Однорукий отдал честь.
Неужели он действительно был солдатом?
— Видишь дождевую бочку? Возьми у подмастерьев плотников столько водяных мехов, сколько сможешь. Он сказали, что я могу занять их. Наполни все и догоняй нас.
— Слушаюсь, мачо, — сказал Лоупен.
— Мост вверх, — крикнул Каладин, становясь впереди. — На плечо!
Четвертый Мост двинулся. Некоторые бригады еще толпились около бараков, а команда Каладина уже пересекала склад леса. Они поднялись по склону и достигли первого постоянного моста раньше, чем армия выстроилась. Здесь Каладин приказал поставить мост и ждать. Вскоре после этого со склона холма спустился Лоупен — и, на удивление, — с ним Даббид и Хоббер. С хромым Хоббером они не могли идти быстро. Зато тащили что-то вроде носилок из брезента и двух жердей, на которые навалили около двадцати мехов с водой. Они подошли к бригаде.
— Что это? — спросил Каладин.
— Ты сказал мне принести столько, сколько я смогу, мач, — сказал Лоупен. — Ну, мы и взяли эту штуку у плотников. Они говорят, что с ее помощью носят дерево, сейчас она им не нужна, и вот мы здесь. Верно, неми? — обратился он к Даббиду, который кивнул.
— Неми? — спросил Каладин.
— Ну, немой, — сказал Лоупен, пожимая плечами. — Похоже, он не любит много говорить, секешь?
— Понял. Хорошая работа. Четвертый Мост, приготовиться. Подходит армия.
Следующие несколько часов они бежали с мостом по плато. Очень изматывающая работа. И вода здорово помогала. Во время забега солдаты иногда давали мостовикам воду, но никогда так часто, как нужно. То, что они могли пить после каждого пересеченного плато, придавало силы — как будто им добавили полдюжины людей.
Но главное — сказался эффект ежедневных тренировок. Четвертый Мост больше не падал на землю от усталости после того, как они ставили мост на землю. Работа была очень трудной, но их тела привыкли к ней. Каладин поймал несколько удивленных или завистливых взглядов от других мостовиков — его люди смеялись и шутили, а не валились без сил. Бегать с мостом раз в неделю — как делали другие — совершенно недостаточно. Но дополнительная еда по вечерам вместе с тренировками укрепила их мышцы и приготовила к тяжелой работе.
Такого долгого пути на плато у них еще не было. Несколько часов они бежали на восток. Плохой знак. Если цель находилась на одном из ближних плато, они часто приходили раньше паршенди. Но такой далекий путь мог означать только одно — они собираются помешать паршенди убежать с гемсердцем; значит, они точно прибудут после врага.
И значит, трудный последний бег.
Мы еще не готовы нести мост боком, нервно подумал Каладин, когда они — наконец-то! — подошли к огромному плато необычной формы. Он слышал о ней — Башня, так ее называли. Алети еще ни разу не удавалось добыть здесь сердце.
Бригада установила мост через предпоследнюю расщелину. Каладин смотрел, как разведчики идут по нему, и тут, внезапно, его охватило чувство надвигающейся беды. Башня — клинообразная, неровная — поднималась высоко вверх, в юго-восточном направлении, образуя достаточно крутой склон. Садеас привел с собой очень много солдат, благо место позволяло. Каладин, обеспокоенный, ждал. Быть может, им повезет и паршенди уже сбежали с сердцем. Так далеко от лагеря, почему нет?
Разведчики вернулись.
— Вражеская армия выстроилась у противоположного края! Они еще не открыли куколку!
Каладин негромко простонал. Армия начала пересекать его мост, и бригадники Четвертого Моста с мрачными лицами глядели на него. Они знали, что будет дальше. Некоторые из них — возможно многие, — не выживут.
На этот раз будет очень плохо. В предыдущих забегах у них был резерв. Теперь их только тридцать. Потеря любого человека замедлит их, потеря четырех-пяти заставит мост заколебаться, может быть, опрокинуться. Если это произойдет, паршенди перестреляют всех. Каладин уже видел такое. Как только мост начинал раскачиваться, паршенди набрасывались на бригаду всеми силами.
Кроме того, паршенди всегда выбирали своей целью бригады с меньшим числом людей. Этот забег может — очень легко! — унести пятнадцать-двадцать человек. Надо что-то делать.
Да, сейчас.
— Ко мне, — приказал Каладин.
Хмурые бригадники столпились вокруг него.
— Мы понесем мост на боку, — тихо сказал Каладин. — Я пойду первым и буду выбирать угол. Будьте готовы повторять за мной.
— Каладин, — сказал Тефт, — позиция на боку медленная. Это интересная идея, но...
— Ты веришь мне, Тефт? — спросил Каладин.
— Верю как себе. — Седовласый мостовик посмотрел на остальных. Каладин видел, что не все с ним согласны, по крайней мере полностью.
— Это сработает, — убежденно сказал Каладин. — Мы собираемся использовать мост, чтобы защитить себя от стрел. И нам надо быстро бежать вперед, быстрее, чем другим мостам. Очень трудно обогнать их с наклоненным мостом, но я не вижу другого выхода. Я буду впереди и, если мой план не сработает, погибну первым. Если я упаду, переходите на обычный способ. Мы отрабатывали это. И заодно вы избавитесь от меня.
Мостовики молчали.
— А если мы не хотим избавляться от тебя? — спросил долголицый Натам.
Каладин улыбнулся.
— Тогда бегите быстро и выполняйте мои команды. Я собираюсь неожиданно поворачивать во время бега; будьте готовы менять направление.
Он вернулся к мосту. По нему шли обычные солдаты и ехали светлоглазые — включая Садеаса в богато украшенных Доспехах Осколков. Каладин и Четвертый Мост прошли последними, потом втащили за собой мост. Они вынесли его вперед и положили, дожидаясь остальных мостов. Лоупен и два других водоноса стояли за Газом; они выглядели так, как если бы переживали, что не бегут. Слабое утешение.
Каладин почувствовал, как по лбу покатился пот. Он едва различал ряды паршенди по ту сторону пропасти. Черно-красные воины с готовыми к бою короткими луками, стрелы уже на тетивах. За ними возвышалась огромная Башня.
Сердце Каладина забилось быстрее. Спрены предчувствия появились вокруг всех членов армии, но не его команды. И не было никаких спренов страха — они боялись, да, но не впали в панику, и спрены страха отправились к другим бригадам.
"Волнение. В уши Каладина зашептал голос Туккса. Ключ к сражению — не бесстрастие, а управляемая страсть. Стремись к победе. Переживай за тех, кого ты защищаешь. Заботься о ком-нибудь".
Я забочусь, ответил ему Каладин. Шторм меня побери, но я забочусь.
— Мосты вверх! — проревел Газ, повторяя приказ, отданный ему Ламарилом.
Четвертый Мост поднял мост, быстро наклонил его на сторону и поставил его на плечи. Мостовики пониже образовали линию, держа мост на правом плече, а более высокие сбились в группы рядом с ними, вытянувшись вверх и уравновесив нагрузку. Ламарил зло уставился на них, и у Каладина сжало горло.
Газ шагнул вперед и что-то прошептал Ламарилу. Аристократ медленно кивнул и не сказал ничего. Раздался сигнал к атаке.
Четвертый Мост побежал вперед.
Из-за их спин волной полетели стрелы в сторону паршенди. Каладин бежал, сжав зубы. Все время приходилось глядеть под ноги, чтобы не запнуться о побеги камнепочек или сланцекорника. К счастью, хотя они и бежали медленнее, чем обычно, упражнения и выносливость позволили им все равно бежать быстрее остальных бригад. С Каладином во главе Четвертый Мост вырвался вперед.
И это было важно, потому что Каладин направил свою команду слегка вправо, как если бы перекошенный тяжелый мост заставил их слегка сбиться с прямой дороги. Паршенди встали на колени и запели. Стрелы алети падали среди них, поражая некоторых, но остальные подняли луки.
Приготовиться... подумал Каладин. Он побежал быстрее и внезапно почувствовал прилив сил. Ноги перестали болеть, дыхание стало ровным и глубоким. Возможно, это был страх боя, возможно, оцепенение, но неожиданная сила дала ему легкое чувство эйфории. Как будто что-то распространилось внутри него, смешиваясь с кровью.
В это мгновение ему показалось, что он один тащит за собой весь мост, как парус корабль. Он повернул еще правее, под большим углом к паршенди, открывая себя и своих людей лучникам.
Паршенди продолжали петь, каким-то образом зная — без приказов, — когда начинать стрелять. Пристально глядя на мостовиков, они приложили стрелы к мраморным щекам. Как и ожидалось, многие нацелились на его людей.
Уже очень близко!
Еще несколько ударов сердца...
Пора!
Каладин резко повернул налево, мост двинулся за ним, сейчас они бежали мостом к стрелкам. Паршенди выстрелили, стрелы взлетели в воздух и ударили по мосту, впиваясь в дерево. Некоторые с треском ударили по камням под ногами. Мост загудел от ударов.
Каладин услышал отчаянные крики из других бригад. Люди падали, для многих из них это был первый забег. В Четвертом Мосту не закричал никто. И не упал.
Каладин повернул в другом направлении, обнажив себя и своих людей. Удивленные паршенди натянули тетиву. Обычно они стреляли волнами. Именно этим и воспользовался Каладин. Как только паршенди натянули луки, он опять повернул, используя громоздкий мост как щит.
Стрелы опять осыпали дерево. Опять закричали другие бригады. И опять Каладин побежал зигзагом, защищая своих людей.
Еще один залп, подумал Каладин. Этот будет самый трудный. Теперь паршенди знают, что он будет делать. Как только он повернет, они будут стрелять.
Он повернул.
В их мост не вонзилось ни одной стрелы.
Пораженный, он понял, что лучники паршенди перенесли огонь на другие мосты, более легкую цель. Пространство перед четвертым мостом освободилось.
Расщелина была уже совсем близко, и — несмотря на все повороты — Каладин привел мост в правильное место. Все мосты надо было поставить близко друг к другу, чтобы кавалерия могла атаковать сплоченной массой. Каладин приказал поставить мост. Некоторые из лучников паршенди опять повернулись к ним, но большинство стреляло по другим бригадам.
Грохот, мост упал. Каладин и его люди налегли на него, лучники алети забросали паршенди стрелами, отвлекая и не давая подойти к мосту. Все еще толкая, Каладин рискнул оглянуться назад.
Следующий по порядку мост, Седьмой, был уже близко, но его водило из стороны в сторону, стрела за стрелой ударялись в эту бригаду; мостовики падали один за другим. Наконец он остановился и с грохотом рухнул на камень. Теперь заколебался Двадцать Седьмой. Два других уже рухнули. Шестой Мост добрался до расщелины, но с половиной бригады. Где же остальные мосты? Времени не было, и он вернулся к работе.
Наконец мост лег через пропасть, и Каладин приказал отступать. Он и его люди брызнули в стороны, чтобы дать кавалерии место для атаки. Никакой кавалерии. Каладин повернулся, с его лба капал пот.
Пять других бригад поставили свои мосты, но остальные все еще старались добраться до расщелины. Неожиданно они тоже пытались наклонить свои мосты, чтобы защититься от стрел, копируя действия Каладина и его команды. Многие спотыкались, некоторые пытались опустить мост пониже, защищая себя, а другие все еще бежали вперед.
Воцарился хаос. Эти люди не умели носить боком. Когда одна из бригад попыталась взять мост по-новому, она уронила его. Две другие бригады были полностью перебиты огнем паршенди.
Наконец появилась тяжелая кавалерия и пересекла шесть уже установленных мостов. Обычно все сто всадников ехали по двое и, проскакав через мосты, образовывали три линии по тридцать-сорок человек каждая. Такая масса могла эффективно атаковать сотни лучников паршенди.
Но мосты стояли слишком хаотически. Некоторые кавалеристы все-таки пересекли их, но разрозненной группой они не решились атаковать паршенди, опасаясь попасть в окружение.
Пехотинцы стали помогать поставить Шестой Мост на место.
Мы должны помочь, понял Каладин. Поставить остальные мосты.
Слишком поздно! Каладин оставался на поле боя, но его люди — как обычно — уже лежали за ближайшим каменным выступом. Находясь в полной безопасности, они наблюдали за сражением. После первоначальной атаки паршенди обычно не обращали внимания на мостовиков, хотя алети, из предосторожности, всегда оставляли авангард, который должен был защищать места переправ и не дать паршенди отрезать армию от лагеря.
Наконец солдаты сумели поставить на место Шестой Мост, и еще два моста донесли бригады, но половина мостов до цели так и не добралась. Пехоте пришлось перестроиться, разделиться в соответствии с мостами и броситься вперед на помощь кавалерии.
Из-за выступа появился Тефт, схватил Каладина за руку и потащил под прикрытие камней. Каладин позволил увести себя, все еще глядя на поле поля — до него дошел весь ужас положения.
К Каладину подошел Камень и потрепал его по плечу. Пот приклеил волосы огромного рогоеда к голове, но сам он широко улыбался.
— Да это чудо! Ни одного раненого!
Рядом появился Моаш.
— Отец Штормов! Не могу поверить, что мы это сделали. Каладин, ты навсегда изменил бег с мостом!
— Нет, — тихо сказал Каладин. — Я полностью разрушил нашу атаку.
— Что?
Отец Штормов, подумал Каладин. Тяжелая кавалерия отрезана. Кавалерия должна атаковать непрерывной линией; тогда страх сделает за нее половину работы.
А сейчас паршенди расступились, пропустили ее и опять сомкнулись, напав с флангов. Пехота не успела на помощь, и группы всадников сражались в окружении. Солдаты хлынули через мосты, пытаясь пробиться к ним, но паршенди держались твердо и отбивали все попытки. Копейщики падали с мостов, а паршенди даже сумели сбросить один из мостов в пропасть. В результате алети перешли к обороне, солдаты сосредоточились на том, чтобы защитить вход на мост и дать кавалерии отступить.
Каладин наблюдал и изучал. Его никогда не интересовала тактика всей армии в сражениях на плато. Он сосредоточился на нуждах собственной бригады. Глупая ошибка, он должен был подумать лучше. Он мог продумать все глубже, если бы считал себя настоящим солдатом. Он ненавидел Садеаса; он ненавидел то, как он использует мосты. Но он не должен был изменить основную тактику Четвертого Моста, не подумав о последствиях для всего сражения.
Я заставил их перенести все внимание на другие бригады, подумал Каладин. Мы слишком быстро добрались до расщелины и замедлили остальных.
Он бежал впереди, и многие другие бригады видели, что он использует мост как щит. И попытались повторить. В результате каждая бригада бежала со своей скоростью, лучники алети не знали, куда стрелять, и паршенди смогли не дать установить половину мостов.
Отец Штормов. Из-за меня Садеас проиграл сражение.
Наказание неизбежно. Сейчас о мостовиках забыли, генералы и капитаны пересматривают свои планы. Но как только все кончится, они за ним придут.
Или это произойдет гораздо скорее. Газ и Ламарил вместе с группой копейщиков приближались к Четвертому Мосту.
Камень встал рядом с Каладином с одной стороны, нервничающий Тефт с другой, оба держали в руках камни. Мостовики за спиной Каладина зашептались.
— Назад, — тихо сказал Каладин Камню и Тефту.
