Увод сабинскими озорниками нескольких римских девок как причина войны — это восхитительно! Не меньший восторг вызывает и то, что Тит Ливий мимоходом, как нечто малозначащее, добавляет, что, вдобавок, оказывается, и Октавий Мамилий поднял практически весь Лаций против Рима.
Но если всё же принимать на веру сообщения античных писате-лей, то получается, что после свержения Луция Тарквиния Надменного и всех последующих событий, наиболее вероятным кандидатом в сле-дующие римские рексы мог быть даже не сам свергнутый правитель, а его зять. Тот был не просто мужем дочери рекса и его наследником, но латином по рождению, за него стояли Тускул и другие населённые пункты Лация. Октавий Мамилий мог возглавить и укрепить новую Ла-тинскую конфедерацию, в которой военной силе Рима, несомненно нашлось бы место. Но, с удовольствием используя римский легион, Ок-тавий Мамилий вряд ли согласился бы с римскими заявками на гегемо-нию в Лации. А римлянам совершенно не хотелось, избавившись от ро-ли этрусского пушечного мяса, служить таким же расходным материа-лом в возможной Латинской конфедерации Мамилия. Вот чем можно объяснить остроту конфликта.
Некторая неопределённость длилась недолго. Можно легко представить, что латины с вполне оправданным недружелюбием коси-лись на римлян и надеялись на победу Порсены.
Ливий словоохотливо повествует, не скупясь на тутже приду-манные им подробности, что латины сочли момент подходящим для ликвидации растущей римской угрозы. Представители союза латинских племен собрались в священной Ферентинской роще. Римлян на совеща-ние не пригласили, поскольку изначально подразумевалось обвинение их во множестве прегрешений и объявление войны.
Разумеется, такого длинного шила в мешке утаить было невоз-можно, римляне узнали обо всём и были ввергнуты в шок. Сенат по-спешно поставил во главе государства диктатора, назначив ему помощ-ником начальника конницы. Квириты были в ужасе, когда увидели дик-татора, разгуливающего по городу в сопровождении ликторов с их зна-менитыми топорами, вложенными в пучки розог (фасции).
Тит Ливий уточняет: -"Война была объявлена, но молчаливое пе-ремирие продолжалось еще год. 19. (1) Консулы Сервий Сульпиций и Маний Туллий [500 г.]; ничего достопамятного не сделано. За ними Тит Эбуций и Гай Ветусий [499 г.]. (2) В их консульство Фидены осаждены, Крустумерия взята, Пренеста перешла от латинов к римлянам. Нельзя было дольше откладывать латинскую войну, исподволь тлевшую уже несколько лет. (3) Диктатор Авл Постумий и начальник конницы Тит Эбуций выступили с большими пешими и конными силами и у Регилль-ского озера в тускуланской земле встретили войско неприятеля; (4) услышав же, что в латинском войске были Тарквинии, не могли сдер-жать гнева и тотчас начали сражение" .
Латины, формально не объявляя Риму войны, отправили посоль-ство, уполномоченное обвинить римлян в нарушениях ими союзниче-ского договора. Провокация удалась — римляне начали возмущённо от-вергать обвинения, да ещё и призывать некоторые латинские города встать на их сторону. Тогда латины объявили войну Риму и собрали, по утверждениям древних авторов, сорокатрёхтысячное войско, каковая численность представляется совершенно неправдоподобной.
Войска сошлись в Тускуланской округе близ при Регилльском озере.
Повествование об этом бое крайне сомнительно и производит впечатление героической былины. Древние авторы, упоминающие её, даже не могли точно указать год события и колебались в диапазоне от 499 г.до н.э., до 493 г.до н.э., причём точно сообщая, что битва состоя-лась в день секстильских (июльских) ид.
Кстати, Тит Ливий сообщает что первый диктатор был избран в 501 г д.н.э. Но античные писатели дружно уверяли, что диктатора могли назначать консулы по постановлению сената исключительно из числа бывших консулов. Если принять ливиеву датировку события, то есть 499 г. д н э, то Авл Постумий никак не мог быть диктатором, поскольку у самого же Ливия в списке консулов до 499 г д н э. нет Авла Постумия. Зато, описывая события 496 г д н э Ливий пишет, что консулами стали Авл Постумий и Тит Вергиний. Так что, если отнести дату битвы к 496 г. д н э, противоречия исчезают. Впрочем, сам Тит Ливий с плохо скры-тым раздражением жалуется на хронологические несоответствия: -"21. (1) Три года подряд не было потом ни прочного мира, ни войны [498-495 гг.]. Консулами были Квинт Клелий и Тит Ларций, затем Авл Сем-проний и Марк Мииуций. (2) В их консульство освящен храм Сатурна и учрежден праздник Сатурналий. (3) Потом консулами стали Авл По-стумий и Тит Вергиний. У некоторых авторов я нахожу, что только в этом году было сражение у Регилльского озера и что Авл Постумий, усомнившись в товарище, отказался от консульства, а затем был назначен диктатором. (4) Такие ошибки в отсчете времени запутыва-ют дело: у разных авторов — разный порядок должностных лиц, так что трудно разобраться, какой за каким следовал консул и что в каком году было, — дела эти давние и писатели древние" .
Диктатору Авлу Постумию доложили: при латинском войске пребывают изгнанники -Тарквинии. Прийдя в республиканско-патриотическуую ярость, римлянин подал сигнал к атаке и сам устре-мился в рукопашный бой. Постумий и Тарквиний сшиблись в единобор-стве. Раненого и обеспамятевшего Тарквиния чудом спасли телохрани-тели.
Латины медленно, но уверенно нажимали и обратили римлян в бегство. Тогда диктатор отдал приказ заблаговременно поставленному в тылу заградительному отряду беспощадно убивать каждого беглеца-римлянина, одновременно суля щедрые награды первым, кто ворвётся во вражеский лагерь. Политика "кнута и пряника" подействовала — рим-ские воины рассудили, что в бою с латинами шансы сохранить жизнь всё-таки выше, перестроились и вновь перешли в наступление.
Кориолан у вольсков. Гравюра М.Эванс
Согласно сообщениям Дионисия: -"Секст же Тарквиний, коман-дующий левым флангом латинов, еще противостоял тем опасностям, которые на него обрушились, и теснил правый фланг римлян. Но когда он увидел появившегося с отборной конницей Постумия, то, оставив всякую надежду, устремился в самую гущу неприятеля. Там же, будучи окружен римской конницей и пехотой и поражаемый отовсюду, как затравленный зверь, погибает, убив прежде много подступивших к нему римлян. После гибели вождей, латинское войско тотчас всей толпой обращается в бегство, и лагерь их, оставленный стражника-ми, был захвачен. И оттуда римляне взяли много хорошей добычи. 6. Это было величайшим бедствием для латинов, в результате которого они претерпели очень много зла и потеряли столь много людей, как ни-когда прежде. Ибо из сорока тысяч пехотинцев и трех тысяч всадни-ков, как я сказал, менее десяти тысяч осталось в живых и вернулось к своим очагам" .
Сражение при Регилльском озере поставила точку на попытках восстановить в Риме власть рексов. Легенда говорит о пресечении рода Тарквиниев: Октавий Мамилий погиб, потерявший всякую надежду Лу-ций Тарквиний Надменный бежал в Кумы к Аристодему, где умер.
Следует указать на то, что по рассказам древних авторов за одержанную победу диктатору присвоили почётное прозвище Регилль-ского, а это явная ошибка — первое почетное прозвище за победу над врагом получил Сципион Африканский.
На невероятность подробностей "блестящей победы" указывает также то, что согласно договору между римлянами и латинами, заклю-чённому чуть позже и выставленному на бронзовой доске на Форуме, явствует, латины являются почти независимыми: -"Между римлянами и всеми соединенными латинскими городами пусть будет вечный мир. И пусть они не воюют между собой, и не накликают войны извне, и не дают свободного прохода врагам той или другой стороны. А если кто подвергнется нападению, то пусть помогают одни другим всеми си-лами, а за это пусть имеют право на равную часть добычи. Частные споры пусть улаживаются в течение десяти дней в той общине, в ко-торой они возникнут. К этому договору нельзя ничего ни прибавить, ни убавить, иначе как только с общего согласия римлян и всех соединен-ных латинских городов" .
Первая Латинская война (496-493 гг. до н. э.) против гегемонии Рима не может быть оценена однозначно. С одной стороны — победа осталась за римлянами. После сражения римляне перестали зачислять в патриции продолжавшие переселяться в Рим роды. Последним родом новосёлов, который получил не только гражданство, но и доступ в пат-рициат, были Клавдии Регилленские.
Кориолан. Ш. Картина Орлай-Петрич
Однако, с другой стороны стабильности Риму это не добавило. Ведь не только Луций Юний Брут пытался прорваться к вожделенному венцу рекса. После него неоднократно пытались пробиться к власти дальние родичи когда-либо правивших в Риме рексов: Марции, Вирги-нии, Валерии, Лукреции, Горации и др. Они не понимали очевидного изменения ситуации ситуации в "нижнем Притибрье": этруски уходили и вместе с ними исчезал сам институт власти лукумонов-рексов. Эпоха военной демократии завершалась, первобытно-родственные структуры сменялись класовыми, государственая система вытесняла первобытную. "Среди факторов, обусловливающих специфику каждого конкретного государства, в том числе и раннерабовладельческого Рима, особо зна-чительна борьба классов — общий социальный закон, проявляющийся во всех классово-антагонистических общественных формациях. Отражени-ем социальной борьбы, происходившей в результате разложения до-классовой формации, было установление диктатуры господствующей верхушки общества и возникновение государства. Политический режим — наиболее лабильная сторона формы государства, из всех основных ее структурных элементов наиболее чутко отражающая все изменения в соотношении классовых, социальных сил — возник как первый ее компо-нент, поэтому генезис и становление его ранних форм свидетельствова-ли о начале государственности". Поэтому соперничество "римских мечтателей" не могло привести ни к чему, кроме резкого роста центро-бежных стремлений и отпадении от Рима подчинённых общин, почув-ствовавших ослабление римского полиса.
Ветурия и Кориолан. Картина Н. Пуссен
Слабостью Рима воспользовались воспользовались юго-восточные соседи — вольски (лат.volsci). Они разговаривали на одном из сабелльских наречий, славились свободолюбием и воинственностью. Их главным занятием были земледелие и скотоводство, продукты которых вольски щедро умножали награбленныой добычей. Центрами владений вольсков были Привернум (совр. Пиперно) на высокой малодоступной горе и Суэсса-Помециа (совр. Сецце) на краю Помптинского болота. Ко-гда этруски захватили земли за р.Лирис, вольски были вынуждены усту-пить. Часть вольсков признала власть римских лукумонов-рексов, но прочие не покорились. Они отступили в горы, а теперь, с поражением этрусков в Лации, решили взять реванш. Подчинённые Риму вольски отпали и, соединившись со свободными единоплеменниками, с едино-племенными эквами и даже этрусками, вступили в яростное соперниче-ство с Римом. Они подвергли южную часть Лация опустошительным набегам с гор. Возможно, отдельные банды добирались и до окрестно-стей Рима.
Помптинские болота на закате. Картина А.Копиша
Отражение вольскских набегов позднее превратилось в широко известное сказание о Гае (Гнее) Марции Кориолане. Данная легенда, безусловно, является великолепным сюжетом для литераторов и драма-тургов, художников, скульпторов и кинематографистов. Первым, кто создал развёрнутую литературную версию был, конечно, Дионисий. Са-мым блистательным воплощением легенды стала пьеса В.Шекспира. Последним (на момент написания данной книги) крайне интересным об-ращением к теме стал фильм Рэйфа Фанса, снятый в 2012 г. Но сказа-ние, при всей его безусловной ценности для искусства практически ни-чего не даёт историку, что отмечал ещё Т.Моммзен.
Вспомним сюжет. Род Марциев переселился в Рим вместе с рек-сом Нумой Помпилием, будучи родственным роду Помпилиев. Полу-чив место в сенате и жреческий сан род Марциев причислили к патри-циям. Из этого же рода вышел рекс Анк Марций, внук Нумы по мате-ринской линии. Юный аристократ Гай (или Гней) из рода Марциев про-явил мужество и героизм при взятии крепости Кориолы, захваченной этрусками. Это принесло ему заслуженную славу и прозвище "Корио-лан". 496 г. до н. э. был неурожайным, что еще брольше осложнило по-ложение. Консул поручил из-за угрозы голода изучить Сивиллины кни-ги. Было решено построить храм Церере, Либеру и Либере, который освятят только в 493 году до н. э. Столь "действенная" мера не помог-ла, голод поразил Рим, так что пришлось закупать зерно в Сицилии. Гай Марций предложил продавать его по низким ценам, только на условии отказа плебеев от части своих прав. Возмущенный плебс мгновенно сменил милость на гнев и потребовал судить бывшего кумира. Как раз в это время римляне оскорбили вольсков, те собрались у Ферентинского источника. К ним и бежал Гай Марций. Он возглавил вольсков и остано-вил победоносные вражеские отряды у Клуилиевого рва в пяти милях от Рима. Кориолана оставили безучастным увещевания сенаторов и угово-ры друзей прекратить войну. Но просьбы матери тронули сердце Гая Марция, он приказал вольскам отступить, за что был убит ими как пре-датель.
Глубокие драматизм и даже трагичность сюжета не снимают, тем не менее недумения: с одной стороны, полководцем Кориоланом вос-торгаются плебеи, с другой стороны, плебс привлекает патриция Гая Марция к суду. Кто же Кориолан — непримиримый враг плебеев или плебейский военачальник? Некоторые исследователи даже усматривали здесь слияние двух саг с различными сюжетами .
Но кое-что любопытное можно извлечь даже из столь слабоин-формативного материала.
Сначала следует вспомнить историю расположенных южнее Альбанской горы Кориол. Населённый пункт был латинским и занимал видное место в конфедерации, возглавляемой Альба-Лонгой. С ликуви-дацией же Альба-Лонги, Кориолы, кажется, потеряли своё значение, но не забыли о нём. Поэтому в 498 г. до н. э. Кориолы вступили в военный союз с Октавием Мамилием, справедливо усматривая в нём восстанови-теля Латинской конфедерации старого типа. После поражения Октавия Мамилия находившиеся на находвшиеся на южной латинской границе Кориолы вошли в союз с вольсками по принципу "хоть с чёртом, лишь бы против римлян".
Далее заметим, что, согласно легендам, сыновья Анка Марция не смогли устранить этрусского рекса Луция Тарквиния Приска, помешать приходу к власти Сервия Туллия и удалились со своими домочадцами и сторонниками в Свессу Помецию к вольскам. Их примеру следовали другие римские изгнанники. Так что земли вольсков стали пристанищем большого числа римских эмигрантов. Потомки Марциев хранили память о прошлом и подстрекали вольсков на многочисленные конфликты с Римом. Так что лёгкость, с которой изменник Кориолан нашёл под-держку у вольсков становится объяснимой — ему содействовали соро-дичи, мечтавшие вернуться в Рим и занять там достойное положение. Кажется, им это удалось. Но теперь никого из новосёлов в число патри-циата не включали, отчего Марциям, ушедшим патрициями, пришлось возвратиться плебеями. Возможно, это и нашло отражение в легенде, хотя и в весьма искажённой форме.
