели шестеро. Увидев Лиассу, стряпуха махнула ей рукой:
— Эй, Лий, иди к нам!
Подойдя, она поклонилась, заставив одного из них — парня лет двадцати с удивительно живым и подвижным лицом — рассмеяться:
— Э, да ты, видать, совсем из глуши! Никто не кланяется циркачам! Я Сиран, кстати.
— Сир, не смущай парня, а то сгорит, и останутся одни уголья — вон как щеки пылают, — добродушно сказал среднего роста мужчина лет сорока с некрасивым лицом, на котором ярко выделялись голубые глаза, — я Фалон, старший в нашей труппе. С моей женой Милной ты уже знаком, с Шардом и Сираном — тоже. Это наши жонглеры — кивнул он на тех двоих, что были вчера в фургоне, — Диса и Трей, они брат с сестрой. А это Ясмина, она танцовщица и гадалка из Торнея.
Последняя изящным движением обернулась, подняла голову и уставилась на Лиассу проницательным взглядом, заставив ту отступить. Черноволосая, с огромными черными же глазами на смуглом лице, она казалось гибкой, точно в ней не было ни единой кости. Похоже, она принадлежала к тому самому народу, что и придуманная мать Лиассы... и ее настоящий отец.
— Ну вот, что тебя зовут Лий — мы знаем. Садись, поешь и расскажи, как тебя угораздило одному топать!
Лиасса кивнула и села, с благодарностью приняв из рук Милны миску каши и деревянную ложку, и принялась есть под чересчур внимательным взглядом Ясмины. По губам черноволосой зазмеилась усмешка, заставив девушку передёрнуть плечами. Доев, она искренне поблагодарила тетушку Милну и сказала:
— Я из маленькой деревни близ Торенских гор, сбежал из дома и иду в столицу...
— Значит, Лий, — голос Ясмины был странно-напевным, — а может... Лия?
Все ахнули, а Лиасса замотала головой:
— Я не...
— Ясмина в таких вещах не ошибается, — негромко ответила худенькая сероглазая Диса с пшеничного цвета косой до пояса, — и не бойся, мы тебя не выдадим.
Девушка заполошно оглянулась по сторонам. Даже и не сбежишь, мешок в фургоне остался... Губы ее задрожали, она сглотнула комок в горле и тихо призналась:
— Правда ваша...
— Бедная девочка, — голос тетушки Милны чуть не заставил ее разреветься, столько в нем было теплоты, — сколько ж ты уже в дороге?
— Почти месяц.
Милна покачала головой, а Трей спросил:
— А чего ты сбежала-то? Да и вообще, садись, не тронем!
— Замуж выходить не хотела, — хлюпнула носом Лиасса.
— Что, суженый не мил был? — понимающе усмехнулась Диса.
— Я не знаю, кого мне в мужья прочили, просто не хотела замуж. Я... — она оглядела смотревших на нее с участием циркачей, — я травница, у меня дар магический есть, я хочу на целителя выучиться. А они... бабка моя хотела выдать меня замуж, да чтоб я ребенка родила и сидела в деревне до самой смерти...
Они переглянулись, и Милна посмотрела на нее с отчаянной надеждой во взоре:
— Лия, а ты магией лечить уже можешь? Хоть немного?
— Иногда получается, только оно само приходит, а что?
Ответил ей Фалон:
— Наш сын, Нард... Он канатоходец, а перед последним выступлением один доброхот решил, что канат плохо натянут, и подправил его. И канат лопнул, когда Нард начал свой номер... Теперь наш мальчик лежит и не встает, и не хочет ни с кем разговаривать...
— Я попробую, но не могу ничего обещать, — смущенно ответила Лиасса, — если Боги будут милосердны...
— Лийка, рот закрой, а то ворона влетит! — веселый голос Сирана заставил ее встряхнуться.
Воистину, Боги были к ней добры в тот вечер, когда фургоны циркачей остановились на тракте! Кто знает, что было бы, продолжай она свой одинокий путь? Возможно, замерзла бы на обочине — пусть не в тот день, а через неделю... А так... Труппа Фалона приняла ее в свои ряды, а уж после того, как ей действительно удалось вылечить Нарда, она стала для них своей. Хотя Лиассе так и не удалось толком выучиться ничему из того, что умели артисты труппы, давалось ей неплохо лишь жонглирование да танцы, что показывала Ясмина. Именно загадочная торнейка и посоветовала девушке никому не называть полного имени, а когда Лиасса спросила 'почему', лишь загадочно улыбнулась:
— Так надо, доверься Богине.
Ясмина верила только в Маэру — Богиню Судьбы, но верила истово. Когда же Лиасса попросила погадать ей, черноволосая красавица лишь покачала головой:
— Твоя судьба тревожна и странна, и я не могу проследить нить. Ты важна, но я не знаю, почему, вижу лишь, что ты должна выбрать свой путь сама.
За эти четыре месяца ей довелось многое увидеть, дороги циркачей извилисты... Они давали представления в маленьких деревушках и на площадях городов, на наспех сколоченных деревянных подмостках под открытым небом и в замках аристократов. Горящие жадным любопытством глаза простого народа и полупрезрительные, полузаинтересованные взгляды дворян, щедрость и жадность, сияющие лица детей и насмешки стражи, запрещавшей "проклятым Богами скоморохам" останавливаться в черте города... Хлеб бродячих артистов оказался горек, и Лиасса — или Лия, как она приучилась себя называть — все время удивлялась, как им удается сохранить бодрость духа... Сама она помогала им устанавливать подмостки и иногда участвовала в представлениях, шила и готовила, но самое главное — лечила их после выступлений на пронизывающем ледяном ветру. Хоть они и двигались на юг, зима постепенно вступала в свои права и становилось все холоднее...
И вот они наконец добрались, хотя спешить ей было некуда: как сказал Фалон, экзамены в Школу начнутся только летом. Полгода... Когда Лиасса бежала из дома, только начиналась осень, а сейчас шел к концу первый месяц весны. Наверное, там только начал стаивать снег, а здесь уже поля и луга зазеленели молодой травкой, а земля просохла. Труппа Фалона не случайно оказалась у врат столицы именно сейчас: через несколько дней начинались празднества по случаю тысячелетия правящей династии, и в Эрант стекалось множество циркачей, комедиантов и менестрелей: город ждало грандиозное празднество.
Их фургоны все ближе подъезжали к воротам в гигантской стене города. Широкий тракт был заполнен повозками и всадниками, и Лиасса крутила головой в разные стороны, стремясь рассмотреть все в подробностях. Наконец фургон подъехал к самим воротам, и вперед выступили стражники. Старший из них окинул внимательным взглядом фургоны — девушка подсматривала в щелочку — и произнес:
