— Саня, молчи! Не отвечай! Я знаю, что от своих решений ты не отступаешь, поэтому думай до утра, а пока — молчи! — с этими словами она поставила на стол второй кубок, долила в свой, и наполнила второй, передала его мне, и с какой-то обреченной решимостью добавила, — Как говорят твои ближники — за встречу!...
Пробуждение было не из приятных. Первая мысль, посетившая меня — ну зачем было так вчера напиваться! Попытка пошевелить конечностями, или просто пошевелится, ни к чему не привела, если не считать сильного приступа головной боли. 'Это ж как я вчера напился?!' Во рту было сухо, несмотря на открытые глаза, я ничего не видел, кроме багровых всполохов, возникающих одновременно с ударами боли в моей голове. 'Меня что, парализовало?!' Паника, испуг, повторная попытка пошевелится. Оказалось, что шевелиться я мог, как и чувствовать свое тело, но все как-то очень ограниченно. Страх отступил, и я затянул очищающую мантру. Постепенно сознание сбросило пелену искаженных восприятий, и ко мне вернулись чувства истинные, но легче от этого не стало. Я находился в темном, затхлом помещении, где ощутимо воняло мочой, потом, и чем-то горелым — других, не менее отвратных запахов тоже хватало, но эти были основными. Невозможность двигаться тоже объяснилась легко — я был прикован к жесткому креслу. Запястья и лодыжки, судя по ощущениям, были в железных оковах, а грудь и голова крепко обездвижены ремнями — зашибись! Я в камере пыток! Ну августа... Но какова, змеюка подколодная! Спасай ее, ублажай... Интересно, а если б я стал ее супругом, и оставил наложниц — сколько бы мне ходить не оскопленным?!
С ручными кандалами все просто — выбью большие пальцы, не впервой. Рубаху оставили — значит, пилка в пуговице при мне, ремни мигом перережу, а ножные кандалы вряд ли заклепаны, скорее всего на штифтах... Не успел я додумать свой план освобождения, как где-то рядом послышались голоса, лязгнул дверной засов, и дверь открылась. Ярко горящий факел заставил меня прищуриться, но тем не менее, я разглядел посетителей. Их было шестеро. Троих я знал. Префект собственной персоной, врио патриарха всея Византии — отец Дионисий, и Флавий — друган убитого рыжей — Гелидора. Охранник с копьем, которое он почему-то сразу почти упер мне в лицо. Какой-то совсем зачуханный бомжик, и приземистый смуглый здоровяк с ящиком в руках.
— Вот видишь, сын мой, бог правду видит! — поймав мой взгляд, первым подал голос Дионисий, — Ты пугал меня пытками — а сам оказался в пыточной...
— Ты, неразумный святоша, избежал пыток благодаря действиям и молитвам моим — а еще, благодаря мне, ты из занюханного ключаря превратился в патриарха. И в благодарность усадил меня на это кресло. Но ты прав, бог правду видит! Воздастся и тебе, Иуда, да по деяниям твоим!
— Всем нам да воздастся. Вот сегодня как раз твой черед. — назидательно, и как-то по доброму проговорил клирик, и добавив печаль в голос, продолжил, — Тобой овладела безмерная гордыня, и вместе с ней пришла ересь — а ведь это страшный грех. Ты должен покаяться и рассказать все начистоту. Тогда я еще смогу побороться за твою душу, и взять твой грех на себя. Вот ты пытаешься мне угрожать, а я тебе только добра желаю, и пойми: я тебя не боюсь — я за тебя боюсь...
— Ну-ну, прямо так сильно не боишься, что заковали меня в железо... — я даже хохотнул, — Мало того — еще и ремнями стянули, чтоб и пошевелиться не мог. А это чучело с копьем, направленным мне в горло, вы поставили потому, что не боитесь меня абсолютно.
— Это опять в тебе гордыня говорит! На самом деле это сделано для твоего блага. Во время пытки люди начинают дергаться и биться, и если их крепко не связать, могут сильно пораниться! Что касается стражника с копьем — тоже поясню... Помнишь, ты из ризницы украл крест... а ведь я с него глаз не спускал. Долго думал — спать не мог, и пришел к выводу, что ты своей речью можешь усыплять сознание, влиять на разум. Поговорил с разными людьми, и выяснил, что действительно встречаются люди с таким даром. Могут заговорить человека, и тот отдаст что попросят. Думаю я, что этот дар у тебя большой силы. Видишь, вон, Аврелий, — при этом монах указал на бомжика, — божий человек, юродивый, с паперти. Разума у него совсем ничего — зато он сразу чувствует, когда на него давят, и начинает скулить. Вот и стражник предупрежден — как Аврелька заскулит, наконечник копья окажется у тебя во рту. Тоже, как видишь, забота о тебе — чтобы не было соблазна брать новый грех на душу...
Вот же сука дотошная, Вычислил-таки. Бл..., все сильно осложняется. Точнее, полный трындец — потому как плана Б не существует! Все, что я могу — это только вытянуть руку из оков. Выхватить копье из рук стражника с выбитым пальцем уже проблематично, да и что это даст — в лучшем случае, уйду из этого мира без мук. Вслух же невозмутимым голосом прокомментировал услышанное.
— Ну спасибо, ключарь, за заботу — придет время расплачиваться по долгам — непременно учту твою доброту. Я, кстати, не сильно удивился этой твоей выдумке. У тебя и так мозги не на месте — а тут такие события, головокружительный взлет, плюс старческая бессонница. Тут и нормальный человек чокнуться может...
— Александр, по дворцу ходили слухи, что ты палач! — это уже подал голос префект, — Меня они здорово веселили. Уж поверь — за двадцать лет службы я эту публику изучил вдоль и поперек. Могу сказать с полной уверенностью — среди палачей таких как ты не бывает. А вот сейчас смотрю на тебя, и радуюсь — судя по твоей наглости, ты даже не знаешь, что такое пытки! И тем приятнее будет наблюдать, как твое самодовольное лицо исказят гримасы ужаса и боли — а Вишал об этом позаботится.
Видимо, услышав свое имя, смуглый бородач обернулся, и оскалился щербатыми зубами. Имя определенно индийское, на санскрите означает 'здоровяк', да и сам он явный индус. Где-то я его видел, но имя не помню. На мой пристальный взгляд Вишал еще больше оскалился, но тут же задор в его глазах уступил место задумчивости. — 'Похоже, он тоже меня где-то видел'. А Клеарх продолжал заливаться соловьем.
— Сам он из Индии. Один раджа, будучи у нас послом, попал в неприятную историю, а я ему помог. Хотел отблагодарить деньгами — а я попросил у него взамен лучшего палача. Уже почти год он у меня, а все нарадоваться не могу. Остальные по сравнению с ним — бездари, неумехи-подмастерья. Как только увидел тебя первый раз — дал себе зарок непременно вас познакомить...
— А Флавия-то зачем притащили? Неужели хочет поквитаться со мной за плюху, пока я крепко связан?!
— Не угадал! Он сейчас начальник тюремного отделения Халки. (Халка — парадный вестибюль Большого дворца, одновременно служил дворцом правосудия.) Теперь твой самый главный начальник, хе-хе.
— 'Значит, я в казематах Халки, где содержатся самые отъявленные преступники, которые покидают ее исключительно ногами вперед...'.
— А здесь он как толмач...
Речь префекта прервали голоса за дверью, после чего та открылась, и в помещение вошла Углеокая. Выглядела она еще хуже, чем вчера вечером, лицо еще больше посерело, а под глазами образовались тени, похожие на синяки.
— О, какие люди! — подчеркнуто обрадовано воскликнул я, — Хорошо, императрица, что вы пришли — мы тут с приятелями, чтобы разогнать вашу скуку, подготовили веселое представление. Сейчас специально приглашенный из Индии лицедей Виджай — или как его — а да, Вишал, будет делать вид, что жжет меня огнем, режет на куски, и вытаскивает мои внутренности, я буду притворяться, что мне очень больно. После чего мы все, за завтраком, выслушаем ваше мнение о спектакле, а я еще раз с удовольствием послушаю, как вы признательны мне за свое спасение и за подаренный вам трон.
Мадам 'Брошкина' не выдержала мой ироничный взгляд, прикусила губу и опустила глаза. То, что я оговорился, называя имя палача — не случайно, я его вспомнил, его имя Виджай, — туг, виртуоз-убийца, специализация яды. Во время 'практики' Искандер пару раз вытаскивал его задницу из пасти ловчих. При том, казалось бы, в безвыходных ситуациях. Когда туг услышал свое истинное имя, дернулся, и еще более внимательно уставился на меня, но узнавания в глазах не было. Ну да, костлявый, загоревший дочерна подросток мало чем походил на меня нынешнего.
— А если серьезно, — продолжил я уже нормальным голосом. — за что меня задержали? Если августа решила выслушать мой ответ на свое предложение в такой обстановке, то ответ — НЕТ! Если больше вопросов нет, то развяжите уже. Меня давно ждет мое судно, да и дел невпроворот.
— Нет, Александр! — голос префекта был серьезен, — Дело не в августе. Твои преступления очень тяжкие, ты заслуживаешь смертную казнь, как и твои бандиты с 'Авроры'. Я думаю, их скоро, тоже доставят сюда. Вернее, тех из них, кто сдастся правосудию.
— Во первых, я не совершал никаких преступлений! А ...
— Что?! — перебила меня Зоя, обращаясь к Клеарху, — Ты направил дромон на перехват 'Авроры'?
Пока сбитый с мысли префект собирался ответить, я, прикрыв глаза, будто цитирую по памяти, бодро заговорил.
— Два наиболее боеспособных дромона оперативных сил таможни, — 'Ветреный' и 'Заря', укомплектованные полными экипажами, и усиленные дополнительными абордажными командами, еще засветло выдвинулись на перехват 'Авроры'.
Проговорив это, я замолчал. Пауза затянулась, Углеокая первая поняла, что продолжения не последует, и тяжело вздохнув, спросила.
— Что с моими кораблями?
— На дне! Что еще с ними может быть? — пожав плечами, насколько мне позволяли узы, добавил, — Экипажи тоже там.
— Да что вы, императрица, слушаете этого...
— Скажи мне, Клеарх! — тут же перебила его разъяренная Зоя, — Разве дромоны, которые ты послал — вышли не засветло?! Их названия не 'Ветреный' и 'Заря'?!, Может, их команды были неполными?! Молчишь! За самоуправство ты будешь обязан выплатить в казну стоимость всего утопленного имущества, до последнего гвоздя! До последнего ремешка на сандалах матросов! Все полностью! — еще не избавившись от рычащих ноток в голосе, продолжила, — В чем ты обвиняешь Александра?
— Видите перстень на правой руке своего бывшего секретаря, с виду дешевый. Вы, августа, должны были его видеть и раньше. — дождавшись утвердительного кивка Углеокой, Клеарх продолжил, — Этот перстень может носить только коронованный лидер преступного мира. А за это только одно наказание — смертная казнь!
Самодовольство просто сочилось из префекта, Дионисий всем своим видом одновременно выражал порицание и сожаление. Зоя выглядела, как немой вопрос. Отрицать очевидное не имело смысла, поэтому я, ничуть не смутившись, ответил.
— А что в этом удивительного?! Мне пришлось это сделать в рамках плана освобождения императрицы, и изгнания узурпатора Романа! — видя непонимание в глазах присутствующих, пояснил, — Я не нашел другого решения, как поднять беднейшие районы города на штурм дворца. Вся эта публика подчиняются только криминальным авторитетам, и не будь я им — все усилия были бы бессмысленны.
Немая сцена, открытые рты. Первым на этот раз пришел в себя префект.
— Вот так просто! Захотел стать королем преступного мира — и стал?
— Во первых — не просто, и не королем, а авторитетом. Во вторых — если у тебя найдется свободные сто тысяч солидов, то и ты на полгода можешь стать подобным авторитетом. — конечно, я врал — но делал это уверенно и складно, выдавал прям как на духу, — Ну и конечно, ты должен знать, кому дать деньги, и кроме того, у тебя должны быть надежные поручители. Если это все, то мне пора...
— Нет, не все! — торжественно произнес Дионисий, — Ты обвиняешься в ереси, и сатанизме. И тому есть неопровержимые доказательства! — с этими словами святоша вытащил откуда-то из-за пазухи свернутый лист бумаги, — Нашими братьями была выявлена секта сатанистов. Эта икона, изображающая диаволиц, занимала главное место на их алтаре. Узнаешь?! Как не узнать — это был мой дружеский шарж на рыжих, где я пририсовал им рога, копыта, и остальные атрибуты дьяволиц.
— Тая, твоя горничная — дочь тайного сатаниста из этой секты. Под пыткам она призналась, что нашла это в твоем кабинете!
Тая, хрупкий цветочек, улыбчивая и большеглазая, взяла выброшенный и скомканный лист бумаги, что наверно представляло для небогатых людей ценность...
— Что с ней?!
— Не знаю. Но тебе надо бы поинтересоваться, что будет с тобой. И...
— Что с ней?!
Жуткое бешенство овладело мной, своего голоса, точнее хриплого рыка я не узнал. Жалостно заскрипело кресло, захныкал Аврелька, патриарх сделал шаг назад, а конвоир, поначалу растерявшись, поднес наконечник копья к самым моим губам.
— Да не знаю я! — видно что моя ярость напугала Дионисия — похоже, святоша не врет, — После того, как выяснилось, что дочь одного из сатанистов — твоя горничная, ее забрал Клеарх.
— Она очень упорствовала. — в ответ на мой сверлящий взгляд, с ухмылкой сказал префект, — Рассказала бы все сразу — осталась бы жива.
Дикая ярость после этих слов уступила место холодной целеустремленности — Клеарх должен умереть, мучительно и в ближайшее время. Обычно ярость воспламеняла в моем мозгу сверхновую, что как ядерный реактор наполнял меня жгучей энергией. А тут вдруг абсолютный минус, который сделал мои нейроны и аксоны (нервные клетки) сверхпроводимыми, ускоряя мое восприятие и мысли.
— Не стоит так напрягаться, служивый, а то ненароком испортишь воздух, а с нами императрица. И отодвинь свою палочку подальше. — обратился я к конвоиру, и тут же перевел взгляд на святошу, — То, что ты и сатанисты посчитали иконой, была просто шутка над принцессами. Я нарисовал их такими, чтобы пошутить, но потом это показалось мне дурацкой затеей, я скомкал лист и выбросил в мусор. Скажи, святоша — твои иконописцы, после того как пишут икону Христа, ломают ее через коленку и выбрасывают на помойку, как это сделал я со своей? — от такого дикого святотатства Дионисий только открыл рот, но ничего не сказал, — И еще — мне интересно, если ты и в правду посчитал мою мазню сатанинской иконой, почему ты носил ее возле самого сердца? Да, и антихрист больше похож на тебя — козлобородого! Вот с кого сатанинскую икону писать... А вместе с тобой изобразил бы префекта в образе Веельзевула (Веельзевул в христианской религии — один из злых духов, подручный дьявола) этот так вообще — вылитый.
— А ты откуда можешь это знать? — пробасил Клеарх. Как мне показалось, сравнение с Веельзевулом ему даже польстило, — Ты один из них?
— Там, откуда я, врагов положено знать в лицо. — безапелляционно ответил я, — Да! Еще святоша интересовался моим истинным именем. У меня много имен, и все истинные — Саня Краснов (прозвучало как багряный), Искандер, Синдбад, Адвик, Александр Калеостро. Если еще есть вопросы по существу — я весь во внимании. Если нет, то все мы здесь занятые люди, и давайте не тратить время на пустую болтовню, а уже займемся каждый своим делом.
Услышав имя Адвик, Виджай широко раскрыл глаза, и едва заметно поклонился, при этом коснувшись губами среднего пальца правой руки. Этот жест у тугов заменял преклонение перед гуру. Видимо, секта, просуществовавшая не одну сотню лет, отработала множество степеней защиты — даже полная ликвидация ее центральной власти и уничтожение всех мало-мальски значимых центров, не привела к ее полному уничтожению, и сохранила важную информацию об ее структуре и пирамиде власти. И похоже, главенствующее положение в этой структуре заочно присвоено мне.
