— Папа! — Макото метнулся обратно и, ворвавшись в пылающий дом, разыскал отца среди огня и дыма.
Самурайский меч был залит алым. Отец лежал на полу в луже крови, вытекшей из его вспоротого живота.
— Папа! — Макото, глотая слезы, бросился к отцу и вцепился ему в плечо. — Папа!!!
Пекарь шевельнулся, повернул голову и печально улыбнулся сыну.
— Не становись бандитом, Макото, — сказал он, поднял окровавленную руку и коснулся лица сына. — Умри от голода, но не становись бандитом. Каким бы ни был мир... темным... страшным... ты, мой сын, останься... человеком.
Воин снял с креплений у седла пару массивных топоров и забросил их себе на плечи.
— Мы с Забиякой проломим первую линию их обороны! — выкрикнул он. — Прорывайтесь следом и заходите как можно глубже в ряды врагов! Как можно глубже! Двигайтесь, пока в ваших жилах есть хоть капля крови!
Трое коней, пристроившихся позади вожака, дружно рыкнули, подтверждая получение приказа.
Учителя в тренировочном центре сил закона нисколько не удивились, когда в ворота комплекса казарм постучал угрюмый маленький мальчик в плохонькой и грязной одежонке. Это был далеко не первый случай, когда молодые бродяги приходили к силам закона и, назвавшись детьми самураев, выражали желание стать солдатами. Некоторые действительно даже становились. Особо злыми, свирепыми и высокомерными, хорошо усвоившими уроки улицы.
Макото тоже был принят, и учителя только дивились, видя, как целеустремленно работает над собой этот молчаливый мальчишка, тренируясь рукопашному бою и контролю над энергией Ци.
— На улицах очень много нищих детей и взрослых, — рассудительно сказал Макото, отвечая на вопрос вошедшего ему в доверие учителя. — То, что случилось с моей семьей, обычная история для нашей страны. Я хочу стать сильным и... изменить положение дел!
Кандалы сомкнулись на руках и ногах мальчишки всего двадцать минут спустя. Получив ярлык "потенциально опасный бунтовщик", он был отправлен в распределительный лагерь. Макото забили бы до смерти или сгноили на тяжелой работе, если бы генерал Шичиро, следивший за поступлениями в лагеря врагов правительства, не забрал мальчишку в Серую Скалу.
— Ни ты, ни даже я, — сказал генерал бывшему каторжнику, угрюмо жгущему нового тюремщика злобным взглядом, — не можем ничего изменить в этом мире. Но если мы не можем, это не значит, что не может никто. Есть один человек, которому действительно под силу подарить нашей умирающей стране великие перемены. Я хочу познакомить вас. Думаю, вы найдете о чем поговорить, ведь он, как и ты, приговоренный смертник.
Забияка вломился в строй пехоты, круша копья тяжелой броней и топча опрокинутых латников.
— Будьте вы прокляты! — топоры взлетели и опустились на головы тех, что увернулись от копыт свирепого коня. Макото безумствовал, не щадя ни себя, ни врагов. — У нас действительно был шанс многое изменить!
Четверо коней, подзадориваемые гневными выкриками самурая и запахом крови, раскидывали воинов Камней и, не обращая внимания на град ответных ударов, продвигались все глубже. Пехотинцы били копьями и катанами, пытаясь прорубить тяжелую броню четвероногих чудовищ, гораздо более прочную, чем мог позволить себе любой из людей, и практически не имеющую уязвимых мест. Они пробили бы и ее, нанизали на копья четверых коней и задавили бы числом одиночного самурая, но вдруг меч одного из воинов пропорол железный ящик на спине коня, и самураи увидели, что скрывалось под тонким слоем металла. Несколько кусков щебня, насыпанного в ящики для увеличения поражающего эффекта, выпало под ноги обомлевших солдат, узревших провода и аккуратные брикеты, уложенные в поврежденном ящике.
— Ходячие бомбы! — завопил кто-то. — Смертники!!!
Солдаты, прекрасно видевшие, что натворил пластид, брошенный воинами Куо в ряды латников, шарахнулись в стороны и, прыгая словно огромная железная саранча, начали разбегаться.
— Бей дистанционными!
— Похороните их каменной волной!
— Убейте, прежде чем они подорвут себя!
Враги впали в панику, а Макото и боевые кони все глубже проникали в их ряды.
— Остановите же их! — выкрикнул Санииро. — Не дайте пройти дальше, и...
И что? Что сказать? "Родина вас не забудет"?
Толпа в своем большинстве разбегается, увидев обвешанного бомбами смертника, а не бросается на него в попытках остановить. Почти шесть секунд армия самураев напоминала подобную толпу, храбрецов из которой, бросающихся в атаку, Макото сшибал ударами топоров. Но все же самураи не были обычной толпой и прекрасно понимали, что чем дальше враг пройдет вглубь их армии, тем больше жизней заберет ударная волна взрыва.
— Остановить! — больше двух десятков самураев, сомкнув щиты, приняли удар обвешанной бомбами кавалерии на себя. Макото и Забияка проломили их строй, но кони завязли в телах и щитах врагов. — Убить их!
Солдаты врага вдруг, получив приказ, шарахнулись в стороны и Макото, подняв заслонки на прорезях в стальной маске, увидел перед собой конного самурая со знаками капитана на броне и шлеме. Молодой воин уже замахнулся и наносил удар катаной, длинной и легкой. Слишком легкой для пробоя брони. Мечом, который мог очень многое сказать о специфике боя своего хозяина.
Макото сощурился. Вот он, убийца воинов, подобных тем, что рождались в клане Хинэно. Тот, для кого не помеха любая, даже самая прочная броня. Мастер-самурай, отдавший предпочтение ниндзюцу, применяя те его виды, что не могут быть заблокированы обычными дестабилизирующими техниками самураев.
Дуги электрических разрядов заплясали на броне капитана Северной Империи. Одно касание меча, и вся мощь молнии пронзит врага от места касания до пяток. Спекая внутренности, сжигая и раздирая. Конь рухнет, убитый вместе со своим хозяином. Ни отразить, ни заблокировать, ни спастись. Одно мгновение, враг даже не успеет потянуться за детонатором...
Макото крепко сжал зубы, в последнем, судорожном движении нажав, а затем раздавив подрывное устройство, которое держал во рту.
"Что-то изменить"...
Враг, защищающий систему, подобную той, что убила отца и маму Макото, поймет боль, сжегшую сердце мальчишки в то время, когда он был слаб и беззащитен! Боль невосполнимой утраты, которую правители мира, вооруженные мечами и властью, несут тем, за чей счет устраивают безумные оргии и купаются в роскоши!
Чудовищный взрыв вздыбил землю, сметая руины Инакавы и кишащих в них солдат захватчиков. Грохот расколол мир на части, камни и разорванные тела взлетели к небесам.
Санииро вместе с боевым конем сбило с ног и повалило наземь. Довольно долго они не могли подняться, оглушенные градом обломков, обрушившихся на них сверху. Казалось, земля никогда не перестанет содрогаться в тяжкой агонии.
Но грохот и тряска утихли. Ударная волна угасла, и камни осыпались обратно на землю.
Сегун, разомкнув захваты на своих ногах, толкнул тушу оглушенного коня, получившего удар увесистого булыжника точно в голову, и поднялся. Холодея, он готов был увидеть картину полной катастрофы, но уже через миг понял, что все не столь плохо, как могло бы быть. Взрыв снес и разорвал в клочки не больше тысячи или полутора тысяч его воинов. Остальные спаслись, с помощью ниндзюцу подняв перед собой каменные валы, отразившие вверх ударную волну взрыва. Но разве тысяча погибших — это мало?
— Проклятые ублюдки! — Санииро сорвал с головы шлем и с силой бросил его об землю. — Даже на последнем издыхании они творят нам безумные беды! Как могла одна маленькая девчонка превратить рабов в безумных бойцов со стальной волей? Где она взяла в нищей, серой стране столько героев?!
— Санииро-сама! — двое телохранителей капитана подбежали к генералу и пали ниц, ткнувшись налобниками шлемов в землю. — Ваш сын... ваш сын приказал нам оставаться на месте, а сам... это он... он остановил продвижение врага...
— Кацуро? — у Санииро ослабли ноги, и лидер армии рухнул на колени. Меж пластинами его доспехов заплясали искры электрических разрядов. — Кацуро... остановил...
Черный дым застилал все вокруг. С небес оседала пыль и, кружась, падал пепел. Войска захватчиков отходили от стен непоколебимо стоящей, хоть и основательно поврежденной, крепости.
— Каковы будут приказы, сегун? — осторожно осведомился у Санииро один из генералов.
Командующий армией вновь нахлобучил шлем и взглянул на замок.
— Они полностью готовы к обороне, — доложил шиноби из клана Коюмори, что на своем планере кружил в темных небесах, наблюдая за врагом и держась на безопасном расстоянии от замка. И без того клан потерял слишком много воинов, пытавшихся бомбить или снимать защитников города из снайперских арбалетов. Самураи Инакавы хорошо владели луками, а ополченцы буквально в куски раздирали летунов очередями из пневматических винтовок, стоило тем оказаться на расстоянии выстрела. — Вижу раненого крепчака в силовой печати и несколько сот человек на стенах.
— Мы понесли слишком большие потери, — сказал Санииро, печально опуская голову. — Если продолжим в том же духе, то не сможем выстоять в бою против армии Лесов. Всем отступить и занять оборону! Притащите сюда пару мобильных крепостей! Мы сотрем замок в пыль их огневой мощью.
Армия Лесов, расположившись неподалеку от разрушенного города, наблюдала за манипуляциями сил Камней, потащивших от лагеря к центру Инакавы две стальные громады, опаленные и помятые ударами, полученными за время осады.
— Сейчас самое время напасть на них, — ярился принц Канатароу, мечущийся, словно голодный зверь в клетке. — Отец, отдай приказ! Это будет величайшее свершение в истории обитаемого мира!
Но дайме медлил. Отдалившись от генералов и советников, он долгое время совещался с алым воином-драконом, главой селения Ветвей, принесшим вести, очевидно, не слишком приятные. Лицо правителя великой восточной страны становилось неожиданно мрачным для человека, в руки которому плыли великая победа и новые богатые земли.
Немало времени потребовалось самураям Северной Империи, чтобы протащить через разрушенный город две металлические горы, но все же, со скрежетом и скрипом продравшись сквозь руины, мобильные крепости замерли в прямой видимости от замкового холма.
— Наводи!
Броневые листы поднялись, открывая черные зевы бойниц.
— Цель обозначена! К ведению огня готовы!
Санииро поднял руку и резким рывком опустил ее.
Залп из двух десятков штурмовых схем обрушил на стены замка ураган огня, остановить который могли только четко контролируемые потоки Ци крепчака.
Ива устремил из ладоней поток энергии в силовую схему печати, и шары огня полыхнули ярче тысячи солнц, налетев на окутавшийся синим свечением бастион. Люди, благоразумно решившие не дожидаться начала обстрела на стенах и сбежавшие вниз, во внутренний двор, зажали уши руками, защищая себя от бешеного грохота. Камни мостовой под их ногами ходили ходуном, как при сильнейшем землетрясении. Испепеляющий жар окутал маленькую крепость.
— Томео-сама... — плача от горя и страха, Кадзуми теснее прильнула к тяжело дышащему, бессильному шевельнуться главе уничтоженного города.
— Не бойся, Кадзуми... — едва слышно, одними губами, шепнул Томео и крепче стиснул пальцами гранату, которой намерен был подорвать эту комнату подземелья, когда убийцы ворвутся сюда и начнут резать людей. — Ива силен. Он... выдержит.
Держать. Держать камень, прочности которого не хватает для защиты хрупких человеческих жизней от подобных силовых штормов. Хранить и защищать.
Будь воля Ивы, он никогда не выбрал бы для себя путь воина, но судьба сделала выбор за него. Ива родился крепчаком и готовился к битвам с самого своего рождения. Не просто воин, а страж, от которого зависят жизни сотен других людей.
— Я... удержу. — Ива открыл пластиковую коробочку, подаренную ему шиноби из клана Оотоко. Теперь в этой коробочке оставался лишь один шарик стимулятора. Красный. — Я был рожден... чтобы держать...
Ива положил шарик себе в рот и раскусил его, проглатывая горькую, едкую жидкость, которой тот был наполнен.
Огонь бушевал, терзая стены замка, но в силовом кругу, скорчившись от слабости, окутывающей его сознание, лежал окутанный синим пламенем человек.
"На что это похоже? — думал Ива, борясь с неодолимо захватывающей его в свои объятия жадной сонливостью. — Чувствуют ли то же самое воины, открывшие седьмые или восьмые внутренние врата? Нет, едва ли... они должны корчиться от боли и умирать в жуткой агонии. Это же просто высвобождение энергии Ци... и мощное обезболивающее. Просто химический стимулятор"...
Уходила одна минута за другой, их прошло не меньше десяти, прежде чем мобильные крепости замолчали, истратив весь свой боезапас. Огонь и дым поднимались к небесам, но Ци выгорела очень быстро, и в развеивающемся дыму взглядам потрясенных солдат Камней предстал замок. Окутанный жаром, оплавленный и побитый, он упрямо продолжал стоять.
"Выдержал, — Ива устало закрыл глаза, не замечая, как отслаивается и расползается его кожа, как начинают разлагаться его мышцы и внутренности, из которых стимулятор вытянул последние крохи Ци и сжег буйством высвобожденной энергии. Обезболивающее спасало его. Крепчак погружался в сон, уходил спокойно и без мучений. — Простите, друзья. Это все, что я мог сделать"...
Сознание его угасло, но еще почти минуту Ци крепчака текла по стенам искалеченной крепости. Даже после своей смерти Ива продолжал держать стены, защищающие тех людей, кого он мог назвать уже даже не союзниками, а друзьями.
— Перезарядка потребует полчаса, — доложили командующие экипажами мобильных крепостей.
— Не позволяйте расслабляться их крепчаку, выматывайте его, по готовности ведите обстрел малыми штурмовыми дзюцу!
— Да, генерал.
Санииро отошел от крепостей и присел на обломок стены одного из рухнувших домов. Подкатывающая к горлу желчь душила генерала, тьма обнимала и наполняла тело болезненной пустотой. Победа была у него в руках, но солдат, прошедший множество войн, прекрасно понимал, что это не победа, а самое настоящее поражение. Армия обескровлена, боевой дух воинов и авторитет командования подорваны. Потери. Слишком велики были потери.
Сорокапятилетний генерал был по меркам самураев уже бывалым ветераном, но за долгие годы великих побед начал забывать, какую горечь приносят вид разбитого войска и гибель близких людей. Торжествуя вместе с соратниками, он привык жечь города, наслаждаясь видом добычи и пленников. Привык к славе, парадам и хвалебным речам. Но на этот раз парадов не будет. Не будет ни хвальбы, ни добычи, ни славы. Захватчикам достанутся лишь позор и невосполнимые потери. Словно кто-то сдернул гордых победителей с облаков и со всего маху ткнул их лицами в кровавую грязь, напоминая о том, что они не боги, а люди, такие же, как те, кого они убивали и презирали. Люди, которых можно победить.
— Санииро-сама! — техник из узла радиосвязи, который притащила с собой южная группировка, подбежал и пал ниц перед командующим армией. — Столица вышла с нами на связь!
— Что? Дайме передает приказы?
