Легенды Ассиора. Война

Использовать магию Федор просто не мог, искать потоки, не было времени, он шагнул вперед и атаковал левую клешню, прикрывая левым ножом корпус, от возможной атаки. Мечик не подвел, он разрезал хитин, покрывающий существо, словно острый нож свежую булку. Прижимная часть клешни упала на пол, брызнула кровь, а само существо тоненько завизжало. Памятуя, что имеет дело с ястом предателем и наемным убийцей, Федор не ведал ни жалости, ни пощады. Он продолжил атаку, подрубая ноги существа по левой стороне его тела, отчего противник стал заваливаться на бок, явно стараясь придавить Двенадцатиградского князя к стене, или разрезать острой кромкой панциря.

Предвидя подобную перспективу, Федор подался назад и получил краем павой клешни в плече. Острые хитиновые пластины, с рваной кромкой, были предназначены для того, чтобы вырывать из противника мясо кусками или, в крайнем случае, наносить обширные ранения. Счет почти сровнялся, но в горячке боя, Федор так не считал, он резко повторил атаку направо, теперь уже двумя ножами, полностью отсек правую клешню и переднюю ногу чудовища. Ястрег взвыл, вытянул для сохранения равновесия свой раковый хвост, пробив при этом крышу землянки насквозь. Строители данного сооружения на проведение такого рода поединков явно не рассчитывали. Крыша рухнула, придавив корпус закованного в хитин монстра к земле, оставшиеся четыре ноги просто не выдержали нагрузки. На стоящего у стены Федора просто посыпался песок.

— Последний приказал сказать, чтобы ты пришел к нему сам, ослушаешься лучше тебе не рождаться, — прохрипело чудовище.

— Совет принят, вот закончу дела и приду в гости, — прорычал Федор, и воткнул один из ножей в ту часть панциря, где по его расчетам, должно было быть сердце чудовища. А другим рубанул, по покрытой панцирем шее. Он не ошибся, монстр дернулся и затих.

Федор выдохнул, и вдруг понял, что это еще не все. Тонкая струйка песка, словно вода, заполняла пространство, в котором он оказался, еще минут двадцать, и он будет похоронен заживо, как это уже произошло со всеми присутствовавшими в землянке сидельцами.

Найдя рядом зеленый поток силы, он перекрыл падение песка, создав над собой метровый козырек, и превратив оставшуюся силу в бульдозерный щит подходящего размера, просто сдвинул пласт земли метра на три, освобождая свое тело из неожиданной ловушки.

Песок и земля хлынули со всех сторон, но он уже высочил в середину ямы, и начал выбираться на поверхность. На самом ее краю, его остановило упершееся в грудь копье.

Здоровенный стражник, уперев в грудь Федора острие копья, молча, разглядывал его, словно профессор зоологии нового, не известного науке жука. Затем он, так же молча, кивнул, приглашая пленника вылезать наверх.

Федор понимал этого солдата, он начальник караула, и должен отвечать за все. Но, понимал и другое, у него лично, времени нет — нет совсем. Связав два потока, он ограничил движения стражника, оставив ему только возможность дышать, поднялся наверх, и скомандовал двум оставшимся:

— Дежурного офицера, бегом!

— Ты кто такой, — начал было один из них, поднимая копье, с широким лезвием, напоминающее скорее алебарду. С подобными железяками, ходили охранники в Стеоне.

Федор призвал меч, и одним движением перерубил древко, возле самых рук солдата. Затем тихо, не повышая голоса, произнес:

— Еще вопрос, и я увижу ваши головы, на концах ваших собственных пик.

И солдаты рванули бегом. Федор стоял и ждал, ждал дежурного офицера, и тот появился, достаточно быстро.

Увидав худую физиономию дежурного офицера, Федор хмыкнул, везение везением, но эта закономерность, ни к чему хорошему не приведет. К нему широким шагом шел Корист имеющий теперь на плечах погоны обшитые каемкой, сотник Корист.

* * *

Короче, через пятнадцать минут Федор был возле своей палатки, и отдавал приказы.

— Сотника Користа ко мне, пусть сначала сдаст дежурство, и передаст другому офицеру подразделение, он у меня будет другим командовать, в составе роты. Сержанта Асторна сюда, без объяснений, — этого бегом!

Теперь Федор развернулся к своим соратникам, которые уже набились в его палатку:

— Последний, не сидит, сложа руки, он прислал ко мне наемного убийцу. Или человека, нет, свободного ястрега, который должен был меня, то ли убить, то ли похитить. Кстати, Ворон, что это за вид ястов, который становится этаким раком, тьфу ты, не в том смысле, — выругался он, увидав ужас на лице сподвижника.

— Чего уставился, как бык на мясника?

— Ты убил не ястрега, ты убил ротану.

Кого?

Прямого потомка какого-то бога, правнука, или внучатого племянника, суть не важна. Главное, теперь у тебя прибавилось могущественных врагов, возможно в сотню раз, если об этом узнают сторонники того бога, потомка которого ты убил.

— То есть я грохнул родственник Последнего, а стало быть, и своего? То есть я и сам этот самый Ротана?

— Выходит так.

— Ну и безымянный с ним, мы и друзьями никогда не были. А я найду его, убью, это точно, так что вопрос закрыт. А вообще у нас ротанами называли бычков, такую маленькую головастую рыбку. Если пожарить вкусно, но одной не наешься. Где этот Армсторнг, тьфу ты Асторн?

— Ждет у палатки, отрапортовал один из ледяных стражей, несший караул, в качестве личного телохранителя.

— Так давайте его сюда.

Два ледяных стража ввели сержанта, со связанными руками и поставили на колени пред Федором. Федор и так, после всего произошедшего был зол как черт, а увидев подобное, вообще вышел из себя. К счастью он относился к тому разряду людей, которые в таких случаях не переходят на крик, а, наоборот, у них наступает состояние ледяного спокойствия.

— Я приказывал арестовать сержанта, или передать ему мой приказ? — ледяным тоном спросил он у опешивших подчиненных. — Кто тут занимается самодеятельностью? Развязать и выйти.

Приказ был исполнен в считанные секунды, поскольку, стражам даже не пришлось доставать клинки. Кроме ледяных, чувствуя настроение Федора, из шатра вылетели все остальные.

Сержант встал с колен, заложил руки за спину, сцепив кисти, и уставился на Федора. При этом его физиономия имела такое выражение, словно он был готов к тому, что его четвертуют здесь и сейчас.

— Извините, сержант, за чрезмерное усердие этих ребят, они здесь недавно и еще не знают моих законов, — начал Федор, — считайте, что с князем я договорился, вам ничего плохого не грозит, за исключением.... Ладно об этом позже. При этих словах у сержанта вырвался нервный смешок.

— Присядьте сержант, — и Федор указал на стоящую в палатке походную табуретку — вино будете?

— Спасибо, ваша светлость, — ответил тот, и присел на табурет, положив руки на колени, словно провинившийся ученик младших классов. В палатке повисло молчание, которое Федор использовал для выполнения некоторых своих дел. Он подписал несколько бумаг, скинул изорванную рубаху, и заменил ее новой. Затем налил два кубка вина и подошел к сержанту.

— Сержант Асторн, сказал он, — давайте выпьем за ваше новое назначение.

— Какое назначение?

В этот момент, в палатку вошел один из телохранителей и сообщил:

— Ваше сиятельство прибыл сотник Корист.

— Зови.

В палатку вошел сотник, приклонил голову и приложил правую руку к груди, отдавая салют. Все-таки был тут больной на голову предок, все военные в Соромее отдавали салют по римскому образцу.

— Входите сотник, — сказал Федор, — имею к вам и к сержанту конкретное предложение. Кстати вы знакомы?

Оба воина хмыкнули, и положительно махнули головами, — знакомы мол.

— Так, — продолжил Федор, — психологической несовместимости в боевой ситуации нет?

— Чего? — не поняли кадровые вояки.

И в этот момент до Федора дошло, что проблем, которые существовали в его время, в его мире, здесь просто нет. Нет и все.

— Так проехали, теперь другое. Сержант, мне охарактеризовали вас как опытного командира, более того, командира достойного перевода в офицерский состав, с этого дня вы десятный в моей личной дружине. Возражения жалобы просьбы есть? Нет, замечательно.

Произнося эту тираду на одном дыхании, Федор прекрасно знал, что в данном случае имело место некая языковая тавтология. Сержант считался чином рядового состава, несмотря на то, что в отделении порой бывало и два десятка бойцов, а десятный считался офицером, и под его командой находилось не менее двух отделений. При этом сотник, уже командовал сотней, а под командованием лейтенанта находилось уже не менее трех сотен бойцов, или три сотника. В данном случае лейтенантом назывался майор, а капитан — был по его меркам в полковничьей должности.

— Я собираюсь создать в своей армии подразделение специального назначения — сказал Федор. — Как вы баторы относитесь к такому предложению? Командование подразделением я предполагаю, поручить вам сотник, а вашим замом будет сержант.

— Что значит специальное назначение? — задал серьезный вопрос сотник.

— Прежде всего, войсковая разведка, обеспечение безопасности некоторых персон, исполнение указаний — которые требуют специальной подготовки и так далее....

— Но это политика, батор?

— Какая к той самой маме политика, вы не гребанные политики, вы классные солдаты, и такие солдаты мне нужнее политиков — показал командный голос Федор.

— Мы согласны ваша светлость! — рявкнули оба воя.

— Итак, лейтенант — обратился он к стоящим офицерам, — принимаете командование, вечером, после второй стражи, я дам вам инструкции, что за подразделение мне необходимо, и какие задачи, ему предстоит решать. Кстати, инструктор по боевой подготовке стоит перед вами, и спаси тебя бог, десятный проводить обучение, так, как я сегодня наблюдал, впрочем, ветераны сами тебя проучат, если что. До вечера, уважаемые, прием окончен, там Двенадцатиградские послы стоят.

* * *

Второй раз Двенадцатиградских послов предстояло принимать в княжеском шатре. Помня свою прошлую встречу, Федор решил проконсультироваться у Ворона по этикету. Вообще, он собирался поступить по принципу, чуду-юду победил и убег. То есть, за Двенадцатиградие вступиться, но править, спаси боже. Он относился к плохим солдатам, не мечтая стать генералом, и не желая нести тот груз ответственности, который положен такому человеку по чину. Считая, что ему с таким раздолбайским характером, хватало звания ротного за глаза. Но, надо было договориться с Вороном, как это удачно обставить. Попытка поговорить со своим советником, в очередной раз, привела к полному краху всех его надежд. Изложив Ворону свою точку зрения, он услышал ответ:

 Так ведь поздно, княже.

 В каком смысле поздно?

 Ну, — замялся советник, — по обычаю, не оскорбляя послов, ты можешь по-настоящему отказаться только один раз, в первый. А теперь, ты должен отказаться во второй, а на третий принять шапку. Обратной дороги нет. Да и для всех уже ты, Двенадцатиградский князь.

 А раньше сказать было нельзя?

 А у вас, что не так?

 Да кое-где так, — вздохнул Федор, вспомнив описанные еще Гоголем, обычаи Запорожской сечи.

Так что, послов предстояло принимать. В шатре, на скорую руку, соорудили княжеское кресло, поставив сундук, к которому веревками примотали спинку и перила, а затем покрыли роскошным мехом, типа медвежьего. Седалище получилось неудобное, но с виду, роскошное. Когда Федор взгромоздился на этот венец местного дизайна, то всем организмом ощутил, что сундук имеет ручку сверху и садится на него с размаху, мягко говоря, не рекомендуется. Он хотел сообщить Ворону, как он использует эту ручку, когда послы уйдут. Но было поздно, Ворон сурово на него глянул, и кивнул на вход. Федор резко повернул голову, и увидел, что полог шатра развели в две стороны, и через него, уже начала входить Двенадцатиградская делегация. Он, как положено по местному этикету, встал на встречу, приветствуя дорогих гостей.

Они вошли по очереди, все два десятка, одетые, так же как и в прошлый раз, по-деловому без особого шика, поклонились, и Степан Рыло заговорил:

— С зовом к тебе пришли княже, уповаем на силу твою, подмоги народ твой просит, прими княжение по праву своему.

— Вороги грады осадили, детей да баб режут, скоро сил стоять не будет, — заговорил еще один из пришедших.

— Сила войска нужна, помоги княже родичам своим, — сказал третий, и все низко, в пояс, поклонились.

— Досуг будет, с войском приду, — ответил стоящий на ногах, в знак уважения к гостям Федор. — Сейчас дел много, но ждать не стоит, со мной поедете, закончу с долиной и сразу к вам, а на счет шапки решим, когда грады освободим.

Такой мудреный ответ они придумали с Вороном, просидев почти час, ответ не обязывал князя бросать все и мчаться на выручку, да и послам стоило княжьими делами проникнуться. А сидящие в осаде вольные города тоже должны проникнуться уважением, и подумать о тех вольностях, о которых не будут заикаться, когда прейдет князь с войском.

Послы повторно низко поклонились и вышли. На этом высокий прием был закончен.

* * *

Теперь Федору предстояло создать при армии подразделение ниндзя. Точнее не ниндзя, а разведки или сотню спецопераций, как он не мудрствуя лукаво, назвал это подразделение.

Вначале он провел подробный инструктаж с будущими руководителями отряда. После трехчасовой беседы они с огромным уважением смотрели на князя, и лежащий перед ними список инструкторов и программу обучения. Когда вопросов не осталось, он приступил к самое формированию подразделения.

Прежде всего, он созвал командиров наемных рот. Совещание было долгим. Федор изложил командирам свое видение структуры армии. Ввел несколько новых званий, преобразовал роты в полки. Объяснил офицерам степень подчиненности, права и обязанности командиров, и попросил задавать самые сложные вопросы.

Разошлись только к утру, наемники, сначала возмутились, такой постановке вопроса. Но когда Федор объяснил, что наемная армия отныне будет существовать в Двенадцатиградии на постоянной основе, согласились. Правда, Федору пришлось, в свою очередь согласится, что по истечении контракта, большинство наемников вернется в Воличь, на старые квартиры. Но, как выяснилось, до истечения контракта было еще больше двух лет. Сунильда умудрилась подписать со всеми ротами контракт на максимальный срок три года, заплатив вперед, и изрядно опустошила его золотой запас. Тем не менее, такая постановка вопроса несказанно обрадовала новоиспеченного князя.

Теперь о формировании спецназа, Федор попросил командиров прислать к нему по паре опытных разведчиков, а также охотников и следопытов, или бывших преступников, конокрады, воры, грабители, ему были нужны все, чье умение никогда не пригодится нормальному человеку, но может оказаться бесценным, для его людей. Условие одно, каждый из них, должен был послужить в роте не менее года.

— А то знаю я, эту публику, пальцы веером, сопли пузырями, а как доходит до серьезного дела в кусты, — под смех офицеров, резюмировал сказанное Федор. — Да и еще, если эти люди еще находятся под уголовным преследованием, я решу эти вопросы, после окончания контракта пусть эти вопросы их не беспокоят.