— Абсолютно верно, ваше величество, — сказал Фардим. Выражение лица архиепископа было обеспокоенным — не сомнением, а его заботой о жизни любого из детей Божьих. — Надеюсь, никто не обидится, если я проведу несколько сред, молясь за них, а также за их успех.
— Уверен, что Мейкел будет делать то же самое в Теллесберге, ваша светлость, — заверил его Кэйлеб. — Если уж на то пошло, у меня нет такого же... доступа, как у вас двоих, но я могу обнаружить, что провожу немного времени, стоя за них на коленях.
Снова воцарилась тишина, затянувшаяся на несколько секунд, пока Стонар снова не выпрямился в кресле и не вдохнул.
— Это, безусловно, была одна из лучших потенциальных новостей, которые я слышал за долгое время, — оживленно сказал он. — Тем не менее, у нас есть еще несколько неотложных проблем прямо здесь, в республике, и думаю, что нам лучше вернуться к отчетам о состоянии дел с северного фронта, если мы хотим закончить вовремя к обеду. Кэйлеб, первый момент, который я хотел бы рассмотреть, — это позиция снабжения армии Тарика. Знаю, барон Грин-Вэлли сказал, что он доволен, но...
* * *
Довольно многие зрители, толпившиеся на батареях и неуклонно расширяющихся набережных, казалось, с трудом верили своим глазам, — сухо подумал граф Шарпфилд. Это было достаточно справедливо. У него самого были небольшие проблемы в этом отношении.
КЕВ "Гвилим Мэнтир" дождался полного рассвета, чтобы пройти через Шелл-Саунд, а затем через канал Норт в бухту Хардшип. Выбор пал на канал Норт, потому что он был шире и немного глубже, чем канал Снейк, а Хэлком Барнс, очевидно, не собирался ставить свой великолепный новый корабль на песчаную отмель. Несмотря на все его размеры, нормальная осадка "Гвилима Мэнтира" на самом деле была всего на три фута глубже, чем у броненосца класса Ротвайлер, но, глядя на него, казалось невозможным, что это может быть правдой, и он нисколько не винил Барнса за его осторожность.
С батареи прогремели салютующие орудия, и "Мэнтир" ответил своевременной рябью дыма из своих казнозарядных четырехдюймовок левого борта. Аплодисменты, раздавшиеся вместе с салютом, были оглушительными, и Шарпфилду было немного трудно вспомнить о своем достоинстве и не присоединиться к ним. Не то чтобы кто-то мог обвинить его в этом, учитывая обстоятельства.
Огромное чудовище с серым корпусом двигалось по крошечным волнам гавани с нелепой, величественной грацией, скользя по воде, отбрасывая назад тонкие белые усики и оставляя за собой краткую стеклянную гладкость. Ни один мужчина, наблюдавший за ним, не мог усомниться в том, что он видел окончательную гибель королевского доларского флота. Шарпфилд в этом отношении ничем не выделялся, но в некотором смысле он действительно был счастлив, увидев столбы дыма, следующие за ним из канала Норт.
Их было четыре, каждый поднимался с корабля едва ли на двадцать футов короче, чем сам "Гвилим Мэнтир". Это были не военные корабли. На самом деле, эти высокие, угловатые, с плоскими бортами корпуса вообще не были вооружены. Их единственной защитой был тот факт, что никакой вражеский военный корабль в мире не мог догнать ни один из них, но по-своему они были даже более опасны для врагов Чариса, чем "Мэнтир".
"Корабли победы". Так назвал их император Кэйлеб, когда герцог Делтак — только в то время он все еще был простым мастером Эдуирдом Хаусмином — впервые предложил их, и это именно то, чем они были: первые в мире паровые океанские грузовые суда. Эти четыре корабля, как их восемь побратимов, которые все еще достраивались вслед за ними, имели стальные каркасы и деревянную обшивку. Однако в стадии строительства уже была следующая партия, и у них как корпус, так и каркас будут из стали. Они также были бы, по крайней мере, немного быстрее, но Шарпфилд не собирался жаловаться на то, что у него было сейчас. Каждый из этих четырех кораблей мог перевозить чуть более десяти тысяч тонн груза, в пять раз больше, чем самый большой галеон в мире, на протяжении десяти тысяч миль с постоянной скоростью почти тринадцать узлов, независимо от условий ветра, на одном бункере с углем.
У него не было полного списка их нынешнего груза, поскольку — как и "Мэнтир"— они намного опережали любые другие отправки. Однако он знал, по крайней мере в общих чертах, что должно было находиться на их борту, и слегка улыбнулся при этой мысли.
"Мэнтир" замедлился еще больше, когда Барнс переключил передачу. Теперь он едва двигался в воде, и белый фонтан вырвался наружу, когда его якорь погрузился в гавань.
А теперь, — сказал себе Шарпфилд, начиная спускаться по каменной лестнице к покачивающемуся у ее основания катеру, — мне пора осмотреть мою новую игрушку. И это даже не Божий день!
Он усмехнулся при этой мысли, но затем смешок прекратился, и он задумчиво нахмурился.
Что ж, может быть, это и не совсем так, — подумал он. — Официально Божий день наступит только в июле, но Священное Писание учит, что каждый день принадлежит Ему, и как раз в эту минуту Он показывает этим ублюдкам в Зионе, на чьей Он стороне на самом деле, не так ли? Потому что, когда "Мэнтир" появится в заливе Горэт, сообщение будет чертовски ясным.
.VI.
Лагерь Мартина Тейсина, Трейтаун, провинция Тарика, республика Сиддармарк
— Мне действительно не нравится то, что мы слышим об этих проклятых ракетах, Кинт, — тихо сказал Русил Тейрис. Герцог Истшер и барон Грин-Вэлли ехали холодным днем по пути Далтина Сумирса, слякотной центральной дороге, пересекающей обширный комплекс лагеря Мартина Тейсина, к штаб-квартире Грин-Вэлли. — Если они так хороши, как предполагают отчеты сейджинов, в этом году нам будет намного хуже, чем в прошлом.
— Да, это так, — с несчастным видом ответил Грин-Вэлли, его дыхание слегка парило на холоде. — Но давай будем честными, Русил. Мы уже знали, что это произойдет. Это только подтолкнет цену немного выше, чем она была бы в ином случае. И, по крайней мере, мы знаем о них, так что можем принять их во внимание.
— И, по крайней мере, герцог Делтак дал нам наши собственные ракеты, — признал Истшер с резким кивком.
— Да, верно. И это последнее похолодание даст нам по меньшей мере еще несколько пятидневок, чтобы доставить их на фронт.
— Что ж, это тот случай, когда нужно найти светлую сторону, на которую можно посмотреть, если я когда-нибудь слышал о ней! — кисло рассмеялся Истшер.
— Мы не можем изменить погоду, только проклинать ее, — ответил Грин-Вэлли, процитировав чисхолмскую пословицу. — И если проклятая зима хочет сбросить на нас четыре или пять футов позднего снега, я мог бы также найти в этом что-нибудь хорошее!
— С этим не поспоришь.
Они добрались до места назначения, и их эскорт окружил их. На самом деле, этого эскорта было довольно много. Имперская чарисийская армия не имела привычки рисковать своими генералами, и последняя попытка убийства Истшера произошла всего три месяца назад. С другой стороны, последнее покушение на жизнь Грин-Вэлли было совершено более года назад. Инквизиция все еще могла найти фанатиков, готовых выполнять самоубийственные миссии, но стало очевидно, что безопасность Грин-Вэлли была просто слишком хороша. Никто так давно не приближался к нему ближе чем на сотню ярдов, что даже Уиллим Рейно решил, что его активы лучше потратить там, где у них есть шанс на успех.
Два генерала спешились, как только командир эскорта дал свое милостивое согласие, передали поводья ожидающим ординарцам и начали подниматься по короткой лестнице к покрытому снегом крыльцу, ведущему к зданию штаба. Как только они это сделали, капитан Брайан Слоким, помощник Грин-Вэлли, открыл дверь, вышел на крыльцо, вытянулся по стойке смирно и отдал честь.
— Капитан, — признал Истшер, отвечая на его приветствие, затем улыбнулся и похлопал молодого человека по плечу. — Поздравляю с повышением.
— Спасибо, ваша светлость. — Слоким улыбнулся и кивнул рыжеволосому, худощавому майору, следовавшему за Истшером по пятам. — Похоже, что вокруг происходит довольно много такого. Я понимаю, что это случается с людьми, которые проводят много времени рядом с генералами.
— Нет, это правда? — спросил майор Ливис Брейнейр, округляя глаза и пожимая предплечье Слокиму.
— Во всяком случае, это то, что я слышал, сэр.
— Ты, очевидно, не поддерживаешь его в нужной форме, Кинт, — заметил Истшер, свирепо хмурясь на капитана.
— А вы действительно держите Ливиса в форме, не так ли? Когда-нибудь вам придется показать мне, как это работает, — невинно сказал Грин-Вэлли.
— Что ж, полагаю, пока они продолжают выполнять свою работу — и у них наготове много горячего какао или этой варварской вишни — я позволю им сохранить свои незаслуженные повышения, — ответил герцог.
Слоким снова открыл дверь, придержав ее для своего начальства, затем последовал за ними в кабинет Грин-Вэлли. Где, по странному совпадению, были готовы и ждали дымящиеся кувшины с горячим какао и вишневым чаем. Со свежими пончиками, не меньше.
— Сносно, я полагаю, — заметил Истшер, когда генералы сняли шинели, шляпы, перчатки и шарфы. Он на мгновение подул на сложенные чашечкой ладони, затем устроился в кресле, пока Слоким наливал ему в чашку горячее какао. — Сносно.
Грин-Вэлли весело фыркнул, затем уселся в свое кресло.
Во многих отношениях сегодняшняя встреча была чистой формальностью. Истшер был полностью проинформирован о его планах и предложил не одно полезное улучшение. У них было достаточно времени — на самом деле больше времени, чем кто-либо из них хотел, — чтобы скорректировать эти планы. И Рейнбоу-Уотерс вынудил их сделать больше такой настройки, чем предпочел бы Грин-Вэлли.
Тем не менее, реально ничто не могло заменить личные обсуждения. Даже самое тщательно написанное сообщение могло быть неверно истолковано, и без такого личного разговора не было никакой возможности для обратной связи, которая могла бы исправить недоразумение. Это было то, что Русил Тейрис понимал досконально, и Грин-Вэлли почувствовал еще один прилив восхищения своим начальником. Истшер не был членом внутреннего круга. У него не было доступа ни к разведывательным возможностям снарков — тем более мгновенного доступа, хотя в этом отношении очень помогали регулярно получаемые им "сообщения сейджинов", — ни к коммуникационным возможностям внутреннего круга в режиме реального времени. Грин-Вэлли обладал обоими этими преимуществами, но показатели Истшера были, по крайней мере, не хуже его собственных. По его личному мнению, на самом деле они были даже лучше.
И поскольку Истшер понимал ценность личных совещаний, он совершил утомительный объезд командующих своими широко развернутыми армиями. Что в разгар континентальной зимы едва ли можно было назвать тривиальным занятием. Однако лагерь Тейсин был его последней остановкой. Он вернется на свою центральную позицию в Гласьер-Харт, как только они закончат, и чтобы добраться туда, ему требовались три солидных пятидневки путешествия даже с ледяными лодками на каналах [при неработающих на замерзших каналах шлюзах такие лодки должны быть пригодны только на отрезках между соседними шлюзами, либо их необходимо поднимать или опускать на каждом шлюзе какими-то неупомянутыми автором подъемниками], безопасными дорогами и санями, запряженными снежными ящерами.
Так что, может быть, эти дополнительные пятидневки все-таки пригодятся, — размышлял барон.
Он откинулся на спинку стула с чашкой вишневого напитка в одной руке и пончиком в другой и стал рассматривать большие подробные настенные карты. На них было много информации. Любой шпион инквизиции с радостью пожертвовал бы рукой на час или два, чтобы посмотреть на них и сделать заметки, и улыбка Грин-Вэлли стала голодной, когда его взгляд переместился на южную оконечность длинного фронта, протянувшегося от прохода Син-ву до самого залива Долар.
Обманный план Нармана Бейца принес лучшие плоды, чем осмеливался предсказать даже пухлый маленький мертвый эмерэлдец, который после смерти был не более склонен к скромности, чем при жизни.
Грин-Вэлли с большим уважением относился к Густиву Уолкиру. Архиепископ воинствующий был не просто умным человеком или умным командующим; он также был человеком сострадания, чье сердце было жестоко испытано войной, в которой ему было приказано сражаться. На самом деле, Грин-Вэлли решил, что это говорит об Аллейне Мейгвейре гораздо лучше, чем он когда-либо ожидал, если такой человек, как Уолкир, на личном уровне был так очевидно предан главнокомандующему Церкви. Особенно когда Уолкир так явно знал, что Мейгвейр должен постоянно находиться под прицелом Жэспара Клинтана.
Он ожидал, что Уолкир наилучшим образом воспользуется преимуществами своего положения, укреплениями, артиллерией и ракетными установками. Но граф Силкен-Хиллз сделал бы то же самое, и каким бы хорошим ни был Уолкир, калибр его людей и близко не подходил к уровню людей Силкен-Хиллза. Те харчонгские крепостные потратили почти два года, учась опережать своих наставников, приобретая набор военных навыков, которыми никогда не обладала ни одна армия "храмовых мальчиков". Там все еще были дыры, они все еще были... неискушенными, и их подразделения не были так способны самостоятельно проявлять инициативу, как лучшие из первоначальных подразделений армии Бога. Однако они были намного лучше в этом, чем любое нынешнее подразделение армии Бога, и абсолютная стойкость — особенно сплоченность — сделала их чрезвычайно сильными противниками. Они обладали глубокой и непоколебимой верой в себя, в свое оружие и — что удивительно для любой харчонгской армии и огромная заслуга в этом Рейнбоу-Уотерса — в своих офицеров. Они были твердолобыми, упрямыми и вряд ли легко сдадутся, что бы ни случилось, но они также были прагматичными и реалистичными.
Грин-Вэлли был бы счастливее, если бы люди могущественного воинства были в высшей степени уверены в победе. Такого рода уверенность может быть обращена против целой армии. Сокрушительная победа, подобная его собственной, когда он прибыл в самый последний момент, чтобы помешать Барнэбею Уиршиму прорваться через ущелье Силман, нанесла гораздо больший урон моральному духу самоуверенной армии, чем той, которая реально понимала стоящую перед ней задачу.
Могущественное воинство Божье и архангелов было слишком реалистично для самоуверенности... но оно также было далеко от ожидания поражения. Одно из самых впечатляющих достижений Рейнбоу-Уотерса — и Бог свидетель, он добился чертовски большего количества "достижений", чем предпочел бы Грин-Вэлли! — была его способность создать армию, которая все еще верила, что может победить, даже несмотря на знание того, что ей будет противостоять враг с лучшим оружием и большим опытом. Это было бы более чем достаточно плохо с точки зрения Грин-Вэлли, но Рейнбоу-Уотерс на этом не остановился. Он также использовал пример успеха сэра Фастира Рихтира в замедлении Хоуэрда Брейгарта, чтобы привить понимание того, что даже отступающая армия может выполнить свою самую важную миссию. Что простой факт, что воинство может быть вынуждено уступить, не означает, что оно потерпело поражение, пока оно сохраняло свою сплоченность, продолжало сражаться и в полном порядке отступало к следующей точке, на которой оно могло выстоять. Он убедил своих людей, что пока существует их армия, пока они все еще сражаются — все еще представляют собой сформированную силу на поле боя, — они выполняют свою миссию в защиту Бога.