Скоро стало ясно, что тут похоронщики не поспевают — и если валявшиеся возле сгоревшего русского танка черные мумии могли оставить для придания бодрости воюющих, благо труп врага вроде как хорошо пахнет, то разбросанные по тротуарам свои мертвецы — гражданские и в грязной униформе армии, фольксштурма, люфтваффе и прочих железнодорожников и полицейских ясно говорили, что порядка тут нет и передовая уже рядом. Старичье и юнцы побледнели, скукожились, некоторые храбрились и старались выглядеть браво, но таких было мало и Поппендик не верил в их истовость.
Полчаса ушло на то, чтобы найти начальство и получить приказ. Сначала пришлось выслушать напыщенную нотацию о том, что прибыть они должны были вчера и что по отношению к нерадивому офицеру будут приняты меры! Объяснение, что группа не могла бросить занимаемые позиции без людей — даже и слушать не стели.
Потом последовал и приказ, наконец. Весьма неприятный. Русские заняли два дома перед перекрестком, надо отбить. Придется атаковать. Обстановка непонятная, войска перемешаны, от полка, прикрывавшего направление осталась треть, заполнение из фольксштурмистов и того жиже. Именно потому свежей кумпании надо показать Иванам, что тут не шутят. Так что — сменить роту фузилеров, занимавшую позицию, а через час — в бой. Полоса ответственности — шесть домов и те два, которые надо захватить.
Приказал готовиться к атаке, сам с ординарцем отправился на рекогносцировку. Старшина, хмыкнув, присоединился, чему лейтенант был рад. Опытный вояка в таких условиях дорогого стоит.
Пятеро солдат, сидевших в темном подвале у кучи пустых патронных жестянок и ящиков от гранат, выглядели дико. Густо закопченные и сплошь присыпанные кирпичной и штукатурной пылью, грязные донельзя. Словно помоечные клоуны с нелепыми масками вместо лиц. Клоуны из погорелого театра. Видал Поппендик в кабаре до войны что-то эдакое. Только там пародия на диких негров была все же почище — а тут и актеры очумелые и гример шандарахнутый.
Представился, спросил — кто старший?
Неожиданно отозвался самый грязный, ткнул пальцем в сторону своего соседа, безучастным манекеном сидящего рядом. При этом с его каски тонкой кисеей посыпалась словно белая пудра.
— Вот он, штаб-ефрейтор Мюллер. Только он оглох совсем.
— А ты кто?
— Ефрейтор Мюллер.
— Родственники?
— Мы однофамильцы.
— Надо добавлять "господин лейтенант".
— Господин лейтенант.
— Вряд ли они могут сейчас нормально общаться. Контуженные все. В подвале рядом — груда обгорелых мертвяков, вроде наши солдаты, судя по каскам и сапогам — уточнил как бы между делом старшина.
Вид солдат и впрямь говорил о последнем градусе усталости. Поневоле сравнивал их с лощеными и щеголеватыми тыловыми и штабными, которых насмотрелся в городе. И да, гуще как-то они там сидели, на квадратный метр если считать. Маловато защитников на передовой.
— Где ваш командир?
— Штаб был во двор и налево, в подвал — лаконично ответил солдат. Он даже и не подумал встать перед старшим по званию и сидел в распластанной какой-то позе. Поппендик решил не строить чужую солдатню. Не на плацу.
Штабом громко назывался закуток в полуподвальном этаже. Без окон — ну понятно — так и стеклами не побьет и осколки с взрывной волной не влетят. Сидевшие там два лейтенанта — тоже грязные и с обмотанными бинтами руками были изволоханы до последнего градуса изнеможения. Тому, что их сменят, оба обрадовались, как дети. Оживились, стали собираться.
— Что скажете по обстановке?
— Русские все время лезут. Отобьешь в одном месте — суются в другое. Все время пускают дымы, это выматывает нервы — они под дымовой завесой атакуют. Но сидишь их ждешь — а они не идут. Патронов сгоряча пожгли — чудовищно. Десять тревог — уже устанешь, ожидая, осоловеешь — их штурмовики тут как тут, рвут толом стены, закидывают в окна гранаты — сказал один лейтенант.
— И все время перед ними — огонь. Огнеметчики, бутылки с бензином, зажигательные пули и снаряды, сверху бомбы все время сыплют — они все время пытаются подпалить те дома, что мы защищаем — добавил второй.
— Огненный вал! — подтвердил первый.
Поппендик кивнул. Слушал он со всем вниманием, не перебивая и это немного оживило полумертвых вояк. Разговорились, ожили немного.
— Тушим заводскими огнетушителями, расставили их в пунктах боепитания и по комнатам. Без них — нас бы давно выжгли к черту — заметил второй.
— При отходе мы дома сжигаем. Таков приказ — поджигать дома, чтобы помешать русским их занять. Но у Иванов свои пожарные войска есть, тушат быстро — поправил первый.
Из-за копоти и кирпичной пыли оба смотрелись одинаковыми оловянными солдатиками, только очень странно и нелепо раскрашенными. Мельком Поппендик подумал, что вообще-то такой камуфляж тут в руинах — самый подходящий. Заодно догадался, почему сначала показалось что-то особо нелепое — словно у собеседников глаза накрашены, словно у портовых шлюх. Траурная кайма на веках — копоть, глаз моргает и все по краям скапливается, получается физиономия, как у фараонов египетских. Не умывались эти парни с неделю, не меньше.
— Заметь — нашими же огнетушителями! — выговорил второй лейтенант. Губы у него потрескались и были в коросте от простуды. Впрочем, другой был таким же.
— В таких случаях мы наносим контрудар, причем с единственной целью — снова поджечь дом, как загорится — так отходим — пояснил первый.
— Тогда в наступление переходят русские и снова его тушат — подал голос второй.
Поппендик кивнул. То, что из домов прифронтовой зоны старательно удаляли все горючее — оказалось палкой с двумя концами и теперь это помогало наступающим.
— А пока мы корячимся с парой дурацких домов здесь, тратя на это все силы, они внезапно атакуют в другом месте и там начинается та же чертовщина. В общем, камарады — сами скоро все увидите. И учтите — у русских чертова прорва снайперов. Знаешь кто это? Бабы! Чертовы амазонки! Срезают неосторожных мигом, стоит только в окне мелькнуть. Бздынь — и навылет! Мой ординарец полез в шкаф — в глубине комнаты, так его достали через створку открытую, мозги расплескало — мое почтение!
— И пушек у них чертова стая. Подтащат их под дымом и пока не видно — влепят несколько снарядов по пулеметному гнезду. И при том — точно — явно какие-то ориентиры имеют.
— Крысиная война? — с пониманием спросил старшина.
— Да, они грызут город, как головку сыра. Точат, как термиты. Да, еще у них есть воздушные торпеды — если увидите, что идет какая-то возня в доме, который у русских, а потом они отходят с позиций — сразу отходите тоже — предупредил первый.
— Видели, как работает?
— Нет, повезло. Но те, кто выжил — говорят, что адский вой, потом летит такое что-то похожее на торпеду с подлодки, только с огненным хвостом — перелетает через улицу и половина дома в щебень. Хуже авиабомбы! Ну и что с гарнизоном — говорить не стоит. Даже в подвале всех контузит зверски, кровью блюют и потом уже не вояки. Ладно, удачи вам!
— Погоди, проведи по позициям хотя бы! — вскинулся Поппендик.
— Сами разберетесь, не маленькие. Тем более, что все равно сам все под себя переделаешь. Если Иваны дадут время. Только не выглядывай в окна и амбразуры — башку снесут!
Закопченные и грязные ветераны собрали свой скудный скарб и с явной радостью смотали удочки. Поппендик кисло посмотрел им вслед, сплюнул на ободранный от паркета пол. Видок этих офицеров явно говорил о том, что предстоит ему самому. Только у него не кадровые фузилеры, которые вполне обучены городскому бою, а черт знает кто.
Пока заполняли дома — перемешались старики с сопляками. Естественно тут же один умник высунулся в окно — и теперь хрипел, пуская кровавые пузыри. А двух стариков прихлопнуло ловко пущенным с той стороны улицы фаустпатроном.
Атаку начал почти вовремя. Разумеется, своих зольдат поберег, пустив вперед рвущихся в бой миньонов Кучера, который ожидаемо запропал в самый последний момент.
— Вперед, гитлерюгенд!
Мальчишки сыпанули бойко и резво, только показалось Поппендику, что их как-то маловато. Сам он находился при пулемете, расчет которого поливал длинными очередями окна занятого русскими доме.
Стоявшие в ленте трассеры (каждый третий патрон) смешными и какими-то несерьезными огоньками брызгали от облупленных и побитых стен, пускали петушиные хвосты ярких искр. Сыпалась штукатурка, облачки пыли показывали, где хлестануло пулями. Пулеметчик вертел стволом, стараясь упредить возможный ответ, но отверстых темных провалов окон было многовато, хотя дом и не большой, всего в три этажа. Хотя — когда из каждого такого провала может мигом прилететь смерть — поневоле уши торчком держишь!
— Стоп! Прекратить огонь! Рикошетами их зацепишь, уже добежали!
Поморщился, увидев, что мальчишки тут же полезли в окна, а пяток кучей ломанулся в двери подъезда. И тут же выкатился обратно, а внутри на лестнице хлопнула граната, пыхнув серым дымом на улицу.
— Придурки! — рявкнул пулеметчик.
— Что такое?
— Сами кинули гранату и сунулись, не дожидаясь взрыва! Но вроде не попало по дуракам! — не поворачиваясь, ответил парень за МГ.
Хлопнуло несколько выстрелов. И как-то не похоже на серьезный бой.
— Здание захвачено! И соседнее тоже! Приказ командования выполнен! — гордо заявил героический сопляк-вестовой. Совсем мальчишка — лет 15, не больше.
— Оборону заняли? Наблюдение за противником ведете?
— Так точно!
— Потери?
— Все целы! Русские бежали, их потери уточняем!
— Закрепляйтесь, пришлю пополнение, через пару часов сам проверю! — велел лейтенант. Настроение у него так и не улучшилось, хотя вроде как и все идет успешно. Что-то мозжило в сознании, как раньше дырка в ляжке.
Кое-как наладил систему обороны, наметил для пулеметов сектора обстрелов, устроил пару НП, проверил связь. Но в захваченные дома идти не хотелось, вот просто — ноги не шли. Вздрючил своих подчиненнных, когда шмякнулся копчиком об пол, поскользнувшись на раскатившейся под сапогами россыпи гильз.
— Все ходы на позиции должны быть всегда прибраны. Что в окопах, что в домах и прочее. Когда пошла война, спотыкаться нельзя — заявил этим обалдуям. То же постарался внушить и стариканам и молокососам. Обнаружил, что в атаку пошла не более, чем треть сопляков, остальные рассосались и теперь он обнаруживал их совсем не там, где предполагал. То еще воинство. Приходилось чуть ли не каждого ставить туда, где он должен был быть. Повиновались ему со скрипом и крайне неохотно, ясно, что хотелось этим воякам забиться в тараканьи щели, а не защищать окна.
Немудрено — начальники у фольксштурмистов были из соломы, а заменить их на более подходящих Поппендик не имел права. Он вообще не очень понимал размытую субординацию в своей группе. А настоящих военнослужащих было слишком мало, чтобы стать костяком обороны. Расползалось все, растекалось под руками, стоит только отвернуться. Дрисню столбом не поставишь! А еще и чертов Кучер куда-то делся. Как так бодро удалось дома взять -сам не понимал. Чистое везение. Нет, начальство он порадовал, разумеется, но как-то все странно. В полках мобильной обороны еще куда ни шло — там просто фольксштурм подчинили командирам полков и те разбавляли вчерашними штатскими свои роты в пропорции 6 солдат — один штафирка. Потом уже 5 к 1, 4 к 1, теперь вроде уже дошло до 3 зольдат на одного фольксштурмиста, но все же и обучить чему можно и присмотреть и пинка вовремя дать. А тут — наоборот все.
Когда пришло время перекусить (слава старшине, слава!) — выразил все без обиняков компаньону, благо были с глазу на глаз, а ординарцы подобраны были толковые и не болтливые.
— Мало того, что бедлам невыразимый, так еще и смердит тут адски, хуже чем твои носки, которые ты снял, когда мы приехали в этот Бреслау! — закончил он свою жалобу.
— Ну, на позициях всегда воняет говном и мочой. И часто от позиционеров самих. Ссать и срать приходится не отходя, а порой и под себя. И в любом случае тут же прямо. Ты не был в пехоте, а я немножко хлебнул полной ложкой — пожал плечами старшина. Он к запахам относился философски. Нос у него был из гранита, вероятно.
— А ещё я не представляю, как можно что-то атаковать силами непонятных засранцев. Если в чистом поле их можно погнать вперёд, ура, атакуем, а по дороге их все равно перебьют или к земле прижмут насовсем, то взять дом слаженность нужна четкая. Иначе, они друг друга перестреляют и гранатами побьют, если успеют. А скорее будут мешать друг другу передвигаться, и их враги перестреляют, пока они будут бестолково толпиться и друг друга не прикрывать. Нахрапом можно таких же дураков победить, а опытные бойцы такие атаки все отобьют хоть втроем — впятером. Как удалось дома взять без крови — не пойму! — выразил он старшине свои сомнения дополнительно.
— Тебе не сказали?
— Что? — хлебая остывший суп, буркнул лейтенант.
— Да то, что русских в домах не было?
— Как? — поперхнулся Поппендик.
— Вероятно — отошли заранее, когда почуяли, что их будет штурмовать воинство некоего танкиста — пошутил вроде хмурый гауптфельдфебель.
— Спасибо, порадовал, нечего сказать! Надо срочно идти туда, неспроста это все!
— Не стоит! Туда должен идти Кучер, там его люди. А у нас левый фланг открыт и там всего один пулемет — осадил приятеля старшина.
— Парни! Найдите мне этого гефольгшпрехштальмейстершпукфюрера! — приказал ординарцам Поппендик. Те переглянулись, хмыкнули и отправились на поиски.
Вернулись не скоро, лейтенант уже успел подготовить оборону в меру своих сил и средств. При этом успел убедиться, что брать эти два дома было в принципе и не нужно — удержать их трудно, подобраться к ним со стороны русских просто и при этом из-за ряда особенностей этой улицы — еще и незаметно. То есть увидишь атакующих, когда гранаты в окна полетят и струи жидкого пламени из огнеметов.
Уже собрался было отдать приказ на отход, но решил посоветоваться со старшиной и то напомнил нехотя, что приказ был — взять дома. А оставлять — приказа не было. И за такое самоуправство по нынешним временам уже не одного умника расстреляли.
Кучер отказался являться перед светлые очи руководства, так как оказался занят.
— Видишь, камарад, все идет как нельзя лучше. Ты приказал, приказ проигнорирован, ответственности на тебе нет. И да, я вижу ты пылаешь праведным гневом, так вот я хочу тебя сразу предупредить, что кучер так старательно лизал задницу фюреру гитлерюгенда Бреслау, что Хирш теперь ему благоволит. Так что можешь жаловаться, но толку от этого не будет.
Поппендик пожал плечами и все же, хоть и остыл, но выбрался к строптивому вождю молодежи.
— Итак, вы не собираетесь руководить своим подразделением и выполнять мои приказы? — спросил он ковыряющегося с чем-то очень знакомым гефольгсшафтсфюрера.
— Я вам не подчинен напрямую, а к своим мальчикам я приду когда это будет нужно — высокомерно заявил Кучер.
— Ладно. Я сообщу о вашем саботаже по команде — уже довольно спокойно сказал Поппендик, ощущая сильное желание побыстрее уйти из комнатки с изобредателем. И потому, что тот был ему физически неприятен и потому, что в лежащих на столе предметах опознал четыре разобранные шпрингмины. Правда, они были, судя по раскраске — учебными, но черт знает этого сумасшедшего идиота.
