Так и не решив сей жизненно важный вопрос, принял вердикт “Ксеносы” и забил.
А по возвращению в Англию, вплоть до полуночи дня финала, был я на нервах и всячески Лави дергал, чтоб никуда не лезла и вообще. За что был через несколько часов причитаний напуган угрозами жёсткого фистинга, причем меня, потому как я метаморф и мне не страшно, а Лави за нервотрепку рассчитается.
Устрашенный я теребить сестренку прекратил, хотя нервничать продолжил. Ну а ближе к полуночи Лави сообщила, что футбольным хулиганам клан настучал, Избранный изволит дрыхнуть, и все хорошо.
Ежедневный Пророк вышел с извещением о могутных аврорах, вваливших со страшной силой всем, даже виновным, ну и что, мол, бродил где-то на горизонте Поттер, выкрикивая одобрительные речевки в адрес доблестных сотрудников Аврората.
Как-то я желтой прессе не поверил ни разу. Ну ладно бы я, я бы такое смог. С мордой коварной и ехидной поорать что-нибудь вроде “Аврорат вперде!”, “Похоронки вас не забудут!” и прочими оптимистичными и вдохновляющими высказываниями.
Но Гарик? Который, по словам Лави, устроил на матчах натуральное дежурство, с группами быстрого реагирования и прочей оперативщиной и отпорщиной? Ну и решил я прогуляться, слухи и сплетни послушать. Там хоть и преувеличивают в десятки раз, но не врут, как Пророк.
Побродил по улочкам, посидел в забегаловках, послушал.
Ну если исключить незначительные преувеличения, где Гарик был верхом на “страшной, но симпатичной”, метаморфе-полублэке, рвущей нападавших в клочья, их пожирающей и испускающей пламя из пасти и зада, то выходила такая картина.
Нападающих была примерно сотня. Половину из них задержали-закопали миньоны избранного и он сам. Половину в слизь раскатали подвыпившие отцы семейства, рвущиеся к палаткам с этими самыми семействами. Но там, в чем ему честь и хвала, резвился избранный, положил то ли полторы, то ли две дюжины нападавших и среди “оставленных семей” жертв не было. Так что папаши подскочили к моменту, когда все кончилось, а авроры пытались задерживать Гарика.
Разгорячённые папаши чуть не раскатали авроров в слизь, но те одумались. Ну и Избранный, под вопли, что он — молодец, срулил отсыпаться. В итоге, учитывая, что прочие маги не стояли, как овцы, можно сказать, что Гарик и вправду молодец. Вот если бы стояли, то был бы козел, а так… Ну, впрочем, прервал себя я, я бы на стадион в любом случае не полез.
Ну и шел я в благородных раздумьях к дому, когда передо мной нарисовался некий тип. Тип был лет тридцати, с меня ростом, бел волосом и черен глазами. И весу в нем, навскидку, было кило сорок, не больше. То есть, вполне могло и двадцать быть, учитывая морщины от худобы и седину.
Одет был, кстати, вполне прилично, в мантию фасона тренчкот, кожаную притом. На плече у типа копошился некий металлизированный конструкт, судя по “грязному” виталу — некий суррогат биомагии, вроде кровавой стали.
В общем, тип был колоритен, не лишён определенного вампирского очарования (но точно маг, я проверил), но с какого-то Мордреда преграждал мне путь. Морду лица при этом имел жалобно-просительную, лапки же сложил перед не то что впалой, а как по мне срощенной с лопатками грудью. Ну и выдал этот тип недоуменно поднявшему бровь мне:
— Уважаемый Мастер, простите, не имею счастья знать вашего имени, — выдал этот тип глубоким, резонирующим басом, немало меня озадачив, на тему, где и чем резонировал-то? — Меня зовут Эматирос Врохерос, мастер крови и подмастер менталистики. Молю, — скорчил он еще более жалобную гримасу, — возьмите меня в ученики!
Это что-то я нихрена не понял, вгонял я себя в транс, с подозрением разглядывая “Кровавого дождя”. Схренали “мастер”, когда колечки подмастера? И да, похож на подмастера менталистики, оценил я пусть и неполную, но наличествующую “эмоциональную блокировку”. Фигня какая-то, решил я, да и начал беседу с типом, приведя себя в боевое состояние (на что тип чуть не спровоцировал мою атаку — этот тощий повел глазами за ЧИСТЫМ виталом, перераспределяющемся в моем теле).
В общем, приготовился я топорщиться, мочить все, что мочится, ну и начал осторожную беседу.
33. Щука с ножиком
И втирал мне, явно волнующийся гражданин Врохерос, на первый взгляд, неудобоваримую дичь. А именно просил взять состоявшегося мага крови, мастера, по его словам и кольцу на пальце, да и обучить его биомагии. За что он предлагает многочисленные плюшки и отработки. Ну и, чем несколько выправил моё мнение о хроническом кислородном и прочих голоданиях ворхеросных мозгов — он меня просит ПОПРОБОВАТЬ. Потому как прочие биомаги, как островов так и нет, послали его далеко, иногда даже нахер.
Блин, задумался я, вопросов все равно дохренища. Ну, положим, за мастера биомагии меня дождик принял из-за витала, структурированного и управляемого. Да он, подлец, вполне может видеть мои мускульные метатели, напрягся я, да и успокоился — что в них, ему никакой витал не поможет понять.
Но непонятно все, витал “общепризнанно” никто не видит, биомаги работают на ощупь. Да и менталист… блин, не знаю, мутная ситуация, решил я и выдал.
— Мистер Ворхерос, наш разговор, возможно, имеет смысл, — аккуратно формулируя начал я. — Однако, если тот факт, что я биомаг, не является конфиденциальной информацией, — помахал я лапой с кольцом подмастерья, — то само продолжение беседы может привести к огласке фактов, пусть и не критично важных, но в потенциале наносящих некоторый ущерб моим и родовым интересам. Вы менталист... Кстати, ваша особенность, — указал я на глаза, — связана с практикой этого искусства?
— Да, уважаемый Мастер, — с несколько кислой мордой кивнул тощий. — Я думал, что единственный, кто додумался о связи, но, очевидно, ошибался. Впрочем, — несколько просветлел он лицом, — я сам додумался до явно достойной традиции, — на что я “умудренно” и многозначительно покивал.
— В общем, предлагаю вам озвучить вариант, в котором я буду уверен в неразглашении нашей беседы и данных, полученных вами прямо или косвенно из неё, — солнечно улыбнулся я.
— Контракт, — задумчиво протянул собеседник и, полминуты, подумав, продолжил. — Контракт о намерениях на текущий момент, по важным вам пунктам, с пунктами о неразглашении, словами, мыслями и деяниями, — озвучил он, на что я благожелательно кивнул. — Мастер, буквально несколько минут… — начал он, дергаясь к торговой улице, но я его прервал.
— Не стоит, у меня есть все нужное, — озвучил я, вытаскивая контрактные пергаменты и протягивая их Ворхеросу.
Расположились в открытой кофейне, где этот тип, временами уточняя, карябал контракты, на тему “намерений, неразглашений” и прочего. Кровью, прошу заметить, кстати, довольно изящная техника, да и почерк выходит на загляденье. Погонял в голове хитрые планы “обмануть контракт” чужой кровью, но забил — на имя и магию кольца реагировали, ну а чем пишется контракт — дело пишущего, на контрактную действенность не влияющие.
Ну и думал, на тему “магозрения из окклюментного транса”. Я, как и мой визави, тоже думал, что я один-единственный, дохрена умный и продвинутый, до такого способа додумался, но был закономерно обломан.
Впрочем, очевидно, что виталовиденьем владеют единицы, да и, как я понял, нужно еще видеть нужную энергию “в себе”, чтобы увидеть вовне, быть менталистом, нужно чтобы эта идея вообще пришла в голову. Последнее, кстати, пусть и не бином Ньютона, но и не самая очевидная вещь. В общем, много факторов, а учитывая что основой подобного виденья становится менталистика, неизвестность его широкой общественности более чем понятна.
Ну и с клятвами забавный такой пердимонокль — очевидно, все маги, худо-бедно начинающие оперировать менталом, автоматически стараются уйти из-под клятв. Этакий “безусловный рефлекс”, собственно, бегло проанализировав себя, я отметил что неосознанно даю “дырявые” клятвы, находя это нормальным и естественным, чисто автоматически.
Например, та же клятва кабанчику, об "обучении посторонних”. При том, что она малая, то есть не наносящая непоправимого ущерба (ну если у мага на момент принесения клятвы нет суицидального расстройства и мазохизма в острой форме, то формулировка “клянусь силой моей магии” в девяноста девяти процентах наносит повреждения, проходящие максимум за год) и действующая лет с дюжину. При том, что она даже для алтарщиков не всех годится — алтари в большинстве своём требовали моногамию, но были и исключения. При том, наконец, что эта клятва была данью старым традициям, ну и ограничением для совсем необразованных маглорожденных и совсем глупых магов.
Так вот, при всех при этих факторах я все равно принес её на автомате так, что могу её обойти “по букве”, интерпретировав свое понимание “обучение” на момент принесения клятвы так, что научить смогу. Оттачивать обученный будет самостоятельно, но научить “как” я смогу, потому что для меня, как давшего клятву, это будет “показать”.
В общем, Ворхерос даже не заикнулся о клятве. Он менталист, я знаю, что он менталист, так смысл сотрясать воздух? Для нас естественно, что клятву он даст “криво”, совершенно общий и нормальный момент.
Наконец, стопка чистых пергаментов уменьшилась, а пробежав взглядом по накарябанному, я отметил “не несу желания, намерения и действием или бездействием, сейчас и в будущем”. Ну, в целом, добротно, решил я. Без жертв хрен снимешь, ну а предоставлять информацию, стоящую минимум пары магов, я не буду. Так, общие намеки, ну а если захочу открыть что-то серьезное — то биоконтракт, его хрен перекинешь, в нем я сам регулятор исполнения.
Так что представился, да и пригласил собеседника на чашечку виски к себе. То, что Ворхерос “не имеет”, не значит, что серьезные беседы стоит вести на открытом всяким подозрительным “прочим” пространстве, параноисто думал я.
Ну, а на Зеленой, в курительной, устроил я гостю допрос с пристрастием, на тему кто, что, чего и какого. Ворхерос в партизана не играл, выкладывал все откровенно (даже чрезмерно на мой взгляд), умолчав лишь о нескольких деталях личного толка, чего ему свежеподписанные контракты вполне позволяли.
И выходила такая, забавная картина, а именно: мой собеседник — сынулька старика Диогена Розье и гречанки, некой Ворхерос, зачатый вне “алтарного брака”, логично Розье не считающийся. Но, при этом, имеющий ряд прописанных алтарем на уровне наследственности побочек, как биологического, так и магического толка.
А именно, заточенную на магию крови энергосистему, ну и слегка “протекающую”, в смысле контроля гнева крышу. Берсерк безмухоморный, в смысле. Вообще, парень рассказывал (а ему оказалось двадцать семь лет), а я слушал с интересом, практически о всей его жизни — не знаю, что его пробило на откровенность, очевидно хотел “поймать на сочувствие”. А может, и просто выговориться, и такое бывает, этакий “синдром попутчика” с возможной перспективой.
Итак, старику было под шестьдесят, мамаша же Эматироса, этакая “профессиональная куртизанка и суррогатная мать” была трижды рожавшей тридцатилетней дамой. Причем, рожавшей “под контракт”. Собственно, когда чистокровная неродовая рожала одного ребенка, за знания или за деньги, это было распространено, да и, как по мне, вполне нормально. Но мамаша собеседника, по собранным им впоследствии данным, была именно куртизанкой и маткой на ножках — содержанка, беременела за максимальную сумму, толком не училась.
Ну, и на греческом курорте, уже не имея возможности рожать, в возрасте за тридцать, искала “папика”. Что довольно сложно, за междуножье, как таковое, европейские маги платили исключительно засовыванием туда хера, и не более. Но Розье она чем-то зацепила, неизвестно, насколько, но на время отдыха он её трахал сексом и содержал.
И вот, дамочка берет и беременеет. Что прямо скажем, близко к чуду, поскольку чары контрацепции как мужского, так и женского исполнения дают почти стопроцентную гарантию, а уж когда и те, и те, то беременность что-то сродни “беспорочного зачатия духом исландской селедки”.
Но тут Мордред голову сломит, то ли дамочка решила “красиво уйти из не сложившейся жизни”, то ли овдовевший старик возжелал спиногрыза (последнее, учитывая судьбу Ворхероса и ряд прочих моментов уж очень маловероятно), но содержание закончилось беременностью, старик, не будучи в курсе о результатах потрахушек, укатил домой, а дамочка продолжила беременность, и за месяц до родов написала бывшему любовнику, что так, мол, и так. Это ваше, а я помру.
Ну и закономерно умерла, родив моего собеседника. Старик, оставив младенцу фамилию матери, офигительно остроумно дал ему имя “Кровавый” (я, признаться, думал изначально что кличка). Ну и забрал на острова, где сносно обеспечивал и умеренно принимал участие в судьбе, а в дюжину лет выдал тысячу галеонов и послал нахер.
Однако, то ли старик с возрастом помудрел, то ли опыт с прошлым отпрыском сказался, но Эматероса воспитывали в строгости, учили на совесть и прививали ценности разума и самоконтроля — того, чего у Розье базово не завезли.
При этом, крови парня учили чуть ли не одновременно с ходьбой, что логично, но почти разрушило его подростковую, а впоследствии и всей жизни, мечту.
А именно, Эматирос ни хрена не хотел быть боевым магом или целителем (последние, худо-бедно освоили проявления крови в не боевом аспекте). А хотел он быть биомагом, творцом жизни, как с некоторым трепетом в голосе говорил он. Ну, в принципе, часть литературы о легендарных биомагах вполне могли подростка на такие мечты натолкнуть, те же накормленные тысячи хлебом, выращенным за день из семи зерен, которым закусывалась уха, из семи, изначально мелких, а к моменту уховарения огромных и много, рыбешек.
Но тут вопрос вот в чем — кровь, как подход, практически перекрывала оперирование чистым виталом. В проявлениях это можно было определить так: биомаг берет живую клетку и делает из неё то, что ему потребно, хоть химеру, хоть живую одежду — собственно, чем я, например, занимался. Маг крови берет живую клетку… и все. Ну убить её может, или поддержать в ней жизнь.
Слишком “грубый” инструмент, кувалда, которой ломают и убивают, а не скальпель и игла биомага. При том, что основой в обоих случаях является витал. Ну и энергосистема мага привыкала оперировать “грязным” виталом, кровью, отвыкать же не собиралась.
Но мой визави юношей оказался упорным, и, с момента обретения самостоятельности и по сей момент, долго и упорно искал способ. Когда он начал озвучивать, чего добился, я принялся обтекать. Передо мной сидел гений, в самом буквальном смысле. Эматирос, своей жуткой кровавой кувалдой творил статуи Венер, Мыслителей и прочее, если и уступающие изготовленному резцом скульптора оригиналу, то ненамного.
