| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вот только не сочеталась беспристрастность в голосе вампира с жадными взглядами, которые он бросал на меня. Ладони, укрытые тонкими кружевными перчатками, в момент вспотели. Вампир торжественно протянул руку, и мне не оставалось ничего другого, кроме как протянуть ему в ответ свою. Я колебалась, но смысла затягивать встречу не видела. Мгновений никогда не будет достаточно, чтобы оттянуть неизбежное, даже если они сольются в вечность ожидания.
Адриан крепко сжал мою руку своей холодной каменной ладонью, подтягивая ближе, увлекая к краю постамента, к горящим на черном мраморе ступеней свечам, к бледным лицам вампиров, к залу, затаившему дыхание. Сквозь щит пробивалась ненависть, ревность, возбуждение. Упоенные гипнозом люди и жаждущие крови вампиры. Я — завтрак хищных тварей, переполнявших зал. Не людей, не вампиров, а животных, желавших крови и зрелища.
Адриан обвил правой рукой мою талию, спиной прижав к своему телу. Мы стояли перед толпой. Горящие глаза вампиров по-кошачьи сверкали в полумраке комнаты. Дориан, кажется, спустился вслед за Эдмондом по ступеням. Я не видела их больше, они безмолвно растворились в многоликой толпе.
Так, наверное, даже лучше. Дориан меня не помнит, но я все равно не хочу, чтобы он видел...
— Мисс Мейтбраун отныне член нашего клана. Относитесь к этой женщине как к властной над вами. Оказывайте ей помощь и всяческую поддержку.
С этими совами он поднес мою руку к губам и тут же безвольно, как куклу, развернул к себе лицом. Его жаждущий, обращенный на меня взгляд заставил сердце испуганно сжаться.
Вампиры и люди, пришедшие на этот праздник, не сводили с нас алчных взглядов. Голодные до зрелищ, желающие продолжения почти закончившегося веселья...
Я стиснула руки в кулаки, выровняла спину. Снова проигрыши и уступки! В чем же дело? Неужели я и правда слишком слаба, чтобы противостоять? Ни себя, ни Катти защитить не способна. Если Дориан заключит с Эдмондом контракт, а я войду в Лондонский клан вампиров, о безопасности моей семьи можно будет не переживать, это ведь моя цель? Сестра в безопасности... ''А ты станешь монстром'', — отозвался разум. Я сжала зубы, старалась усмирить страх. Нет. Никто не сделает из меня монстра, я просто не могу себе позволить стать этим... существом. Только не я!
Многие свечи потухли, в комнате воцарился полумрак, как биение сердца вспыхивающий пульсирующим светом витражей. Адриан провел пальцами по моим губам, щеке и шее. Запустил пальцы в мои волосы. В зале стало тише. Люди боялись дышать, шевелиться. Мое собственное сердце стучало слишком громко. Я знала, что произойдет, и не боялась боли. Мне было куда страшнее, что я могу просто не уйти из этого зала, что могу умереть прямо здесь или даже хуже, чем умереть, так и не вернув Дориану Хронос. Что никогда больше не прикоснусь к его губам, не увижу улыбки. И не скажу, что люблю. Дыхание перехватило от этих мыслей. Вампир же истолковал мою реакцию по-своему, снисходительно улыбнувшись. Глаза его горели зеленым фосфоресцирующим светом, из-под верхней губы показались клыки. Как бы мне хотелось поскорее покончить с этим и уйти отсюда, забиться в какой-нибудь угол, спрятаться от всех.
Вампир пропустил несколько прядей через пальцы, снова погрузил в мои волосы руку, пощекотал под подбородком кожу, запрокидывая голову, и слегка наклонил шею. Он неспешно, наслаждаясь каждым движением, склонился к моей щеке, очертил прохладным дыханием скулу и коснулся губами изгиба шеи. Я содрогнулась, к горлу прилила горечь отвращения. Холодный обжигающий поцелуй странно дурманил и дразнил. Там, где его губы касались шеи, кожа горела, как от ожога. Мелкие мурашки от его прикосновений разбежались по всему телу, пробуждая дрожь. И в тоже время вампирский поцелуй успокаивал, навевая сон, растворяя тревоги. В животе начало разливаться тепло. От этого странного поцелуя мне захотелось плотнее прижаться к вампиру, его рука на моей талии ощущалась как никогда приятно, призывно. Адриан, будто зная о моих мыслях, притянул ближе, властно прижимая к себе. Я ощутила, как его клыки пронзают шею, и выгнулась, вовремя сцепив зубы, чтобы не вскрикнуть. Это не было больно, скорее, до боли приятно. Внезапно начала мешать одежда: захотелось сорвать ее, прикоснуться к его обнаженной коже. Наружу рвался протяжный стон отчаяния, неверия в происходящее, а еще недоставало чего-то очень важного. Все тело дрожало от желания чего-то большего, чем просто поцелуй. В голове промелькнула одинокая мысль, что он может забрать всю мою кровь, и утонула в тягучем сиропе восторженной радости. Ноги подкосились, но вампир крепко прижимал к себе. Мне хотелось раствориться в нем, растечься по его сильным рукам, проникнуть под кожу, ощущая биение сердца. Адриан крепче сжал зубы, я застонала, охваченная волной блаженства, сметающей страхи, уничтожающей с таким трудом выстроенные преграды. Мой щит рухнул. В зале зазвенели хрустальные бокалы, задрожал свет, дохнуло холодом. Люди зашевелились, я ощутила их возбуждение, их похоть. Ощущала, как собственную, вспыхнувшую жажду вампиров за своей спиной.
Вот ужас и тревога Эдмонда... А Дориан, он стоял там, где сейчас я почувствовала едва заметный оттенок просочившегося сквозь щит удивления... и больше никаких чувств.
Только эти выхваченные мной ощущения не вплетались в общую картину, растворяя и лишая ее гармонии.
Его удивление... Маленькая, оказавшаяся не на своем месте в сотканном узоре блеска вспышка. Я потянулась к ней, подавляя в себе желание. Собралась и выхватила чужое чувство, прислушалась, попробовала на вкус... В лишенной разумных мыслей голове, одурманенной чужой похотью, вызвала образ, взгляд... взмах черных ресниц, небо цвета аметиста. И застонала уже от боли, захлестнувшей тело, от собственных сопротивлений и воспоминаний. Дориан... Я должна, обязана отстоять свой разум. Вот уже вернулся страх, от которого глаза распахнулись сами. Что я делаю? Почему это происходит со мной? Почему я теряю контроль над собственным телом и мыслями в присутствии этих людей и вампиров? Желаю, чтобы ко мне прикасалось это существо... И сама готова отдать ему всю кровь до капли. Да что со мной?! Изо всех сил толкнула Адриана. Рана заныла. Он поднял лицо от моей шеи, и я четко расслышала его снисходительный хмык. Что-то горячее скользнуло за шиворот. Кровь?
Адриан заглянул мне в лицо. На окрашенных кровью губах вампира играла удовлетворенная улыбка, а в потемневших глазах светился вызов.
Собирая разрозненные мысли, я восстановила павший щит. Еще раз попыталась оттолкнуть вампира ослабевшими дрожащими руками. Получилось только положить их ему на плечи. Улыбка окровавленных губ стала шире. Я внезапно поняла, чего мне удалось избежать в ту ночь в своей спальне. Если бы он укусил меня тогда, вряд ли я бы нашла в себе силы остановиться, и он тоже знал об этом. Чертов кровосос! Медичи говорил, что вторая метка и постель — вещи практически неотъемлемые, и ничего странного, если укус вызывает подобные чувства. Наверняка все дело в слюне.
Адриан наклонился ближе. Я дернулась, испугалась, что он снова хочет укусить, но вампир лишь прошептал на ухо:
— Ты молодец. Я впечатлен.
Стало быть, кровь у меня вкусная? Как еще его понимать? Светящиеся зеленым глаза не дали мне ответа. Я с трудом повернула голову, чтобы встретить удивленный взгляд невидимых отсюда аметистовых глаз Квентина, Дориана Лоуренца, Мага, Маэстро, Мастера-алхимика. Я не видела его самого, но знала: именно ему принадлежит силуэт во тьме и отголосок удивления, подарившего мне свободу от вампирского дурмана. Он всегда спасает меня, даже если просто находится рядом, даже когда все, что у меня есть, — это лишь воспоминание о нем.
Наверное, даже на границе смерти одна мысль об этом невероятном человеке сможет вернуть меня к жизни. Тяжелая голова упорно клонилась набок, свет померк быстрее, чем я успела додумать мысль.
* * *
— Какого дьявола, Сильвестр? Почему ты не рассказал мне, как только узнал о ее магическом потенциале?
Сводбери, поднятый среди ночи из теплой мягкой постели, также не находил поводов для радости. Полосатая пижама сильно топорщилась в районе живота. Уже давно стоило обновить постельный гардероб. И тапочки новые, пожалуй, тоже стоило прикупить. Или пойти наконец на фитнес... нет, проще размер поменять. Упражнения никогда особенно не помогали. Он пригубил горячий чай, поданный разбуженным дворецким.
— Я в этом не разбираюсь. И Элен просила не выдавать ее секрет. А затем случился де Витт. Ты, кстати, даже когда я попросил помочь ей, не поверил, а теперь локти кусаешь.
Дориан остановился и почти зашипел на старого друга.
— Просила? Ты же не слабоумный идиот, чтобы не понимать: неопытному магу такого уровня нужна защита! А теперь на нее заявил права Де Витт. Я не могу нарушить договор. Не в этих обстоятельствах!
Он сел на стул и, сцепив руки в замок, припал к ним губами.
— Только месяц. Жалкий месяц! Что она зальет на накопитель за месяц? Пустые крохи. Потом же упыри вряд ли захотят делиться. Магия воды, столько перспектив — и такой просак...
— Удивительно, что он вообще отдал ее тебе. Они ведь селят молодняк прямо там, в своей резиденции. Как тебе удалось уговорить этого вампира?
Дориан задумчиво прикрыл глаза.
— А кто говорит, что он ее отдал?
— О... ты говорил, девушке требуется лечение, вот я и подумал, что...
— Нет. Он намертво вцепился в нее своими когтями, Сильвестр. Я с трудом отвоевал у него разрешение на месяц выдать девушке кольцо-накопитель, взяв слово, что за это время он ее не обратит, и это стоило некоторых серьезных уступок. Мне жаль, но там даже характер метки такой, что у Элен Мейтбраун просто нет шанса остаться человеком.
В гостиной воцарилось молчание, теперь на лице толстяка проступили тревожные морщинки. Остатки сна растаяли, а представшая перед сэром Сводбери голая истина удручала.
— Я остановил кровь и наложил тормозящее процессы заклинание, теперь возьму у тебя из запасников некоторые настои и вернусь назад.
— Тогда, возможно, стоит поторопиться, — забеспокоился толстяк.
Дориан помотал головой.
— Время терпит. Я все надеялся, направляясь сюда, что в голову придет достойное решение, как обойти договор с де Виттом.
Дориан присел на корточки у камина и уставился на огонь.
— Ты бы видел, как она боролось с его гипнозом. Понимала, что от этого зависит ее жизнь.
Сильвестр напрягся.
Маг помотал головой, сгоняя наваждение.
— Если он нарушит это наше соглашение и обратит девушку до срока, обойти контракт станет проще.
Дориан обвел взглядом гостиную, останавливаясь на щуплой фигурке Сида.
— Есть еще вариант — спровоцировать его на это. Но как быть уверенным, что девушка не потеряет после обращения часть своей силы... Сид...
Мальчишка безмолвно восседал на диване рядом с Сводбери. Он, словно примерный ребенок, сложил худенькие ладошки на коленях и даже не шевелился.
— Эта девушка, Элен, она и есть та причина, по которой ты так ломился в Лондон?
Мальчик обратил на него внимание и в привычной натянутой манере улыбнулся.
— Отчасти. Элен важна для тебя. Ты поступил правильно, защитив ее.
Ноздри мага вздулись, глаза нехорошо сверкнули, отразив огненные отсветы угасающего камина. Он встал, потянулся и снова обратился к мальчику. На сей раз его лилейно-спокойный голос сопровождала кривая улыбка.
— Замечательно, что ты так думаешь, наш просветленный человечек. А еще я считаю, что этой девушке куда как нужнее слышать мудрое напутствие, чем нам с Сильвестром. Собирай свои манатки: как только наша болезная очнется, поедешь с ней обживать коттедж четы Уордов. Если, конечно, его величество отпустит.
Сид без лишних возражений спрыгнул с дивана и неспешно вышел из комнаты.
Дориан скрипнул зубами.
— Его невозмутимость возмутительна!
Сильвестр улыбнулся: глотая остывший чай, он изо всех сил пытался выглядеть расслабленным.
— Я так давно не видел тебя в подобном состоянии. Это судьба Элен тебя так зацепила?
Маг взял кочергу и пошевелил в камине угли. Он долго молчал. Сильвестр даже перестал ждать ответа.
— Чувствую себя дураком. Будто все кругом идет не по плану, не под моим надзором. Такое ощущение, что я вступил в игру, не зная правил. Я не понимаю, кто или что ведет меня! Не я — другой маг? Будто нечто коверкает действительность, будто все должно быть не так! Я не понимаю, какого дьявола происходит, Сильвестр! И это пугает. Как будто я смотрю и не вижу. А эта девушка... когда она опустила щит, и я смог подобрать ее страх, отчаяние и душевную боль... не понимаю, не могу объяснить, в тот миг я будто по-настоящему жил, почувствовал смысл в своем существовании.
Ложка выпала из рук сэра Сводбери, с глухим стуком ударившись о ворсистый ковер и расплескав мгновенно впитавшиеся в него капли чая. Толстяк опомнился быстрее, чем обернулся маг. Он быстро нагнулся, надеясь, что Дориан не увидел его удивленного потемневшего лица. Нельзя ставить под угрозу то, что происходит сейчас. И тот Дориан, которому принадлежал меняющий время артефакт, был прав, запрещая напоминать о Хроносе в этой действительности раньше срока. Пусть не под его контролем, но судьба и будущее все же были защищены, и этот раззадоренный непониманием маг не сможет повернуть судьбу в нужное русло. Хронос должен все сделать сам.
— Ну, раз ты в этом уверен, — туманно ответил Сильвестр, устало прикрывая рукой глаза. — Значит, наверное, так оно и есть.
* * *
Мне снилось небо цвета аметиста. Я несколько раз пыталась открыть глаза, но никак не могла разлепить веки. Ужасная слабость, озноб и боль в шее — все это держало меня где-то на гране сна и яви. Окончательно я очнулась лишь от резкого запаха. Открыла глаза, пытаясь отвернуться, однако, встретив уверенный взгляд под отливающими голубизной стеклами очков, застыла. Правда? Или галлюцинация?
Дориан убрал пакостно пахнущий пузырек на тумбу. Улыбка его была фальшивой, движения — напряженными. Ни галстука, ни пиджака, только белая рубашка с глухим высоким воротом и закатанными рукавами. Коричневый жилет оказался застегнутым только на верхнюю пуговицу. Неизменные бежевые перчатки сливались с цветом его кожи.
— Вы живы, — сказал он, капая что-то в стакан с водой.
— Какая жалость, — прокаркала я, не узнав собственного голоса. Горло пересохло, очень хотелось пить. Я приподнялась, облокотившись на стену, быльце кровати больно впилось в спину.
Маг протянул мне питье. Принимая его, я поразилась, насколько сильно дрожат мои руки. А обычный стакан воды весил, казалось, не меньше литра.
— Сильвестр переживает за вас. Объясните, чем вы его так проняли? Он хоть и тучен, но к добрякам никогда не относился.
Я проглотила содержимое стакана одним махом. Хотелось еще, но попросить я постеснялась.
— А в личную симпатию вы не верите? — Дориан забрал у меня стакан, пристроив его рядом с вонючим пузырьком и каким-то бурым раствором с плавающей внутри длинной пипеткой.
— Сильвестр уже давно влюблен только в себя. Личные симпатии в его случае — вещь невероятная и невозможная.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
