Такой любви не бывает

Игорь против не был, попрощавшись, он развернулся и пошагал обратно к клубу любителей рыбалки. Оставил там машину, наверное. Надо же было так подставить нашего героя любовника. Переплюнула саму себя по части гадостей, притом случайным образом.

Подойдя к проходной, вспомнила то, что давно хотела спросить у охранника. Поэтому полюбопытствовала:

— Степан Ильич, вы не знаете, кто вот уже второе утро оставляет цветы в моем кабинете?

Охранник хитро улыбнулся и сказал:

— Молодой паренек. Говорит — курьер, и что ему заплатили, чтобы он вам цветы тайком приносил.

— Но как он попадает в мой кабинет? Я же закрываю его каждый вечер. Неужели вы даете этому курьеру ключ? Вы же знаете, что этого делать нельзя. У меня в кабинете могут быть важные бумаги. Иногда камни в сейфе остаются.

— Галина Сергеевна, — охранник испугался моей отповеди. — Я ходил вместе с ним. И следил, чтобы он ничего не трогал. Честное слово, он ни к чему не прикасался, только оставлял цветы, и я запирал кабинет.

— Просто в следующий раз не разрешайте никому проходить дальше проходной. Ладно? Пусть оставляют все, что принесли, здесь. Вы же знаете правила.

— Хорошо, Галина Сергеевна. Только он так просил. Вроде как ему могут не заплатить, если он оставит цветы не там. Паренек-то хороший.

— Этот хороший паренек не говорил, от кого цветы? — попробовала узнать хоть что-то об анониме.

Но Степан Ильич только покачал отрицательно седой головой. Что ж, попытка не пытка.

Моего опоздания никто не заметил. Народ попрятался в своих кабинетах от проверки и лишний раз старался носа не высовывать. Только Маша выглядела какой-то всполошено-встревоженной. Я тоже забилась в свой уголок и, глядя на красные розы, принялась... нет, не гадать, откуда они, а размышлять на тему того, что меня ждет дома. Если честно, то идти домой боялась. И боялась именно того, что муж может рассказать. Об Александре. Об их будущем ребенке. Если и сомневалась раньше, что Александра существует в его жизни, то тот факт, что Сергей находится в городе и при этом только вчера сообщил, что еще в командировке, доказывало правдивость ее слов. Как она сказала? Ему приходится меня обманывать, чтобы быть с ней? И вот сегодня встречаю его здесь, а он даже не предупредил, что приезжает. Получается, действительно обманул? Наверное, да. От этого на душе становилось еще более тошно. Оставалось одно — окунуться снова с головой в работу и попытаться забыть. Просто забыть на время о предательстве близкого человека. И попытаться жить дальше. Но окунуться не дали.

— Галина Сергеевна, — Марина Александровна показалась в дверном проеме, — у господ сыщиков есть к вам вопросы.

— Да? — удивилась я. — А какие?

— Не знаю, — начальница выглядела очень хмурой и озабоченной.

— Галина Сергеевна? — полюбопытствовал вышедший из-за ее спины мужчина.

— Да, это я, — поднялась со своего места.

— Сидите, сидите, — ласково улыбнулся он, — в ногах правды нет. Мы только полюбопытствовать хотим. Вот, например, что это за папочка у вас на столе? Не подскажете?

— Какая из них? — озабоченно осмотрела стол, меня с головой захлестнули дурные предчувствия.

— А вот эта, синенькая? Можете рассказать? — Марина Александровна, которая не ушла, оставшись в качестве свидетеля, взглядом мне сказала: я же предупреждала, просмотри бумаги.

Но я и просматривала, и не помню, чтобы у меня на столе была какая-то синяя папка. Откуда она взялась?

Заворожено смотрела, как ищейка подходит к моему столу и берет загадочно объявившиеся документы в руки. Сердце ухнуло в пятки, когда он открыл папку.

— Так, так, так..., — широко улыбнулся ищейка. — Договор поставки, который мы так и не смогли найти. Дополнительное соглашение, с пропиской отката в виде процента от продаж. Хм... И письмо... Очень интересное письмо, с просьбой к вам, Марина Александровна, проставить тот процент бонуса, который заблагорассудится, в обмен на официальное клеймо опробированности на амулетах, а так же вариант выдачи отката наличными. Можете подсказать, какая-такая партия амулетов имеется в виду? А то я запамятовал. Фирма ООО "Магия мира" — это кто? Ох, не стоило вам письма с мыла распечатывать.

Побелевшими пальцами сжала подлокотники, пытаясь понять, как подобная информация могла оказаться у меня на столе. Тем более что и понятия не имела обо всех этих бонусах, откатах и договорах. Неужели это все — правда? Марина Александровна смотрела на папку в руках ищейки так, словно увидела змею, которая неожиданно появилась на давно проверенной тропинке.

— А я все думала, — отстраненно произнесла она, — куда папка подевалась. А это оказывается ты, гадюка, ее унесла из моего кабинета. И как умудрилась?

— Марина Александровна, я не понимаю, о чем вы говорите. Эти бумаги, как, впрочем, и папку, вижу в первый раз.

— Ну да, конечно, — безжизненно произнесла она.

— Это легко проверить, — дружелюбно улыбнулся ищейка. — Для чего тогда камеры наблюдения по всему офису? Дамы, у меня к вам теперь появилось множество вопросов. И в вашу непричастность, Галина Сергеевна, я не верю. Как столь опытный оценщик мог ошибиться с подозрительными амулетами, если есть даже письмецо о том, что изначально эти камешки были не такими, как все? Что вы на это ответите?

— Ничего, — губы плохо меня слушались, пыталась понять, как умудрилась попасть в это болото. — Вы же все равно не поверите, если я скажу, что в них ничего необычного не было.

— Вы правы, не поверю, — холодно улыбнулся мужчина. — Вы ничего не будете иметь против того, чтобы проехать со мной в наше управление?

— Это ведь не приглашение? — безразлично спросила Марина Александровна.

— Вы все правильно поняли. Пройдемте! Галина Сергеевна, вас так же это касается.

— Да, конечно, — поднялась со своего места и чуть не упала обратно, потрясенно наблюдая, как прямо у меня на столе материализуется розовый камень на цепочке.

Так толком и не придя в себя, сомнамбулически протянула руку к амулету. Вопль — "Не трогай!" — услышала словно сквозь туман. Когда коснулась пальцами розового камня, свет стал меркнуть перед глазами и только крик где-то на краю сознания, внутри головы: "Нет! Нет! Не уходи!". Кто кричал? Я? Кто-то из призраков последнее время одолевающих меня? Это уже не узнала, так как провалилась во тьму.

Из тьмы выплывала рывками, как-то неуверенно и без особого желания. Так, будто и не должна была выплыть.

— Галя, — голос мужа узнавался с трудом, столько в нем было тревоги. — Как ты?

Глаза плохо слушались, но все-таки разлепила веки:

— Никак, — прошептала с трудом.

Сергей выглядел больным, так сильно ввалились щеки и глаза. Он держал меня за руку и, казалось, искренне переживал. Осмотрев помещение (насколько позволяли силы), пришла к выводу, что нахожусь в больнице.

— Мы боялись, что ты уже не вернешься, — голос мужа звучал глухо и устало.

— Тебе-то какая разница, — попыталась пожать плечами, но они были словно из камня, абсолютно неподъемными. — Скорее ты должен желать, чтобы не очнулась.

— Галин, — Сергей обиженно поджал губы. — Зачем ты так? Не начинай снова этот глупый разговор о разводе. Мы все наши проблемы обсудим позже. Сейчас тебе нельзя волноваться.

— Нельзя волноваться? — усмехнулась, но добавить к этому ничего не успела, в палату вошел доктор.

— Вот именно, барышня, после того, как вы нас так сильно испугали, вам прописан покой. Давайте лучше я вас осмотрю, а все посторонние должны покинуть помещение, — темноволосый молодой врач подошел ко мне и взял за руку, считая пульс.

Сергей, повинуясь его приказанию, вышел из палаты.

— Что со мной произошло? — попыталась приподняться на кровати. — И сколько я здесь еще пробуду?

— Какое-то время, пока не поправитесь, — врач успокаивающе положил мне руку на запястье. — Да и кое-какие анализы надо будет сделать. И обследование не помешает.

— Зачем?

— На всякий случай. Чтобы убедиться.

— В чем?

— Пока рано об этом говорить. Думаю, все обойдется. Просто обморок от переутомления. Я уверен.

— И сколько длился этот обморок?

— Давайте лучше обсудим кое-что. У меня есть к вам вопросы. Ваш муж ответил на часть из них, но остались те, которые ему оказались не по силам. У вас раньше случались подобные обмороки?

— Нет, — обеспокоенно смотрела на сидящего рядом с кроватью эскулапа.

— Хорошо. А плохое самочувствие? Головокружение? Тошнота? Усталость? Все нет? Отлично.

В таком духе он расспрашивал меня еще минут пять. О перенесенных болезнях, о родственниках, об их хронических заболеваниях, не болел ли кто раком, не страдал ли алкоголизмом и прочее, прочее, прочее. После же посоветовал отдыхать и ни о чем не беспокоиться. Но я не могла. Хотелось понять. Что же такое произошло? К чему все эти вопросы? Где ищейки? Где Марина Александровна? И сколько времени пробыла без сознания? И почему врач не захотел отвечать на мои вопросы?

Через пару дней меня выписали. Анализы были терпимыми. Небольшая анемия. Обследование ничего не показало. Так что, как мне сказали, причин для беспокойства никаких. Больше гречки, говядины и печени, да еще пару дней отдыха дома. Ищейки приходили в больницу. Записали мои показания, которые сводились к: "Не знаю, но амулеты были обычными!", и ушли. Напирать в этот раз не стали. Неужели всплыли какие-то новые обстоятельства? Но, даже если и так, мне об этом они сообщать не стали. Просто взяли подписку о невыезде и обещали еще раз встретиться.

Я же за это время успела как-то внутренне перегореть. Необычная усталость и апатия навалились на меня. Стало все равно, что будет с моим браком, стало все равно, что будет со всей этой историей с амулетами. На все стало наплевать. Сам факт, что три дня провела в бессознательном состоянии, вызывал вопросы. Врачи только разводили руками, не в силах назвать причину моего беспамятства. Амулет же пропал после того, как я его коснулась. Что бы это могло значить? Что бы это ни значило, меня это больше не интересует. Словно пропало желание жить. Усталость, скорее всего, это простая усталость.

Сегодня второй день моего вынужденного сидения дома. С мужем мы так и не поговорили. У него образовались какие-то срочные дела и он практически не появлялся. Я же, устав бесконечно пялится в телевизор, решила прогуляться. В кармане плаща уже на улице обнаружила квитанцию. Совсем забыла о брюках от костюма. Столько всего навалилось. И болезнь, и проблемы в семье и на работе.

Пройдясь по парку рядом с домом, решила все-таки забрать свою пострадавшую в боях с Игорем часть туалета. Каким далеким казалось мне мое ребячество. Стоило ли так поступать? Ради чего? Доказать ему, что не таю от одного его слова? Глупо, все глупо.

Химчистка была открыта. Удачно. Зашла, предъявила квитанцию. Девушка как-то испуганно на меня посмотрела и побрела вглубь помещения. Вернулась она с вешалкой, на которой висело... О! Это надо было видеть. Мои коричневые в тонкую белую полоску брючки превратились в бесформенную тряпку грязно-оранжевого цвета. Нет, даже не оранжевого, и не цвета детской неожиданности. Как передать этот цвет? Никак. Это нужно просто видеть.

— Что это? — довольно растерянно спросила я.

— Брюки, — с непередаваемым апломбом произнесла девушка.

— Но это не мои брюки, — попыталась запротестовать.

— Как не ваши? — фальшиво удивилась она.

— Мои были коричневого цвета. А эти...

— И эти коричневого, — стряхнула девушка несуществующую пылинку с брюк.

— Они оранжевого цвета.

— Это как посмотреть. По квитанции это ваша вещь. Забирайте, нам ваши брюки не нужны.

— Но..., — передумала спорить. Будь это несколькими днями раньше, обязательно устроила бы скандал.

Сейчас же мне показалось все это столь мелким и не стоящим внимания, что молча приняла пакет с испорченным имуществом и погруженная в свои мысли побрела домой.

Бросив пакет в кресло, пристроилась на диване, полежала, подумала. Потом поднялась, переоделась в домашнее и, поставив чайник на огонь, включила телевизор.

Очередной выпуск новостей. Поколебалась, переключить или нет, но так и не притронулась к пульту. Какой-то авторитет умер странной смертью. Труп нашли возле дома его постоянной любовницы. Никаких следов насилия, удушья или еще каких-либо признаков насильственной смерти. Корреспондент делал таинственные трагические паузы, чтобы подчеркнуть необычность произошедшего, а я как заколдованная смотрела, не отрываясь, в угол экрана. Там, у лестницы подъезда, загадочно мерцала розовая искра, навевающая воспоминания о розовом огне, который поглотил меня после того, как прикоснулась к амулету. Я забыла про этот огонь, который, казалось, выжигал во мне всякое желание жить. Но, сейчас, видя этот знакомый огонек, вспомнила и ужаснулась. Мои апатия и депрессия — это последствия того пламени. Оно силилось меня уничтожить, но у него не получилось. Кто-то или что-то помогало удерживаться на плаву. Благодаря этому выжила.

Кто хотел моей смерти? И кто помог с нею справиться? На это ответить не могла. Если бы не эта помощь, то меня давно бы уже не было в мире живых. Дрожащими пальцами нажала на красную кнопку, и экран погас, оставив меня наедине со своими мыслями и животным ужасом. Уверена: и умерший бизнесмен, и тот труп из магазина успели перед смертью познакомиться с розовым всепожирающим пламенем. Почему тогда выжила я? И кому могла помешать так сильно, что мне пожелали смерти?

На негнущихся ногах дошла до шкафчика со спиртным. Пошарила там в поисках чего покрепче. Достав бутылку коньяка, не Реми Мортан, но все же, глотнула прямо из горла. Закашлялась, но благодаря спиртному холодный комок в груди немного рассосался. Поэтому хлебнула еще раз. И еще, а потом еще немного... В общем, напилася я пьяна, не дойду я до дома. Но я и так была дома, так что переживать было не о чем. И какой же настойчивый этот убийца: один раз предложил амулетик пощупать, отказалась, так он второй раз мне его подпихнул. А тот ли самый камень был? Не знаю, об этом могу только догадываться. Но все мои догадки могут ничего не значить. Так что... Хлебнула еще раз коньяку и разочарованно взвыла. Бутылка уже опустела, но и полной она изначально не была. Ничего, у мужа где-то в заначке должно быть виски и пара бутылок водки для дорогих гостей, буде таковые неожиданно придут. Про море вина в запасах и не вспоминала, это море мне точно в моем настроении по колено. Хотелось чего посерьезней, чтобы забыться.

Ага, вот и виски. Джек Дениельс. Интересно, а кто такой Джек Дениельс? А, хрен с ним, с этим Джеком, главное чтобы думать после него стала неспособна. Фуууу! Какая гадость этот Дениельс. Но в голове приятно зашумело и мысленки стали путаться в ногах. Замечательно! Еще глоток. И комната поплыла перед глазами. Ага, еще какие-то непрошеные размышления в голову лезут? Тогда еще глоток. Нет, ну почему все перед глазами закружилось? Надо срочно присесть, отдохнуть. А лучше сразу прилечь, на коврик. Хорошо на коврике! Класс!

Чьи-то заботливые руки попытались освободить меня от бутылки виски. Глаза открывать жуть как не хотелось. И бутылку отдавать тоже. Поэтому дернула ногой, пытаясь лягнуть приставучего типа, и промямлила: