Она вздыхает:
— Нет. Были и хуже.
— Со мной бы сработало, — бормочет Миллисент.
— Тебе настолько в кайф встречи с немертвыми? — удивленно спрашиваю я и тут замечаю, что в крыло только что зашло несколько раненых учеников Дурмштранга. Поппи начинает их осматривать. Следовало бы ей помочь, но она до утра освободила меня от обязанности. Надо бы попытаться поспать, ведь утром состязание. Единственный чемпион, который в данный момент в форме, это Седрик.
— Нет! Я просто не против пойти на свидание, — говорит слизеринка.
— Значит, сходи. В замке куча парней.
— Я толстая и страшная. Не смей меня поучать, Поттер! — рычит она.
— Я и не поучаю. Если тебе не нравится своя внешность, измени её. Ты ведь ведьма. Свари пару-тройку зелий, найди какие-нибудь кремы, наложи на волосы чары. Маглы исправляют себе внешность с помощью хирургии — длинный и болезненный способ. А тебе ради такого же эффекта всего-то надо потратить пару галеонов или поискать какие-нибудь причудливые ритуалы.
— Панси сказала, что мне не стоит терять на это время.
— Ты теряешь свое время как раз на Паркинсон. Да ты просто дура, что вообще её слушаешь! Если тебе действительно интересно, свари старящее зелье. Посмотри, как ты будешь выглядеть в двадцать. Изменить внешний вид очень легко. Присмотрись к Афине Манос — увидишь, что под всеми этим кремами, бальзамами и чарами она довольно обычная.
Она качает головой:
— Такая внешность недешево обходится.
— Тогда научись делать кремы и накладывать чары сама. Я прав, Флёр?
— И да, и нет, — отвечает Флёр. — Сделай это, потому что этого хочешь ты, а не из-за парней. Ты обнаружишь, что в этом возрасте у всех из них есть собственные демоны — у них тоже меняется тело. Найди облик, в котором тебе будет комфортно.
— Легко тебе говорить.
Булстроуд увядает под раздраженным взглядом Флёр, когда та замечает:
— Никакие зелья и чары не прибавят тебе самоуважения, девочка. Это можешь сделать лишь ты сама.
Я уже забыл, какой Флёр бывает с теми, кого не знает. Решаю поменять тему — сейчас это будет как нельзя кстати:
— Слушайте, я был бы не против посмотреть воспоминание о случившемся на корабле в своем омуте. Ты не поделишься им со мной, Миллисент? Меня уже пытаются во всём обвинить, так что я был бы не прочь хотя бы насладиться шоу.
— Четыре галеона.
— Что-что? — и почему все ждут от меня денег?
— Если уж я собралась пробовать бальзамы для красоты, то хорошие стоят отнюдь не дешево. Четыре галеона.
— Я оплачу половину, Гарри. Мне тоже любопытно, — предлагает Флёр.
* * *
Воспоминание Булстроуд оказывается гораздо интереснее, чем я думал. Замечаю, как Флёр усмехается над творящимся безобразием. Крики картин на немецком, польском и болгарском смешиваются с воем висящих звериных голов. Я даже ощущаю легкое головокружение, когда корабль вдруг резко начинает крениться. Ещё круче испуганное выражение на лице Крама, пытающегося эвакуировать всех с камбуза на главную палубу — это выражение человека, осознающего, что он в полном дерьме.
Вижу Афину вместе с двумя её телохранителями, и меня грызет совесть. Во время турнира она, в общем-то, вела себя по-человечески и действовала в моих интересах, когда я был на борту.
С другой стороны, она отделалась лишь легким испугом, а мне не повезло оказаться в шине. Так что ещё вопрос, кто пострадал.
— Слишком уж сильно ты наслаждаешься зрелищем, Гарри, — говорит Флёр со своим извечным сарказмом.
— И кто это из нас, интересно, втайне желал вернуться и вновь и вновь смотреть на то, как те сучки-вейлы кричат от ужаса?
Она отводит взгляд в сторону, чтобы спрятать улыбку. В искусственной реальности омута памяти я двигаюсь нормально. Инстинктивно уворачиваюсь от пылающего полена, сломавшего руку Булстроуд, чем предоставляю Флёр очередной повод для смеха.
— Ты говорил с девочкой о старящем зелье так, как будто у тебя есть в этом деле определенный опыт.
— Я прекрасно представляю, как буду выглядеть в двадцать. А что, ты полагаешь, если я буду выглядеть старше, то общество с большим снисхождением отнесется к бравому чемпиону и его прекрасной девушке?
— Ты ещё не выиграл, Гарри Поттер. Очень может быть, что сверху окажусь именно я…
— Да ладно?
— … завтра по очкам. По турнирной таблице, идиот!
Она уже пытается понять, как работает мой ум. Засмеявшись, тут же меняю тему беседы, чтобы сбить её с толку.
— Расскажи мне что-нибудь о себе, Флёр.
— Что, вот прямо здесь и сейчас? — она удивлена, но в хорошем смысле слова.
— Почему бы и нет? Подслушать нас никто не сможет. В омуте не хватит места для ещё одного человека, а воспоминание, если что, просто будет проигрываться сначала. Не знаю, как ты, а я здесь отлично провожу время.
— Ты первый. Расскажи что-нибудь, чего я ещё не знаю о Гарри Поттере.
— Я навещал Эйми во Франции. И проговорился ей, что это я был месье Вилорогом.
— Так она знала! Потому и приставала ко мне!
Когда воспоминание начинает проигрываться сначала, и все снова оказываются за столами, меня несколько дезориентирует. Флёр замолкает, чтобы посмотреть, как я ругаюсь с Крамом и пускаюсь за ней вдогонку. Надо будет поблагодарить Булстроуд за то, что включила и этот момент.
— Ага, но я заставил её пообещать, что она сохранит тайну. Я сам хотел тебе рассказать. Можно было бы вместе навестить её и повеселиться. Я мог бы войти первым в мантии-невидимке и начать спрашивать у неё совета, как пригласить тебя на свидание, а тут в это время появишься ты.
Флёр с любопытством спрашивает:
— И когда ты планировал мне рассказать?
— Я хотел подождать — вдруг ты снова пожелаешь подойти ко мне и пригласить на свидание? Затем планировал сходить на свидание-другое, выяснить, подходим ли мы друг другу, и только потом рассказать. На первом свидании? Нет уж, о таком на первом не говорят; если только вынужденно, как сегодня вечером. Кстати, спасибо за тот вечер с Чарли Уизли и с тем другим парнем. Именно это убедило меня, что тебя надо узнать получше. У тебя доброе сердце, — замолкаю я на некоторое время. — Да и всё остальное не хуже.
Вот это да! Я только что заставил её покраснеть.
— После Рождественского бала Эйми продолжала предостерегать меня на твой счет. Она сказала, что ты бесстыдно флиртовал; только ей казалось, что она сумела поставить тебя на место, как ты изрекал нечто такое, чего в жизни не скажет подросток, и оставлял её безмолвной. Теперь я понимаю, что она подразумевала. Трудно поверить, насколько поменялось мое мнение о тебе с начала турнира.
— Я могу прокрутить здесь это воспоминание, — предлагаю я. — Над ним можно неплохо посмеяться.
Флёр, покачав головой, отказывается:
— Нет. Я не против как-нибудь вновь взглянуть на гонку на метлах с твоей точки зрения, но среди малознакомых людей часто язвлю. Не хочу вновь на это смотреть, — она тоже делает паузу. — Я просто подумала тут кое о чём… Мне казалось, закон требует, чтобы такие способности, как анимагия, были зарегистрированы. Одно я скажу тебе однозначно: если ты не желаешь, чтобы об этом было известно всему свету, Габриэль лучше ничего не говорить. Она не умеет хранить тайны.
В её голосе — недовольство старшей сестры.
— Учту. Возможно, она не умеет хранить именно твои тайны, но я понимаю, что ты пытаешься мне сказать. Что касается регистрации, закон гласит, что взрослый маг или ведьма должны зарегистрировать свою форму, начиная с семнадцати лет… ну, тогда я и начну об этом волноваться.
— Весьма продуманно, — очевидно, она тоже способна внезапно менять тему. — Ты хочешь, чтобы мы предстали парой публично или чтобы действовали более сдержанно?
Мне нравится, насколько мы откровенны друг с другом. Приятное отличие от того, что я ожидал от «очередного» свидания.
— Это зависит только от тебя, Флёр. Никто не станет подходить ко мне и интересоваться: «Гарри Поттер! Ты ведь встречаешься с Флёр Делакур. О чем ты вообще думал, черт побери?» А вот тебя обязательно будут спрашивать. Вдобавок к глупым вопросам, есть проблема и посерьезнее: на мою жизнь как покушались, так будут покушаться и дальше. Ты умна и понимаешь, что покушения могут вовлекать и тебя. Ты довольно сильна и сумеешь, в случае чего, оказать сопротивление. Тебе решать. Мне неплохо удается быть незаметным. Я умею действовать осторожно.
— Неужели? История показывает, что тебе также прекрасно удается разрушать всё в поле зрения. Сегодняшние события служат этому отличным примером.
Улыбаюсь: она права.
— Здесь я как раз осторожен. Все остальные будут думать о корабле или о Духе. А я буду размышлять о гораздо более важном событии.
Моя бравада заставляет её снова сделать паузу.
— Умеешь ты обращаться со словами, Гарри. Так ведь можно и привыкнуть к лести. Если наши отношения продлятся до лета, имей в виду: у меня намечается гоночный сезон. Мой последний парень не смог принять такой образ жизни. Получится ли у тебя?
— Мне придется провести первую часть лета с моими магловскими родственниками, но потом я вовсе не прочь попутешествовать с тобой.
— Почему? Как я поняла, ты не любишь своих родичей-маглов.
Мы оба шевелимся, когда в воспоминании корабль начинает трястись. Видимо, в этот момент Флёр приближается к гроту, и связь Духа с кораблем каким-то образом блокируется.
Искренне раскрываю ладони:
— Я буду настолько откровенен с тобой, Флёр, насколько возможно, но есть тайны, которые я пока не готов раскрыть. По крайней мере, не сейчас — возможно, когда-нибудь позже. Я заглажу свою вину, честно отвечая на вопросы столько, сколько смогу, и прямо скажу, если буду не в состоянии прояснить дело. Большинство моих тайн связано с наполовину мертвым магом, который до сих пор жаждет меня убить.
— Понимаю, Гарри. В свою очередь, я буду с тобой тоже настолько откровенна, насколько возможно, — говорит она. Замечаю, как она пытается подавить зевок. Я и сам измотан. Вечер прошел весьма плодотворно, пора отдохнуть.
— Ладно, мы вроде неплохо начали, — говорю я и оглядываюсь вокруг. — Я уже насмотрелся на этот корабль. Может, пойдем отсюда? Нам ещё предстоит развлекать завтра толпу… На самом деле, уже сегодня.
— Да, мне следует постараться отдохнуть. Нам надо будет выбрать воспоминание и завтра после соревнования просмотреть.
— Мне бы очень хотелось увидеть Бобатон твоими глазами. Я никогда там не был, а ты столько о нем говоришь… Может, проведешь для меня обзорную экскурсию?
По её лицу понимаю, что я сделал правильный шаг. Выныриваем из омута, и я сливаю воспоминание Булстроуд во флакон — отошлю потом Сириусу. Вызываю Добби, чтобы тот отнес омут в гриффиндрскую башню. Мы с Флёр обнаруживаем, что по другую сторону занавесок находятся несколько раненых дурмштранговцев. В тусклом свете пятна на её одежде не видны, да и остальные следы вечерних приключений исчезли, и я остаюсь наедине с ведьмой, похожей на ангела, которой я, видимо, очень нравлюсь.
— Спокойной ночи, Флёр, — наклоняюсь я для поцелуя, и она отвечает мне не просто обычным поцелуем в щечку.
— Сложно будет после такого уснуть, — говорю я, когда она отстраняется.
— Тебе — да. Надеюсь, это не повлияет на твою завтрашнюю сосредоточенность, — с коварной усмешкой отвечает она и проводит указательным пальцем по моей щеке. — Спокойной ночи, Гарри.
Думаю, в этих отношениях не только ей предстоит быть начеку.
* * *
— И что вы намерены делать с ситуацией, Дамблдор? Корабль — весьма ценный артефакт, принадлежащий моей школе. Он ходил под флагами министерств Германии, Болгарии, Польши, и эти страны обязательно пожелают получить ответы на свои вопросы, а также увидеть соответствующие действия, — бросаясь в атаку, требовательно заявляет Игорь Каркаров.
Ради этого идиотского диспута меня подняли с кровати этим долбаным утром аж в семь часов. Черт, я даже не успел найти Шляпу — страдать, так хоть не одному. Сжимаю в руках кружку с кофе, пытаясь мысленно приказать кофеину подействовать быстрее. Взволнованный Амос Диггори, сидящий рядом с Дамблдором, наверное, гадает, а стоит ли того его продвижение в отделе Международного сотрудничества магов?
— Они ведь также обязательно поинтересуются, по какой причине Дух вдруг пытался убить двух весьма знаменитых учеников — хотелось бы добавить, учеников, которые, по странному совпадению, опережают Ваших чемпионов в этом турнире? — спрашивает Дамблдор притворно-дружеским тоном.
— Я не контролирую Духа вне границ корабля! Я мог отдавать ему приказы, только когда он был на борту.
— Вы утверждаете, что не несете ответственность за агрессивные действия этого существа. Однако настаиваете, чтобы я наказал своего ученика за самозащиту, а также за защиту другого ученика. Вы говорите, что он был неподконтролен вам, следовательно, можно заключить, что Дух собирался напасть также и на мисс Делакур. Скажите, требовалось ли ему ваше разрешение для того, чтобы покинуть судно?
— Нет, он не был ограничен пределами корабля. Он часто развлекался, блуждая по так называемому Запретному Лесу. Вернемся к нашему вопросу: ущерб, нанесенный судну…
— Пошел ты в ж…, Каркаров! — со стуком ставлю я кружку на стол. — Хватит с меня этой ерунды!
Каркаров на мгновение замирает от ошеломления; вряд ли ему когда-нибудь доводилось сталкиваться с подобным от ученика.
— Альбус, если вы не в состоянии контролировать своего ученика, возможно, мне самому придется запечатать ему рот.
— Рискни-ка, вытащи палочку, Каркаров. Увидишь, что будет дальше.
— Гарри, успокойся, пожалуйста.
— Со всем моим уважением, сэр, но нет, я отказываюсь успокаиваться. Его тварь напала на меня прошлой ночью и за это была уничтожена. А теперь он имеет наглость заявиться сюда, требуя каких-то там извинений или даже наказания. Мы можем пойти законным путем. Буду просто счастлив предоставить прессе воспоминание о случившемся на борту. Уж они-то с удовольствием прополоскают им косточки, уделив внимание поведению Краму, обманщику Малфою, который сидел рядом с ним в качестве почетного гостя, а также тому моменту, когда он терроризировал Флёр при помощи головы вилорога. Спорим, это будет стоить Краму парочки спонсоров, а также потрясающе скажется на имидже школы, а?
— Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать поведение Виктора, молодой человек. Лучше бы вам следить за своими манерами.
