— Чего такое? — распереживался я, — Вроде никого не задел...
— Булат... — произнёс дед с благоговением, — Откуда? Как?
Мурман ласково гладил полоску. Я заявил, что так вот получилось, и пошёл пытать мужиков. Что за булат? Я думал, "булатный меч" — это как "конь вороной", устойчивое выражение просто. Оказалось нет. Такая сталь ценилась чуть не на вес золота, не требовала заточки, гнулась и распрямлялась без остаточных деформаций, и ей можно было тупо порубить чужой меч из более низкокачественного материла. Пошли дальше, стали расспрашивать мурманов про их мечи да сабли. С последними тут дела обстоят просто швах — это я после трёх часов рассказа понял. Местная оружейная сталь не гнётся. Вот так вот просто — не гнётся. Это приводит к довольно печальным последствиям, вроде разбивания мечей о топоры или выщербления их лезвий при ударах. Это если оружие закалённое. Более мягкое же получает повреждения другого характера, образуются зазубрины, оно тупиться сильнее. Местные кузнецы мучаются годами, экспериментируют с проковкой пакетов заготовок с разными свойствами, пытаясь добиться одновременно упругости и крепости оружейной стали. И чем длиннее должно быть оружие — тем больше времени уходит на придание ему этих весьма противоречивых свойств. Потому и вооружается народ топорами да копьями, очень дорогое это удовольствие — хороший меч. Не отпружинивает местный материал, как ни крути. А вот с кручением...
Булат как раз делают, по слухам, скручивая кучу разнородных стальных прутков, и проковывая эту косу в единый слиток. Так и называют этот материал — крученный булат. Достоверность, правда, этих сведений, оставляет желать лучшего. Секреты мастерства держат под завесой тайны, передавая от отца к сыну. Точно известно только одно — времени на такую работу уходит немеряно. Однако если кузнец таки делает булат, гибкую, крепкую и пружинящую сталь, то срок выделки оружия не имеет значения — при баснословной цене получаемого продукта ремесленник может хоть пять лет ковать один клинок, все с лихвой окупиться. Очень дорогой булат этот получается. Для всех.
Но не для меня! Мне пружины надо получить, саблей я махать пока не собирался. Для моих нужд такая сталь подходила неплохо. Только вот процесс её выделки мы сделали настолько секретным, что после допроса мурманов пришлось нам с дедом решать другую проблему. Как получать пружину, не раскрывая секрет электричества всем встречным-поперечным? В итоге сделали как обычно — взялись за местные технологии и стали их усовершенствовать. По прикидкам нам нужно будет очень много проволоки с разными свойствами, из них будем плести "косичку" и ковать её до получения нужных изделий. Вот этим и занялись.
Приступили с минимумом информации. Ну вот по слухам там куча проволок разных сплеталась, да проковывалась, мы тоже нечто подобное изобразили. Только на соответствущем нам технологическом уровне. Проволока тянулась теперь через кучу конусообразных валиков с приводом от паровика. Разные механические свойства ей придавались путём размещения на пути вытяжки различных горелок, молоточков, ёмкостей с древесным углем и водой для закалки. Сплетение проволоки производилось на отдельном агрегате. Его создавали с возможностью увеличения количества и толщины отдельных стальных нитей. Сначала получали некий трос. Потом этот трос проковывался на ещё одной машинке, с подогревом и закалкой, а кучку таких тросов, сплетённая и обработанная на все той же машинке, давала заготовку. Длинным станок получился. Поигравшись с различными режимами работы поняли, что сплетённые проволочки надо было проковывать по чуть-чуть и температуру постоянно контролировать. В итоге на среднем двигателе получился конвейер молоточков да катушек, обильно сдобренных скипидарными горелками, который принимал в себя проволоку, а выдавал заготовку. Все рассчитывали на мечи, ну а я, традиционно, выделился — мне такое на пружинки надо. И получалось вроде неплохо. Времени, правда, убили кучу, но так как прятать ни от кого ничего не надо было, привлекли наших мелких, и процесс пошёл. Да, контролировали по началу, но потом и этого делать не пришлось — пацаны получали заготовку, тащили к нам. Мы с дедом её испытывали по всякому, меняли настройки станка, и отправляли ребят работать дальше.
Первое же изделие из индукционной печи по результатам более вдумчивого анализа Ивар и дед признали "псевдо-булатом". Ну вроде как по форме похоже, а вот по волшебным, приписываемым ему свойствам — нет. Я, правда, подумал, что описание их сказка, на самом деле. Ну как про людей с пёсьими головами, только про чудо-меч. Причём в основном критиковал нас Ивар, мол, не то. Осадили мужика, он тут не заказчик и не хозяин мастерской. Мурман потом долго извинялся, мол, в раж вошёл просто, очень хотелось получить ещё и меч-кладенец. Ну мы и сделали один на пробу, из проволоку крученной. Далеко не вундерваффе вышло. Хотя это как посмотреть — по сравнению с его вооружением и нашими ножами получился фактически мифриловый клинок из фентези. Вопрос с дальнейшими экспериментами в части достижения волшебных свойств я зарубил организационно — обозвал сие поделие "Ладожским булатом". Ну вроде как морская свинкка — и не водоплавающая, и не парнокопытная, так и тут — не сильно-то оно и Ладожское, и не сильно булат это изделие. На такое все согласились — и легенду не испортили, и сталь нужного качества получили. Как, кстати, и магнит — мы всё-таки добились нужных свойств у железяки. Её выплавили в индукционной печи, раскалённой подержали в катушках, подавая максимально возможный ток. Да потом ещё и грандиозным конденсатором пускали ток через катушки с остывшей заготовкой. Стрелка для компаса вышла отменная.
Все эти технологии шагнули в деревню. Особенно барышни порадовались, ибо даже с паровиком мы не смогли сделать их ткацкий станок таким, чтобы на нем работал один человек. Сначала для плетения более толстых ниток и верёвок машинки создали, аналогичные тем, что вытягивали проволоку. Потом, как смогли более-менее большие магниты получить, поэкспериментировали с челноком. На ткацком оборудовании появилась перекладина по которой бегал магнит. Он чуть не лежал на верхней нитке основы, и был оснащён набором валиков, чтобы нить не портилась. Челнок, приобретя аналогичные валики и второй магнит, бегал между нитями. Теперь он приходил в строго определённое место, а не как при броске, плюс-минус десять сантиметров. Его можно было повернуть от привода станка, и пустить опять. Все это работало от в малого паровичка. Да, медленно получалось, да, постоянно подправлять приходилось магниты, заново засовывая их в индукционную катушку. Но теперь станок мог работать чуть не круглосуточно, причём тихо — доски ударные канули в небытие. Ну а мы приобрели ещё две пары рабочих рук — одна девушка всё равно наблюдала за паровиком и работой станка.
Индукционная печка же секретная позволила проводить новые эксперименты с металлом. У нас в процессе плавки мелкими партиями особо не поиграешься, тепла для литья не хватает, а на крупные угля много надо. Да и идея с выдвижной ванной хоть и позволяла получать сталь и несколько упрощала процесс литья, но вот выдалбливать то, что оставалось потом в домне было тем ещё удовольствием. А теперь мы могли себе позволить выплавлять железо по чуть-чуть, руда, при должной её подготовке, спокойно плавилась в индукционной печи. А тут уже можно и поиграться — то камешек из дедовой коллекции внутрь запихнуть, то угля добавить, то режимами остывания и нагревания побаловаться. А вдруг что путное выйдет? Полезная штука, хоть и секретная. Но все равно, главное — это пружины.
Они дали ниппель, тот — возможность нормально работать со сжатым воздухом для огнемёта. Эксперименты пошли веселее. Мы уже почти достигли тех параметров, которые хотели, когда у нас сорвало резьбу. Баллон грели, пытаясь увеличить давление без компрессора, да проверить на стойкость к огню, вот резьба редуктора и не выдержала. С хлопком улетел он куда-то в небо. Дед пошёл осматривать баллон, под причитания о том, что глубже резьбу надо делать, ну а я отправился искать редуктор. Буревой застал меня в задумчивости. Редуктор улетел не в небо, а воткнулся в дерево. На расстоянии метров сто от места опыта. Причём вошёл в ствол сосны чуть не наполовину. И боком.
— Надо пилить, — произнёс дед, — иначе не достанем.
Мои же мысли были далеко. В районе тира, в который я ходил в детстве. Я как-то о боевых свойствах винтовок пневматических не сильно задумывался, стрелял себе маленькими свинцовыми пульками да радовался. А если давление увеличить? А если пулька станет побольше? И не одна? Да и без убийства ближнего своего — баллон и пружина это что? Правильно, пневматика! Наличие её на всех СТО моего времени я не мог понять, за исключением разве что подкачки колес. А мужики-механики ведь и для другого инструмента свои компрессора да ресиверы использовали! Теперь такое решение заиграло новыми красками. Это ведь получается, что мы можем сохранить силу и энергию! Не просто получать из трактора здесь и сейчас, а переносить с места на место, запасать компактно! Да, баллоны небезопасны, да, шлангов, выдерживающих серьёзное давление у нас пока нет, но какие наши годы! И все это не раскрывая наших опытов с электричеством! Значит, надо пересмотреть подходы к производству и вооружению, исходя из вновь открывшихся обстоятельств. Ну и доделать огнемёт.
Его мы хотели сделать из того самого баллона. Залить смесь на две трети, вкрутить трубку, чтобы до дна доставала, и накачать воздухом. Вставляемая трубка была толстой, и загнутой дугой. На втором конце трубки был кран, при открытии которого жидкость под давлением стреляла из баллона. Вести огонь предполагалось через маленький костерок, чтобы её поджечь.
После отработки технологии производства баллонов, определения безопасного давления в них, мы начали эксперименты. Сначала с водой. С водой получилось неплохо, тугая струя стрельнула на метров тридцать. По остаткам жидкости определили, что вылетело около семи литров воды. Со смесью из спирта и скипидара было хуже. Тренировались на малых баллонах, чтобы не взорваться. Правильно сделали. Сам баллон выдержал, а вот со струёй смеси была проблема. Она не хотела гореть. Я решил, что ей мало воздуха, и сделал подобие распылителя внутри трубки. Загорелось. Причём всё. Баллон, трубка, место, где это испытывали — всё полыхало огнём. Начались мучения с доводкой. Мы разделили баллоны — один стал с воздухом, другой со смесью, и посылали они струю через хитрый редуктор. Ну, метров на тридцать можно рассчитывать, да на один выстрел. Данам точно не поздоровиться, и лодка боевая сильно пострадает от такого. Мы вон чуть лес не подожгли, когда уже боевую установку испытывали, не рассчитывали на такую дальность. Еле потушили вспыхнувшие кусты и деревья. И это ещё хорошо что зима! С Буревоем долго испытывали установку, добивались правильной работы кранов, запального огня, того самого устройства для распыления. Потом дед долго крутил его в руках, и выдал:
— Надо на паровик такую поставить, вместо насоса.
С этих слов у нас началась конверсия, то есть переход военных технологий в гражданское русло. Созданная часть огнемёта прочно заняла своё место в наших паровых машинах. Воду в котёл теперь подавали давлением пара, через сужающиеся трубки. Мощность машин, избавленных от пятого колеса, насоса, возросла. Сами машины стали работать устойчивее. В основном этим занимался дед. А я занимался пневматикой. Причём к концу зимы времени на эксперименты появилось достаточно много — мы реально вышли на новый уровень организации труда.
Мы ещё с лета с дедом стали чуть по-другому планировать рабочие процессы. С моей, понятное дело, подачи. Сила тяги, полученная трактором, позволила привлекать мелких не только к мелочам, но и к более серьёзным вещам. А повышение грамотности позволило и тут выигрывать время. Сначала редко, а потом все чаще, я отдавал работу "на субподряд", если так можно выразиться. Ребята наши уже подросли, освоили буквы-цифры, барышни от них не отставали. Тяга есть, больших усилий не надо прикладывать. И появилась возможность работать по техкартам и шаблонам, как громко я называл наши фанерки. Вылили с дедом заготовки для тех же поршней в паровые машины, сделали шаблон цилиндра для того же Обеслава, описали один раз процесс обработки и проверки готового изделия — он и ковыряется в механической мастерской. Сначала много было брака, но сейчас, к концу зимы, все наладилось. Да и мурманы помогли, заготовку дров мы частично на них перенесли, как и добычу леса. Кукша или дед на тракторе, второй инвалид им в помощь, так и повысили производительность. Потом барышни в процесс включились, их тем же образом что и детей-подростков эксплуатировали.
Утро у нас начиналось с завтрака, военно-спортивной подготовки, на это час или два уходило. Потом на производственном совещании распределял обязанности, раздавая фанерки с заданиями. Техкарты деревянные копились, опыт у людей рос, да и помогать друг другу могли, советом тем же. Обслуживание тракторов и паровиков вообще полностью перешло на "детский" коллектив, мы уже и не лезли туда. Обеслав руководил братьями и сёстрами, на это обычно половина дня уходила. Потом они переходили на выделку запчастей да производство вещей, если конечно не требовалась наше участие. На новый процесс — новая фанерка, обучение, и опять передача "в коллектив". Так и стекло уже без нас плавили, и лесопилку запускали, и фанеру ту же выделывали, и "химия", и проволока крутилась сама по себе. Ну, без моего прямого участия, по крайней мере. Понятно, что не все удавалось сбросить целиком — то же стекло делали только в присутствии взрослого, меня или Буревоя, и брёвна на лесопилку затаскивали не дети, а к литью и продувке вообще никого пока не подпускали. Но мы ухватили новый ритм, который был гораздо быстрее предыдущего, производительнее и эффективнее. Вот этот новый пульс деревни и позволил нам с Буревое экспериментировать часто и много.
Как и принято у нас в деревне, первые опыты с пневматикой я проводил на моделях. Вспоминал устройство винтовок из тира, поршень там, место для пульки. Да и обычные ружья стороной не обошёл — фанерка с пометками покрывалась кучей значков да записей, касающихся ствола, нарезов, механизмов подачи патрона, ведущих поясков на пуле. После недолгого проектирования, перешёл к натурным экспериментам. Первое "ружье" было деревянным и стационарным — трубка, пулька и баллон со сжатым воздухом. Стреляла эта установка далеко, но не сильно, боеприпас лёгкий вышел. На ней отработали сам принцип — механизм подачи нового выстрела, устройство поддержки давления в баллоне и прочее. Ну а потом, уже с дедом, принялись мастерить из металла.
Самый сложный элемент — ствол. С ним и возились больше всего. Он должен быть ровный и длинный. Тут опять воспоминания из будущего пригодились. У меня однокурсник плотно занимался строительство линейных сооружений связи. И как-то раз позвонил мне, пьяный вдрызг, позвал в кабак. И там уже плакался, и жаловался мне на заказчиков, которые наотрез отказывались менять холоднокатаную трубу на сварную в проекте, из-за чего вся стройка встала колом. И так он эмоционально мне всё это рассказывал, что я потом аж в Интернет полез смотреть, в чём там разница между разными вариантами изделий. Много роликов пришлось прокрутить, почитать, понимание пришло. И вот теперь мы с Буревоем по моим воспоминаниям сооружали станок для вытяжки достаточно тонких труб. По сути, там куча роликов хитрых и длинный конус. На него надевают более крупную трубу, и раскатывают её в тонкую. Ну и мы так же поступили. Начали с меди, испытывали саму идею. Ну а потом лили крупные достаточно трубы из стали или железа, обрабатывали их, делали тоньше. Долго, муторно, но нам ведь не газопровод класть, потому справились с необходимыми объёмами. Потом полученную трубу наждачной насадкой много раз проходили, получали почти готовое изделие. Потом нарезы сделать — ещё одна морока, ну и закалить ствол. И опять полировать той самой насадкой, но уже с более мелким зерном, а потом и тряпками до потери пульса, и опять закаливать да науглероживать.
