— Что же вы не сдали мне город? — ласково поинтересовалась Дейнерис. — При последней нашей встрече в Горелом Лесу вы, кажется, склонялись именно к бескровному разрешению… Нашего дела. Отчего вы передумали?

Мейстеры не переглядывались. Наверняка, оправдание себе они придумали давно. Еще когда решили выдать человека Дейнерис, посланного в Гавань для связи. Сейчас они ответили в один голос:

— Наша честь называется верность.

— Верность кому?

— Верность Красному Замку, ваше величество. Мы служим не лицу, но трону.

Дейнерис чуть повернула голову:

— Где Серсея?

— Ищем в подземных тоннелях, — отозвался Варис. — Далеко она уйти не могла.

— Очень хочется найти ее живой.

Толстый евнух понимающе склонил голову и вышел из тронного зала — он ведь сотни раз выходил так, еще когда Дейнерис девочкой выдавали за кхала Дрого, ему тут все знакомо. Варис тоже служит не лицу, но трону. Его мечта — процветающая страна. Если он решит, что Дейнерис ведет корабль куда-то не туда, найдется и на нее кабан, как на Роберта Баратеона, или мистическая тень, как на Ренли Баратеона, или простецкий арбалетный болт, как на Кивана Ланнистера.

Верить ли евнуху? Разумеется, нет. Но работать с ним придется. Придется править, как ярмарочный канатоходец подымается на свою вышку: попеременно опираясь то на одного, то на второго.

— Значит, вы верны трону… — Дейнерис решительно уселась на Железный Трон. Ничего, после каменных скамей Великой Пирамиды не так и жестко.

Главное: в Миэрине ее ненавидели. Здесь пока что Ланнистеров ненавидят несколько больше. Оттого и трон мягче. Ну, насколько можно определить неназываемой частью тела.

— Вот вам приказ трона. Послать ворона королю Станнису Баратеону, где бы он ни оказался. Сложив оружие, он получит место Руки Короля. Станнис известен справедливостью и разумом, лучшего человека на это место нет во всем Вестеросе. Второе. Сложив оружие, Станнис получит еще одну вещь. Его дочь будет излечена от Серой Хвори. Третье. Станнис получит Штормовой Предел. Четвертое. Все, сделанные им долги, будут оплачены Железным Троном в срок, не позднее года от его согласия.

Вот сейчас мейстеры переглянулись. Кто-то поднес Пицелю воды, но тот ничего не сказал.

Квиберн огладил одеяния на груди — отсутствующую цепь гладит, поняла Дейнерис — и спросил:

— Ваше величество, а что сказать о гарантиях?

— Ничего, мейстер. Либо Станнис верит мне, Бурерожденной, либо нет.

— Велите принести мне письменные принадлежности. Или освободите.

Дейнерис выбрала второе. Мейстеры ушли; старик Пицель отчетливо шатался, но шагал сам. Квиберн, поддерживая коллегу, что-то ворчал в нос.

Карлик по-хозяйски устроился за столиком сбоку, где обычно сидел секретарь и распорядитель. Потряс колокольчиком и удивился, когда из боковой дверки появился слуга.

— Пусть появится мастер над монетой, — велел Тирион.

— Господин… — слуга, очевидно, не знал, как титуловать карлика, но Тирион подсказывать не стал. Его судили здесь, именно за этим столиком вызывали Тишу. И вот колесо провернулось, и теперь он сам будет судить.

Слуга, наконец, справился с волнением:

— Господин Тирион, лорд. Мастер над монетой уехал в Браавос по приказу ее величества, для обсуждения условий нового займа и выплаты старых.

— Тогда его секретаря сюда, с главной книгой и всеми помощниками.

Дейнерис усмехнулась уголком рта.

Серый Червь привычно стоял за ее левым плечом. Для него все выглядело просто и ясно: его королева победила. Теперь только надо делать все как-то иначе. Чтобы не кончилось, как в Миэрине. Для него, Серого Червя, ничего не изменится. Просто теперь Серого Червя эта неизменность печалила.

Кровный всадник смотрел прищуренными глазами. Кхалиси в самом деле победила. Не зря, выходит, плыли они в утробах железных чудовищ за соленую воду, за Узкое Море. Ко Чхако повелевал двадцатью тысячами всадников, из них за море отважились пойти всего две. Но зато его теперь называют “Чхако Два Моря”, разумея Травяное и Соленое. А еще Матерь Драконов обещала кхаласару землю — здесь, на юге, тесно, сказала она. Зато на Севере, за Перешейком, просторы неизмеримы, а людей там очень мало. Наверняка в щедрости кхалиси есть подвох; ко Чхако теперь сам правитель и понимает: правления без обмана не бывает. Ерунда, плевать. Зато своя земля, которую не надо делить вообще ни с кем. Если ее придется отнимать у северян, что за беда?

Вернулся Квиберн. В одной руке он держал приготовленное письмо к Станнису, которое Дейнерис тотчас принялась читать. Подождав окончания проверки, мейстер протянул королеве новый свиток:

— Ваше величество, сегодня утром пришло из Башен. Ворон осмелился приблизиться лишь когда стих бой.

— Башни…

— Фреи, — подсказал Тирион. — Уолдер Фрей. Вассалы Талли из Речных Земель. Единственный мост на пятьсот лиг в округе. Откуда он знает, что мы здесь?

— Фреи теперь не вассалы Талли из Риверрана. Они присягнули трону напрямую. Фрей не знает о вас, — Квиберн улыбнулся криво. — И я готов спорить, что ему все равно, чей Железный Трон сейчас. Башни принадлежали Фреям при Таргариенах, при Баратеонах, при Ланнистерах. Старик послал письмо в столицу. Раз вы теперь королева, это ваше.

Дейнерис некоторое время смотрела в упор на отлученного мейстера, но тот не показывал ни малейшего признака неповиновения, паче дерзости. Квиберн выглядел чудовищно, смертельно усталым.

Дейнерис взяла свиток, развернула и прочла.

Фрей сообщал, что под его стенами сгрудились какие-то звери с длинными рогами изо лба, у которых вместо ног даже не колеса, а нечто этакое, вовсе невообразимое. Погонщики зверей немногочисленны, но наглость их превосходит всякое разумение. Они осмелились угрожать ему, Фрею, судом за предательство дома Талли — хотя всем известно право лорда и рыцаря менять сюзерена.

— Офицера связи от союзников ко мне.

Полковник прибежал быстро: или ждал неподалеку, или забеспокоился. Что-то пошло не по плану, понял он, едва приблизившись к Железному Трону.

Дейнерис протянула ему письмо. Кляня про себя местную манеру писать с завитушками, полковник вник в смысл.

— Мы не высаживались в этих, как их, Башнях… Где это?

Карлик уже приказал внести карту Вестероса, и теперь уверенно ткнул пальцем в место, где узкий Перешеек превращался в собственно Вестерос:

— Вот здесь.

— Далеко на север, — проговорил полковник, соображая, что их агент, легендарный Чарльз Беквитт, икона всех спецназеров свободного мира, пропал как раз в тех краях.

— Нет, ваше величество, это не наши танки.

— Я уже догадалась, — Дейнерис вернулась на трон. — Это те, кого боялся Чарльз в Миэрине. Опять на севере. Почему они так любят холод? Или они приносят его с собой? Люди, несущие холод…

— Не шутите с надвигающейся Зимой, ваше величество, — Квиберн осмелился издать звук.

— Не шутите с моими драконами, Квиберн, — Дейнерис поглядела на полковника:

— Вы обещали как-то узнать настроения людей. Как они относятся к вам. К вашим танкам.

Полковник выглянул за дверь зала, отдал приказание. Дейнерис досчитала до ста сорока, когда в зал прибежал худосочный подчиненный полковника, придерживая на носу очки.

— Сэр, полковник, сэр.

— Докладывайте ее величеству.

— Ваше величество… Данные опросов показывают, что жители в целом равнодушны к танкам, полагая их заколдованными зверями. Вроде как слоны у “Золотых Плащей”. Они беспокоятся лишь о том, чтобы их посевы не вытоптали, а дома не разломали. Когда мы обещаем, что пройдем только по дороге, и даже не полезем на мост, жители вполне успокаиваются.

— Значит, поднять людей против их, северных, танков не получится… — Дейнерис намотала прядку волос на палец. — Я всего лишь слабая женщина и плохо понимаю в боевых машинах. Но мне кажется, что в стране, где война окончилась совсем недавно, жители не обрадуются началу новой.

Полковник знаком велел своему человеку выйти. Вынул платок, не стесняясь никого, утер лоб.

Наконец, сказал:

— Ваше величество, на север придется идти нам. Ваши войска против танков ничего не сделают.

— А драконы?

— Вы знаете ответ, ваше величество.

Дейнерис вздохнула.

Оглавление

Цена свиньи

Враг вступает в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не нашлось гвоздя.

“Гвоздь и подкова”, перевод С.Маршака.

Гвозди бы делать из этих людей.

“Баллада о гвоздях” Н. Тихонов

Во времена конунга Хлодвига горсть гвоздей отдавали за добрую свинью.

“Саксонская хроника”

Снег в этом году выпал рано: еще десятый месяц только замаячил, а закаты сделались уже красно-лиловые, как воспаление вокруг раны. Потянул ветер с далекого восточного моря, потащил над Сосновыми Склонами низкие клочковатые тучи, оставляя натуральные полотенца мокрого дыма на костяках деревьев, на упрямо-золотых драконах крыш; жирной росой покрывая спинки синей черепицы — сын госпожи Сюрэй даже перестал вылезать на смертельно скользкие скаты.

Все как-то вдруг поймали себя на нежелании удаляться от канов — низких лежанок, нагреваемых дымом. На удивление Капитана и Эйлуда, каны грели достаточно хорошо, чтобы не дрожать от холода даже ночами, несмотря на довольно тонкие стены павильонов.

Госпожа Сюрэй успокаивала: обычно зимы проходят без больших морозов. Да и обитатели Сосновых Склонов сами в том уверились, пожив под развесистыми кронами несколько лет. Но все же всякий раз переход от вчерашнего раскаленного выдоха степей к леденящему, мокрому поцелую далекого моря заставлял вздрагивать и Крысолова, привычного к ночевкам у доисторических костров, и Капитана, не забывшего вечно промокающие спальники, стоящие колом служебные палатки, выедающий глаза дым.

Летом случались дни гораздо мерзее: когда ровный сильный ветер с заката или севера пронизывал тонкие стенки, чуть ли не отрывая от земли легонькие павильоны, залезая в каждую щель и под любой запахнутый халат. Но летом всех грела мысль: северные ветра ненадолго. Задует с юга, с теплых степей — снова все наладится.

Осенью надежда исчезала. Впереди зима, впереди холод и снег — не влажная, лохматая, теплая зима побережий — нет. Впереди резкая, суровая континентальная зима, которую стоило бы встречать в толстенных стенах, прогретых за лето, и теперь медленно отмеряющих тепло в полностью закрытые комнаты, не продуваемые никакой метелью.

Не первый год Капитан зимовал в Сосновых Склонах, и не первый раз удивлялся: почему в откровенно бумажных стенках резных павильончиков не так жутко холодно, как он ожидает? Капитан вздыхал и делал отметку в памяти: почитать хоть что-нибудь про теплофизику. Но в первые зимы ему хватало забот с изучением языка, потом Капитан переехал в Город Ноль, а там никакой ледяной зимы — ну, пока работает центральное отопление. Потом вовсе появилась Рейвен, а она сама грела что хорошая печь. Такое свойство организма Охотника, сброс недоусвоенной энергии Праха. В общем, не до теплофизики становилось Капитану, и забывал он свои пометки до следующей осени.

Сегодня все собрались чтобы вернуться все же к проблеме бессмертия.

Хоро, попечалившись от невообразимого размера Вселенной, мысль о поисках сородичей не оставила и созвала семью в Горький Павильон, где все удобно разместились на больших гостевых канах, почти нагреваемых полах. Широкий помост сделать герметичным намного сложнее, чем узкую лежанку, так что он время от времени дымит; за почти триста лет существования Сосновых Склонов некогда Алый Павильон прокоптился до того, что именовался теперь Горьким.

Сегодня все как-то вдруг посмотрели на Капитана, и все как-то согласно облизнулись. Капитан ухмыльнулся и принялся готовить “кирпичный” чай по-степному, с жиром. Для холодной середины осени “кирпич” годился отменно, и Капитан считал собравшихся, чтобы отмерить заварку.

Хоро и Лоуренс, Мия с Эйлудом, госпожа Сюрэй с братом. Крысолов… Крысолов так и не нашел девушки. По крайней мере, никогда никого не приводил, а спрашивать Капитан полагал нетактичным. Хоро наверняка знает, но, если не сказала — значит, этого Капитану знать и не надо. Например, сам он Рейвен тоже сюда не приглашал — Хоро явно невзлюбила брюнетку-бандитку, но, к чести ее, ни единого замечания Капитану богиня урожая не сделала. Не служи Капитан у Серова, он бы вовсе ничего не понял.

Подросший сын госпожи Сюрэй уехал с отцом на осеннюю охоту: здесь такое считалось в порядке вещей. Мальчик с малых лет приучался к смерти — поначалу зверей, а там и людей. И никакая дружба с лисами, никакие диковины иного мира традицию переломить не могли. Наследник знатного дома обязан понимать воинское ремесло. Не до степени искусства: для этого у него будут полководцы и полки, династии стрелков из лука, семьи лучников и стрельников, что луки со стрелами делают, будут постоянно шлифующие навык мечники и копейщики, и черт весть, кто еще. Но видеть и проливать кровь мужчина обязан, в том его смысл, для того он в семье и нужен.

Капитан от подобного подхода не морщился. Не ему, входившему в прорыв под Секешфехерваром на броне Шестой Гвардейской танковой армии Кравченко, судить здешние порядки. По крайней мере, перед захватчиками на колени не встанут — уже неплохо.

Но вот чай заварился. Пройдя вдоль канов, Капитан отмерил каждому в подставленную чашу: глубокую, узкую, почти кувшинчик с ручкой. Масло немедленно растекалось по самому верху и создавало плавучую крышку, неприятную на вкус, но хорошо державшую тепло.

Воистину, “под небом лиловым все мысли только о тепле”, тут здешние поэты правы.

Полчашки прошли в благостной тишине. Затем Хоро вздохнула и отставила посудину.

— Капитан, сегодня твой доклад. Что там?

— Предсказание и парирование межзвездных катастроф, в том числе техногенных проблем от изменения галактического ландшафта.

— Мощно задвинул, — Эйлуд шумно втянул в себя остаток чая. — Внушает.

— Ну так, — ухмыльнулся Капитан, вовсе не спеша доставить записки либо схемы. — Суть вопроса куда проще. Начать придется с того, чтобы в твоей цивилизации вообще узнали о существовании космоса. И о мощи действующих там сил. Чтобы всякий понял, как случайный астероид может прекратить всю историю планеты, причем без малейшей ненависти или там желания. Мимоходом.

Капитан прервался на длинный глоток, привычно сложив губы плотнее, чтобы не хлебнуть масла. Поставил чашку, утерся.

— Когда эта мысль внесена в общество, дальнейшее несложно. Постоянное наблюдение за небом — оно сравнительно недорогое даже для средневековья, тут нам пример Тихо Браге и Ураниенборга в помощь. Затем построение модели хотя бы ближней окрестности родной звезды, что уже требует кое-какой математики с оптикой, но тоже не так страшно, особенно на фоне военных расходов. Рано или поздно можно заметить межзвездных странников и оценить угрозу. Для бессмертного пять-семь тысяч лет на такое вполне приемлемый расход.