Тесселис

Это у нас (уже у нас, мысленно улыбнулся я, хотя так и есть) в Котельной были 'сектора', а точнее — маркировка механизмов разными цветами, в зависимости от сложности. 'Для бестолковых гоблинов', как пояснил мастер Креп, поскольку они стойко сопротивлялись попыткам обучить их грамоте. Ну и подобная маркировка оказалась не бесполезной для меня — не потому, что я не умел читать или не знал, что за машины. Память у меня хорошая, да и пояснения мастера я слушал внимательно. Просто удобно обозначить группу машин по цвету, вместо того чтобы называть каждую по отдельности. Особенно учитывая, что те же паровые мультипликаторы были и в синем, и в красном, и в оранжевом 'секторах'. И по цвету — удобнее и быстрее.

— Естественно, мастер! — даже с некоторой обидой ответил я. — Синий, зелёный и жёлтый сектора. Механизмы мне знакомы, но они у вас... у нас с вашими переделками. Вот и хочу лучше познакомиться.

— Ладно, трудись, — пожевал бородой Креп. — А я мастерю пока кое-что... И да, завтра надевай костюм техника, будем с ним разбираться, — напомнил он, на что мне оставалось только кивнуть.

После чего я, запасясь бумажными перчатками (ну не заляпанными смазкой руками книги листать!), принялся возиться с машинерией. А мастер отдалился в дальнюю часть котельной, неподалёку от Очага Трисмегиста. И через полчаса я заметил, что гоблины в рядок стоят в отдалении от места, где скрылся мастер. Внимательно смотрят, поводят ушами, даже приседают в страхе время от времени, но не уходят. И закономерно заинтересовался происходящим: посмотреть мне никто не запрещал, да и гоблины смотрят, так что, скорее всего, можно. А если нельзя — мастер Креп скажет, ну а я извинюсь.

А приблизившись, я минимум минуту, неотрывно и с массой всяких противоречивых чувств, смотрел на работу Мастера. С большой буквы, причём сказать, Мастера-Механика или Мастера-Мистика, не получится. Потому что Креп был и тем, и тем, что наглядно демонстрировал. Обнажённый по пояс, покрытый бугрящимися мышцами, объятый пламенем, как показалось мне сначала — но это были рыжие волосы, светящиеся сами по себе! Глаза мастера сияли, как прожекторы, не слабее полуденного солнца, в руках его... тёк металл. Раскалялся до жёлтого и даже белого каления за секунды и в те же секунды остывал. И мастер голыми руками орудовал этим металлом, то лепя, то переливая горстью, формируя пока непонятный мне механизм.

— Мастера говорит с богами, — послышалось бормотание одного из гоблинов. — Страшными, яркими богами, огонь у-у-у-ух!

Это бормотание меня привело в себя, и я направился разбираться с машинами котельной. В общем-то, я просто увидел то, о чём и сам догадывался, да и сам мастер говорил. Зрелище, конечно, уникальное, впечатляющее, много какое. И понять гоблинов, неотрывно наблюдающих за Крепом издали, я могу. Но у меня — работа, а красивое зрелище стоит, чтобы на него взглянуть, а не часами пялиться, как зевака!

Хотя, конечно, хочется так же. Это выходит, мастер Креп — одновременно и плавильня, и токарня, и механик, и инженер. Да и не удивлюсь, если он придаёт своими, мистическими силами какие-то нестандартные свойства получившимся творениям. По крайней мере, ничего противоречащего этому, я не знаю, а такое решение пришло в голову даже мне. Пусть и не самому глупому, но молодому и неопытному. А мастер точно так делает, если это вообще возможно.

Провозился я до полуночи, перекусил притащенным гоблином сэндвичем. Сам гоблин буквально впихнул мне пропитание и, развеваясь на бегу ушами, вернулся к наблюдению за мастером. Ну а перекусив, подошёл я к месту работы мастера и прокричал:

— Доброй ночи, мастер Креп! Удачи в ваших трудах!

— Угум, — пробормотал Креп. — И сам справлюсь. Про костюм не забудь! И да, доброй тебе ночи.

И направился я спать, долго ворочался — впечатлений у меня за сегодня выходило как-то много. И все волнующие, правда, в разных смыслах... Но усталость взяла своё, и я всё-таки уснул.

8. Костюм механика

Проснулся я на удивление отдохнувшим, причём по весьма приятному поводу: один из гоблинов скрёбся в дверь, предваряя своё появление совершенно одуряюще пахнущим завтраком. Видимо, повар или по-корабельному — кок приступил к своим обязанностям. И готовит он редкостно вкусно, оценил я запахи из-под крышки клоша. Даже она не могла удержать одуряющий запах сосисок с непонятными специями, яичницы из свежих яиц с луком и свежевыпеченного хлеба. Я стал буквально ронять слюни на одеяло, но собрался и направился в уборную: недостойно джентльмена завтракать, не одевшись! Ну я, конечно, джентльмен ещё совсем маленький, можно сказать — начинающий. Но, при всех неприятностях: при деле, при професии, с достойным местом и неплохим доходом! Так что джентльмен. И завтракать с немытой физиономией и нагишом (как-то не смог себя приучить к ночной рубашке, всегда в Приюте было неприятно, ну и сейчас не воспользовался этим жутким изобретением) мне не пристало.

Умылся и ещё порадовался — под крышкой скрывалась не только яичница, сосиски и хлеб, но и чашка кофия, закрытая прикрученной крышкой. А сама металлическая крышка клоша была примагничена и не сразу открылась. Это, видимо, так же, как со стульями и прочей мебелью в моей комнате — ну, если там Воздушный корабль трясти будет, чтоб провизия не пропала, да и не заляпала кого-нибудь. Кофий был горьким — страсть, но оказалось, что мне и сахара не пожалели, а с ним — и пить можно, и бодрит.

Взбодрившийся я вспомнил, что мне непременно надо подготовить и надеть комбинезон механика: мастер Креп мне об этом напоминал несколько раз, да и судя по всему выходит, что надо и срочно:

Вагус Сумбонт покидает эллинг или завтра, или послезавтра. Я вот как-то не понял, как правильно понять его "через три дня", но принципиальной разницы нет. А значит, учёба в обращении с корабельной машинерией, конечно, не закончится. Но надо будет работать на совесть, а часть остановленных машин будут запущены. И без защитной одежды, а лучше — специальных механизмов и защитной одежды — как-то боязно. Мне мои две руки нравятся, у меня их не излишек. Да и пальцы пригодятся, я почти уверен.

Так что нацепил я комбинезон, порадовался его виду, да и своему виду в нём — ну вот механик механиком, только бы лицо не такое дурацки-восторженное...

Собрал инструменты на пояс и в поясную и задумался. Просто мастер Креп про оружие говорил серьёзно. Да и все истории про вольников на то, что может пригодится даже не намекают. А кричат громким голосом в оба уха. И лучше к ним прислушаться, пока по беспечной голове не постучали, причём уже не истории и не в переносном смысле.

В смысле, дробовик, который мастер назвал "метлой", надо бы привыкать носить вместе с костюмом и подсумком. Понятно, что сейчас опасаться нечего, но привычка важна. А то заработаешься, замотаешься, оставишь дробовичок — а он понадобится. Я хоть и не очень из него стрелять умею (ну, хотя бы, знаю, в какую сторону стреляет, и на что жать), но дробовик — это дробовик. Да и вообще — это механизм, помимо того, что орудие убиения. А значит, надо не только привыкать, но и учиться им пользоваться, обслуживать, ну и прочее.

— Уснул? — засунулась в мою комнату огненная борода мастера Крепа.

Вежливость мастера проявилась и в этот раз: он постучался. Но — одновременно с тем, как заглянул в комнату. Это ему не в укор, само собой, но нужно бы учесть такую особенность на будущее. Смотрел на меня не с гневом, но с ехидством: похоже, и вправду подумал, что я "поел и спать завалился", как в детских книжках про лентяев. Но увидев, чем я занят (хотя занятием отстранённое разглядывание дробовичка назвать сложно, но всё же), фыркнул, хмыкнул и подсеменил ко мне.

— Правильно делаешь, — покивал он, подойдя. — Примериваешь, где носить будешь? Так рано пока. Мы тебе трактаторы примерять будем...

— Трактаторы?! — искренне изумился я.

Ну, трактаторы, механические руки, были признаком не столько механика, сколько высококлассного инженера. И как-то я и не думал, что мне, вот прямо сейчас... Да и самому их делать вроде надо. И привод ладить, от механического, пневматического или электрического источника питания...

— Трактаторы, трактаторы. Что, ты думаешь, я вчера мастерил?

— Я — ничего не думал, — вынужденно признал я.

— Хм-м-м... ну ладно, — прогудел Креп, явно в затруднении, как к этому заявлению отнестись. — Ладно, слушай сюда: завтра отлетаем. И на тебе будут все зоны вплоть до оранжевой. И её половина, а подучишься — и вся.

— На одном мне? — наверное, спросонья брякнул я.

— Нет, конечно! Гоблины-то на кой?! Но ресиверы и мультипликаторы, котлы и редукторы оранжевой зоны в полёте не глушатся.

— А красной зоны и на стоянках, — припомнил я рассказанное и увиденное.

— Помнишь, хорошо. Да, красная зона только в эллинге, да и то не вся. Вся встанет, только если Очаг погасить. И смазка, проверка, чистка нужна. Но мы — в полёте. Тряска, да и даже у меня бывают неловкие движения. В общем — понимаешь, Фиктор.

В общем — я и вправду понимал, просто как-то не подумал, а сейчас даже внутренне передёрнулся. Ну вот, например, надо мультипликатор смазать, прокладки поменять, возможно — часть шестерней поправить. И тут комбинезон от неловкого движения убережёт. Но если Вагус Сумбонт в это время перекосит, затрясёт дёрнет... Наверное, у меня слишком расшалилось воображение, даже ноги ослабли: представилось, как на меня надвигаются хищно лязгающие шатуны, поворачивающиеся шестерни... Или котёл, водяной, или масляный... В общем — откровенно страшно, и совсем не на пустом месте.

— Вижу, понимаешь, — довольно покивал Креп. — Так что трактаторы нужны.

— Понимаю, мастер Креп, и спасибо вам большое, — поклонился я, на что мастер отмахнулся, улыбнувшись в бороду. — А вопросы можно задать?

— Вопросы — НУЖНО задавать, мне механик, а не очередной гоблин нужен.

— Я подумал, что часть машин Сумбонта в полёте... — внутренне замирая начал я, но не договорил.

Потому что тоже страшновато, но правда: живучесть Воздушного Судна важнее каких-то там фикторовых пальцев. Как ни неприятно такое признавать.

Так вот, если я с трактаторами (которыми ещё научится пользоваться надо, между прочим!) полезу в силовой агрегат, а Судно тряхнёт, и я в него полечу, то шестерни перемелят не меня, а трактаторы, это да. Вот только сломаются же! И как механик, да и просто разумный, я понимаю — для Судна такой размен неприемлем.

— Ну ты даёшь, парень, — с совсем широкой улыбкой, аж засияв своими глазами, ударил себя мастер Креп по ляжке. — Вообще, ты всё правильно подумал. Но трактаторы я тебя сделал из бронзы. И что это значит, механик Фиктор?

— Что их стальные шестерни и шатуны деформируют, погнут или сломают — но сами не сломаются! — довольно ответил я.

— Ну могут и сломаться, но вряд ли. А сами трактаторы я зачаровал. Они у тебя при повреждении будут изначальную форму восстанавливать... Ладно, пойдём уже...

— А буквально секунду, мастер Креп! — засуетился я, помахивая дробовичком, с которого вся эта беседа и началась.

— Ах да, — припомнил мастер. — Оставь пока в каюте, вот приспособим трактаторы, посмотрим, как на тебе будут держаться — тогда и закрепишь на свободное место, чтоб не мешал.

— Хорошо, мастер Креп. Но я имел в виду с ним познакомиться, разобраться, научиться обслуживать. Да и стрелять — нас в приюте только из сеттера стрелять учили и однозарядного ружья.

— Ну, сеттер — уже что-то. Но подучишься, есть на Симботне стрельбище. Да и разберёшься... Всё, пойдем, — махнул он рукой, ухватив меня второй за предплечье и потянул за собой.

Еле успел дробовичок положить. А Креп меня тянул, притянул в свой 'мастерской закуток', да и стал примерять — переставлять укреплять трактаторы. Вообще — просто поразительная вещь, хотя и довольно мягкая, что я проверил, проведя жалом отвёртки по поверхности 'манипулятора'. Так настойчиво пыталась назвать трактаторы искусственная память. И это было довольно близко по назначению и правильно по смыслу. А вот 'механодендрит' — бред какой-то! 'Механо' — само собой, но вот никакими деревьями в трактаторе даже не пахло! Бронза и кожа обвязки-крепления с бронзовыми заклепками.

Так вот, на поверхности медно-розовых, с лёгкой желтизной, манипуляторов появилась царапина. Ставшая буквально на глазах 'затягиваться' — ну, недаром мастер Креп говорил 'самовосстанавливающаяся'. Ну и верхние два — короткие, пара футов, но потолще, с двумя захватами 'клешнями', не для резки, а для захвата и подъёма чего-то тяжёлого, всего с двумя сочленениями. А вот нижние, намного тоньше, и с трёхпалым суставчатым зацепом — гораздо подвижнее, именно для работ. Ну и почти шесть футов длиной.

Вращал меня мастер, бурчал себе под нос слова, не всегда подобающие такому почтенному джентльмену, как мастер Креп. Впрочем, он мастер, так что сам определяет, что ему подобает. И, наконец, закрепил. Пропустил кожаную сбрую трактаторов через шлёвки комбеза и тут же заклепал, прикрепив намертво.

— Тебе они нужны постоянно, так что считай — часть комбинезона механика, — пояснил он. — А когда сделаешь что-то получше, понужнее или что-то такое — просто срежешь. Но в ближайшее время тебе и этих хватит, не на один год.

— Понятно, благодарю, мастер Креп.

— Добрая работа, — покивал мастер, не став жеманиться и отнекиваться 'не за что'.

И так понятно, что 'есть за что'. А вот дальше он меня довольно сильно удивил.

— Так, закрепили сносно, мешать не будут, да и в сложеном положении почти незаметны, — довольно двигая сегменты констатировал он. — А теперь подвигай ими, Фиктор.

— Э-э-э... — задумался я, чтобы непочтительно или оскорбительно не брякнуть чего-то не то. — Мастер Креп, а источник питания? И как мне ими...

— Мистическая сила, Фиктор, — махнул рукой цверг. — Просто желай управлять, как своими руками.

Это... это ОЧЕНЬ ценно и щедро с его стороны. А с другой стороны — всё, что мне известно по мистике, говорит, что это и 'привязка' к Котельной Вагус Сумбонта. Потому что мистически обеспечивает энергией трактаторы мастер Креп. Ну а когда я покину Воздушное Судно — мне они только как украшения и сгодятся. Ну, с другой стороны, я тут надолго, а недовольство иметь — нагло и непорядочно. И так подарок роскошный, а требовать или желать 'больше' — это как с битыми мной соучениками в Приюте. Только с моей стороны.

И стал я пробовать управлять. Очень... странно и непонятно, но при этом — 'сподручно', иначе и не скажешь, вышло. То есть, я трактаторы чувствовал, как руки — ну, в рамках их особенностей и специфики. И двигая их, даже 'чувствовал', хоть и непривычно спервоначалу. То есть ну вот совсем как руки, благодаря непревзойденному мастерству Котельного Мастера. Правда, через полчаса тренировок я почувствовал тянущую усталость, и заболела голова. И тут искусственная память и занятия по натурфилософии сошлись: перенапряг разум, непривычный к такому обилию конечностей. Это не страшно, не патологично, а если практиковаться понемногу — так и привыкну. Разум — он такой, ко всему привыкает и адаптируется. Или почти ко всему.