Фуоко прикинула, нельзя ли оглушить болвана чем-нибудь тяжелым, чтобы под ногами не путался, но потом сообразила, что если он вырубится, то может попасть в виртуальность даже раньше нее. А уж каких он там дров до ее появления наломает... Вздохнув, она в воспитательных целях стукнула Кириса кулаком по макушке и пошла на склад за раскладушками.
Низкие брезентовые ложа раскладушек они установили рядом с установками искусственного дыхания. Одну из них Фуоко на всякий случай протестировала с помощью специальной кнопки. Установка включилась на несколько секунд, заходили вверх-вниз поршни воздушного насоса, из маски искусственной вентиляции ударила тугая струя воздуха, мерно задвигалась гнутая пластина нагрудного пресса. В работающем виде аппарат выглядел еще более устрашающе, чем в неподвижном, и оставалось лишь надеяться, что Дзии знает, что делает. Кирис на два раза объяснил Варуйко и отцу Анатолио, как поступать, если вдруг остановится сердце, даже сам влез на ложе, приладил грудную пластину массажера и прижал к физиономии маску, чтобы продемонстрировать систему наглядно. Те сосредоточенно кивали и, кажется, поняли. Ставрийский поп тоже внимательно осмотрел пульт управления, о чем-то с ужасным жужжаще-шипящим акцентом спросил на катару Варуйко, покивал и снова отошел к стене, где уныло стоял его местный коллега по профессии. Похоже, восточный попик, как и отец Анатолио, тоже оказался очень непрост — уж совершенно точно не тупой проповедник с четками, как некоторые. Умеют же паладары подбирать персонал...
Впрочем, Фуоко было не до попов. Она улеглась на раскладушку, сжала руку ворочающегося рядом Кириса и повернула к нему лицо.
— Кир, — серьезно сказала она, — я об одном прошу — не кидайся в драку по каждому поводу, ладно? У них там война, и мы ее остановить должны, а не бензина плеснуть. Если сможем, найдем паладаров, освободим их... ну, или как получится. Но не дерись. Я твою дубину помню, она очень неприятно выглядит. Если она в космосе так же действует, как твои гравитационные штучки и деструктор на планете, фиг знает, что случится может. Но уж точно не замирение, нет.
— Не очкуй, Фучи, — буркнул Кирис, осторожно сжимая ее руку. — Не совсем уж я дебил. Прорвемся. Но если что, сразу назад выныривай и обо мне не парься, поняла?
— Как получится. Ну что, поехали?
Не дожидаясь ответа, она закрыла глаза, чувствуя пальцы Кириса в своей ладони и его ноту, поющую глубоко в голове. Огни ночного мира, наконец-то выпущенного на свободу, затанцевали перед ее незрячим глазом, а потом горячий ветер пустыни ударил ее в лицо.
Девушка открыла глаза. Она уже не лежала, а стояла на вершине песчаной дюны. Солнце висело в зените, выжигая песок до белизны, и хотя центр неба оставался чистым, по периметру пустыни вдоль горизонта кружился гигантский водоворот черных грозовых туч, пронизанных вспышками молний. До смерти надоевшая юбка окутывала ее от талии до пят, голову давила жара под толстым черным париком и полосатым платком, в левой руке обнаружился двулезвийный жезл с полным зарядом. А рядом неуклюже поднималась на ноги, опираясь на деревянную сучковатую дубину, огромная, в полтора ее роста, рыжая обезьяна.
— Кир, слышишь меня? — спросила Фуоко, уже привычным движением располосовывая юбку вдоль ноги до самого пояса, срезая ее на уровне середины бедра и накидывая получившуюся тряпку на плечи, чтобы прикрыться от солнца. Парик она бросила на песок, а вот платок оставила — все не так жарко.
— Слышу, не глухой, — недовольно откликнулась обезьяна громоподобным басом. — Ну, чё замутим? Вон там слева какая-то банда топает... да не одна. Походу у них здесь глобальное толковище. Идем шухер устраивать?
— Сейчас... — Фуоко взмахнула жезлом, пытаясь как можно точнее воспроизвести движение вызова гвардейцев. То ли получилось слишком хорошо, то ли правила игры изменились, но вместо одного телохранителя вокруг возник целый отряд из трех десятков мужиков с короткими мечами.
— Мы явились, принцесса. Приказывай, — бесстрастно сказал предводитель, опускаясь перед ней на одно колено и укладывая свой меч на песок у ее ног.
Фуоко довольно хмыкнула. Похоже, навыки разговора на кваре у них в голове благодаря Стаси или его прокси-модулю закрепились неплохо, и переключаться на искаженный эсперанто их больше не тянуло.
— Меня зовут Фуоко, — скала она. — Не принцесса. Просто Фуоко. Как твое имя?
— Я твой раб, принцесса.
— Нет. Ты мой друг, понял? И зовут меня Фуоко. Повтори.
— Фуоко.
— Хорошо. Впредь так и зови. Так как тебя зовут?
— Я не заслужил имя, Фуоко.
— Чушь. Теперь тебя зовут... — она на секунду задумалась. — Аниелло... нет, слишком длинно. Ани. Твое имя Ани.
— Да, Фуоко.
— Как тебя зовут?
— Меня зовут Ани.
— Хорошо. Сейчас мы идем на поиски кого-то, с кем можно поговорить. Моего друга зовут Кирис. Вы все подчиняетесь ему так же, как мне. Понятно?
— Да, Фуоко.
— Ни на кого не нападать первыми, ясно?
— Да, Фуоко.
— И встань на ноги, в конце концов!
— Да, Фуоко.
— Магнитофон... — с явным отвращением проворчал Кирис. — Фучи, если ни с кем махаться не собираешься, зачем тебе собственная банда?
— Иметь ресурс и не использовать его — глупо. Если не пригодятся, хорошо, а вдруг пригодятся? Ну что, топаем к тем деятелям?
Не дожидаясь ответа большой рыжей обезьяны, для пробы помахивающей дубиной, она шагнула на склон, и песок заскользил под подошвами сандалий, унося ее к подножию дюны.
Тот же день. Персональное пространство Демиурга. Окрестности Паллы
Тьма.
Глупо, разумеется. Кто заставляет меня сидеть в кромешной темноте, пялясь в несколько экранов с текстом? Изолирована я или нет, никто не мешает создать вокруг хоть море, хоть горы, хоть лесную чащу, хоть мой старый, но до сих пор любимый больше всех отель в Масарии с его смотровой скалой и старым мароновым парком. По-хорошему, именно так и следовало бы сделать, а не еще больше вгонять себя в депрессию черным фоном. Но я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме большого зеленого таймера, отсчитывающего последние минуты до снятия блокировки. Два с половиной планетарных часа Паллы. Без малого три часа на Текире. Примерно две с четвертью вечности в моем личном времени. Последние минуты...
Толчок паники бьет изнутри в давно не существующее сердце. Я лихорадочно подтягиваю к себе экран и в стомиллионный раз перечитываю сухие строчки послания координатора.
"Карина, приношу извинения за неожиданную ситуацию, но из-за резкого усиления активности этаи я вынужден принять экстренные меры для защиты Паллийской рабочей группы. План "Армагеддон", применявшийся раньше, в свете новой информации не гарантирует вашу безопасность. Я применяю новую схему: полную изоляцию ваших психоматриц от окружающего мира. Не пытайтесь преодолеть блок. Мне известен уровень вашего понимания технологии Демиургов, и изолятор спроектирован так, что вам не преодолеть его. Возможно, утешением послужит то, что остальные паладары в системе Паллы сейчас находятся в сходном состоянии.
Из-за прервавшегося сигнала аварийного маяка в ближайшее время здесь появится Джао и, возможно, кто-то из ученых. Я устанавливаю таймер отключения блока на интервал, в течение которого данное событие произойдет с вероятностью в девяносто процентов. После отключения таймера вы сможете снова в полной мере взаимодействовать со своими внешними эффекторами. Однако я настоятельно рекомендую не проявлять никакой активности до момента, когда система сигнализирует о появлении Джао. Я понимаю, что сейчас вы испытываете острое желание броситься на помощь Палле, но, поверьте мне, в условиях начавшегося вторжения вы способны оказать ее не больше, чем осколок льда — кипящему котлу. Время паладаров закончилось. Сейчас спастись биоформы Паллы способны только благодаря самим себе. Ваше вмешательство лишь ухудшит ситуацию.
Я передаю под контроль Стаси все свои вычислительные мощности, чтобы дать ему необходимый уровень интеллекта. Параллельно я напрямую соединяю наши психоматрицы, чтобы дать ему доступ к лингвистическим и логическим блокам, полученным от Робина. Блоки контроля дронов на планете, космических и планетарных производственных мощностей, а также всего остального, связанного с проектом университета "Дайгака", отделены и переведены в автономный режим. Старшие знают, как их задействовать. На случай, если интеграция закончится печально, этаи уничтожат меня и Стаси и мы больше не встретимся, еще раз извиняюсь за неэтичные насильственные действия со своей стороны."
Нет, я все помню правильно. Ну, в общем-то, если бы я за два часа забыла то, что многократно перечитала, осталось бы только повеситься от позора. Но текст все равно притягивает меня, и я снова и снова вглядываюсь в уже отчеканенные в нулевом кольце памяти строчки, жадно перечитывая их.
Почему этаи так резко активизировались? Кто вторгся и почему? Неужто просто из-за того, что дубль Стаси привел новых этаи за собой, засветившись во время последнего транзита? Успел ли Стаси передать весь накопленный массив данных, успел ли координатор транслировать его ученым и другим небам? Зачем вообще Стаси и координатор пошли на слияние с прокси-модулем и друг другом, в присутствии этаи — фактически на самоубийство? Стаси — хладнокровный неб, пусть даже всего лишь третьего класса, он не способен на глупость и суицид. Значит, за его поведением кроется что-то очень-очень важное. Почему сводка событий обрывается так неожиданно? Что могло помешать координатору с его фантастическим быстродействием, позволяющим написать толстый роман за долю секунды, недоступную человеческому восприятию? Неужто этаи начали планомерно истреблять все, до чего могут дотянуться в системе Паллы?
Таймер отсчитывает последние мгновения, и я заставляю себя отбросить страх и панику. Все-таки недаром в давней человеческой жизни меня называли мастером Пути Безмятежного Духа, что-то от тех времен сохранилось до сих пор. Мой разум давно не подвластен концентрации кислорода или адреналина в крови, у меня и крови-то нет больше двух текирских десятилетий, но старые техники Пути, дар мастера Караби, по-прежнему позволяют контролировать разум и эмоции. Холодное спокойствие затопляет мир, и я отправляю в небытие экран с письмом координатора, учебник по нейрофизиологии, в котором так и не смогла прочитать ни строчки, сводку событий и толстую стопку документов из дипломатического ведомства, которые Стор почему-то не захотел подписывать сам. Если останусь жива, разберусь позже.
Цифры на таймере превращаются в нули, ярко вспыхивают и тают. Их сменяет надпись "Внешние интерфейсы разблокированы. Внимание, крайняя опасность! Контакт с реальностью не рекомендуется!" Я поняла, координатор, спасибо. Но у меня свои представления о должном, и ты о них знаешь.
Я убираю рабочий кабинет, включаю коммуникационный маяк и активные сенсорные массивы, открываю внешние интерфейсы для входящих каналов связи. Меня охватывает трансляция "снаружи": ледяной космос, прекрасный в своей вечной блистающей неподвижности и одновременно все время меняющийся, летящий сквозь его пустоту ослепительный комок звезды с пристроившейся у полюса красной опухолью Арасиномэ, и близкий шар планеты, почти полностью голубой — она повернута к моей точке восприятия Великим океаном с краешком веретена Торвалы. Сейчас на маяках по периферии системы вспыхивают яркие точки моего присутствия с тянущимися ко мне гиперканалами, которые так хорошо умеют обнаруживать этаи — впрочем, теперь и мы тоже: система визуализации рисует мои подключения пунктирными линиями, теряющимися в сумасшедшей каше каналов этаи и наших зондов.
И тут же по ушам бьет мягкое тремоло вызова. Однако вместо обычных визиток на панели связи появляется странная, никогда ранее не виданная мной пиктограмма: две волнистые горизонтальные линии. И ниже — приписка фонетическим алфавитом: этаи.
Этаи?
Как Чужие могут меня вызывать по общим каналам связи? Откуда они знают о нашей технологии?
Молнией приходит догадка: Стаси. Координатор успел рассказать, что он намеренно подставился под удар этаи, установив прямой контроль за своим прокси-модулем. Этаи поглотили его... и разобрались в нашей технологии? Или ее раскрыл сам Стаси, и маяки общей связи уже под их контролем? В любом случае, они должны осознать, что имеют дело с чем-то совершенно незнакомым.
...или к такому выводу подводит наша логика. Но кто сказал, что они пользуются той же самой?
Мир сотрясает пронзительный визг форсированного вызова. Прямого вызова в обход коммутаторов на маяках. Папа?! Я всем телом дергаюсь в его сторону — ощущение его присутствия рядом, твердая уверенная ладонь на плече, струящееся облегчение и яростное любопытство, какого я не чувствовала уже много лет. А может, и вообще никогда.
"Карина, контакт. Джао в канале. Как ты?"
"Карина в канале. Папа! Ужасно рада тебя видеть. Я..."
Новый форсированный вызов, и тоже прямой.
"Масарик в канале. Кара, наконец-то я к тебе пробился. На Палле катастрофа. Харлам разбросал новых фантомов по всей поверхности, они фиксируют массовые потери сознания — сотни тысяч, возможно, миллионы пострадавших, еще хуже, чем в прошлый раз. На Могерате, Фисте, Типпе паника, на Торвале ночь, но и там начинается. Коммутатор правительственной связи в Хёнконе забит..."
Мир вздрагивает. Некоторое время я плаваю в пустыне космоса, не в состоянии даже думать, словно во время спарринга случайно пропустила оплеуху. Потом мир мгновенно меняется — так, словно я переключилась из персональной виртуальности на человекообразную проекцию и начала получать ее ощущения в монопольном режиме.
Но я не переключалась. Кто-то переключил канал за меня. Как интересно...
Но нет времени думать. На меня налетает невероятная какофония голосов и чудовищное буйство красок: через внешние интерфейсы налетает ураган чужой трансляции. Мгновением позже меня охватывает такой же хаос прочих чувств — тот, кто захватил контроль над блоком внешних интерфейсов, твердо намерен мне что-то показать. Фильтры не действуют, надпороговое отсечение входящего сигнала неактивно. Я трачу несколько минут субъективного времени, чтобы справиться с сигналом и уловить систему. И когда мне это удается, хаос вдруг сменяется неподвижно застывшей картиной.
С высоты птичьего полета мне показывают странный пейзаж, в котором намешаны куски разнообразных ландшафтов: барханы пустыни, лес заснеженный, лес зеленый, угрюмое болото вокруг старинного полуразрушенного замка, океанское дно с едва пробивающимися сверху лучами света, равнина с ледяными сталагмитами, несколько небоскребов с застывшими на дороге между ними автомобилями... С неба сияет сразу десяток солнц. Уныло тянутся несколько диссонирующих нот, и что-то назойливо колет в спину чуть выше лопаток. Я оборачиваюсь. За спиной расположилась невероятная образина, в которой намешаны черты кучи травоядных: рога, костяные пластины по всему телу, копыта и шипы на ногах. Из образа выпадают только ряды акульих зубов в пасти. Существо смахивает на какого-то древнего динозавра, в его глазах горит (буквально, красными огоньками) ярость, и его торчащие вперед рога длиной в руку вроде как нацелились меня проткнуть. Как и я, существо висит в воздухе, словно опираясь на невидимый пол. Как оно попало сюда и что от меня вообще хотят этаи?
