По настоянию Фемистокла афиняне приступили к починке имеющихся судов,а также к строительству и оснащению новых.
Тем временем в Дельфы прибыла спартанская делегация, ибо Спарту всерьез беспокоило известие о передвижении гигантской армии персов. Согласно Геродоту, Пифия предрекла спартанцам гибель либо их города, либо одного из их царей( в Спарте одновременно правили два царя). Спартанцы вернулись домой, унося с собой эту мрачную весть. Когда же к Оракулу обратился народ Дельф с вопросом о будущем города и всей Эллады, полученный ответ гласил, чтобы дельфийцы усердно молились о ветре. Ибо ветру суждено стать могучим союзником эллинов.
Дельфийцы немедленно соорудили алтари и принесли жертвы богам всех ветров.
В конце лета 480 года до н.э. персидская флотилия вышла из Геллеспонта и двинулась на юг вдоль побережья Греции по водам Эгейского моря. Оновременно сухопутные силы Ксеркса двигались по суше к Фермопильскому ущелью.Корабли персов добрались до побережья Магнесии и стали на якоря вдоль берега. По свидетельству источников, изначально флот персов насчитывал 1200 судов, но к Магнесии добрались далеко не все: персы понесли большие потери в морском бою с эллинами при Артемисии, а также во время шторма у берегов Северной Греции.
Перед рассветом разразилась страшная буря на море, которая продолжалась около трех суток. Многие корабли были разбиты о скалы, другие затонули. По свидетельству Геродота, все побережье Магнесии было усеяно обломками персидских кораблей. Это бедствие, постигшее персов, было с ликованием встречено эллинами по всей Греции.
Тем временем персидская армия дошла до Фермопил и вступила в бой со спартанцами и другими эллинами, сражающимися под началом царя Леонида. Когда Леонид и его воины пали в сражении из-за измены, персы прошли через Фермопилы и двинулись дальше к Афинам. В Афинах немедленно было созвано народное собрание.
Положение было поистине отчаянным. Враг наступал по суше, вражеский флот блокировал путь по морю. Афинам грозила осада и с моря, и с суши, которой они никогда бы не выдержали.
В эти страшные дни Фемистокл взял на себя огромную ответственность: он настоял на том, чтобы афиняне оставили свой цветущий город, который было уже не спасти, и перебрались на остров Саламин, а греческий флот должен был войти в воды близ Саламина и приготовиться к смертельной схватке с персидской армадой, превосходившей его по числу кораблей более, чем вдвое. Командование флотом Фемистокл брал на себя. Решение далось невероятно трудно, но Фемистокл сумел убедить народное собрание. Все на селение города превратилось в беженцев: граждане Афин с семьями пустились к переправе на Саламин. Несогласные с Фемистоклом остались в городе. Они заняли Акрополь, возвели там стену и частокол и приготовились к обороне. Саламин оказался заполнен прибывшими на него людьми. Тем временем персы вошли в город, не встретив сопротивления. Ксеркс приказал поджечь Афины с нескольких сторон. Спасшиеся на Саламине люди видели, как погибал в огне и дыму их родной город.
Это зрелище привело в отчаяние не только афинских беженцев, но и флотских военачальников. На военном совете большинство их ратовали за отступление к Истмийскому перешейку, ведущему на Пелопоннес. Там полным ходом шли работы по возведению укреплений от моря до моря. Линия обороны должна была соединить Коринфский залив с заливом Сароникос, в котором лежал Саламин. По их предложению, флот должен был отступить туда и поддерживать армию с моря.
Фемистокл гневно возражал против такого решения, влекшего за собой неминуемый разгром на суше и на море. Его начали унижать и оскорблять, а представитель Коринфа вообще заявил, что он не должен иметь слова, так как отныне он — человек без родины. Фемистокл пригрозил увести афинские корабли вместе со спасенными афинянами в Италию, и эта угроза подействовала: афинский флот составлял ядро греческого флота. По настоянию Фемистокла эллины приняли решение сражаться при Саламине.
Утром 27 сентября эллины увидели флот персов в боевом порядке. Персидские корабли запирали выход из пролива между Саламином и материком. Флот греков насчитывал 310 триер, из них 180 были афинские. Корабли эллинов разместились у входа в пролив. Флотом персов командовал Ариамен, родной брат Ксеркса. Афинские триеры начали медленно табанить, тем самым прогибая линию построения флота эллинов. Ариамен приказал атаковать, имея целью не дать выйти триерам противника из пролива. Персидские суда перестроились клином и устре
мились вперед. Но корабли греков продолжали табанить. Фемистокл ждал свежего ветра с моря. И когда ветер подул, в проливе началось волнение, персидские суда начали испытывать сильную качку, тогда как триерам эллинов с их низкими бортами ветер не мешал. Волна накатывалась на суда персов сзади, расстраивая их линию и разворачивая бортами к противнику. В этот самый момент Фемистокл отдал приказ атаковать врага.
Войдя в пролив, персидские корабли стали выстраиваться в линию и были атакованы афинским флотом. Афинские корабли атаковали финикийский флот, входивший в состав армады, а пелопонесские корабли — флот ионийцев. Завязался страшный абордажный бой на всем протяжении пролива от мыса Киносуры до от рогов горы Эгалеос на материке (там установили трон Ксеркса, чтобы царь мог наблюдать ход сражения).
Эллины сражались с мужеством отчаяния, ведь с берегов Саламина на них смотрели их жены, дети, смотрели их престарелые отцы, которые были не в силах держать в руках оружие. Узкий пролив не давал поля для маневра финикийским, карийским и ионийским кораблям, и бой шел корабль на корабль. Ариамен увидел триеру Фемистокла и велел метать в афинского наварха(адмирала) стрелы и копья. Но корабль Ариамена сам был атакован афинской триерой. В жестокой абордажной схватке флагманский корабль персов был захвачен, персидский флотоводец погиб. Сбившиеся в кучу корабли персов один за другим подвергались атаке эллинских триер, которые своими таранами пробивали им борта и ломали весла.
Наконец, персы стали отступать, но на выходе из пролива их стремительно атаковали корабли эгинцев, поджидавшие в засаде в бухте Амбелаки. Жестокое сражение кипело целый день и завершилось только к ночи сокрушительным разгромом персидского флота. Остатки персидских судов, которые не прибило к берегу, отнесло дальше вдоль побережья в открытое море.
Это была славная и великая победа. И хотя до полного разгрома персов было пока далеко, Саламинское сражение сыграло огромную роль в поднятии боевого духа всех эллинов. Позже, уже после изгнания Ксеркса из Греции, эллины воздвигли в Дельфах 12-тиметровую колонну, увенчанную золотым треножником. Это был настоящий мемориал, символизирующий не только воинскую доблесть эллинов, но и 'пророческий дар Оракула как голос Аполлона, делавшего греков непобедимыми'( У.Брод, 'Дельфийский Оракул').
Оракул предсказал и возрождение величия Афин после кровопролитной войны, в которой решилась судьба западной цивилизации. Пифия предрекла афинским посланцам:
' Благословенный город Афины, когда вы увидите многое и многое вынесете, и потрудитесь, и перенесете много страданий, вы станете подобно орлу в облаках на все времена.'
Ход истории доказал истинность этих слов Оракула. Небывалых почестей добился и фемистокл, прославившийся не только своим талантом и героизмом, но и тем, что именно он 'принял оракул' и сумел убедить других в своей правоте. Спартанцы пригласили его к себе, увенчали оливковым венком, подарили роскошную колесницу. Почетный эскорт из трехсот молодых воинов сопровождал его по том до границ Спарты — почесть неслыханная, которой у спартанцев удостаивались только цари. На ближайших Олимпийских играх Фемистоклу была устроена всеобщая овация.
А что же сталось с теми афинянами, что не согласились с Фемистоклом и не приняли оракул? С теми, кто не покинул город, не пожелал сражаться на море, а предпочел остаться на вершине Акрополя и защищать его с оружием в руках, будучи сами защищенными деревянной стеной? Судьба их была трагичной. Чуда не произошло. Войдя в Афины, огромная рать персов захватила Акрополь, перебила его защитников и сожгла все храмы и святилища... Гибель этих людей была героической, однако совершенно бесполезной, и бесстрастная история не сохранила нам даже их имен...
* * *
Но что же все-таки случилось с лидийским царем Крезом? Как на самом деле выглядит вся эта двусмысленная история о разрушенном великом царстве? Согласно Геродоту все произошло следующим образом.
Крез обратился в Дельфы примерно за 70 лет до вторжения Ксеркса в Грецию. Кир Великий, основатель державы Ахеменидов, был внуком мидийского царя Астиага, сыном его дочери Манданы от перса. Это было время, когда персы были одним из ираноязычных племен и находились в подчинении у могущественного царя Мидии. При Кире началось стремительное возвышение царства персов: Кир сверг своего деда, фактически превратив мидийское царство в персидское, и после этого нередко персов вообще называли мидянами. Расширение персидского царства всерьез беспокоило Креза, одного из самых богатых царей Азии.
Он решил обратиться к Оракулу, дабы узнать, следует ли ему первому начинать войну.
Но сначала царь пожелал выяснить, какой из Оракулов тогдашнего мира достоин большего доверия. Крез разослал своих послов к оракулу Аммона в Ливии, в Додону, где находился знаменитый оракул Зевса, к оракулу в Абаях Фокидских, в оракул в Дидимах(Азия), где пророчествовали мужчины, звавшиеся Бранхиадами, в святилище Амфиарая в городе Оропусе и в оракул Трофония в Лебаде. Были отправлены послы и в Дельфы к Аполлону.
Своим посланцам Крез дал поручение: в точно определенный день спросить оракулов:
'Что теперь делает царь лидийцев Крез, сын Алиатта?' Ответы должны быть записаны, чтобы потом царь мог их сравнить. В Дельфах лидийские послы получили от Пифии такой ответ:
' Числю морские песчинки и ведаю моря просторы, внятен глухого язык и слышны мне речи немого.
В грудь мою запах проник облеченной в доспех черепахи,
в медном варимой котле меж кусками бараньего мяса.
Медь распростерта под ней и медною ризой прикрыта.'
( 'Книга Оракулов...').
Записав эти странные слова пифии, лидийцы вернулись в Сарды, столицу Креза. Когда прибыли послы и от других Оракулов, Крез ознакомился с их записями.
Оказалось, что именно этим занимался в тот самый день Крез, о чем сказала Пифия: царь собственноручно готовил суп из черепахи с бараниной. Вторым по степени точности ответа был признан оракул, полученный в святилище Амфиарая ( Амфиарай — сын Аполлона, участник похода Семерых против Фив, знаменитый воин и прорицатель). Восхищенный ответом Аполлона царь отослал в Дельфы 117 слитков золота, золотую скульптуру льва, чаши из золота и серебра, а еще послал в подарок каждому жителю Дельф по два золотых статера. За это Крез и его подданные получили право вопрошать Оракул без очереди, свободу от пошлин, свободные места на Пифийских играх, а еще — каждый лидиец получил право дельфийского гражданства. После этого 'пробного шара' Крез послал своих представителей задать Аполлону главный вопрос: ' Крез, царь лидийцев и других народов, считая, что здесь он получит единственные правдивые на свете прорицания, послал эти дары вам как достойное вознаграждение. Теперь царь спрашивает вас: выступать ли ему в поход на персов и искать ли для этого союзников?' И пифия дала такой ответ:
' Если царь пойдет войной на персов и перейдет Галис,
то сокрушит великое царство. Совет ему такой: пусть отыщет самый могущественный эллинский город и заключит с ним союз.'
Этот ответ вызвал восторг у Креза. Он обратился в Спарту с предложением союза. Спартанцы ответили согласием и заключили с Лидией договор о дружбе и взаимопомощи.
После этого Крез обращается к Оракулу в Дельфах еще раз. Вопрос у царя следующий:
' Как долго будет существовать моя держава'?
Пифия дала ответ:
' Коль над мидянами мул царем когда-либо станет,
Ты, нежноногий лидиец, к обильному галькою Герму
Тут-то бежать торопись, не стыдясь малодушным казаться.'
Такой ответ на последний вопрос явно должен был насторожить Креза! Отнесись он с должным вниманием к словам Пифии, или найдись у него достаточно мудрые и смелые советники, способные избавить своего повелителя от эйфории,трагедии можно было избежать. Но Крез воспринял оракул буквально: разве можно представить, чтобы мул стал царем? Времена Калигулы, сделавшего сенатором своего коня, еще не наступили. Потому царь и не внял предупреждению о судьбе своего собственного царства, а ведь ему дано было даже указание — куда именно бежать! Слова о муле Крез воспринял в духе нашей присказки ' когда рак на горе свистнет', то есть — никогда. Кроме того, царь, вероятно, был искренне убежден, что если он осыпает Оракул дарами и золотом, так и предсказания Оракул будет давать ему исключительно благоприятные. Как человек, купающийся в золоте, Крез полагал, что за деньги можно купить все, в том числе и благоволение Судьбы. Между тем, как потом было объяснено Крезу, под мулом в оракуле фигурировал не кто иной, как персидский царь Кир: ведь царь персов происходил от двух народов — мидян и персов, притом являлся незаконнорожденным. Мать его была царевной, отец — персидским воином, 'взявшим супругой свою госпожу, будучи ниже ее во всех отношениях'. Потому Кир и назван мулом — плодом связи кобылицы и осла! Вот так и получилось, что Крез элементарно не принял данный ему оракул, и вина за непринятие ложилась исключительно на него.
Позднейшие 'интерпретаторы' попросту выдернули из всего этого длительного диалога Креза с Оракулом одну-единственную фразу, которую легко представить в качестве подтверждения их 'теорий', в результате чего смысл всей истории совершенно исказился. А если отбросить всякие измышления о дельфийских жрецах-обманщиках, то в итоге получим весьма поучительную историю о том, как человек, считающий себя 'хозяином жизни', потерял свое богатство и власть, ибо не давал себе труда задуматься о собственной судьбе и даже в словах Оракула слышал исключительно то, что сам желал услышать.
* * *
Ниже я приведу в качестве примеров отдельные пророчества Дельфийского Оракула, относящиеся к разным эпохам; полагаю, они могут дать немалую пищу для размышлений. Все приведенные примеры содержатся в собрании 'Книга Оракулов. Пророчества пифий и сивилл.'
Ок. XVIII века до н.э.
После сражения с Минийским Орхоменом молодой фиванский воин по имени Алкид был ввергнут в священное безумие богиней Герой и кинул в огонь собственных сыновей, которых ему родила жена Мегара. Осудив себя на изгнание, Алкид был очищен от скверны убийства царем Феспием. Затем он отправился в Дельфы и стал спрашивать у бога, где ему поселиться. Пифия повелела ему:
' ...поселиться в Тиринфе, служить двадцать лет царю Эврисфею и совершить десять подвигов, которые будут ему предписаны. Совершив эти подвиги, он станет бессмертным.'
Тогда же пифия дала Алкиду новое имя — Геракл. Десять же подвигов на службе Эврисфея превратились в двенадцать, потому что Эврисфей не засчитал два из них. А имя Геракла известно каждому и сегодня. Если под бессмертием следует понимать память современников и потомков, то Пифия оказалась безусловно права. Хотя скорее всего, имелось в виду бессмертие иного рода...
