Я знаю, как и очень немногие другие, что истинной целью аномалии Койпера было обеспечить связь будущего с прошлым; это был канал, по которому поколение Трансцендентных смогло связаться с нами — связаться со мной. Когда Трансцендентность рухнула, ее великие проекты были заброшены, строительство и запуск зонда в их будущее были прерваны — и поэтому он так и не добрался до нашего прошлого.
Я думаю, реальность изменилась. Думаю, что зонда никогда не существовало, и не думаю, что астронавты-исследователи найдут какие-либо следы того, что там вообще что-то было когда-либо. Конечно, возникает вопрос, как получилось, что я помню эту штуку, как получилось, что библиотеки полны записей о ее наблюдениях с помощью космических телескопов за сорок лет. Я стараюсь не думать об этом.
Однако я рад, что этого больше нет. Аномалия Койпера была физическим проявлением вмешательства Трансцендентных в наше время. Чем больше я думаю об огромном размахе их амбиций, тем больше меня возмущает их раздражающий инструментализм. Возможно, во мне больше от Тома, чем я себе представляю.
Но у нас есть варианты.
Подумайте об этом. Они там, в далеком будущем, на самых высоких ветвях огромного дерева. Но мы находимся у корней дерева. И если мы срубим дерево у ствола, самая высокая ветвь рухнет на землю. Например, если бы ни у кого больше никогда не было детей, то никогда не смог бы родиться ни один из Трансцендентных. Несомненно, есть менее радикальные способы ведения войны с будущим.
Я не сторонник чего-либо из этого. Но, возможно, нам следует рассмотреть варианты военных игр.
Если будущее когда-нибудь снова нападет на нас, мы должны дать отпор.
Сегодня 1 января 2048 года. Цифровое тысячелетие пришло и ушло, и все эти регистры дат во всех этих старинных процессорах поглотили лишнюю двоичную цифру без малейшего скрипа; нигде нет новостей о каких-либо проблемах. Предотвращена еще одна катастрофа. С Новым годом.
Иногда, однако, я впадаю в отчаяние.
Я смотрю вокруг на мир, слежу за новостями и подсчитываю все, что мы потеряли даже за мою собственную жизнь. И я знаю, из моего контакта с Алией, что экология Земли не оправится от того огромного шока, который мы нанесли, даже через полмиллиона лет.
Однажды я попытался высказать все это Гэа. Она велела мне выйти на улицу, на клочок сада, который я делю с другими жильцами этого дома, и найти старый кусок прогнившего бревна. Я сделал, как она просила. Нашел обломок крошащегося дерева и перевернул его. Корни и нити грибов раздвинулись, как будто земля не хотела их отпускать, и влажный, холодный, затхлый запах поднялся от плотной темной земли, которая была скрыта под ними.
Там был целый темный мир. Паучиха, на брюхе которой лежал белый шелковый футляр для яиц, юркнула в тень. Многоножки свернулись в тугие маленькие спирали. Сквозь кучу обломков коры медленно пробиралась сороконожка. Но эти существа, видимые невооруженным глазом, были мегафауной мира бревна. Следуя совету Гэа, я отломил ножом кусок бревна, вытряхнул его на белый носовой платок, расстеленный на земле, и рассмотрел то, что выпало, с помощью увеличительного стекла. Я увидел червей, клещей и дюжину других видов существ, дико разнообразных по строению тела, ползающих по моему носовому платку. И даже на этом все не закончилось. Гэа показала мне увеличенные изображения капель воды, каждая из которых просто кишела миллиардами бактерий. Чем глубже вы копаете, тем больше крошечных экологий продолжает всплывать на поверхность.
Ладно, мы, люди, на некоторых уровнях привели биосферу в беспорядок. Но крупные, видимые живые существа здесь, на поверхности Земли, — это лишь малая толика истинного груза жизни на планете. Ничто из того, что мы когда-либо сможем сделать, не сможет сильно повлиять на этот грубый, ошеломляющий факт.
Такие размышления унизительны. Но они также утешают меня. Мы не должны так плохо относиться к самим себе. Мы тоже просто животные в экологии. Гэа говорит, что она пытается продвигать такого рода "микроэстетику", чтобы помочь нам, людям, взглянуть на самих себя с другой стороны. Вандер был прав; она действительно заботится о нас.
Гэа на удивление хороший компаньон. В конце концов, она умнее меня, и, если повезет, будет жить вечно. Кроме того, то, как она катается по моему столу, пуская искры из своего живота, заставляет меня смеяться.
И вот я здесь. Я слушаю плеск моря внизу моей аллеи и смех детей, и наблюдаю, как солнечные блики играют на утоптанных дорогах, и мечтаю о космических кораблях. Думаю, для меня все могло обернуться намного хуже.
Но я всегда буду скучать по Мораг.
Алия обнаружила, что сидит на небольшой платформе, прямо на вершине могучего четырехгранного остова собора. Три огромных пилона каркаса пронеслись под ней, коснувшись ржаво-красной поверхности Земли. Под рамой в разрушенных куполах городской агломерации 11729 ютилось сообщество бессмертных.
Воздух был холодным, дул сильный ветер. Материал платформы сиял ярче дневного света, и это подчеркивало лицо Дреа, когда сестры вцепились друг в друга, возбужденные скольжением.
— Дреа, что мы здесь делаем?
Дреа с размаху отступила в сторону, чтобы показать массивный артефакт. — Мы здесь ради этого, — сказала она. Это был резервуар для наблюдения Алии, ее самая драгоценная реликвия детства. — Смотри.
Внутри резервуара на стуле спокойно сидел Майкл Пул, фигурка не выше ладони Алии. Из окна в его комнату лился теплый свет, отраженный от испещренной солнечными пятнами воды. Дреа сказала: — Когда Трансцендентность отключится, резервуары для наблюдения больше не будут работать.
— Полагаю, не будут.
— Я подумала, ты захочешь увидеть его в последний раз... — Дреа наклонилась над резервуаром. — Это период в его жизни после встречи с Трансцендентностью. На этом этапе своей жизни он вспоминает тебя, Алия.
"Если он вообще что-нибудь помнит, — с тревогой подумала Алия, — после его сокрушительного самопожертвования". — Я выросла с Майклом Пулом. Наблюдая за его жизнью, узнавала свою. Он всегда был моим верным другом, даже несмотря на то, что он мертв полмиллиона лет. И затем, через единение ипостасей с его сыном...
— Ты прикоснулась к нему.
— В некотором смысле. Свидетельствование сработало, знаешь ли. Я узнала Пула и благодаря этому стала лучше. Во всяком случае, я так думаю.
— Думаю, ты любила его, не так ли? Возможно, все еще любишь.
— Но он никогда не любил меня, Дреа. Всегда была только Мораг.
Дреа серьезно сказала: — Будет лучше, если все закончится. — Она пропела несколько нот. — Каждая песня должна заканчиваться — и действительно, концовка, если она достаточно изысканна, является частью красоты самой песни.
Но, подумала Алия, глядя на пустое лицо Майкла Пула, неужели концовка этой конкретной песни должна быть такой горько-сладкой? Она почувствовала, как собираются огромные силы, как будто сам космос сосредоточился на этом событии в пространстве и времени. — Это скоро произойдет.
Дреа сжала ее руки, с беспокойством наблюдая за выражением ее лица.
Трансцендентность кружилась вокруг нее, огромные облака страдания и решимости. В одно мгновение напряглись бы огромные невидимые мускулы — и волна различий прокатилась бы по дуге вселенной, из самого далекого будущего плавно уходя в глубочайшее прошлое. Вселенная развалилась бы на части, замкнутые цепи причин и следствий разрушились бы, и когда эти цепи снова соединились бы, все было бы немного по-другому. И силы, которые Трансцендентность присвоила себе, способность вмешиваться в глубочайшее прошлое, были бы отброшены навсегда.
Но в эти последние минуты эти силы все еще существовали. И внезапно она поняла, что должна сделать.
Алия подняла лицо к голубому небу Земли. Сквозь мутный дневной свет ей показалось, что она видит Трансцендентность, ожерелья-цепочки разумов, дрейфующие айсберги памяти. — Сделай это напоследок, — умоляла она. — Пощади его! Пощади Майкла Пула!
Может быть, на этот раз у него все получится. По крайней мере, так был шанс. И, в конце концов, какой смысл быть богом, если ты не можешь время от времени совершать чудеса?
Пространство-время искривилось — она почувствовала это глубоко в глубине своего существа. И Дреа ахнула.
Алия посмотрела вниз. Резервуар для наблюдения больше не был четким; изображение было прерывистым, неспокойным, как лужа воды, взбаламученная палкой. Но в последнее мгновение перед тем, как связь оборвалась навсегда, Алия увидела, как Майкл Пул повернулся к двери и встал с выражением шока на лице.
Когда Мораг вошла в комнату.
Copyright Н.П. Фурзиков. Перевод, аннотация. 2024.
