— А если?..
— Вы же знаете... В случае смерти Сяомин брачный договор, подписанный с китаянкой, считается не действительным.
— Понятно. Я не про это. Сколько раз тогда можно будет жениться?
— Согласно договору с принцессой Милисентой.
— Хм. В нашем брачном договоре ничего подобного нет. Вернее, даже договора нет. Всё на словах. А если Милисента при родах умрёт?
— Не исключено. Если Моисей собирается кесарить, то всё возможно. Видать, дела там очень плохи. Вот поэтому она и отпускает вас на вольные хлеба. Хотела своих... Свою подружку вам подложить, да Сяомин не позволила.
— А у неё ещё и подружка есть? — Удивился я.
— Конечно. И не одна.
— Здешняя? — Уточнил я на всякий пожарный.
— Нет. Откуда у неё здесь подруги? — Отмахнулась Альбина.
— Мало ли?..
— Нет. Знакомая какая-то. Из Аратты.
— Сума сойти! Какие интриги вокруг меня, оказывается!.. А ты рожать не собираешься?
— Если получится, почему бы и нет? — Хитро улыбнулась она. — Всякая женщина мечтает о ребёнке.
— Не скажи, не скажи. — Задумался я, припоминая некоторые истории из прошлой жизни. — Ладно, давай спать. Утро вечера мудренее, как говаривали наши предки. А они дураками не были. Знали, что говорили. Философы.
Утром первым разыскал меня Егоров, сообщивший результат нечаянной встречи. Обознавшуюся девушку звали Лиля Сандалова. Мне это имя ни о чём не говорило. Среди моих знакомых как нынешних, так и прошлых девушек с подобными именами не наблюдалось.
— И кто она? — Спросил я.
— М-м-м. — Замялся Прокоп Егорович.
— Ладно. Поставим вопрос иначе. Где живёт? Чем занимается?
— Картограф. Работает... Работала в королевской художественной мастерской. За несколько дней до похищения правительницы была приглашена во дворец рисовать портрет принцессы Милисенты. Однако по известным вам причинам заказ был сорван. По возвращении принцессы в королевство повторного заказа не поступило. Как и требования продолжения выполнения первого.
— Угу. А эскизы?
— Мне ничего на этот счёт не известно. Обыска у девушки не делали. Нет оснований.
— А что говорит по этому делу сама принцесса?
— Хм... — Опять замялся Егоров. — Простите, ваше величество, но я не имею права допрашивать её величество.
— Чтоб тебя!.. — Воскликнул я. — Извините. Сам спрошу. Подруги у неё есть? Что говорят?
— Подруг нет. Знакомые по работе, но с ними она держится подчёркнуто официально. Особенно с мужчинами.
— Что врачи говорят о её здоровье?
— Ничего. Никогда не обращалась.
— Дьявольщина! Пригласите её всё-таки дорисовать портрет королевы. Заодно устройте негласный осмотр квартиры. Если согласиться продолжить работу над картиной... Портретом, пошлите к врачам на предмет исключения возможного заболевания принцессы. Господи... Королевы.
— Понял, ваше величество. Можно приступать?
— Приступайте.
Этот разговор состоялся в моей резиденции, а не в башне. Я решил не светить по всяким пустякам свои возможные убежища.
Позвонил Матвей и пригласил посетить казнь. Я отказался на отрез. Однако он вдруг стал настаивать. Это мне совсем не понравилось. Я перезвонил Кожемякину, но того не оказалось на месте. Пришлось беспокоить Виктора Петровича. Без сопровождения мне там делать было нечего.
Когда я появился на импровизированной трибуне, казнь подходила к концу. Оставалось всего пять человек. Зато, как сказал Матвей, самых вкусных, главарей.
Троих казнили без проволочек. А вот на четвёртом пришлось задержаться. Он слёзно умолял казнить его последним. Зачем ему это понадобилось, объяснять он не стал.
Немного поразмыслив, я решил, что разницы никакой и позволил сменить очередь. И вот тут-то всё и прояснилось. Когда предпоследний заговорщик прекратил дрыгать ногами на виселице, оставшийся, человек весьма преклонного возраста, обратился с просьбой поговорить со мной без свидетелей. Матвей с, появившемся к тому времени, Никанором чуть на дыбы не стали, вопя об опасности, но я почему-то решил, что никакой опасности нет. Хотя бы потому, что моя тень при мне, и приказал всем отойти метров на двадцать.
Свита нехотя выполнила приказ. После этого приговорённый, став на колени и сложив руки лодочкой, обратившись лицом к солнцу, заговорил:
— Я не стану врать тебе, что не боюсь смерти. Боюсь. И хоть прожил долгую жизнь, всё равно жить хочу. Пусть не лгут те, кто утверждает будто умирать не страшно. Страшно. Очень страшно. Но я приму смерть, как приняли её мои товарищи. Только вот я сделаю то, чего не сделал никто из них. Я скажу тебе всё, что думаю о тебе и делах твоих. Ты пришёл на чужую землю и принялся устанавливать свои законы. Ты вторгся и нарушил наш мир. Ты не станешь богом, как мечтаешь, ты сдохнешь, как все. И помнить тебя будут как тирана. Я здесь родился. Здесь погребены мои предки. Здесь остаются мои правнуки. Они будут помнить всё. Они отомстят. Теперь всё, кровавый деспот. Можешь казнить меня.
— Прежде чем казнить тебя, позволь задать несколько вопросов, коль уж ты сам соизволил просить меня о приватной беседе. Никакой необходимости в том, что ты её потребовал я не вижу. — Заговорил я в ответ. — И людей моих ты отослал зря. И вообще глупо было говорить всё это мне без свидетелей от твоего народа.
— Я не хочу, чтобы мои проклятья легли на тех, кто не виновен. И какой смысл говорить перед теми, кто сейчас уже мёртв?..
— Ты лжёшь, старик. Ты ждал подмоги, и потому тянул до последнего. Ты хотел схитрить, остаться в живых за счёт собственных товарищей, за счёт их жизней. Но тебе не было известно, что отряд, направлявшийся сюда к тебе на подмогу был уничтожен ещё двое суток назад. И никто не выжил. Поэтому и на казни никого из них не было. — Старик побледнел, видимо, я попал в точку. — А теперь, хренов волхв, послушай меня внимательно. Теперь я волховать стану. Твои проклятья канули в бездну. Ни одно из них не сработает. Знаешь почему? Не знаешь. А я объясню. Не я первый пришёл к вам. Я вообще не собирался к вам приходить. Если уж совсем честно, то этот мир мне и даром не нужен. Не я стремился сюда. Меня вытащили, вырвали с корнем из привычного мне мира и насильно внедрили к вам. И ты это знаешь не хуже меня. Первыми вы пришли на мою землю. И пришли не с добрыми намерениями.
— Это не мы! Это ваши глупые купцы!!! — Заорал старик.
— Заткнись и слушай, или я прикажу залить твою глотку жидким свинцом. Знаешь, что это такое? — Я сделал паузу, после чего продолжил. — Купцы ваши, а не наши. Мы про вас и не знали. Вы пришли, вы, а не я. И принцессу вашу спас я. И жениться на ней не собирался. И кому, как не тебе, было известно, что она к вам пришла, да, она. И много людей вместе с ней. Я не знаю, что случилось, и кому понадобилось заполнять ваш мир, но знаю то, что никто из попавших сюда не желал этого. Вы притянули нас, и ваш мир начал изменяться.
— Не мы!!! — Опять не сдержался старик, но тут же закрыл себе рот обеими руками.
— Вот этого я не знаю. И спорить по этому поводу не собираюсь. Главное то, что мы здесь. Что мир начал изменяться. И тут ни вы, ни мы ничего поделать не можем. Вам надо либо подстраиваться под нас, как, впрочем, и нам под вас, либо вас выкорчуют, как старые, трухлявые пни. Хотите жить? Учитесь делать это по-новому. Не хотите что-то принимать? Так не убивайте, а пригласите, и поговорим. Может у вас есть кое-что получше чем у нас. А убивать глупо. Вот за убийство я тебя и наказываю. Даже не так, за твою глупость.
— Прости... — Выдохнул старик и растянулся у моих ног. — Прости старика. Не подумал...
— Поднимите его. — Приказал я.
Двое солдат из охраны, подбежав, подхватили старика под руки и поволокли к виселице. Моя свита вернулась на прежние позиции.
— Что он вам такого сказал? — Спросил Никанор.
— Ничего особенного. — Недовольно буркнул я, и поинтересовался: — Скажи, петлю ему на шею уже надели?
— Да. Мешок и петлю, всё как положено. Сейчас палач будет выбивать подставку.
— Стоять! Не двигаться! — Заорал я.
Взявший разгон палач так и замер с поднятой ногой, едва не успев выбить скамью из-под ног казнимого.
— Я милую этого старика. Отпустите его на все четыре стороны. Слышишь старик? Я запрещаю тебе жить в этих землях. Иди, куда хочешь. Делай, что хочешь, но сюда больше никогда не возвращайся. Охрана, убедитесь, что преступник покинул наше государство. И чтоб больше никогда нога его не коснулась нашей земли. Проследите.
Вернувшись в цитадель, я заперся у себя в апартаментах. Накатил такой депрессняк!.. Навалилась безнадёга!.. Задушила апатия!.. Никого видеть не хотелось. И откуда эта дрянь появилась? Знать бы, какая причина? С чего бы это? Или проклятья старика всё же сработали? Нет, не сработали. И не могли сработать. Все его обвинения были беспочвенны.
— Блин, хоть бы гитару, что ли? — Вслух произнёс я, и тут же спохватился. — Дьявол. Если б ещё хоть играть бы умел. Кстати, надо будет дать задание на розыски бомонда. Ну, актёров, музыкантов, клоунов. Ведь наверняка сюда попали и такие. Электроинструменты нам пока не по зубам. Технологии не те. Про усилители с синтезаторами вообще надо забыть. Не скоро это будет. А вот духовой оркестр, или балалаечники с гитаристами, то запросто. Тут не нужен большой прогресс. В принципе, даже гармошки сможем делать. С баянами и акордионами сложновато, но возможно. Поднапряжёмся, и фортепиано создадим. Не так уж это сложно. Со струнами проблема будет, но, всё равно, решаемо. Мастера скрипичных дел нарисуются. А как же без них?.. Барабаны так вообще не проблема. Это и в самых древних временах имелось, у шаманов и прочей братии. Железо для тарелок... Пордон, литавр, найдём. Не вопрос. Маракасы так вообще не проблема. Румбы там всякие, тамбурины... Вот тебе и симфонический оркестр. И будет у нас своя музыка. Глядишь, песни свои напишем. А может кто вспомнит прежние? А если найдутся актёры, то и спектакли не за горами появятся. С цирком сложнее, хотя!.. Если обнаружатся фокусники, гимнасты, акробаты, клоуны, дрессировщики, то и цирки будут. Размечтался. Вокруг не поймёшь что. Толи средневековье, толи вообще первобытно общинный строй. Дизельные теплоходы и масляные лампы. Не, керосиновые. Это у меня в замке электричество. Да в Любограде. А какое освещение в других местах? Ну, в башнях, то понятно. Там везде электричество. А вот исчезнет всё завтра, как освещать улицы будем? Чем? Газовыми фонарями? Надо будет поинтересоваться. А, ещё свечами можно. Хм. Хор можно собрать. Это вообще не проблема. Надо поспрашать местных священников. У них, скорее всего, давно имеются церковные певчие. А может где и орган найдётся?
Я замер от такой догадки. Подойдя к дивану, плюхнулся на него, при этом ощутимо приложившись головой о край чего-то твёрдого, зазвеневшего в ответ.
— Твою мать! — Выругался я, потирая ушибленное место.
На диване лежала гитара. Видимо, я совершенно случайно создал её.
Взяв в руки инструмент, проверил настройку. У меня слух не абсолютчика. Это им не нужен камертон, а мне бы не помешал. В кармане тут же что-то вздулось. Сунув руку, вытащил... Ага, разумеется, он, родимый! Камертон. Только не рычажковый, а духовой, для лажуков типа меня. Ещё раз проверив настройку теперь уже по камертону, удовлетворённо провёл ладонью по струнам. Инструмент отозвался металлическим звоном.
"Это хорошо, — подумал я, — терпеть не могу нейлон".
Тихо перебирая струны, попытался вспомнить хоть одну песню из прошлой жизни. Куда там?! Даже намёка не было. Вроде мелодии крутятся, а слов ни в одной извилине не сохранилось. Даже тема не всплыла в сознании.
— Да уж! не получится из меня путешественника по времени. — Негромко произнёс я. — Не выполнил четырёх правил "попаданца": убить Гудериана, замочить Хрущёва, добиться внедрения промежуточного патрона 7.62 и перепеть Высоцкого!
Об этом я где-то читал. Эта фраза сохранилась в памяти, но только и всего. К тому же условия не совпадали. Здесь не было Хрущёва с Гудерианом. Не было огнестрельного оружия, как, впрочем, и холодного. И песни гениального барда почему-то не желали вспоминаться. Возможно, книги с текстами песен могли быть в библиотеке. Хотя вряд ли. Создавая её передо мной стояла цель сохранить как можно больше технической литературы, немного беллетристики с фантастикой. И всё. Про песни я как-то не подумал в тот момент.
Петь хотелось, но ни одного слова в голову не лезло. Разве что: "В стае белых птиц, как снежный ком на ели".
— Странно... — Произнёс я вслух, и задумался.
Через пару минут песня была готова, но вот петь её что-то расхотелось. Я попробовал ещё.
"Небо с полем обнялись,
Счастье с волей, даль и высь -
Это не разлучная родня.
Долу клонится ковыль
И клубами вьётся пыль
Под копытом гордого коня.
Никнут травы на корню.
Снова травля вслед коню.
Бешеная гонка, как в аду.
За не сбыточной мечтой,
За свободной красотой,
Что б вести её на поводу.
— Что за бред лезет в голову? Не понимаю.
Попробовал ещё.
"Ему бы джунгли во владенья
Ведь он же царь звериный — Лев.
А он по кругу по арене
Бредёт уныло присмирев".
Нет, песни явно не получались. Я отложил гитару и задумался. "Ну почему попаданцы всегда такие умные? Они всё помнят, и историю, и технику... А я ни шиша!.. Понятное дело, что те, кто писал всю эту чушь понятия не имели, что значит попасть?.. А я вот вляпался , и что? Знания лишь базовые, то есть те, что из школы, да и то практически ничего не помню. К примеру, из физики помню лишь устройство фотоаппарата и линзы. А технологию изготовления этой самой линзы даже в приблизительном варианте не помню. Если вообще знал её. В чём сильно сомневаюсь. Оно мне надо было?! Ну разве с такими знаниями можно продвигать прогресс? Технологию изготовления обыкновенного стекла не знаю. О чём можно говорить?! Стихов и то не помню. Хотя!.. Тут интересно... Я ведь знал и стихи, и много песен. Но!.. Сейчас не помню даже Пушкина. Так, а фамилию великого поэта всё же помню".
Я поднялся, пытаясь припомнить всё, что можно, и принялся кружить по комнате, меряя её шагами. Благо гостиная была не маленькая. Увы, вспомнилось не многое. Можно сказать вообще ничего. Два Толстых... А может три? Ну, Лев Николаевич, Алексей Константинович... Ах, точно! Ещё и Алексей Николаевич!.. Ну, это что касательно литературы. Я и помнил их лишь потому, что при создании библиотеки эти фамилии всплыли сами собой. Да, и Михаил Афанасьевич Булгаков оттуда же. Были ещё братья Стругацкие, и Айзик Азимов, Бредбери, Ефремов и другие. Но вот сказать, что я знал все их произведения, или хотя бы прочёл большую часть... Всё же это будет преувеличением.
В дверь постучали. Я замер посреди комнаты. Мне не хотелось никого видеть. Стук повторился.
— Дьявол... Какого лешего?! — Выругался я, но с места не сдвинулся.
В дверь опять постучали, но теперь не так уверенно.
— Достали!.. Процедил я сквозь зубы, и решительно зашагал к двери. — Ну? — Грозно произнёс, распахивая во всю ширь.
