— А какого почтения они достойны? — вскинула седую бровь Мито. — Они считают, что какая-то особая чакра дает им силу сражаться с тьмой, демонами и, вообще, позволит им сравняться с богами. Кто они, если не чудики?
— Ну... Справедливости ради, должен сказать, что вы сильно утрируете, Мито-сан.
— Неважно, какую чушь несут сами монахи, главное, суть их учений, — устало отмахнулась Узумаки. — А суть эта в отчаянной надежде оправдать собственную слабость и обмануть свои страхи, свою судьбу.
— Мне казалось, что монахи достаточно сильны, — хмыкнув, заметил я, пока Мито сделала паузу, пригубив чай.
— Орочи, я говорю не про этот мир, — покачав головой, ответила Узумаки. — Монахов ведь редко заботят мирские дела. Вся их жизнь — это подготовка к смерти и тому, что после нее.
— О-о... Кажется, близость Чистого Мира действует на вашу психику не самым благоприятным образом, — расстроенно протянул я.
— Не мели ерунды, — фыркнула старушка. — Разговоры о смерти и жизни не только в старости актуальны... А, к демонам все! У меня и в самом деле не так много времени, чтоб наводить тень на плетень. Не до красивых разговоров мне, Орочи.
— Ну, так переходите сразу к делу, — пожал я плечами, внутренне возрадовавшись. — Полчаса уже этого жду.
Вот интересная Мито Узумаки личность. Умная женщина, знающая, понимающая, сильная, но больно уж любит говорить загадками и заходить издалека. Фетиш у нее такой, что ли?
— Привычка, — ворчливо сказала Мито, словно оправдываясь или отвечая на мои мысли. — Пошли, Орочи. Проводишь меня... в настоящий храм, хе-хе.
Я поспешно вскочил и подбежал к Узумаки, помогая ей подняться, игнорируя ее злобное шипение.
— Будет вам, Мито-сан, дайте мне почувствовать себя дамским угодником.
— Вышвырнуть бы тебя на улицу, — мечтательно заявила Узумаки, — но да ладно. Так и быть, если так хочешь, то добрая бабушка Мито возьмет тебя за ручку.
Естественно, придерживать за руку пришлось как раз-таки мне Мито, а не наоборот. Старость — это такая штука, которая гордостью не лечится.
— Знаете, Мито-сан, а сейчас вы мне нравитесь даже больше, — хмыкнув, заявил я. — Неприступная Узумаки-сама была прекрасной женщиной, но и Мито-сан оказалась на удивление забавной особой. С которой я бы точно поладил.
— Ты и с Узумаки-сама неплохо разговоры вел, бесстыдный наглец, — фыркнув, обвинила меня Мито, шагая к выходу из чайного домика. — Никакого уважения к химе великого клана. Ни в одном глазу. А теперь... Нет больше клана, значит, и нет его химе.
Интересный, конечно, подход к ситуации. Но, кажется, что бы там Узумаки ни говорила, но химе всегда остается химе. Просто даже несгибаемым и волевым королевам сложно пережить гибель своей родины. Мито, в отличие от Кушины, не проронила ни капли слез, но по-своему утрату тоже переживала. Не могла не переживать. Что косвенно подтвердила своими следующими словами.
— Мой клан... Нет, мой род был очень древним, мальчик. Знал об этом? — негромко спросила она, пока мы вместе шли по почти заросшей тропинке среди старых деревьев достаточно заброшенного и неухоженного сада.
— Как минимум я об этом догадывался, — уклончиво ответил я, поддерживая спутницу за локоть.
— Две тысячи лет, если верить легендам. Хотя верить им, конечно, сложно. Но тысяча-то точно есть. Со времен Рикудо Сеннина летописи велись более-менее стабильно. Может, они и раньше были, но тысячу лет назад все были утрачены, остались лишь легенды... Однако это не важно, — одернула сама себя Мито. — Если пытаться рассказать все, времени не хватит. Да и, может, повезет тебе, найдешь какие-нибудь сохранившиеся свитки Узумаки. Если интересно будет.
Ну, Мито может не сомневаться, обязательно найду. Теперь мне даже интересно стало на них взглянуть. Надеюсь, Отохиме и Мейро смогли что-то утащить из Узушиогакуре.
— Лучше поведаю тебе то, что почти наверняка не найдешь.
— Звучит соблазнительно, — уважительно произнес я, пока Мито переводила дух. — Только не совсем понятно, с чего бы вы решили внезапно делиться со мной каким-то тайнами.
Погодка была сегодня жарковата, так что даже в саду было немного душно, и к пешим прогулкам атмосфера не располагала. Солнце припекало, собственно, оттого я сегодня тоже обрядился в белое кимоно, как Мито. Только мое было с морским мотивом и синими волнами. Подобный тип больше подходил женщинам, но все ж подарок матери. Да и ничего иного, более мужественного, у меня не имеется. Все с тех пор еще, когда Рейко была жива и искренне считала, что ее любимая Чи-тян — девочка. Подумывал я обновить гардероб, но традиционные наряды стоят как-то неоправданно дорого. Наверно, потому их берегут и даже по наследству передают. Сейчас молодежь вся в майках да футболках щеголяет, но мне это как-то по статусу не положено.
— А с кем мне ими делиться, тайнами этими? — скептически спросила Мито.
— Ха... И правда, чего это я?
— Не ехидничай, Орочи, — поморщилась Мито. — Мне в самом деле не с кем поделиться этими знаниями. Кушина... Она ребенок. И почти джинчурики. Мои тайны могут соблазнить ее совершить глупости, что приведет ее к смерти. Этого я не хочу.
— А меня, значит, не жалко?
— Ты тот еще прохвост, выживешь. И не дурак, — пренебрежительно отмахнулась Мито. — Но, главное, ты ненормальный блаженный идиот, который на моей памяти ни разу не злился.
— Ох, Мито-сан... Я начинаю скучать по суровой Узумаки-сама, которая не обзывала меня идиотом почем зря. Хотя... вы б определились, я все же 'не дурак' или 'идиот'?
— Одно другому, похоже, не мешает, — безразлично ответила Мито. — В общем, мой клан уничтожен. А его знания могли попасть не в те руки. Не знаю, что там сейчас происходит. Может, Кумо и Кири смогли захватить наши архивы или кого-то из шиноби. В конце концов, кто-то из моих родственников мог сбежать. А месть потом толкнет его на необдуманное решение... Не важно. Главное, что некоторые опасные знания могут попасть не в те руки. И я должна сделать хоть что-то, чтоб это предотвратить. Повторения истории появления Стран Демонов и Деревьев я не хочу.
— Ну, ведя со мной разговоры, вы вряд ли кого-то сможете остановить, — заметил я.
— Естественно. Но зато я могу научить тебя, как тем знаниям противостоять, — сказала Мито. — Ты уже знаешь, что Узумаки специализируются на техниках печатей и призывах. Знаешь, что занимаемся мы этим давно. Про фуиндзюцу известно всем, а вот про призывы мы не распространялись. То, о чем можно говорить, не выходит за рамки обыденности. Остальное — это киндзюцу. Достаточно неприятные и опасные, чтоб о них не трещать на каждом углу. Или даже просто применять без особой нужды.
— Признаюсь, заинтригован, — уже примерно представляя, о чем пойдет речь, сказал я.
— Род Узумаки давно... очень давно, Орочи, начал интересоваться силой, которая не доступна обычному человеку, — неспешно начала рассказывать Мито. — Нам нужно было выживать в мире, в котором парочка демонов начала войну с другим демоном. В мире, где войны не прекращались ни на секунду. Ты ведь слышал сказки о Рикудо Сеннине?
— Монахе, который первым постиг тайны чакры, стал родоначальником ниндзюцу и был тем, кто принес порядок в этот мир? — выдал я ту информацию, которую можно получить из тех самых сказок.
— Да, сейчас его превозносят как доброго бога, — со снисходительной улыбкой высказалась Мито. — Храм Огня, Храм Камня... Все одно. Только истины в тех сказках немного. Или они просто многое умалчивают. Например, то, что как раз Рикудо и его брат начали ту эпоху войн, прекращение которой затем приписали самому Сеннину. У Узумаки они, братья эти, известны, как Шинсен и Тенмей. Или просто Матереубийцы.
Интересно... Может, у Узумаки тоже есть скрижаль какая-нибудь, вроде той, которая у Учиха в храме Нака хранится? И тоже подправленная одной зловредной тенью?
— Так прямо и начали? — добавив сомнения в голос, спросил я. — Да и имя такое звучное, Матереубийцы.
— По деяниям и имя, — пожав плечами, ответила Мито. — Они убили мать, начав эпоху упадка и войн. Наверное, на то была причина... Потому что и мать их не была, прямо скажем, образцом добродетели. Эпоха ее правления — это эпоха мира на этой земле. Но мир тот... В легендах клана то время названо временем страны Сокоцуне. Эпохой, когда люди жили во сне и не были ни живы, ни мертвы. Загробный мир на земле, всеобщий порядок, возможный лишь на всемирном кладбище.
Вот честно, для меня стало откровением, что у кого-то сохранились столь подробные и даже достоверные данные о тех временах. Неожиданно.
— Однако были причины или нет, но они начали войну, которая длилась долго. Тогда менялись очертания континентов, вырастали горы, и они же стирались с лица земли. Пробудившиеся люди выживали в хаосе войны высших сил и уничтожали друг друга. Пока в конечном итоге мать не была убита. Хотя не знаю, можно ли считать ее состояние смертью. Легенды описывают его сном. Но я снова отклонилась от темы.
Неспешно переступая ногами, Мито Узумаки снова перевела дух, чтоб продолжить рассказ. Я не стал ее перебивать.
— Чтобы выжить в те времена, мои предки искали защиты у столь же могущественных существ, как сами Шинсен с Тенмеем и их мать. И Узумаки прошлого нашли их. Сначала одного, потом второго. Со временем война прекратилась, Рикудо начал восстанавливать мир. В процессе породил биджу. Потом новые войны развязали его сыновья, а потом сыновья его сыновей. А мы все укрепляли свою мощь и искали новых покровителей, — негромко и буднично рассказывала Мито, не забывая облекать свой рассказ в более-менее художественную форму. — Двадцать семь, Орочи. Я знаю двадцать семь реальных ками этого мира. И ни один из них даже близко не так добр, как думают эти идиоты-монахи.
— Гм...
— Девять Рэйки, у каждого из которых есть по одному Они и Киджо, — не обратив внимания на мое многозначительное мычание, продолжила Мито.
— Названия у них, прямо скажем, далеко не божественные. Все ками мира — демоны?
— И очень охочие до людских жизней, — кивнула в ответ Узумаки. — Я буду называть тебе их. Каждого из Рэйки, затем его Они и Киджо. Ты — запоминай. Первая тройка — это Мара, Демон тонких сетей, Сатори, читающий души Они, и Хиноэмма, пленяющая мужские умы Киджо. Призыв самой Мары почти никогда не оканчивался успехом... Она совращает самого призвавшего ее шиноби, порабощает и пленяет душу, навечно делает его своим рабом, не давая ничего в обмен. Сатори же давно заключен в тюрьму... Хотя был один раз, когда его оттуда выпустили. О той истории я много рассказывать не буду. Скажу только, что тогда Деревня Скрытой Травы едва не подчинила мир. Но о том, как бороться с Сатори, рассказать стоит, чтоб кто-то смог остановить его, как тогда. Хиноэмма... некоторые женщины из моего клана до сих пор ее призывают. Она накладывает сильнейшее гендзюцу, которое сначала заставляет жертву влюбиться в призвавшую, забыть обо всем на свете, делает из нее безвольную и послушную игрушку, которая в итоге умирает от своей любви, но какое-то время выполняет приказы.
— Неприятная техника, — невольно высказался я.
Был у меня период, когда из-за наплыва гормонов у меня просто снесло крышу. В итоге вышла... некрасивая ситуация с матерью нового тела. То состояние, когда ударившие по мозгам желания подавили разум, было одним из самых тяжких воспоминаний в моей новой жизни.
— Следующая тройка, — снова проигнорировала меня Мито, — Цуджошин, Богиня боли и разложения, Гьюки, алчущий крови и прячущийся в тенях Они, и Морё... Последняя около семисот лет назад вырвалась в этот мир. Ее с трудом удалось заточить и сейчас призывать бесполезно, пока жрицы из ветви нашего рода хранят печати в Стране Демонов. Саму Цуджошин никто в здравом уме не призывает, так как призвавший быстро разлагается и умирает в невыносимых муках, не успев добиться чего-то полезного. Однако иногда богиня заглядывает в наш мир, как и Мара, стоит знать, как ее... обуздать. Гьюки же довольно полезен. За кровь призвавшего его он способен найти и уничтожить из теней любую цель.
Следующая группа стала особенно полезна для Узумаки и относительно неопасна для нас в целом. Оэчиноками, бог кровавой реки, Умибодзу, Морской монах, и Хашихиме, Принцесса мостов. Обращение к Оэчиноками высасывает всю кровь из призвавшего, но в обмен выводит в этот мир на пару минут кровавую реку. Обычно ей окружали острова Узу, создавая гигантский водоворот, уносящий вражеские силы. Собственно, отсюда и родилось название деревни. Умибодзу при появлении в нашем мире — это несокрушимая тварь, состоящая из воды. Отличный защитник Узушиогакуре, хотя, если не получит жертв, то сожрет и призвавшего. Хашихиме разделяет. Она способна разверзнуть воды, расколоть землю, разлучить влюбленных, разорвать судьбы. Призвавший ее обычно выживает, но жизнь его после подобного поступка крайне сложна и безрадостна.
— Неудачи в любви преследуют?
— Если бы только это! — с болью в голосе бросила Мито, отбив всякое желание углубляться в тему. После паузы Узумаки продолжила рассказ: — Следующие: Моома, Демон забвения. Хихи, Они мощи. И Камбо, Киджо огня. Призывать Моому бесполезно, потому что обратившийся к ней мгновенно все забудет. Ее сила толком и неясна. Но Хихи может вселиться в призвавшего и даровать ему нечеловеческую мощь, сделать из него непобедимого демона тайдзюцу. А Камбо делает то же самое, но в плане ниндзюцу. Конечно же, побочные эффекты сравнимы с открытием всех Восьми Врат. Но зато нет нужды в долгих тренировках.
Следующая тройка. Шинигами, Мертвый бог, Джикининки, голодный Они, и Ямауба, Киджо обмена. Тоже часто используемые призывы. Шинигами способен пожрать душу противника. Впрочем, вместе с душой призвавшего. Мгновенное и быстрое убийство даже самых сильных недоброжелателей. Джикининки проделывает то же самое, но только с телами. Проблема в том, что после поедания тела в этом мире остается неприкаянная душа, которая иногда может принести немало неприятностей. Что-то вроде техники недавно почившего Като Дана. Ямауба... Эта Киджо меняет все на все. Например, твою жизнь на жизнь друга. В основном ее используют для спасения кого-то особенно важного для рода. В обмен на жизнь не очень важного Узумаки.
А вот пошли уже знакомые имена. Ну, про Шинигами я хоть что-то знал. Остальные же — это уже что-то новенькое. А вот следующее имя мне тоже оказалось знакомым.
— Джашин...
— Джашин?!
— Да, Орочи, Джашин! — раздраженно подтвердила Мито. — Злой бог, бог убийства. Призывая его, Узумаки становились бессмертны на время, отдавая вместо своей жизни чужие. Однако мы ошиблись, указав Джашину путь в наш мир. Ему было мало того, что мы могли предложить. И некоторые отступники основали Джашинкье в Стране Горячих Источников. Но у Узумаки все еще есть средство для борьбы с этим настырным ками. Как и с его спутниками: Аманоджаку и Аманоджако, сеющим раздор и сеющей ярость. Призвав их, можно было заставить противника убивать самого себя, вызвать свары, злость, безумную ярость. Правда, все то же самое касалось и обратившегося к ним.
