Властитель ледяного сердца.

"Должно быть, это кровь", — несколько отстраненно подумала Йолинь.

Стиснув зубы и обхватив руками ствол дерева, рядом с которым все это время лежала, Йолинь кое-как удалось встать на ноги. Постоянно думая лишь о том, как бы не поскользнуться и не упасть. То, что она была в лесу, не вызывало сомнений, как и то, что она совершенно ничего не видит вокруг. Но девушка помнила, как падала, потому то, что она находится в каком-то овраге, было очевидным. Вытянув руки перед собой, она попробовала сделать несколько шагов по скользкой размякшей земле. Очень осторожно, отодвигая огромные еловые лапы, согнувшись в три погибели, она попыталась сделать несколько шагов. Куда идти, не знала, но отчего-то казалось, что оставаться на одном месте не стоит. В какой-то момент она поскользнулась и упала на четвереньки, руки тут же ушли в густую ледяную жижу. Но не это было тем, что заставило принцессу ощупывать землю перед собой. Йолинь показалось, что она уходила куда-то вверх, то есть, возможно, это был склон холма, с которого она так неудачно скатилась ещё днем. В какой-то момент пальцы зацепились за нечто, напоминающее корешок. Ухватившись, она попыталась ползти вверх, но вместо ожидаемой поддержки её рука соскользнула, и принцесса вовсе не царственно ухнула лицом в грязь.

— Да пропади он пропадом, этот север! — отплевываясь, бормотала девушка, продолжая шарить руками по земле в поисках опоры. На ум пришел вопрос: будут ли ее искать? Но, как ни надеялась принцесса на положительный ответ, в голову приходило совсем другое.

— Ага, конечно, — кряхтя и распластавшись на некрутом склоне оврага, шипела она, пытаясь подтянуться повыше. — Ищут! Уж скорее поминки справляют всем миром. Муж-то, наверное, вне себя от нежданной радости!

Ухватившись за очередной выпирающий из земли корень, принцессе наконец удалось чуть продвинуться вверх.

— А может, — начала было она вслух, но неожиданно вновь соскользнула вниз, каким-то чудом уцепившись за...корень? Должно быть, это был он. — Гадство, — сплевывая грязь, которая, казалось, забилась и в рот, и в волосы и толстым слоем покрыла её сверху донизу. — Только бы вылезти! И пусть думают, что сдохла где-нибудь в канаве... Ага, так и будет, если не найдут, — уже тише пробурчала себе под нос. — Или они меня сюда специально зашвырнули? Почему нет? — продолжала вслух размышлять она. — Глупо, конечно, надо было бы проверить, наверняка ли меня зашибло, а так... Хотя, если не убило, то наверняка ведь есть то, что добьет, — от этой невзначай брошенной фразы принцесса вдруг замерла. Руки ещё крепче сжались на случайной опоре, лицо стало бледнее обычного, а в глазах мелькнул неподдельный страх. Всплыли в её памяти видения прошлого. Залитая кровью, словно пурпурным вином, лесная опушка. Костер, пожирающий растерзанные тела. И твари, много тварей, бывших людьми и превратившихся в монстров, скрывающихся под кронами деревьев и покровом ночи...

"Уж лучше смерть, чем так", — уже про себя подумала она. Теперь Йолинь больше не пыталась рассуждать вслух, чтобы отогнать страх. Она не всхлипывала и не кричала, даже если жгло руки, когда выскальзывал очередной корешок из сжатой ладони. Она соскальзывала, хваталась вновь за что придется и ползла вверх. В голове билась лишь одна мысль — она не должна шуметь! Ни звука, ни лишнего вдоха. Чем тише, тем больше вероятность, что её не услышат.

Впервые пришла настойчивая мысль, которую она повторяла про себя словно мантру, и в какой-то момент и впрямь уверовала, что так и есть: "Меня нет. Я ничто. Меня нет. Я ничего не чувствую. Я не жива. Меня нет. Я ничто".

И так по кругу, вновь и вновь.

* * *

Что-то пошло не так. Рик понял это сразу. Стоило принцессе переступить границы его портала, как нити, удерживающие его, натянулись, завибрировали, наполняясь особым потусторонним звучанием, и распались...

"Пуф, и нету", — сказал бы он, если бы его в этот момент спросили, что произошло. Но вместо этого он едва успел остановить одного из братьев от входа в портал. На место автоматической реакции обезопасить того, кому предстояло войти в пространственный коридор, пришел страх. Эмоция была столь резкой и столь же неожиданной, что Рик не сразу понял, за кого переживает, а дальше просто не позволил себе этого осознать, задвинув нежданное чувство куда-то на задворки сознания.

Построить новый портал оказалось довольно просто, как и удержать его для всех остальных, кто не успел войти в первый. Правда, все это время северянин едва сдерживался, чтобы не рвануть вперед всех и не узнать, все ли хорошо на той стороне. Да, именно так: все ли хорошо с его людьми? Вот, что его беспокоит.

Определившись с источником волнения, Рик немного успокоился и уже через полчаса совершенно спокойный вошел в портал, закрывая его за собой. Правда выйдя из него, северянин уже очень долго не мог себе вернуть это ощущение.

Первое, что коснулось слуха, это нестройный гомон мужских голосов, суета, беспорядочное движение. Как оказалось, все было не столь хаотично. Пока его не было, члены отряда поделились на две группы. Одна оставалась с обозом и поклажами, вторая, наспех облачившись в защиту, обвешав себя оружием с головы до ног, вскакивала верхом на лошадей.

— Что происходит? — грозный рык прервал общую суету.

— Принцесса, — несколько растерянно пробормотал Беррок, — она не вышла за мной.

На поляне воцарилась неожиданная пауза, когда Рик лишь устало поднял руку, чтобы на мгновение прикрыть глаза.

"Как же меня достала эта баба", — обреченно вздохнул он, касаясь нитей, чтобы сплести заклинание поиска.

— Нам надо выдвигаться сейчас, скоро будет дождь, — сказал кто-то из мужчин, произнося вслух и без того очевидные для всех вещи.

— Надо сначала найти, — скупо ответил Рик, беря под уздцы своего вороного жеребца.

Местом выхода оказалось широкое поле, которое словно окаймляли темный Проклятый лес с одной стороны и высокие снежные горы с другой. Правда, горы были гораздо дальше отсюда и находились в нескольких днях пешего перехода. Именно там протекала горная речка Тирта, именно эти горы носили имя Грозового перевала. Когда на их пиках сталкивались тяжелые тучи, казалось, земля вот-вот уйдет из-под ног. Это был его дом.

* * *

К тому времени, как Йолинь сумела выбраться из оврага, она поняла две вещи: первое — дождь закончился, и второе — она готова потерять сознание. Что, собственно, и сделала.

Не сумев побороть свою усталость и боль, принцесса провалилась в забытьё, распластавшись прямо на мокрой пожухлой листве, что своеобразным ковром покрывала все вокруг.

Вновь пришла в себя, когда мириады солнечных зайчиков, отражаясь от глянцевой поверхности изумрудных влажных листьев, падали прямо на глаза. Веки удалось разлепить лишь с третьей попытки, чтобы вновь их прикрыть. На этот раз болело все. Спина, ноги, руки, голова. Причем если голову саднило от пришедшего на неё удара, то тело ныло совсем по другой причине. Йолинь поняла сразу, что ночевка на стылой земле в мокрой одежде даром не прошла, но разлеживаться и дальше было нельзя. Тут уже и воспаление легких, и Боги знают, что ещё! Глубоко вздохнув, предвкушая далеко не радостные перспективы слечь с горячкой на несколько недель, она все же попыталась встать.

— Бог ты мой, — кое-как шевеля губами, пробормотала она, стоило увидеть собственные руки.

С головы до ног принцесса, словно диковинное панцирное животное, была покрыта толстым слоем грязи вперемешку с застывшими в ней веточками, листвой и травой. Ещё ночью она извалялась так, что бурая жижа успела подсохнуть и застыть, как на лице, так и на всем теле. Кожу на руках покрывала толстая серая корка, как, собственно, и все остальное. Даже коса застыла палкой на спине.

Решив, что выбора особого все равно нет, принцесса поднялась на ноги, чтобы принять одно единственное решение, от правильности которого в буквальном смысле зависела её дальнейшая жизнь: куда идти? Быстро поняв, что в какую сторону ни посмотри, а лес везде одинаков, разве что у неё за спиной, как оказалось, и впрямь был овраг. Йолинь решила в кои-то веки осознанно прислушаться к собственным способностям. Прикрыв глаза и опершись спиной о широкий древесный ствол, девушка сосредоточилась на собственных ощущениях. Сейчас Йолинь впервые за минувшие два года действительно хотела "услышать" хоть кого-нибудь живого! Сказать, что ей было страшно в этот момент — не сказать ничего. Она боялась до дрожи в ногах! Ни голод, ни боль во всем теле не могли побороться за место в её сердце под натиском ледяных щупалец звериного ужаса, стоило ей только вспомнить мертвые белёсые зрачки, пергаментно-серую кожу виргов, их жажду крови и свирепость, с которой они вонзали свои клыки в глотки людей! Сейчас бы забиться куда-нибудь подальше, поглубже в какую-нибудь нору и сидеть там, дрожа от страха и ужаса. Но, даже желая этого, она, как дочь Аира, не могла себе такого позволить. Даже если страшно, даже если больно и нет сил терпеть, ты встаешь и идешь! И никто во всем мире не должен знать, что у тебя на сердце. Твоя ценность в твоем лице и манерах, нутро не видит никто, оно — это твоя личная проблема.

Кто бы знал, что эти ненавистные уроки однажды станут жизненно важными в такой ситуации, как сейчас!

Сколько бы она ни "слушала" мир вокруг, все равно не могла почувствовать ничего связного. Какая-то бесконечная ненавязчивая какофония из жажды, голода, интереса, смешанного с толикой агрессии и желания.

— Точно, весна же, — буркнула она, припоминая, чем конкретно занимается зверье в лесах по весне.

"Не люди же в чащах спариваются? Хотя кто их поймет, этих северян", — тяжело вздохнув, оттолкнулась спиной от ствола дерева и решила идти в сторону, где витали амурные нотки эмоций. Все же лучше туда, там не до неё, чем туда, где хотят кушать.

Она ступала осторожно, почти бесшумно, стараясь лишний раз не тревожить ни ветки, что так и норовили хлестнуть по лицу, ни толстого лиственного ковра под ногами, что шуршал, даже если она ступала аккуратно. Солнце пробивалось сквозь кроны вековых деревьев, но преодолеть их полностью даже у него не хватало сил, так что вокруг было достаточно светло, если бы дело касалось сумеречного времени суток. Спину саднило все сильнее, но останавливаться было нельзя — это Йолинь знала совершенно точно.

Сколько она так шла, Йолинь не знала, но в какой-то момент эмоциональный фон вокруг стал ярче, дух соперничества буквально захватил и её саму, заставляя с трудом сдерживать собственные эмоции и желания. Какое-то ритмичное "тук, тук, тук" эхом отражалось от стволов окружающих деревьев.

На широкой лесной опушке сошлись в схватке два самца...оленей? Определенно, эти существа были похожи на тех, кого принцесса классифицировала бы как оленей. Вот только в холке каждый из них достигал трех с половиной метров и имел огромные ветвистые рога, мощное, мускулистое тело. Соперники сошлись в самом центре, скрестив рога и с силой толкая друг друга. Это было похоже на битву двух гигантов. Страшно, красиво, жутко и в то же время завораживающе. Еще пару минут она не могла найти в себе сил, чтобы двинуться дальше. Но здраво рассудив, что, если разгоряченные схваткой существа почуют кого-то постороннего, ей не убежать, решила двигаться, пока не стало слишком поздно. Она обошла опушку по дуге, старясь не шуметь и не привлекать к себе лишнего внимания, и вновь окунулась в полумрак леса.

Эмоциональное эхо схватки становилось все дальше. С каждым шагом Йолинь кожей чувствовала, что удаляется от соперничающих животных. Лес на какое-то время стал гуще, словно единой нерушимой стеной сплотились деревья. Теперь Йолинь приходилось чуть ли не проползать под колючими и лысыми лапами елей. Мертвые серые ветки переплелись друг с другом, будто отгораживаясь от окружающего мира. Честно сказать, Йолинь за всю свою недолгую жизнь бывала в парках. Иногда её вывозили на королевскую охоту, где она сидела на широкой подушке в окружении наложниц и придворных дам и безо всякого интереса наблюдала за тем, как кучка мужчин с радостным улюлюканьем сперва уезжает в лес, а спустя часов пять возвращается, опять же улюлюкая и хвастаясь добытыми трофеями. Зная своих братьев, принцесса была уверена, что, оказавшись в лесу, они устраивались с выпивкой и едой в какой-нибудь ложбинке, пока слуги находили подходящие им по статусу трофеи. После чего едва стоявшие на ногах принцы кое-как залезали на своих лошадок и, выкрикивая какие-то пьяные бредни, ехали обратно. Собственно, на этом её опыт посещения леса заканчивался. Она не имела ни малейшего понятия, как отличить чащу от окраины, как сориентироваться, с какой стороны держаться от зверей ни в Аире, ни тем более в Северном лесу. Руководствуясь лишь собственным шестым чувством, на которое не слишком-то и полагалась, двигалась вперед, надеясь, что где-то она все же выйдет.

Чем глубже она пробиралась сквозь непролазную чащу, тем отчетливее ей казалось, что она никогда отсюда не выйдет. Словно воздух делался прелым и затхлым, окружающее пространство смыкалось вокруг Йолинь, а деревья становились все ближе и ближе друг к другу, и, казалось, солнечные лучи терялись где-то в их кронах, не достигая земли. Темнело, но не как ночью, напротив, принцесса продолжала видеть все вокруг, только вот краски будто выцвели. В один неуловимый миг пространство наполнилось всеми оттенками серого: антрацитовые стволы деревьев, чуть более светлая листва, невнятного землистого оттенка покров под ногами. В какой-то момент деревья расступились, и теперь Йолинь могла выпрямится в полный рост. И несмотря на то что теперь она оказалась в сосновом бору, светлее от этого не стало. Всё вокруг казалось серым, мертвым. Она шла и не слышала звука собственных шагов. Возможно, это было из-за того, что теперь вместо прелых листьев под ногами были длинные иголочки. Но Йолинь все больше думалось, что она вступила в какую-то потустороннюю сумеречную зону. Терялись звуки, не слышно было теперь ни пения птиц, ни жужжания насекомых, ни даже ветра в кронах деревьев. Исчезли запахи. Воздух стал странно пресным. Не пахло ни землёй, ни хвоей. Казалось, исчезло само время, залипнув в этом странном лесу. Лишь бешенный стук её ещё бьющегося сердца и прерывистое, неизвестно как возникшее дыхание.

"Соберись", — мысленно скомандовала сама себе, стараясь унять столь неуместную панику.

Не сразу она поняла, что произошло. Вдруг горло свело таким спазмом, что осознала, что не может сделать и вдоха. По пищеводу словно прошла огненная волна, которая основным ударом пришлась на желудок. Такого дикого, всепоглощающего голода она не испытывала никогда в жизни. Будто бы каждая клеточка тела, все её мысли, все ощущения мира сомкнулись на одном самом важном и единственном имеющем значение факторе — насыщении. Она не была голодна, нет, это было больше, чем голод. Жажда насыщения всем, которая вытесняет последние остатки сознания, мыслей, желаний, оставляя лишь одну движущую силу, способную заставить организм, изнывающий в бесконечной агонии, вставать и искать.

"Боги, если вы есть, пожалуйста..." — она боялась додумать саму мысль, лишь поднялась с земли, на которую упала от неожиданных ощущений, и сделала единственное, что имело хоть какой-то смысл в её положении. Вытянувшись струной, прижалась спиной к стволу дерева и замерла. Она, как никто другой, знала, что не убежит. Ещё более отчетливо понимала, что тварь найдет её: стоит той почуять или увидеть, она уже не потеряет след. Да и поздно уже бежать... Куда? С разбитой головой, с больной спиной? Йолинь поймала себя на мысли, что в этом странном месте она словно отстранилась от себя как от личности и воспринимает происходящее сразу в нескольких плоскостях. Ей так жутко, что немеет тело, и в то же время спокойно, как никогда.