— Уверен, что ты будешь полезна, — сказал Скорпио, улыбаясь.
— Ну, если мне время от времени будут позволять летать на чем-нибудь, думаю, я не сойду с ума окончательно.
— Ты все еще можешь пригодиться нам здесь. Мне бы пригодился союзник в любое время суток.
— У тебя есть союзники, Скорп, просто ты этого еще не знаешь.
— Ты поступаешь храбро, — сказал он.
— Это не такое уж ужасное место, — ответила она. — Не делай из меня мученицу. Я никогда не была против Арарата. Мне нравились закаты. Думаю, после стольких лет у меня даже появился вкус к чаю из морских водорослей. На самом деле я просто буду дома.
— Мы будем скучать по тебе, — сказал он.
Она посмотрела вниз. У него было ощущение, что она не может смотреть ему в лицо. — Я не знаю, что теперь произойдет, Скорп. Может быть, ты отправишься на этом корабле на Хелу, как говорит Аура. Может быть, ты отправишься куда-нибудь еще. Но у меня такое чувство, что мы больше никогда не встретимся. Вселенная огромна, и шансы на то, что наши пути когда-нибудь пересекутся снова, невелики...
— Это большое место, — сказал он, — но, с другой стороны, думаю, оно достаточно большое для нескольких совпадений.
— Для некоторых людей, может быть, и так, но не для таких, как мы с тобой, Скорп. — Она подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза. — Я боялась тебя, когда встретила, и не против признать это сейчас. Напуганная и невежественная. Но я рада, что все сложилось так, как сложилось. Я рада, что знала тебя несколько лет.
— Это была половина моей жизни.
— Это были хорошие годы, Скорп. Я их никогда не забуду. — Она снова опустила глаза. Он подумал, не смотрит ли она на его маленькие, детские туфли. Внезапно он почувствовал себя неловко, ему захотелось быть больше, человечнее, быть не похожим на свинью, а больше похожим на мужчину. — Ремонтуа скоро подготовит шаттл, — сказала она. — Я, пожалуй, пойду. Береги себя, хорошо? Ты хороший человек. Хороший свин.
— Я стараюсь, — сказал Скорпио.
Она обняла его, потом поцеловала.
Затем она ушла. Больше он ее никогда не видел.
ТРИДЦАТЬ ДВА
Хела, 2727 г.
Караван бочком подкатил к обочине, обходя один собор за другим. Над Рашмикой нависли чудовищные механизмы. Она была слишком ошеломлена, чтобы разглядеть все это, и у нее сохранилось лишь смутное впечатление от огромных темно-серых механизмов нечеловеческих масштабов. Пока караван протискивался между ними, соборы, казалось, оставались совершенно неподвижными, такими же вросшими в ландшафт, как здания, которые она видела на равнинах Джарнсакс. За исключением, конечно, того, что эти здания были настоящими небоскребами, зазубренными пальцами царапавшими поверхность Халдоры. Рашмика знала, что эта тишина была лишь иллюзией, порожденной скоростью каравана. Если бы они остановились, то через несколько минут над ними навис бы тот или иной собор.
Говорили, что соборы никогда не останавливаются. Говорили также, что они редко отклонялись от своего пути, если только данное препятствие не было слишком большим, чтобы его можно было безопасно раздавить их тяговыми механизмами.
Проход оказался гораздо уже, чем она ожидала. Она вспомнила слова квестора Джонса о том, что ширина прохода никогда не превышала двухсот метров, а обычно и того меньше. Из-за отсутствия каких-либо знакомых ориентиров было трудно оценить расстояние, но она не думала, что ширина Пути на этом участке превышает сто метров. Некоторые из самых крупных соборов были почти такими же широкими и располагались на всю ширину Пути, как механические жабы. Небольшие соборы могли передвигаться по двое в ряд, но только за счет того, что части их надстроек выступали за края Пути. Здесь это не имело особого значения: дорога представляла собой просто сглаженную и расчищенную полосу, пересекающую в остальном ровное и ничем не загороженное пространство равнин. Любой из соборов мог свернуть с заранее подготовленного пути, рискуя оказаться на немного более пересеченной местности с обеих сторон. Но было очевидно, что сегодня такой риск не рассматривался, и относительный порядок шествия, похоже, до поры до времени оставался неизменным. Это был обычный порядок вещей: жульничество, рыцарские турниры и вообще грязные трюки, о которых можно было услышать в пустошах, были скорее исключением, чем правилом, и Рашмика давно подозревала, что подобные истории были преувеличены по мере их путешествия на север.
Поэтому пока флотилии соборов будут передвигаться по Пути более или менее устойчивым строем. Если бы она думала о них как о городах-государствах, то сейчас был бы период торговли и дипломатии, а не войны. Несомненно, не обошлось без шпионажа и тонкой игры, и, несомненно, постоянно разрабатывались планы на случай непредвиденных обстоятельств. Но на данный момент преобладало состояние благородной сердечности, со всеми натянутыми любезностями, которые обычно ожидаются между историческими соперниками.
Рашмику это устраивало: влиться в бригаду расчистки было бы достаточно сложно и без того, чтобы не сталкиваться с дополнительными кризисами и осложнениями.
Ей было приказано собрать свои вещи — в том виде, в каком они были — и оставаться в одном из транспортных средств каравана. Причина вскоре стала очевидной, поскольку караван разделился на множество более мелких частей. Рашмика наблюдала, как рабочие квестора перепрыгивали с машины на машину, отсоединяя кабели и соединения с холодным безразличием к очевидному риску.
Некоторые из этих суб-караванов все еще были длиной в несколько машин, и она наблюдала, как они удаляются, чтобы встретиться с более крупными соборами или группами соборов. Однако, к ее разочарованию, машина, к которой она была приписана, уехала сама по себе. Рашмика была не одна — с ней было около дюжины паломников и ожидавших попутки рабочих-мигрантов, — но любая надежда на то, что "Кэтрин Железная" может оказаться среди более крупных соборов, была быстро развеяна, раз она заслуживала только одной части каравана.
Что ж, ей нужно было с чего-то начинать, как и сказал квестор.
Машина быстро понеслась прочь от главных соборов, подпрыгивая и трясясь на ухабах, которые те оставляли за собой.
— Вы все, — сказала она, стоя подбоченившись перед другими путешественниками и обращаясь к ним. — Который из них "Леди Морвенна"?
Один из ее спутников вытер слизь с верхней губы. — Никакой, дорогая.
— Какой-то из них должен быть, — сказала она. — Это главное собрание. Золотая середина прямо здесь.
— Это, конечно, главное собрание, но никто не говорил, что "Леди Мор" принимала в нем участие.
— А теперь ты уклоняешься от темы.
— Ты только посмотри на нее, — сказал кто-то еще. — Вот такая заносчивая маленькая корова.
— Хорошо, — возразила она. — Если "Леди Морвенны" там нет, то где же она?
— Почему тебя это так интересует? — спросил первый.
— Это самый старый собор на Пути, — сказала она. — Думаю, было бы немного странно не пожелать его увидеть, не так ли?
— Все, чего мы хотим, — это работу, дорогая. Не имеет значения, какой из них раздает ее. Это все тот же гребаный лед, который приходится разгребать лопатой.
— Ну, мне все равно интересно, — сказала она.
— Это не какой-нибудь из этих соборов, — произнес другой голос, скучающий, но вполне разумный. Она увидела мужчину в конце собравшихся, который лежал на диване с сигаретой в одной руке, а другую засунул глубоко за пояс брюк, где она барахталась и царапалась. — Но ты же можешь это увидеть.
— Где?
— Сюда, малышка.
Она шагнула к мужчине.
— Следи за ним, — произнес другой голос. — Он прилипнет к тебе как сыпь.
Она заколебалась. Мужчина помахал ей сигаретой и вытащил руку из брюк. Она заканчивалась грубой металлической клешней. Он переложил в нее сигарету и поманил ее к себе неповрежденной рукой. — Все в порядке. От меня немного воняет, но я не кусаюсь. Просто хочу показать тебе "Леди Мор", вот и все.
— Я знаю, — сказала она. Она прошла через толпу других людей.
Мужчина указал на маленькое обшарпанное окошко позади себя. Он вытер его рукавом. — Посмотри туда. Ты все еще можешь видеть вершину ее шпиля.
Она посмотрела. Все, что она увидела, был пейзаж. — Я не...
— Там. — Мужчина слегка подтолкнул ее за подбородок, пока она не посмотрела в нужном направлении. От него пахло уксусом. — Видишь, между этими обрывами что-то торчит?
— Там действительно что-то торчит, — сказал кто-то еще.
— Заткнись, — отрезала Рашмика. Должно быть, что-то было в тоне ее голоса, потому что это произвело желаемый эффект.
— Теперь видишь? — спросил мужчина.
— Да. Что он там делает всю дорогу? Это вообще не может быть постоянным.
— Так и есть, — сказал мужчина. — Просто не в той части, которой мы обычно придерживаемся.
— Разве она не знает? — произнес другой голос.
— Если бы знала, то не спрашивала, — едко ответила Рашмика.
— Дорога разветвляется недалеко отсюда, — сказал мужчина, объясняя ей это так, как объясняли бы что-то ребенку. Она решила, что он ей все-таки не очень нравится. Он помогал ей, но то, как он помогал, тоже имело значение. Иногда отказ был лучше, чем неохотная помощь. — Разделяется на две части, — сказал он. — Один маршрут — это тот, которым обычно следуют соборы. Ведет их до самой Лестницы Дьявола.
— Я знаю об этом, — сказала она. — В стену разлома врезаны зигзагообразные спуски. Соборы спускаются по ним до самого дна разлома, а затем снова поднимаются на другую сторону после того, как пересекут его.
— Верно. Хочешь угадать, куда приведет их другой маршрут?
— Предполагаю, что он проходит через мост.
— Ты умная маленькая девочка.
Она оторвалась от окна. — Если от моста сюда ведет ответвление, почему мы не пошли по нему?
— Потому что для каравана это не самый быстрый маршрут. Караваны могут срезать углы, подниматься по склонам и объезжать крутые повороты. Соборы — нет. Им приходится долго обходить все, через что они не могут прорваться. В любом случае, дорога к мосту не требует особого ухода. Возможно, ты не заметила бы, что это часть Пути, даже если бы была на нем.
— Тогда "Леди Морвенна" будет все дальше и дальше удаляться от главного скопления соборов, — сказала она. — Разве это не означает, что Халдора больше не будет находиться над ними?
— Не совсем, — сказал он. Он почесал когтем щеку, металл заскрипел по щетине. — Но Лестница Дьявола тоже не расположена на экваторе. Им пришлось сооружать ее там, где можно было вырезать, а не там, где следовало. И еще одно: когда вы спускаетесь по Лестнице Дьявола, вам приходится сталкиваться с нависающим льдом. Это не подходит для наблюдателей: закрывает им обзор планеты. А Лестница — это то место, где соборы имеют больше шансов опередить друг друга. Но если бы одному из них когда-нибудь удалось пересечь мост, он бы настолько оторвался от стаи, что пришлось бы остановиться, чтобы дать остальным догнать его. После этого никто и никогда не смог бы обогнать его. Он мог бы строить себя так широко, как ему заблагорассудится. Не говоря уже о славе того, кто пересек мост. Он будет править Путем.
— Но ни один собор никогда не пересекал мост. — Она вспомнила изрытые воронками руины, которые видела с крыши каравана. — Я знаю, что однажды это было сделано, но...
— Никто не говорил, что это не безумие, милая, но это тебе не старый пучеглазый настоятель Куэйхи. Ты должна радоваться, что в конце концов окажешься на "Железной Кэти"; говорят, крысы уже начали покидать "Леди Мор".
— Настоятель, должно быть, думает, что у него есть хорошие шансы на успех, — сказала она.
— Или он сумасшедший. — Мужчина улыбнулся ей, его желтые зубы были похожи на выщербленные надгробные плиты. — Выбирай.
— Я не обязана, — сказала она, а затем добавила: — Почему ты назвал его пучеглазым?
Они все рассмеялись над ней. Один из них сделал из пальцев защитные очки вокруг глаз.
— Девочке еще многому нужно научиться, — сказал кто-то.
Собор "Железная Кэтрин" был одним из самых маленьких соборов в процессии, он двигался в одиночестве в нескольких километрах позади основной колонны. За ним были и другие, но они были не более чем шпилями на горизонте. Почти наверняка они изо всех сил пытались догнать остальных, стремясь как можно ближе подобраться к абстрактной движущейся точке на Пути, которая соответствовала Халдоре, находившейся точно над их головами. Величайшим позором, с точки зрения собора, было откатиться так далеко назад, что даже стороннему наблюдателю становилось ясно, что Халдора находится совсем не в зените. Хуже того — невыразимо хуже — было клеймо, которое выходило за рамки стыда, и это была участь любого собора, который полностью терял Халдору из виду. Вот почему к работе групп Постоянного пути относились так серьезно. Задержка в один день здесь или там ничего не значила, но много подобных задержек могли иметь катастрофические последствия для движения собора.
Машина Рашмики замедлила ход, подъезжая к "Железной Кэтрин", а затем обогнула ее сзади. Во время частичного обхода Рашмике открылся прекрасный вид на место, которое должно было стать ее новым домом. Каким бы маленьким ни был назначенный ей собор, он, несомненно, не был нетипичным примером их общего стиля.
Плоское основание собора представляло собой прямоугольник шириной тридцать метров и, возможно, сто в длину. Над этим основанием возвышалась надстройка; под ней, частично скрытые металлическими бортами, располагались двигатели и тяговые системы. Собор медленно продвигался вперед благодаря множеству параллельных гусениц. В настоящее время с одной стороны на высоте десяти метров надо льдом был поднят целый тяговый агрегат. Рабочие в скафандрах были привязаны к неподвижной нижней стороне одной из пластин протектора, их сварочные и режущие горелки вспыхивали красивым сине-фиолетовым светом, когда они производили какой-то ремонт. Рашмика никогда не задавалась вопросом, как в соборах справляются с такого рода ремонтом, и эта кровожадная безжалостность решения — починка части тягового механизма, пока собор двигался, — произвела на нее сильное впечатление.
Теперь, когда она обратила на это внимание, вокруг собора кипела бурная деятельность; ажурные строительные леса покрывали большую часть надстройки. Повсюду, куда бы она ни посмотрела, работали маленькие фигурки. То, как они появлялись из люков высоко над землей, навело ее на мысль о заводных автоматах.
Над плоским основанием собор более или менее соответствовал традиционным архитектурным представлениям. Если смотреть сверху, он имел приблизительную крестообразную форму и состоял из длинного нефа с двумя более короткими трансептами, выступающими по обе стороны, и часовни поменьше во главе креста. На пересечении нефа и его трансептов возвышалась квадратная башня. Она возвышалась на сто метров — примерно столько же, сколько длина собора, — прежде чем перейти в четырехгранный шпиль, который был еще на пятьдесят метров выше. Гребни шпиля были зазубрены, а на самой вершине шпиля находилось множество антенн связи и зеркал для семафорной сигнализации. От тягового основания под углом внутрь, соединяясь с верхней частью нефа, поднимались около дюжины выступающих опор, образованных из каркасных балок. Одна или две из них, очевидно, отсутствовали или были неполными. На самом деле большая часть собора выглядела хаотично, различные части архитектуры лишь приблизительно гармонировали друг с другом. Были целые секции, которые, по-видимому, были заменены в большой спешке, или с минимальными затратами, или в какой-то комбинации этих двух факторов. Шпиль, казалось, был наклонен под небольшим углом в сторону от истинной вертикали. С одной стороны его подпирали строительные леса.
