— Нет.
— Тебя привезли сюда, в госпиталь, без сознания. Ты дышал, сердце билось, но тем все и ограничивалось. У твоего тела полностью отсутствовали реакции... м-м, довольно сложно объяснить. В общем, мы были уверены, что ты умрешь или останешься парализованным на всю жизнь. А ты очнулся и даже вполне неплохо себя чувствуешь. Кир, малыш, мы представления не имеем, как ты выкарабкался. Ты знаешь что-нибудь о себе? Что-то необычное? Что отличает тебя от других людей?
Эйлахо я, чуть не ляпнул Кирис. Он молча покачал головой.
— М-да... — женщина переглянулась с коллегами. — Ну что же, поздравляю с возвращением в мир живых. Из госпиталя мы тебя сегодня не отпустим, побудешь пока что под нашим наблюдением. Хотя бы денек-другой. Освобождение от работы получишь, не волнуйся. Кому из родственников сообщить о случившемся?
— Никому. Только... — Кирис заколебался. Стоит ли оповещать сержанта Каллавиро? Тот вроде бы приставлен к нему опекуном.
— Тут какой-то здоровяк в сержантском звании ломился, — сказал молодой. — Второй сержант. Все требовал тебя показать, еле утихомирили. Парень, ты его знаешь?
— Да. Ротный сержант Джорджио Каллавиро, четвертая рота. Ему скажите.
— Хорошо, сейчас пошлем кого-нибудь, — кивнул бородач. — А теперь перебирайся в кресло. Ходить своими ногами дальше туалета мы тебе пока что не позволим, так что прокатим с ветерком.
Ну вот. Теперь его, похоже, совсем за инвалида держать станут. Со вздохом Кирис перебрался в кресло-каталку, подкаченное молодым, и устроился в нем поудобнее.
И в тот момент, когда он ерзал задницей по твердой клеенке, на него накатило снова. Он вновь почувствовал, что где-то рядом находится Фуоко, и несет от нее совсем уже вселенской тоской и безнадежностью. Такой страшной тоской, что он снова задохнулся и вцепился в подлокотники.
— Эй, парень! — встревоженно ухватил его за плечо бородач. — Тебе плохо?
— Нет, все... нормально. Просто показалось...
— Показалось что?
— Ничего. Так.
— Ну, смотри, — с сомнением сказал тот. — Вака, ты от нас ничего не скрывай, даже самые глупости. Понимаешь, самые странные и незначительные ощущения могут оказаться важными симптомами. Ты же хочешь остаться здоровым? Не держи язык за зубами.
Кирис покорно кивнул, и кресло покатилось по полу в сторону двери.
Фучи, где ты? Я в самом деле тебя ощущаю? Или у меня просто глюки пошли после удара по башке?
Фучи, если ты и в самом деле хреново себя чувствуешь, погоди немного. Я очухаюсь немного и найду тебя. Просто потерпи, ладно?
01.38.1231. Кайтар, Барна
Особняк Деллавита располагался в незаселенной части холмов, и здесь заканчивалась дорога от города. Ни у кого, тем более у худенькой бедно одетой девчонки, не могло иметься ни малейшего повода, чтобы прийти сюда своими собственными ногами. Тем не менее, девчонка, возникшая словно из ниоткуда, подошла к ажурным кованым воротам и уверенно нажала кнопку звонка.
Переглянувшись с напарником, Лоха Пасиоваре поднялся из кресла перед пультом и вышел из помещения охраны.
— Что тебе, вака? — осведомился он лениво.
— Я Карина Мураций, известная также под именем Рисы Сереновой. Я паладар и ректор международного университета "Дайгака", — девочка подняла ладонь, и на ней проявилась цветная картинка: раскрытая книга с растущим из нее цветком. — Мне необходимо поговорить с дэйей Фуоко Деллавита. Дэй Хавьер Деллавита дал мне разрешение появляться в вашем особняке когда угодно.
Лоха нервно сглотнул, машинально поправляя ремень пистолет-пулемета, висящего через плечо. Паладар? Ох ты... Неужели все-таки началось? Или она врет? Да нет, точно: теперь он вспомнил фотографии, которые показывали на позавчерашнем собрании.
— Прошу прощения, сэрат дэйя Мураций, — проговорил он, стараясь, чтобы голос казался твердым и уверенным. — Но теперь у охраны другое распоряжение: вам воспрещен вход на территорию поместья. Боюсь, я не могу вас впустить.
— Вот как? — задумчиво откликнулась девочка. — Интересно. Но мне не обязательно входить. Просто позовите Фуоко, и я перекинусь с ней несколькими фразами.
— Простите, дэйя... — промямлил Лоха. — У меня нет полномочий... Я должен связаться с начальством.
И он опрометью бросился к обратно в караулку. Не обращая внимания на удивленного смотрящего напарника, он склонился к пульту и вдавил ладонью кнопку связи с диспетчерской.
— Здесь главные ворота, — скороговоркой произнес он. — Срочно вызовите дэя Амантареллу. Явилась Карина Мураций, она хочет пройти на территорию. Повторяю, Карина Мураций хочет пройти на территорию!
— Понял вас, — сквозь шипение откликнулся динамик. — Ждите.
Те пара десятков секунд, которые прошли до нового ответа, казалось, вымотали у Лохи все кишки. Когда динамик снова ожил, он чуть не упал от облегчения.
— Здесь Амантарелла, — произнес жесткий, как всегда, голос шефа. — Повторите — у ворот Карина Мураций? Чего она хочет?
— Здесь Лоха Пасиоваре, старший наряда. Повторяю: у ворот Карина Мураций в образе молодой девушки. Она хочет пройти на территорию или хотя бы поговорить с сэрат дэйей Фуоко Деллавита.
— Понял вас. Передайте Карине Мураций, что дэйи Фуоко Деллавита здесь нет. Она... э, уехала в другое место. Дэй Хавьер Деллавита также отсутствует. Пусть дэйя Мураций оставит сообщение, мы передадим. Жду итогов.
— Понял, выполняю.
Лоха отвел глаза от пульта связи и посмотрел в глаза напарнику. Тот сидел, напряженно вцепившись в подлокотники стула, и в его глазах плавал страх. Паладар. Она — паладар. Существо с иной планеты, способное выглядеть как угодно, но равно опасное в любой ипостаси.
Что, если она все-таки захочет войти?
Сдвинув пистолет-пулемет на живот и щелкнув предохранителем, Лоха вышел обратно на улицу. Девочка по-прежнему стояла перед воротами, опустив руки, безжизненная, словно манекен.
— Сэрат дэйя Мураций, — тщательно проговаривая слова, произнес Лоха. — Боюсь, мы ничем не можем вам помочь. В настоящий момент дэйя Фуоко Деллавита отсутствует в особняке, и я не знаю, куда она уехала. Ее отца также нет. Вы можете оставить мне сообщение, и мы его передадим.
— Вы лжете, дэй, — бесстрастно ответила Карина Мураций. — Я могу чувствовать присутствие Фуоко. Сейчас она находится на третьем этаже особняка. Я не знаю, кто проинструктировал вас соврать, начальник охраны дэй Фриско Амантарелла или сам дэй Хавьер Деллавита, мне без разницы. Пожалуйста, передайте им следующее: у меня есть основания полагать, что Фуоко удерживают под домашним арестом вопреки ее желанию. Я специально вернула сюда свою куклу из Дриммада, чтобы поговорить с ней. И либо она подойдет к воротам для личного общения, либо я войду против вашего желания. Я бы не хотела доводить до крайностей, но вопрос для меня слишком важен.
И она снова замерла манекеном. Лоха нервно сглотнул и бегом вернулся к микрофону.
— Здесь ворота, — выдохнул он. — Мураций утверждает, что чувствует Фуоко на третьем этаже особняка, и говорит, что либо ее приведут для разговора, либо она войдет силой. Что делать?
— Ходер! — зло выругался Амантарелла. — Значит, так. Бери рацию и выходи... Мерда! Нет, отмена, отмена! Ни в коем случае не использовать рации для переговоров, они умеют перехватывать радиоволны! В общем, выйди к воротам и скажи, что... что я сейчас приду. Продержи ее несколько минут любой ценой!
— Да, шеф, — обреченно подтвердил Лоха. — Понял.
Он отпустил кнопку связи и кивнул напарнику на выход:
— Пошли.
— И ты всерьез намерен в нее стрелять, если что? — напряженно осведомился тот. — Ты понимаешь, что тогда нас с тобой крайними сделают при любом исходе?
— Не знаю! — прошипел Лоха. — Ты приказ слышал. За мной!
Судорожно вцепившись в оружие, он снова вышел наружу.
— Дэйя Мураций, дэй Амантарелла сообщил, что сейчас лично явится для разрешения недоразумений...
— Вы пытаетесь тянуть время, — оборвала его Чужая. — Хорошо, пусть является. Но до того времени...
Она подняла руку и ухватилась за чугунный прут воротной решетки. Ответная реплика Лохи застряла в горле, когда серебряная краска вокруг ее пальцев задымилась и начала отслаиваться. На его глазах обнажившийся черный металл начал наливаться темно-вишневым цветом, чем дальше, тем более ярким. Вскоре вниз по пруту потекли светящиеся капли, а чугун в том месте, где его касалась рука Чужой, размягчился и поплыл, утрачивая форму. Та коротко дернула, и прут разорвался.
И тут над поместьем тонко завыла сирена общей тревоги. Из караулки донесся противный треск зуммера. Лоха дрожащими руками поднял пистолет-пулемет, направив ее в живот непрошенной гостье, краем глаза заметив, что напарник поступил так же. Не обращая на них внимания, Чужая ухватила поврежденный прут у основания, и вокруг ее пальцев снова задымилась краска. Облизнув губы, Лоза растерянно оглянулся на напарника, и тот едва заметно пожал плечами.
Полминуты спустя огрызок прута выпал из решетки, оставив после себя дыру, в которую Чужая тут же спокойно шагнула.
— Я все еще ожидаю вашего шефа, — спокойно сказала она. — Стрелять в меня не стоит: пули мне вреда не причинят, а скандал только усугубится. Когда, дэй Амантарелла сказал, он появится?
"Кара, внимание! Изменение обстановки. Отраженный сигнал псевдоэффектора Фуоко начал смещаться".
"Поняла, Марик. Неужто ее ведут сюда для разговора?"
"Не уверен. Вполне возможно, попытаются перепрятать. Ее папаша должен не хуже нас представлять, как мы ее обнаруживаем. Если он выведет ее в место, куда не достают наши радары, например в подвал, мы ее потеряем".
"Тогда продолжаем следить. Если сигнал пропадет, начну действовать активно".
"Кара, ты уверена, что хочешь сама заниматься такой грязной работой? Может, все-таки лучше мне?"
"Нет. Она — моя ученица, и все ее проблемы должна расхлебывать я. Спасибо, Марик, просто сохраняй позицию и не обнаруживай себя. Очень надеюсь, что ты не понадобишься".
Ты поймешь, Фучи. Ты обязательно меня поймешь.
Хавьер Деллавита взял в руки фотографию дочери. Фуоко на ней, одетая в смелое бикини, задорно улыбалась, сидя на крае бассейна со спущенными в воду ногами и кокетливо прикрывая одной рукой место на груди, где, как знал Хавьер, из-под топа выглядывает старый шрам. Красивая молодая девушка — яркая, эмоциональная, развитая не по годам. Самый крупный бриллиант в ожерелье драгоценностей семьи Деллавита.
Его любимая дочь.
Его сердце разрывалось от боли каждый раз, когда он входил в ее комнату. Если не считать присматривающих гувернанток, Фучи не пускала туда никого, включая мать, и только он властью главы семейства мог туда входить. Каждый раз его девочка забивалась с ногами в дальний угол кровати, обхватывала колени руками и равнодушно смотрела куда-то в угол. На вопросы она не отвечала и вообще молчала, словно немая. Только однажды, когда он попытался погладить дочь по голове, та отшатнулась, бросив на него преисполненный ненавистью взгляд. Хавьеру так захотелось ударить ее по лицу, что он быстро вышел из комнаты, резко хлопнув дверью.
Разумеется, она не заслуживает, чтобы на нее сердились. Происходящее само по себе является для нее суровым наказанием. Окруженная иллюзией свободы и вседозволенности, она внезапно разбила лоб о невидимую, но всегда существовавшую стену — и возложила вину на того, кто случайно оказался рядом: на своего отца. Но она умная девочка и рано или поздно поймет, что он действует для ее же блага. Что же до паладаров... Разумеется, романтический призыв, исходящий от инопланетян, в ее возрасте важнее всего на свете, но молодость проходит быстро. Даже слишком быстро. А вместе с ней уходит и взрывная эмоциональная нестабильность, зато приходит умение трезво мыслить и тщательно подсчитывать прибыли и убытки. Она поймет, что как бы ни были хороши паладары, их Университет ничто по сравнению с образованием, которое способны дать деньги семьи Деллавита.
Ты поймешь, доченька. Хотелось бы только, чтобы без ненависти к отцу, разрывающей ему сердце. Жаль, что я не могу сказать тебе правду о моих мотивах. Настоящих мотивах. Незачем тебе, чистой и светлой девочке, пачкаться в такой грязи и крови. А я вытерплю. Ради того, чтобы защитить тебя, я вытерплю все.
Жаль только, проект не принес никаких реальных результатов, с помощью которых я мог бы избавить тебя от проклятия. Но ничего, его можно возобновить, в другом месте и в другое время. Надо только выждать чуть-чуть на всякий случай...
Телефонный звонок резанул его по ушам. Хавьер бросил последний взгляд на фотографию дочери, убрал ее в стол и поднял трубку.
— Слушаю, — холодно сказал он.
— Босс, у нас проблема, — быстро проговорил Фриско Амантарелла. — Здесь Карина Мураций. Она требует разговора с дэйей Фуоко.
— Что?!
— Я приказал охране передать ей, что девочки и вас здесь нет, но вряд ли она купится.
— Ты в диспетчерской? Тяни время. Сейчас появлюсь.
Хавьер вскочил с места так, что его кресло отлетело назад и с силой ударилось о подоконник, и со всех ног бросился из кабинета. У служанки, повстречавшейся ему на лестнице, от удивления выпала из рук метелка для обмахивания пыли — такое неизгладимое впечатление произвел на нее вид хозяина, прыгающего вниз через три ступеньки. В диспетчерскую он влетел так, что едва сумел затормозить, уперевшись в спинку массивного кресла оператора.
— Вон она, — Фриско без предисловий ткнул пальцем в центральный монитор. — Картинка с камеры над воротами.
И тут ожил динамик:
— Здесь ворота, — сообщил невидимый охранник. — Мураций утверждает, что чувствует дэйю Фуоко на третьем этаже особняка, и говорит, что либо девочку приведут для разговора, либо она войдет силой. Что делать?
— Ходер! — выругался Фриско, метнув на шефа быстрый взгляд. — Бери рацию и выходи... Мерда! Нет, отмена, отмена! Ни в коем случае не использовать рации для переговоров, они умеют перехватывать радиоволны! В общем, выйди к воротам и скажи, что... что я сейчас приду. Продержи ее несколько минут любой ценой!
— Да, шеф, — подтвердил динамик. — Понял.
— Фуоко в убежище, живо! — приказал Хавьер, чувствуя, как колотится сердце. Неужто паладары решатся на открытый конфликт? Нет, невероятно. Такая наглость...
Фриско кивнул и быстро вышел. Хавьер склонился над пультом и переключил центральный монитор на камеру, просматривающую главную аллею. Направив ее на центральные ворота и дав максимальное увеличение, он вгляделся в фигурку за решеткой — и похолодел, увидев, как под рукой Чужой дрогнул и распался прут в металлической решетке ворот.
Судя по всему, проклятая Карина Мураций настроена весьма серьезно. Она не остановится. Что же делать? Он не может допустить, чтобы Чужая увиделась с его дочерью!
— Объявить в поместье осадное положение! — резко приказал он диспетчеру, продолжая вглядываться в экран. — Немедленно!
— Да, шеф, — кивнул тот, и его пальцы побежали по пульту, щелкая тумблерами и нажимая на кнопки. В углу комнаты вспыхнула и замигала красная лампа, негромко запищал зуммер. "Главные ворота блокированы", загорелось на пульте табло. "Служебные ворота блокированы". "Двери особняка блокированы". "Ставни особняка опущены". "Общая тревога — оружие к бою". Сейчас, Хавьер знал, на всех постах охранники лихорадочно проверяют личное оружие, сбрасывают чехлы с пулеметов и пристально вглядываются в отведенные секторы огня, чтобы открыть огонь по любому чужаку, неважно, человеку или нет, а слуги и рабочие в панике бегут по коридорам дома и толкаются на лестнице в подвал.
