Вечером, когда испепеляющее солнце опустилось за горизонт, и тяжёлые тучи окрасили небо в тёмно-красный, дворец Суруссу ожил. Он никогда прежде не бывал настолько ярким. Казалось, каждая стена была подсвечена сотнями огней факелов и жаровен. В самых укромных местах были расставлены свечи в железных подсвечниках, выполненных в форме гидр. "Змея о десяти головах" — символ единства Вэлна. Один из главных атрибутов королевской воли Питонов, наравне с огромным золотым драконом на чёрном полотне. Изящные змеиные головы подсвечников тянулись вверх, освещаемые языками пламени. Свет отбрасывал на стены чудовищные тени, которые, казалось, преследовали каждого, кто проходил по длинным коридорам. Но больше всего пламени было на главной площади перед дворцом Суруссу. Каждый, кто приходил сюда, приносил с собой свечу и ставил её рядом с остальными. Уже через час после начала церемонии площадь была заставлена сотнями пылающих огарков, и языки пламени тянулись к небу, пытаясь слиться в один большой пылающий костёр. Откуда-то доносился громкий стук барабанов и вой трубы, сопровождаемый громким пением Чёрных праведников, таинственных личностей в длинных тёмных одеяниях. Присутствие этих людей пугало местных жителей — по слухам, им была подвластна сама тьма, и молитвы, которые произносили колдуны, походили на зловещий демонический шёпот. Но это было всего лишь хитроумным фокусом, призванным внушить страх людям и заставить их поверить во всё происходящее здесь.
Аделха осторожно застегнула на плечах Ньёра большие чёрные латные пластины, на которых были выгравированы крылатые змеи. Под наплечниками крепился длинный плащ того же цвета, на котором золотыми нитями был вышит дракон. Пеплохват осторожно откинул его назад и прикоснулся пальцами к большому блестящему нагруднику. Чёрный цвет в этом наряде был в изобилии. Моррот приказал сделать Змея похожим на настоящего дракона — могучего, крепкого и опасного. И молодой князь мог с уверенностью сказать, что мастерам это удалось. Когда юноша увидел себя в зеркале, он сперва не поверил, что вообще может так выглядеть. И если раньше Ньёр напоминал растрёпанного мальчишку откуда-то из подворотни, то теперь был настоящим благородным князем. Чешуйчатый нагрудник с искусной гравировкой словно превращался в реальную чешую и сливался с кожей Ньёра, а длинный плащ за спиной развевался, как два огромных кожаных крыла.
Аделха осторожно зачесала назад его длинные чёрные волосы и смазала их каким-то маслом, благодаря чему пряди лежали ровно и не лезли в лицо. Сбрызнув шею юноши духами, девушка отступила назад и широко улыбнулась.
— Прошу, молодой господин, — служанка протянула ему его длинный чёрный меч, подаренный Морротом, и кнут. Ньёр закрепил их на поясе и кивнул, позволяя Аделхе уйти.
У выхода из комнаты его ждал Лизардис. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и, казалось, почти спал. Но при звуке шагов молодого князя мужчина тут же открыл глаза и приветственно склонил свою голову. Ньёр ничего не сказал ему и пошёл дальше. Лизардис незаметной тенью скользнул следом. Они оба уже привыкли ничего не говорить друг другу. Капитан стражи был личным телохранителем Змея, его правой рукой, понимающей своего господина без слов. Пеплохвату достаточно было только взглянуть в сторону Гройена, чтобы тот кинулся исполнять непроизнесённый вслух приказ.
— Что там придумал Моррот? — спросил наконец Ньёр. Он до сих пор не знал о планах князя Суруссу, и эти тайны действовали молодому Змею на нервы. Юноша привык, что все советуются с ним, прежде чем что-то делать, а таинственность и скрытность казалась ему признаком предательства и лжи. Но Лизардис был абсолютно спокоен. Если бы Моррот замыслил что-то тёмное против молодого Питона, наёмник узнал бы об этом первым.
— Поверьте, мой господин, вам не о чем беспокоиться, — кивнул Лизардис, поправляя на своём плече меховую опушку. Ньёр недовольно забормотал и остановился. Он должен был дождаться какого-то сигнала от Моррота, и лишь потом выходить на главную площадь. Одно Пеплохват знал точно: этот день войдёт в историю Вэлна. И эта огромная толпа там, внизу, либо примет его, как собственного короля и единственного законного наследника Эньяра Чернозубого, либо растерзает и бросит в крокодилью яму вместе со всеми, кто ему помогал.
Осторожно ступив к балкону, Ньёр прислушался. Суруссу снаружи говорил с толпой. Свечи на площади уже догорали, но продолжавшие приходить люди приносили всё новые и новые, и огни всё так же ярко пылали, голодными языками пытаясь дотянуться до кроваво-красного неба. Ньёр чувствовал настрой каждого пришедшего сюда. Они ждали чего-то — быть может, свободы, власти, могущества или простых перемен. Кому-то просто хотелось узнать, что происходит в городе в столь долгий час. Марьям находилась рядом со своим мужем и лишь изредка бросала короткий взгляд на Ньёра — женщина хорошо видела его с балкона.
— Слушайте меня, люди Нормада! — воскликнул Моррот, вскинув руки, и толпа тут же обратила на него свои пристальные взгляды. — Прошло уже больше пятидесяти лет с того момента, как Питоны, древние защитники наших священных земель, были изгнаны Псами в чужие края, жестокие и полные опасностей. Вот уже больше пятидесяти лет мы живём под властью Корсаков, не имея права на собственного великого князя или короля, — голос Моррота эхом разносился по площади. Люди молчали, внимательно слушая его, и Ньёр не ощущал в них злости или негодования. Они как будто ожидали чего-то от своего князя. — Наши дети, вырастая и достигая совершеннолетия, отправляются по приказу этих самоуверенных глупцов на верную смерть. А против кого? Против Фабара, нашего древнего союзника. Ещё триста двадцать семь лет назад, когда Империя Ворона только набирала силу, мы заключили союз с этими честными и гордыми людьми. Наши княжества всегда жили в мире и покое... Но потом пришли Корсаки, со своими желаниями и амбициями. Они уничтожили всё то, что мы строили с таким трудом. Они лишили нас законного короля. Лишили власти и достойной защиты. Они унизили нас и превратили в жалких рабов, вынужденных подчиняться им! Но сегодня настал тот день, когда я с уверенностью могу сказать вам, что эпоха правления Псов на Вэлне прошла! И Юг, поднявшись с колен, плюнет этим предателям в лицо!
Несмотря на всё величие слов Моррота, толпа продолжала вопросительно смотреть на него и молчать. Ньёр не чувствовал от них ничего, кроме страха и недоверия. Эти люди не знали, чего ожидать дальше. Они устали от всего происходящего и просто не верили, что что-то может быть иначе. Многие из них родились в эпоху Раздробленных княжеств и попросту не знали то время, когда Юг был свободен от власти Корсаков. Они не видели живых Питонов, но слышали от бабок и дедов рассказы о могучих драконах, в которых обращались короли Вэлна. Эньяр Чернозубый был, пожалуй, самый известный, но Ньёр знал множество других примеров. Это и Шаньзет Кровавый, уничтоживший в одну ночь целый город, посмевший восстать против его власти, и Ланьян Ядошкурый, могучий воин, в бою сражавшийся в первых рядах и сеявший страх среди своих врагов из-за своих огромных зелёных рогов. Были и другие примеры — перечислять великих Питонов можно было целую вечность. А теперь настало время Пеплохвата. Люди должны были узнать его имя, получить новую надежду.
— Этот день войдёт в историю, — улыбнулся Моррот, облокачиваясь о белоснежную балюстраду. — Давным-давно, мои предки поклялись служить Питонам. В тот день, когда Псы изгнали наших королей с их священных земель, Суруссу пришлось нарушить клятву. Но теперь я с радостью могу сказать вам, мои верные подданные, что наступило новое время. Новая эпоха. Эпоха, когда Питоны вновь правят нашими землями.
По толпе пронёсся шёпот, и Ньёр почувствовал, как среди людей скользнуло удивление. Наконец-то слова Моррота возымели хоть какой-то эффект, и теперь собравшимся на площади жителям просто необходимо было узнать, что же имел в виду их князь. Пеплохвату не нужно было особого приглашения — он сам понял, что время настало. Пока Моррот продолжал что-то выкрикивать, юноша осторожно тронулся с места и направился к большому белоснежному балкону. Лизардис не стал его останавливать и скользнул следом за своим господином.
Их появление было неожиданным. Люди мгновенно затихли и устремили свои взгляды на Ньёра. Он был им совершенно незнаком, и никто, кажется, не догадывался, что перед ними настоящий наследник Питонов. Моррот, обернувшись к Пеплохвату, едва заметно улыбнулся ему и кивнул головой. Когда князь отступил, юноша шагнул к самому краю балкона и посмотрел на собравшуюся внизу толпу. Сердце в груди бешено заколотилось, но когда Марьям дотронулась до плеча Ньёра, страх пропал. Осталась лишь абсолютная уверенность в происходящем. Чего ему, Питону, бояться толпы каких-то простых крестьян и рабочих? Они не могли сделать ему ничего. Он был истинным королём. Он был господином для всех тех, кто собрался там, внизу. И настало время это доказать.
— Люди Нормада! — воскликнул Ньёр, сжимая пальцами холодный камень балюстрады. Сотни глаз были устремлены на молодого князя, но он держался уверенно. — Меня зовут Ньёр Пеплохват, и я — потомок Питонов, внук самого Эньяра Чернозубого. Я здесь, чтобы восстановить справедливость в землях Вэлна, покончить с властью Псов и вернуть вам свободу. Я, истинный наследник этих земель, приношу вам свою клятву, что непременно сделаю это, чего бы мне это ни стоило. Под моей защитой вам не нужно будет больше голодать и бояться, что Корсаки явятся в ваш дом и заберут ваших детей, — он сделал небольшую паузу, чтобы окинуть взглядом собравшихся. Люди пристально смотрели на него, но должной реакции от них пока не исходило. Ньёр ожидал увидеть хотя бы удивление, но в глазах жителей не было ничего, кроме усталости. Они не верили. Они устали верить. — Я не требую вас выступать на моей стороне. Я лишь прошу вас о помощи, поскольку мне одному не выдержать эту жестокую войну. Я буду биться до последней капли крови за вас, ваших близких. За земли, на которых вы родились и выросли. Это мой долг, как истинного наследника Питонов. Потому что я — Дракон, такой же, как и все те, о ком вам рассказывали ваши деды и бабки. Эньяр, Шаньзет, Ланьян, Гоньера... а теперь и Ньёр. Я клянусь вам в этом своей собственной кровью.
Люди пристально смотрели на него. Юноша чувствовал, что от них не исходит ни доверия, ни хоть какого-то расположения. Он оставался для них абсолютно чужим, мальчишкой, вдруг объявившим себя истинным королём Вэлна. Но в рукаве у Ньёра ещё были козыри, и молодой князь знал, как заставить людей поверить в него.
Пеплохват махнул рукой, и появившийся из темноты Лизардис шагнул к нему. Осторожно отсоединив наплечники, мужчина следом снял нагрудник и латные перчатки, мешавшие Ньёру нормально двигаться. Только после этого юноша осторожно шагнул вперёд и взобрался на балюстраду. Отсюда, сверху, площадь казалась маленькой, а люди совсем крохотными, и до земли было очень далеко. Если Пеплохват сорвётся отсюда, то непременно разобьётся.
— Я — истинный наследник Эньяра Чернозубого и всех великих Питонов, что правили Вэлном до меня! — прокричал Ньёр, выпрямляя спину. Ночной ветер трепал чёрный плащ за его спиной, словно те превратились в два огромных крыла. — Своей кровью и жизнью я докажу вам, что я достоин этого — вашего признания, вашего уважения, вашей помощи.
Люди продолжали удивлённо смотреть на Пеплохвата, не понимая, что же он имеет в виду. Когда юноша вдруг сделал шаг вперёд и угрожающе наклонился, откуда-то снизу послышался громкий крик. Он эхом пронёсся по молчаливой площади и исчез так же внезапно, как появился. Ньёр лишь закрыл глаза и нырнул в пустоту. Балюстрада ушла из-под ног, и резкий порыв ветра ударил в лицо. Марьям истошно закричала и бросилась к краю балкона, но Моррот удержал её рядом с собой. Лишь князь Суруссу и Лизардис оставались абсолютно спокойными. Даже толпа испугалась — люди совершенно не ожидали, что может произойти нечто подобное.
— Он разобьётся! — крикнула Марьям, но Моррот зажал ей рот рукой и отвернул от балкона, не давая смотреть на происходящее.
Ньёр продолжал падать и в какой-то момент почувствовал, как по телу его пронеслась волна таинственной энергии. Кожа вдруг вспыхнула огнём, как утром, когда он опускался в ванну с обжигающе горячей водой. Но теперь всё было совсем иначе. Раньше Пеплохват ощущал такое лишь в руках, но теперь всё его тело напоминало один огромный сгусток пламени. Сердце бешено заколотилось в груди, но Ньёр развёл руки в стороны и осторожно приоткрыл глаза. Земля стремительно приближалась к нему, и когда до площади оставалось буквально десяток метров, молодой князь ощутил, как спину его едва не разрывает на части. Чёрный плащ, словно слившись с телом, исчез, и на его месте появились два огромных кожаных крыла. Ветер ударил в них, и Ньёра швырнуло назад, не дав столкнуться с землёй. Юноша тут же подхватил воздушный поток и пронёсся над головами изумлённых жителей. Широко распахнув глаза, Пеплохват закричал от восторга, и крик этот медленно превратился в чудовищный рёв, от которого едва не задрожала сама земля. Чёрная чешуя быстро покрыла всё тело юноши, и он, взмахнув могучими крыльями, устремился к небу. Оно вдруг показалось таким близким, таким родным, и большая кроваво-красная луна манила его к себе.
"Я жду, дитя моё!" — шептала она ему, и Ньёр поднимался всё выше и выше. Когда город внизу стал почти крошечным, молодой князь сложил крылья и камнем понёсся вниз. Он слышал крики внизу, но они уже не были полны ужаса и отчаяния. Первой закричала женщина — она стояла в первом ряду и смотрела на приближающегося чёрного дракона широко распахнутыми глазами. Крестьянка никогда раньше не видела настоящего крылатого змея, с огромными рогами, загнутыми назад, с пастью, полной острых клыков, с длинным хвостом, похожим на кнут. Она не застала того времени, когда Эньяр Чернозубый парил над городами и сеял ужас в рядах противника. Но теперь настал тот день, когда жители новой эпохи воочию увидели настоящего дракона. Когда они увидели возвращение своего короля.
Ньёр распахнул крылья и пронёсся над крышами домов. Пламя, бушевавшее где-то в груди возле сердца, вдруг хлынуло вверх, обжигая горло и язык, и Пеплохват, распахнув пасть, выдохнул мощную струю огня. Она обрушилась на ряд потухших жаровен и вновь зажгла их. Кроваво-красное пламя вспыхнуло яркими огнями на угольно-чёрной чешуе Змея, похожей на россыпь драгоценных камней.
Толпа кричала, испуг сменился восторгом, и Ньёр почувствовал, как люди внизу радостно приветствовали его. Сам Пеплохват не мог поверить в случившееся. Ещё несколько секунд назад ему казалось, что он непременно разобьётся. Пара мгновений — и не станет молодого князя Питонов. Но прямо сейчас Ньёр парил над головами своих новых подданных, людей, что так восторженно выкрикивали имена, словно какую-то молитву.
"Эньяр Чернозубый. Шаньзет Кровавый. Ланьян Ядошкурый. Гоньера Непобедимый. И, наконец, Ньёр Пеплохват".
* * *
После прошедшего дождя земля под ногами теперь больше напоминала непроходимое болото, и Дьявол с трудом продвигался вперёд. Копыта его увязали в грязи, жеребец нервно храпел и пытался выбраться на более устойчивую тропинку. Солнце до сих пор не подсушило землю, а небо было затянуто свинцовыми тучами. Эйду казалось, что в любой момент может начаться настоящая гроза. Здесь, в Прилесье, дожди не были такой уж редкостью, особенно в конце весны. Но в последнее время выпало слишком много осадков, реки разлились и могли затопить близлежащие деревушки. Об этом стоило рассказать Алаку — он, как император, должен был отвечать за всё, что происходило на Западе. Но что он мог сделать сейчас, в самый разгар войны? Ему необходимо было обезопасить границы от вражеских войск, и уж потом разбираться с дождями, волколаками и нашествием насекомых, поразившим земли Орлов. За время своего путешествия Эйд, как один из самых приближённых к императору советников, внимательно выслушивал все претензии и просьбы, но сразу говорил, что не может обещать, что молодой Ворон быстро отреагирует на жалобы. Из-за войны страдали не только земли, в которых проходили кровавые сражения, но и княжества, находящиеся на другом конце страны — о них все забыли, и их князьям приходилось самостоятельно разбираться с навалившимися на них проблемами.
