Несколько других мужчин заметно напряглись при словах "нежданный гость", но расслабились с почти слышимыми вздохами облегчения, когда Уилсин закончил свое предложение. Он криво улыбнулся их реакции, затем махнул рукой в сторону скамей в передней части церкви.
— Полагаю, что нам, вероятно, следует заняться своими делами, теперь, когда к вам добавились опоздавшие, — сказал он. — Никогда не стоит объяснять, что здесь делают многие из нас в подобную ночь, если кто-то случайно пройдет мимо.
Как он и предполагал, его выбор слов породил свежую атмосферу срочности, и остальные быстро расселись на скамьях, на которые он указал. Он сам подошел к перилам вокруг святилища, преклонил колени перед традиционными мозаичными изображениями архангелов Лэнгхорна и Бедар, затем встал и снова повернулся к ним лицом.
— Во-первых, — сказал он серьезно, — позвольте мне извиниться за то, что я вызвал всех вас так быстро. И за то, что попросил вас собраться на незапланированную встречу. Все мы слишком хорошо осведомлены о рисках, связанных с импровизацией встреч, подобных этой, но я считаю, что крайне важно, чтобы мы и все другие члены Круга были осведомлены о последних решениях "храмовой четверки" [с точки зрения конспирации одно лишь совместное собрание большинства участников Круга уже несет экстраординарный риск, в чем должен прекрасно разбираться лидер Круга викарий Сэмил Уилсин как высокопоставленный член ордена Шулера].
Больше никто не произнес ни слова, и он буквально чувствовал напряженность их взглядов, когда они смотрели на него.
— Они реагируют на два новых сообщения, — продолжил он. — Одно из них из Эмерэлда, и оно убедительно свидетельствует о том, что князь Нарман решил присоединиться к королю Кэйлебу и "Церкви Чариса". Сделал ли он это по убеждению или из прагматической потребности выжить — это больше, чем кто-либо здесь, в Зионе, может предположить в данный момент. К своему собственному удивлению, я склоняюсь к мысли, что это действительно может быть вопросом убеждения или, по крайней мере, сочетанием того и другого. Я основываю это в немалой степени на прошлых беседах с младшим братом графа Пайн-Холлоу, но подчеркиваю, что в настоящее время это может быть только мнением. Тем не менее, судя по тому, что смогли сообщить мне мои источники в офисе Клинтана, я считаю, что интерпретация действий Нармана нашим великим инквизитором по существу точна, какими бы ни были мотивы князя.
— Второе сообщение из Фирейда в королевстве Делфирак. Мои источники смогли раздобыть мне фактическую копию оригинального семафорного сообщения, которое не совсем соответствует тому, что Клинтан сообщил трем другим из четверки. Согласно первоначальному сообщению, попытка захватить чарисийские галеоны в порту превратилась в кровавую бойню после того, как кто-то из абордажных групп застрелил одну из них, женщину, вооруженную только страховочным штырем. Согласно "депеше", нет никаких сомнений в том, что делфиракцы стреляли первыми и что их самой первой жертвой, по-видимому, была эта женщина, единственным "преступлением" которой была попытка помешать им подняться на борт корабля ее мужа.
Лицо Уилсина было мрачным, глаза потемневшими, и он чувствовал тот же гнев, исходящий от его аудитории.
— Как только чарисийцы поняли, что на них напали, и начали пытаться защититься, все стало еще уродливее, — сказал он им. — На самом деле, согласно письму этого отца Стивина, выжили лишь четырнадцать чарисийцев, чтобы быть взятыми под стражу инквизицией.
— Всего четырнадцать, ваша светлость? — спросил голос. Потрясение, прозвучавшее в голосе архиепископа Жэйсина Канира, отразилось на его лице, и Уилсин кивнул.
— Боюсь, что так, Жэйсин, — тяжело сказал он. — Даже в личном сообщении Клинтану этот отец Стивин не хотел быть слишком откровенным, но на самом деле вопросов нет. Делфиракские войска вырезали практически всех чарисийцев, которые попали к ним в руки, и, судя по тому, как тщательно "отец Стивин" подбирает слова, я совершенно уверен, что одна из причин, по которой войска "вышли из-под контроля", заключалась в том, что их подстрекали он и его товарищи-шулериты.
Сам Уилсин носил меч и пламя ордена Шулера, и стыд сделал его голос еще более ровным и жестким, чем мог бы быть в противном случае.
— Да смилуется Господь над их душами, — пробормотал викарий Гейрит Тэйнир.
— Аминь, — тихо согласился Уилсин, склонив голову. На мгновение воцарилась тишина, которая каким-то образом стала еще более тихой и напряженной из-за шума осенней бури, хлещущей по внешней стороне церкви. Затем Уилсин снова поднял голову.
— Никто в управлении инквизиции не собирается признавать, что произошло в действительности. На самом деле, Клинтан даже не сообщил всей правды остальным троим из четверки. Я не уверен, почему. Возможно, он опасается возможной реакции Дючейрна. В любом случае, официальная позиция Матери-Церкви будет заключаться в том, что чарисийцы спровоцировали делфиракцев, которые всего лишь пытались мирно подняться на борт и "изолировать" их суда. Это была вина чарисийцев, что вообще начались какие-то боевые действия, и их сопротивление, очевидно, было результатом их еретического неприятия законной власти Матери-Церкви отдать приказ о задержании их судов. Клинтан также планирует сильно преувеличить число жертв среди делфиракцев, в то же время занижая число погибших среди чарисийцев.
Кто-то пробормотал что-то невнятное, что, по мнению Уилсина, плохо сочеталось с высоким духовным званием говорившего.
— В дополнение ко всему этому, — продолжил он, — есть причина, по которой они так спешат обнародовать свою версию событий. Похоже, по крайней мере, некоторым из чарисийцев удалось спастись — на самом деле, один из галеонов, должно быть, был хорошо вооруженным капером, судя по той бойне, которую он учинил на своем пути через пролив Фирейд. Это означает, что пройдет не так много времени, прежде чем Чарис начнет рассказывать свою версию происшедшего, и храмовая четверка хочет быть уверенной, что у нее уже есть своя история, правдивая и опубликованная для общественного потребления, прежде чем появятся какие-либо неудобные маленькие истины, чтобы оспорить ее.
— Как бы я ни презирал Клинтана, я могу понять его рассуждения, Сэмил, — сказал викарий Хоуэрд Уилсин. Хоуэрд был очень похож на своего старшего брата, с такими же каштановыми волосами и серыми глазами, хотя он был членом ордена Лэнгхорна, а не шулеритом. В данный момент выражение его лица было таким же мрачным, как и у Сэмила.
— О, мы все это понимаем, Хоуэрд, — ответил Сэмил. — И они, несомненно, правы в том, что почти любой из жителей материка, который слышит "официальную" версию, с большей вероятностью поверит в нее, чем в версию чарисийцев, особенно если они сначала услышат версию Церкви и уложат ее в своем сознании. К сожалению, никто с другой стороны не поверит в это ни на мгновение, и тот факт, что Церковь явно лжет, станет лишь еще одним гвоздем в крышку гроба любой надежды на примирение.
— В любом случае, насколько реалистична эта надежда? — спросил викарий Чиян Хисин.
Хисин родился в одной из могущественных харчонгских династий. Дворянство и традиционные церковные династии в империи, как правило, были идентичны в большей степени, чем в большинстве королевств Сейфхолда, а старший брат Хисина был герцогом. Несмотря на это, и несмотря на харчонгскую традицию высокомерия и крайнего консерватизма, Хисин стал членом Круга с тех пор, как был младшим священником. В доктрине реформ были пункты, по которым он и Уилсин расходились во мнениях, но его двойной статус светского аристократа и рыцаря земель Храма давал ему зачастую бесценную перспективу. И в отличие от большинства членов Круга — включая, по признанию Уилсина, самого себя — Хисин всегда скептически относился к любой возможности мирного разрешения чарисийского раскола.
— Не знаю, была ли когда-либо какая-то реальная надежда, — признался теперь Уилсин. — Однако что я точно знаю, так это то, что если когда-либо и была такая надежда, то "храмовая четверка" делает все возможное, чтобы разрушить ее как можно быстрее. Они не только планируют объявить, что каждый делфиракец, убитый в Фирейде, является мучеником Матери-Церкви, но и намерены отлучить от церкви Кэйлеба, все духовенство "Церкви Чариса", каждого чарисийского дворянина, который принял преемственность Кэйлеба и назначение Стейнейра архиепископом, а также Нармана, всю его семью., и всех остальных, кто, возможно, поддерживал, присоединился к нему или даже просто пассивно принял его решение добиваться условий от Кэйлеба. И просто для пущей убедительности, они намерены поместить весь Эмерэлд и весь Чарис под интердикт.
— Они сошли с ума, ваша светлость! — выпалил Канир.
— Это звучит именно так, верно? — согласился Уилсин. — На самом деле, единственное, что меня действительно удивило, когда я услышал обо всем этом, — это то, что они остановились перед тем, чтобы просто пойти дальше и объявить священную войну прямо сейчас. Клинтан, например, не только считает это неизбежным, но и, думаю, действительно стремится к этому.
— Они еще не объявили об этом, потому что Тринейр, по крайней мере, достаточно умен, чтобы понять, что сначала они должны подготовить почву для этого, — сказал Хисин. Остальные посмотрели на него, и худощавый темноволосый викарий пожал плечами. — За всю историю никогда не было настоящей священной войны, — отметил он. — Не было, по крайней мере, с тех пор, как Шан-вей потерпела поражение. Даже у самых верных будут сомнения по поводу принятия постановлений Книги Шулера, когда речь идет о священной войне. Несмотря на всеобщую веру в виновность Динниса, прямо здесь, в Зионе, был большой шок и отвращение, когда они замучили его до смерти на ступенях Храма, и это было на самом деле мягко по сравнению с тем, что Шулер установил для случаев крупномасштабной ереси. — Овальные глаза харчонгского викария были жесткими от гнева и отвращения, которые он испытывал. — Если они рассчитывают подвергнуть целые королевства такому же наказанию, им придется разжечь достаточно ненависти, достаточно гнева, чтобы увлечь за собой остальную церковную иерархию — и простых людей. Что именно они сейчас и делают.
— И что мы можем сделать, чтобы остановить их? — спросил Тэйнир.
— Я не знаю, — признался Уилсин. — Мы и наши предшественники уже более двадцати лет ждем открытия, в котором мы нуждаемся, и оно упорно ускользает от нас. У нас есть все доказательства, которые мы собрали за эти годы, чтобы подтвердить коррупцию и доктринальное извращение таких людей, как храмовая четверка. Но у нас все еще нет открывающего клина, который нам нужен, чтобы им воспользоваться.
Несколько голов кивнули в горьком согласии, и Уилсин сумел не поморщиться при еще более горьком воспоминании. Он был так близок к тому, чтобы опередить Клинтана при выборах на пост великого инквизитора, и если бы он это сделал, он был бы в состоянии использовать все улики, все доказательства, которые тщательно собрали и обосновали такие люди, как он, Анжилик Фонда, Эйдорей Диннис и многие другие. Конечно, с такой же вероятностью он пошел бы тем же путем, что и его предок, святой Эвирахард. Но, по крайней мере, он был готов попытаться, и, в отличие от убитого Эвирахарда, он тщательно сформировал, по крайней мере, небольшое ядро яростно преданных сторонников, которые изо всех сил старались бы прикрыть его спину, когда он возвращал бы свой собственный орден и управление инквизиции к их высокой цели — охранять Мать-Церковь, а не просто терроризировать детей Божьих во имя Матери-Церкви.
— Сейчас у нас, конечно, нет никаких возможностей, — согласился Хисин. — На данный момент мнение сильно зависит от поддержки "храмовой четверки" в совете.
— Неужели никто из этих идиотов не видит, к чему это ведет? — потребовал Хоуэрд Уилсин. Все поняли, что это риторический вопрос, порожденный горечью и разочарованием, но Хисин снова пожал плечами.
— Напуганные люди видят только то, что дает им шанс на выживание, Хоуэрд. Военные победы Чариса сами по себе были бы достаточно пугающими, не добавляя к этому открытое неповиновение Кэйлеба и Стейнейра. Где-то в глубине души все они должны понимать, насколько коррумпированными мы стали здесь, в Зионе, и особенно в Храме. Они в ужасе от того, что может произойти, если окна будут открыты и все их грязные маленькие секреты будут публично раскрыты стаду, которое они должны были пасти, и чарисийцы угрожают сделать именно это. Все, что позволяет им цепляться за возможность продолжать "вести дела как обычно", обязательно привлечет мощную поддержку.
— Пока они не обнаружат, что это вообще не позволит им поступать так, — вставил викарий Эрейк Форист.
— Если они это обнаружат, — ответил Хисин. — Не забывай, как долго мы уже ждали нашей возможности. Если конфронтация с Чарисом превратится в полномасштабную священную войну, тогда совет в целом собирается добровольно передать храмовой четверке то, что осталось от его полномочий по принятию решений, на том основании, что борьба и победа в таком конфликте требуют единства и централизованного руководства. И это, Эрейк, именно то, на что рассчитывает Клинтан.
— Не думаю, что все это циничный расчет с его стороны, — сказал викарий Ливис Холдин. Остальные посмотрели на него, и он фыркнул. — Не поймите меня неправильно. Циничного расчета было бы более чем достаточно для Клинтана, но было бы глупо забывать о его фанатизме. — Рот Холдина скривился, как будто он только что попробовал что-то кислое. — Думаю, что он один из тех людей, которые считают, что жестокость, с которой он заставляет других людей вести себя, дает ему определенную свободу действий. "Добро", которое он делает, настолько перевешивает его собственные грехи, что Бог не обращает на них внимания.
— Если это то, во что он верит, он заплатит ужасную цену, — тихо заметил Сэмил Уилсин.
— О, я ни на секунду в этом не сомневаюсь, — согласился Холдин. — Если Бог знает Своих, то и Шан-вей знает, и ни один простой смертный — даже великий инквизитор Церкви Ожидания Господнего — не сможет обмануть ни одного из них, когда встретится с ними лицом к лицу. Но в то же время он в состоянии причинить огромный вред, и я не вижу способа, которым мы можем его остановить.
— Если только он и храмовая четверка не продолжат терпеть неудачи, такие как в Крэг-Рич и проливе Даркос, — отметил Тэйнир. — Если остальную часть совета вдохновляет следовать за ними главным образом страх — и я думаю, что ты в основном прав в этом, Чиян, — тогда еще более впечатляющие катастрофы обязательно поколеблют доверие других викариев к Тринейру и Клинтану. В этом процессе будет убито и искалечено ужасное количество людей, но если Кэйлеб и любые союзники, которых ему удастся заполучить, смогут заставить Церковь, очевидно, вернуться к обороне, думаю, поддержка храмовой четверки исчезнет.
— Это немного похоже на утверждение, что если дом сгорит дотла, по крайней мере, вам не придется устранять протечки в крыше, — заметил Хоуэрд Уилсин.
— Я не говорил, что это идеальное решение, Хоуэрд. Я просто указал на то, что высокомерие "храмовой четверки" все же может привести к ее собственному падению.
