В лабиринте 2

— А помнишь слова шефа? — немного подождав, но не дождавшись ответа, Эйнар вкрадчиво продолжил: — Что у каждого должен быть второй шанс?

— У тебя он был. И ты им воспользовался. Очень сильно воспользовался. Качественно. — дернув плечом, чтобы он убрал подбородок, ничего не добилась. Он не давил, но и не убирал.

— Иного шанса ты мне не дашь?

— Солгав и воспользовавшись однажды...

— Тш-ш-ш... — напряженно перебив, он рывком опрокинул меня на спину и закрыл мой рот своей ладонью. Несмотря на рывок, падение оказалось мягким, но замершая было паника моментально накатила вновь и отчетливо отразилась в глазах, так что даже Эйнар её увидел и чертыхнулся. Но руку не убрал. — Ира, я не трону тебя, я просто хочу договорить. Просто молчи и слушай. Я хочу рассказать очень многое, но вижу, что ты не готова это услышать. Я обязательно расскажу тебе это позже... чуть позже. Сейчас прошу услышать лишь одно. Те сны... и этот и те, предыдущие — подобные сны невозможны без желания обоих. Твоему подсознанию я нравлюсь, именно поэтому оно позволяет мне войти в твои сны. Если бы этого не было, я бы просто не смог. Эротики бы не было. Понимаешь? Ир... ну не плачь... Иришка...

Глава 6

Я рыдала. Рыдала со вкусом. Размазывая сопли по его рубашке, подвывая и хлюпая, выплескивая на него всю обиду и все разочарование. В нём, в жизни, в себе...

А он молчал и обнимал. Обнимал и укачивал. Укачивал и гладил...

Я не знаю, сколько я рыдала, но когда слезы кончились, когда кончилась обида, когда кончились вообще все эмоции, бушевавшие внутри, наступило оцепенение. Не хотелось ничего. Ни говорить, ни обвинять, ни идти, ни что-либо делать в принципе. Даже его руки, до сих пор крепко меня обнимающие, не казалось чем-то противоестественным. Наоборот. Хотелось укутаться в них, как в толстое тёплое одеяло, которое может спрятать от всех бед и печалей. От лжи, от предательства, от зла окружающего мира...

Хочу ли я ему довериться? Он ведь такой... он старается, я чувствую. Сейчас, смыв слезами все обиды, я чувствую это так остро, как никогда раньше. Я или венец? Какая разница...

Да, я хочу. Те сны... точнее этот, последний. Я ещё помню свою глупую утреннюю улыбку и те чувства, что испытывала, когда проснулась. Я чувствовала уверенность и защиту. Я точно знала, что он приедет и поможет. Накажет всех виновных, а мне мягко улыбнется, подмигнет и обязательно скажет, что всё хорошо.

Да, я очень хочу, но... но я очень боюсь. Я не трусиха, нет. В пределах... Но именно этого я боюсь. Боюсь поверить в то, что это не блажь. Боюсь поверить и однажды разочароваться. Боюсь, что однажды он наконец поймет, что я не та, ради кого стоит... ради кого имеет смысл меняться.

— Эйнар... — шепот вышел хриплым, так что пришлось несколько раз сглотнуть, а затем ещё и прокашляться.

— Да?

— Ты... — шмыгнув, всё не могла заставить себя посмотреть наверх. Сейчас я снова сидела у него на коленях, заключенная в кокон рук, а нос всё шмыгал в районе его груди. — Зачем ты это делаешь? Расскажи мне до конца. Я знаю, что я не самая умная и красивая. Я не самая фигуристая и сногсшибательная. У меня нет такой харизмы, как у Марины и дара, как у Милы... Я всего лишь ссыльная царевна, дефектная дочь кощея и валькирии. Почему ты... почему твоя блажь не проходит?

— Может потому, что это уже не блажь? — пальцы, словно стесняясь, прошлись по затылку, а потом нежно погладили по голове. Затем словно невзначай почесали за ушком, практически как кошку... — Ой, прости.

— А мне нравится... — прижавшись ещё крепче, тут же смутилась на явный подтекст своих собственных слов. Ойкнула, покраснела, сжалась в комочек, ожидая его насмешки, но её не последовало. Робко посмотрела наверх, потому что он тоже молчал, а наверху...

Снова защипало в носу, но уже не от обиды, а от... от чего? Я не знаю.

— Ир...

— Да?

— Это правда не блажь. — его неуверенная улыбка была настолько робкой, настолько нежной, что мне показалось, что её вообще не было. — Ты мне нравишься не потому, что красивая, хотя тут я не соглашусь — красота у каждого своя. Не потому, что умная и опять же — не в уме дело и кандидат наук мне не нужен. Не потому, что харизматичная — этого и у меня самого с избытком. Пойми, нравятся не почему-то конкретному. Нравятся порой вопреки. Ты славная, милая, добрая. Очень сообразительная, но не во всем. Очень ответственная, но не для всех. Очень загадочная... и совсем капельку глупая. Просто лапушка. Моя лапушка.

Взгляд резко посерьезнел, словно эти два слова были чем-то большим, чем просто словами. Но так ли это? А как узнать? Поверить? Ему? Себе? Венцу, черт возьми??? Почему это происходит со мной? Как в каком-то бульварном романе? Почему просто не понять, что это на самом деле? Любовь, не любовь? Правда, ложь? Дурь, блажь? Почему так сложно???

Сейчас я не знала ответа. Надо было все тщательно обдумать, трезво взвесить, посоветоваться, в конце концов. Или... не надо?

Нет, пожалуй, надо.

Сейчас я вообще не могу думать. Сейчас в голове такая каша, что я могу лишь нервничать и глупо улыбаться.

— Эйнар...

— Да?

— Мне надо подумать. Сильно. Обо всём.

— Хорошо. — он просто кивнул и прикрыл глаза, чтобы не мешать.

Проблема была в том, что думать я не хотела. Сейчас мне было комфортно. Просто тепло и уютно. Но это сейчас. Очарование момента... Но так не бывает навсегда.

Или бывает?

Господи, ну почему я такая трусиха?!

В кошачью деревню мы отправились где-то через час и то, потому что я захотела есть. Казалось бы глупость, но после того, как в животе буркнуло раз, затем другой, Эйнар понимающе хмыкнул, поставил нас обоих на ноги и резко свистнув, позвал Малыша.

— Пешком или верхом?

— Давай пешком... — чувствуя себя невероятно стеснительно и сковано, я смотрела куда угодно, но только не на него.

— Ир...

— Да?

— Я не отступлюсь. — остановившись и притянув меня к себе, мужчина взял пальцами мой подбородок и приподнял, чтобы я наконец на него посмотрела. — Я не угрожаю, а всего лишь предупреждаю. Если весь этот месяц я вел себя тише воды, ниже травы, то это совсем не значит, что я не хотел повторить то, что ты себе нафантазировала во сне.

— Я-а-а?

— Ты. — в глазах промелькнули чертята, а затем и воспоминания. — Первый сон был целиком и полностью твой, я лишь добавил туда себя, вместо Самуила. Но то, что ты там вытворяла... — без труда удержав, когда я попыталась обижено дернуться, он тихо засмеялся и крепко прижал меня к себе. — Всё-всё, умолкаю. Не злись. И ради бога не обижайся. Мир?

— Нет.

Было обидно. Правда обидно. Глупо, по-детски, но всё равно обидно. Зачем он вспоминает то, что я хотела бы навсегда забыть? Не потому, что это было, а потому что об этом знал он и это не было моей тайной! Моей маленькой эротической тайной, но только моей!!!

— А хочешь... — голос вкрадчиво пошептал четко на ухо: — Хочешь желание? Чтобы без обид, а?

— Что? Что это значит? — хмуро уточнив, я тут же услышала:

— Ну, вот смотри. Допустим, я веду себя не так, как тебе хочется, и ты обижаешься. Но вместо того, чтобы тихо и угрюмо дуться, ты говоришь об этом мне и я должен тебе желание. Ну? Как? Договорились?

Значит, желание... и почему мне кажется, что ты уже что-то задумал, двуликий?

— Это глупо.

— Почему?

— Не почему. Просто глупо. — всё хмурясь, пыталась донести до него то, что думала сама: — А если я пожелаю чушь? Гадость? Пакость? Что если ты обидишь меня так, что я пожелаю тебе... плохого?

— Это будет значить лишь то, что я действительно тебя обидел. Верно? Ты ведь не глупышка, чтобы желать плохого из-за ерунды, правда? — многозначительно прищурившись, он вдруг поцеловал меня в нос. — Ир, не ищи скрытого смысла там, где его нет. Я просто предложил. Помнишь, ты когда-то хотела узнать меня лучше? Почему не сейчас?

Почему?

Озадачившись таким простым и одновременно таким сложным вопросом, я неуверенно повела плечами. Действительно, почему...

— А почему сейчас?

— Мне кажется сейчас самое подходяще для этого время. Как думаешь? — зачем-то задрав голову наверх, он мечтательно продолжил: — Солнышко светит, птички поют, лето в самом разгаре... самое время узнавать друг друга, верно?

— Опять ты за своё...

— М? — откровенно лукавый взгляд снова вернулся ко мне, а губы изогнулись в открытой и обезоруживающей улыбке. — Иришка, лапушка ты моя тугодумная, ну почему просто не порадоваться жизни? Зачем искать ложь там, где её нет? Зачем думать о том, что я тебя брошу ещё до того, как мы начали встречаться? Ты ведь именно этого боишься, правда? Не отрицай, я вижу. Почему я должен тебя бросить? Потому что наиграюсь? Так я не играю. Потому что разочаруюсь? Так поверь, я ежедневно открываю тебя заново. Потому что найду лучше, чем ты? Ир, это просто глупо. Это мне надо ежедневно бояться, что ты найдешь лучше, чем я. Я не идеален, и я это знаю. Так почему просто не попробовать? Что тебе мешает? Моё прошлое? Или твоё?

Я не отвечала долго. Уже успел снова забурчать живот, требуя ужина, уже успел лечь у наших ног Малыш, устав стоять, я уже успела снова подумать обо всём и ни о чём, но ответить я не могла.

А спустя какое-то время поняла, что не могу больше. И обязана сказать правду. И плевать, что он обо мне подумает, потому что это Правда!

— Я комплексую.

Он не засмеялся. Он не удивился. Он не сделал вил, что не услышал. Он просто понимающе кивнул и снова поцеловал меня в нос.

И тихо-тихо прошептал:

— Я тоже.

— Ты? — я не верила своим ушам.

— Я.

— А... а почему?

— Не поверишь, повод есть. — приобняв меня за плечи и слегка развернув в сторону деревни, блондин доверительным тоном продолжил: — Не думай, что если я полубог, да ещё и мужчина, то у меня нет ни одного комплекса. Я тоже когда-то был ребенком. Тощим, нескладным, разноцветным... Поверь, мышечная масса и мускулы, а также многочисленные знания во многих сферах бытия сами по себе не появляются. Это не дар богов, это долгая и упорная работа над собой. Сначала для того, чтобы доказать, что я не дрыщ и не полувыродок, затем для того, чтобы хоть как-то понравиться девушкам, потом уже просто для поддержания формы и репутации... Ир, я не знаю своего отца, считай у меня его просто не было. Мать не признается, а кроме неё о нём никто не знает. Я спрашивал. Много, часто, у всех, кто мог это знать так или иначе. Мать рассказывает о байке, что она родила меня сама, без чьего-либо участия, но поверь, это даже богам не под силу. А то, о чём рассказывают мифы... на то они и мифы, чтобы не рассказывать о том, кто и с кем на самом деле не очень удачно гульнул. Так что я ни много, ни мало, а незаконнорожденный, попросту ублюдок, да ещё и неполноценный бог. Как думаешь, это весомый повод для комплекса?

Он говорил это так спокойно, так обыденно... но в то же время я остро чувствовала, как ему это неприятно. Больно. До сих пор больно...

Подняла голову, чтобы посмотреть на выражение его лица и хоть как-то подбодрить, и тут же увидела в глубине его глаз подтверждение своим ощущениям. Он действительно комплексовал. Очень сильно. Неужели его за это гнобили? Злость, боль, досада, неуверенность... Я никогда бы не поверила, что он может испытывать подобные чувства, если бы сейчас не слышала и не видела их сама.

— Зато сейчас ты очень красивый, обаятельный и милый. — сказала и сама смутилась.

— Да ладно? — досада мгновенно сменилась чертятами, а боль игривостью. — М-м-м... комплимент от девушки — это самое потрясающее, что может быть в принципе. А давай ещё?

— Что?

— Ну, комплименты. Расскажи, как я тебе нравлюсь, а? А почему? Я ведь самый лучший, правда? — начав нести веселую пургу, мужчина громко захохотал, когда я смутилась ещё больше и попыталась стукнуть его кулачком по груди. — Не злись, лапуля, не злись. Ты так мило краснеешь и смущаешься, что я не могу удержаться от глупостей. Ир, а ты любишь творить глупости?

— Это какие? — особой злости не было, ведь сейчас он действительно был милым и обаятельным, своими легкомысленными словами снимая с нас обоих напряжение, так что я позволила увести наш разговор в иное, более легкое русло. Мне кажется, или он со мной флиртует? Интересные ощущения...

— Да любые! М-м-м... ну вот например... — мне достался очередной загадочный прищур, а затем неожиданный вопрос: — Любишь ночь?

— Не задумывалась.

— Отлично! Тогда... — развернувшись и вдруг встав на одно колено, он взял обе мои ладошки в свои руки и с широкой улыбкой произнес: — Ваше Высочество, не откажите мне в милости.

— Эйнар? — опешив от происходящего, смогла лишь удивленно приоткрыть рот. — Ты что задумал?

— Я задумал очень многое, лапушка, но я сейчас не о том. Так вот! Расскажи-ка мне, что ты делаешь сегодня в полночь, м?

— Сплю...

— О, нет. Нет-нет, красавица. Ты не спишь!

— Да-а-а? А что я делаю? — не удержавшись, я хихикнула, когда он с наиважнейшим выражением лица легонько потянул меня за руки, чтобы я наклонилась и услышала тихий шепот прямо на ухо.

— Ты идешь со мной на свидание. На первое и я тебе обещаю, не последнее наше свидание. Ровно в полночь. Договорились?

Опешив не столько от его наглости, сколько от смысла его слов, повернула голову, чтобы посмотреть в глаза.

— На свидание? Ночью?

— А что? Мне кажется, ночь — самое время.

— Но...

— Ириш, соглашайся. Иначе выкраду. Проберусь сквозь все заборы, вскрою все замки, обезврежу всех твоих сторожей и утащу!

— К... куда?

— На свидание конечно!

— Блин! — наконец рассмотрев в глазах не просто чертят, а целую толпу этих самых рогатых бесстыдников, я попыталась его оттолкнуть, но в следующую секунду уже визжала, когда он увернулся, вскочил на ноги, и хохоча закружил меня так, что земля ушла из-под ног. — Ай! Пусти-и-и! Эйна-а-ар!!!

— Обязательно. Но ненадолго. — наконец остановившись, причем даже не запыхавшись, когда как я была красной, как вареный рак, он поучительным тоном произнес: — Вот это и есть глупости, которые мне хочется творить вместе с тобой. Ну как? Согласна принять в них участие?

— Я подумаю. — смутившись и буркнув, тут же получила очередной поцелуй в нос и вкрадчивое, даже слегка зловещее продолжение:

— Обязательно подумай, кисонька, обязательно. А теперь давай-ка уже пойдем ужинать, а то твой желудок скоро съест сам себя.

— Я не кисонька.

— М? А ушки и хвостик? Кстати, покажи хвостик.

— Вот ещё!

— Ты обещала.

— Да-а-а? Когда это?

— Да буквально несколько часов назад.

Озадачившись и с трудом припомнив, что что-то в этом роде я говорила, всё равно отрицательно качнула головой. Да это уже бесстыдство форменное! Мне что перед ним подол задирать?!

— Эх, жаль... — не забывая вести меня в деревню, при этом так по-свойски держа за руку, словно так и надо было, Эйнар мечтательно прикрыл глаза. — Он у тебя наверное мягонький... и такой же бежевенький... да?

— Нет, он полосатенький.

— М? Прико-о-ольно!