Вдруг вдали раздался громкий женский крик, что немного испугало Кади, но быстро сообразив по поводу времени действия лекарства, поскользил в сторону крика.
Спустя минуту, за очередным барханом, он обнаружил около десятка тел, что были погружены в снег.
Некоторые окрасили окружение цветом своей крови, но в основе своей все лежали без видимых повреждений.
«Не повезло же им» — подумал Кади, увидев, что виднелась кровь только у щитоносцев.
Быстро подходя от тела к телу, он неумело проверял пульс, хотя больше он ориентировался на температуру тела.
Из девяти тел только четверо было живых, а в сознании была только одна. Видимо успев среагировать, та серьезно укрепила оболочку и приземлилась без потери сознания.
Подойдя к ней, Кади услышал плач и слова благодарности, что не прекращались, пока он её осматривал.
«Обе ноги сломаны, причем серьезно», — сказал он про себя, увидев, как голени девушки были согнуты кпереди.
Частое дыхание и общая бледность бедной девушки явно намекали, что долго она не протянет. Это нехило подгоняло Кади и тот начал быстро обдумывать способ выхода из этой ситуации.
Решение не заставило себя долго ждать — представив рельеф местности, Кади связал несколько пар лыж вместе, получив некое подобие санок. Соорудив подобным образом трое санок, он перетащил выживших на них и закрепил их, перевязав веревками.
Пара человек, которые показались Кади более целыми, угодили на одни санки и были туго привязаны друг к другу.
Растерев балаклавой испарину на лбу, Кади запрягся на самодельный поезд из лыж и попытался его сдвинуть.
Сначала ничто не хотело двигаться — некоторые из лыж не были смазаны, от чего слишком сильно притерлись к снегу, но Кади приложив все силы к ногам все же смог двинуться с места и начал тащить за собой «поезд» из раненых.
Поставленные на ребро широкие лыжи входили в снег на половину своей ширины, обеспечивая Кади надежную опору, но взамен они куда сильнее истощали Каргаделя.
Пот пропитывал все нательное белье уже после первой сотни метров, но Кади, скрипя зубами от усилий, продолжал идти в сторону лагеря, виляя меж небольшими барханами из снега.
Даже если он сейчас запустит сигнальную ракету, то никто из лагеря её не увидит, а если бы он оставил раненых на месте и сам отправился бы в лагерь за поддержкой, то они бы рисковали снова не найти их, что так же не прельщало его, особенно после того, как он дал надежду на спасение этой девушке.
«Ещё пять метров и отдохну», — подбадривал он сам себя уже тридцатый раз, но не смел останавливаться.
Лямки уже продавили достаточно одежды, дабы начать сдавливать вены на руках, но это не было причиной остановить шаг.
За полчаса он преодолел полкилометра и был уже готов свалиться от перенапряжения, но в связи с большой нагрузкой время действия лекарства быстро подошло к концу, вновь погружая его в пучину голосов, не давая тому сконцентрироваться на мысли об отдыхе.
В глазах все плыло, но это не имело никакого значения — множество тренировок по стрельбе вслепую дали свои плоды и он двигался просто по памяти, построив маршрут у себя в голове по ключевым точкам.
Заметив на горизонте небольшой свет от лагеря, Кади упал на землю.
Голоса не унимались и налетели на его разум словно стервятники, приказывая, прося, моля и угрожая тому совершать те или иные действия.
Вновь восстановленный кровоток заставил его руки ожить и он, топорными движениями, все же смог достать из поясной сумки ракетницу и перевернуться на спину.
*Щелк*
Ракетница была разряжена.
Страдальчески взвыв, Кади открыл ракетницу, сбрасывая гильзу на снег, и начал копошиться в сумке.
«Побочные эффекты говорили они… Общая слабость говорили они», — сетовал он про себя, чувствуя как волна голосов отходит от его разума.
С силой пихнув ракету в ствол, Кади поднял заряженную ракетницу над собой и спустил курок.
*Тыщь*
Одинокая зеленая ракета взлетела в небо, привлекая внимание парочки дозорных, которых расставили по всему лагерю браконьеров.
Не успела ракета достичь пика своего полета, как за ней последовала следующая, уже красная.
В данном случае цвет не играл роли, ведь изначально, еще на базе, были обговорены все возможные сигналы.
Распластавшись на снегу, Кади все ещё часто дыша, старался не погрузиться в сон, но это ему не удалось.
Прибежавшие несколько человек обнаружили лежащих посреди углубления меж холмов снега пятерых людей.
.
В это же время в другом месте.
Устав после очень тяжелой ночи, Тифл свалился в постель.
Чуть-чуть подросший Ортос немного поскулив принялся лизать его мизинец, явно пытаясь подбодрит того, но Тифл лишьвяло погладил того.
— Извини, но не стоит, — вяло сказал парень, отодвигая от себя щенка.
Он ни о чем не думал, он ничего не хотел.
Все что он мог сегодня сделать он сделал и это потребовало всех его эмоций, от чего он чувствовал себя манекеном — просто оболочкой без внутреннего я.
Последняя зима в этом доме оказалась слишком жестокой для него.
Ортос прыгнул к нему на спину и свернулся клубком, одаривая полубесчувственное тело Тифла своим теплом, в надежде, что это поможет его хозяину.
Чувствуя дыхание своего питомца, Тифл понемногу начал забываться, а через пару минут и вовсе погрузился в блаженный сон.
Очнувшись в чистом зеленом поле, усеянным желтыми лютиками, он почувствовал в своем теле необычайную легкость и начал бегать и прыгать по нему. Лютики легко срывались со своих мест и поднимались в воздух вместе с ним, уходя в синее белое небо.
Но радость длилась немного — он остановился на краю гигантской трещины в земле, дна которой не было видно. Обернувшись назад, он увидел надвигающиеся тучи, что испугало его, и он вновь посмотрел на трещину.
Посреди неё появились островки, прыгая по которым, можно было перепрыгнуть на другую сторону, где так же цвели лютики.
— Была-не была, — сказал Тифл и попрыгал по островкам.
Ветер становился все сильнее и на мгновение показался ему обжигающе морозным, но это не остановило его.
И вот, стоя на последнем островке перед другим краем трещины, он обернулся назад и обнаружил, что все те островки исчезли, а тучи почти вплотную приблизились к трещине.
Не желая погрузиться во тьму туч, он решительно прыгнул на другую сторону, но вдруг резкий порыв ветра остановил его, уронив его в трещину.
Упасть он так и не успел — неожиданно его руку схватила Сирра и, улыбаясь, крикнула — Забирайся!
Но схватившись другой рукой за её руку, Тифл увидел, как та стала чернеть.
— Все в порядке! — добавила улыбающаяся Сирра.
Мирясь с необъяснимым страхом в себе, Тифл забрался по руке своей сестры и очутился на другой стороне трещины.
Отдышавшись, он обернулся, но сестры там не обнаружил.
— Сирра! Выходи! Где ты? — испуганно кричал он, но она не откликалась.
Походив вдоль трещины, он не обнаружил её, как вдруг резкий порыв ветра поднял черную пыль ввысь.
Вид улетающего в пропасть черного облака прошелся словно ножом по сердцу Тифла и тот заревел.
Постепенно сон сошел на нет, но Тифл не переставал плакать. Он уже давно понял, что не спит, но остановиться не мог.
Лучи солнца утешающе нагревали его голову, но это не помогало, и он продолжал тихо хныкать.
Наконец устав попросту плакать, он подошел к тазику с кувшином воды и тщательно вымыл лицо.
На протяжении недели он держал эти слезы в себе. Прямо с того момента, как нашел бездыханное тело своей сестры прямо у себя в кровати.
Гангрена ноги была слишком стремительной и врач, живущий в соседней деревне, попросту не успел прибыть к ним по заметенным дорогам, чтобы спасти Сирру.
Видимо чувствуя озноб по всему телу, она хотела, чтобы брат согрел её, но это оказалось её последним желанием.
Посмотрев в зеркало, Тифл увидел неизвестного ему человека. Сутулого, бледного и с безразличным взглядом небритого юношу.
«Ужас», — тихо подумал он про себя, вытирая лицо.
Мирно сопящий Ортос на кровати зевнул и, увидев поднявшегося Тифла, вскочил на свои лапки и активно завилял хвостом.
— Ты прав… — немного усмехнулся Тифл и погладил Ортоса меж ушей. — Ты чертовский прав.
Закусив вяленное мясо, Тифл быстро оделся и вышел из дома. Ортос ни на шаг не отставал от него, так же держа в зубах великоватый для него ломтик мяса.
— Судя по солнцу около десяти утра, никто уже не спит, — воодушевленно сказал он Ортосу и пошел в сторону основной деревни.
Быстро дойдя до лесопилки, он подошел к мужичку, что стоял и считал выпиленный брус.
— Дядя Гордон. Здравствуйте.
— О, Тифл. Ну, здорово, коль не шутишь, — ответил широкоплечий и щекастый мужичок, обернувшись к юноше. — Сочувствую тебе… Сирра была так молода…
— Да, очень тяжелая потеря, — раздался женский голос за стопкой брусьев.
— Спасибо вам за сочувствие. Но я тут не для этого. Такое дело — я решил пойти в путешествие.
Гордон, потупив взгляд в лицо Тифла, усмехнулся.
— И правильно сделаешь! — поддержал он его. — Не стоит зацикливаться в этой дыре.
— И тут вышла такая проблема — надо оставить Вере хоть немного дров, а то следующее лето не проживет.
— Хо, да легко. Сколько и чего?
— Пять повозок расколотых. Желательно сложить.
— О как. Ну, в принципе могу сделать.
— Сколько будет стоить?
От слов Тифла Гордон немного нахмурился.
— Слушай, ты парень толковый, да и не раз мне помогал. Мать твоя, скажу честно, та ещё стерва, но только ради тебя я предлагаю золотой за повозку. Итого… — для вида почиркав что-то на бумажке, Гордон улыбнулся и поднял взгляд. — С тебя три золотых.
Хотевший было возмутиться Тифл заметил, что Гордон сразу же покачал головой, как бы говоря «И не заикайся».
— Хорошо, вот деньги, — сдался Тифл, высыпав на стол множество серебряных монет.
Отложив три десятка монеток, Гордон улыбнулся и похлопал его по плечу.
— Хороший ты парень Тифл. И умен, и рукаст, а как такому не помочь? Так ведь, милая? — крикнул он за брусья.
— Именно, — раздалось за брусьями, после чего на верхушку стойки с брусьями поднялся ещё один обструганный брус.
— Слушай внимательно, парень. У меня в Торосе есть друг — он торговец. Один раз я ему за бесценок отдал товара на двадцать золотых, после чего он обещал помочь мне, как только она понадобится. Видимо я уже конкретно застрял тут, поэтому отдам тебе эту помощь, — заговорщицки сказал Гордон и развернулся в сторону дома.
— Давай за мной. Милая, можешь отдохнуть, я пока воды попить принесу.
Глава 71.
Последовав за Гордоном, Тифл зашел к нему домой, но дальше коврика у порога проходить не стал.
Стены были чуть ли не родными, ведь его отец работал на этой лесопилке и очень часто брал его с сестрой на неё, стараясь уберечь детей от своей жены.
«Если бы мог, то давно бы сделал так», — вспоминал Тифл ответ своего отца на извечный вопрос Гордона по поводу его жены.
Но грохот из гостиной, вход в которую находился чуть дальше слева, вырвал Тифла из воспоминаний, вернув в мир насущный.
— Вам помочь? — встрепенулся Тифл и прошел к гостиной, где Гордон, балансируя на шатком стуле, пытался что-то вытащить с верхней секции массивного дубового шкафа.
— Да нет, сам справлюсь, — быстро проговорил он, вытаскивая на свет три бумажных свертка. — Так, вроде они.
Быстро раскрыв один из свертков с загнутым углом, Гордон пробежал глазами по содержимому и, вздохнув, свернул его обратно.
— Оно, — чуть-чуть взволновано сказал он и, убрав два других свертка обратно на полку, слез со стула.
Помимо бумаги в другой руке он держал небольшую веревочку, на которой свисал какой-то знак.
— Так, будь добр, принеси из кабинета печатный набор.
Тифл немного удивился просьбе Гордона, но ничего не сказал и послушно принес набор.
Обмотав бумагу веревочкой, Гордон накапал воск из пиалки с магическим подогревом и припечатал его донышком пиалки, надежно закрепляя веревочку на свертке.
— Вот и все, — закончив сказал он, отдавая сверток в руки Тифла. — Мой тебе совет, Тифл, ни в коем случае не открывай сверток, а то Лотрик не примет его!
— Хорошо, — улыбнулся Тифл. — Спасибо вам за это, но почему вы так сильно мне помогаете?
— Считай, так я отдаю последний долг твоему отцу, — ответил он, провожая его до калитки. — Когда собираешься уходить?
— Завтра засветло выйду. Попытаюсь попасть к приезжим трюкачам на карету, а там, глядишь, и до города довезут.
— Ну ладно тогда, беги, тебе ещё собираться надо.
— Ещё раз спасибо за все, — сказал на прощание Тифл и убежал в сторону центра деревни.
Слегка усмехнувшись, Гордон развернулся и подошел к своей жене, которая слегка пожевывая солому, укрылась в тени сарая.
— Ну что, закончил с этим? — улыбнувшись, спросила та.
— Не думал, что это будет так тяжело, — вздохнул Гордон и упал прямо на свою жену.
— Ну-ну, ты чего! — возмутилась та.
— Знаешь, как тяжело отдавать долг обманом?
— Тяжело-не тяжело, но тебе лучше слезть, а то я вся промокла, пока таскала эти бревна. И вообще кто-то хотел воды принести!
.
Придя в себя, Кади обнаружил, что находится в небольшом домике, печка-буржуйка которого скудно освещала комнату, а дровишки внутри весело трескали в пламени, отапливая все помещение.
«Надо же было так перенапрячься», — усмехнулся он про себя и начал подниматься.
Но, как оказалось, никто не решился раздевать, его и все его тело всю ночь было под прессом из штурмовой брони.
Щёлкая и скрипя суставами, он все же смог встать, после чего почувствовал, что со спиной было что-то не так.
Подцепив рукой прилипшее одеяло, Кади сдернул его со спины и обнаружил, что его гребень на позвоночнике стал достаточно большим, чтобы пробить насквозь одежду и тонкое одеяло.
— А вот это хреново, — в полголоса сказал он, прощупывая острые трубки у себя по центру спины. — Какого хера вы вообще острые?
Опустив взгляд, он увидел несколько дыр на своей одежде, от чего мигом потерял интерес к трубкам и начал прощупывать эти дыры.
Первый, противорикошетный слой из двухслойной кожи был порядочно потрепан, но ни один из осколков не покинул его.
Проникнув пальцем чуть глубже, Каргадель немного удивился. Пластина, взятая с общевойскового САДа «Хитин», была ровной, и лишь небольшая вмятина от бронебойной пули напоминала о событиях ночи.
«Либо пули слишком слабые, либо САДы и в самом деле больше походят на танки» — усмехнулся он, закончив обследовать свою экипировку.
Рядом с изголовьем лежал немого поцарапанный штурмовой шлем, что немного удивило Кади, но повертев шлем в руках и не увидев ничего, кроме косметических повреждений. Со вздохом он подцепил шлем на тросы спереди и шлем повис у него на груди.
Громкий хруст коленей поднимающегося с кровати разорвал тишину комнаты, но никого, кроме Кади он не мог потревожить.
