Ещё через несколько минут Сергей увидел справа первый пуск, расположенный в тридцати километрах от порта Гагарин и в который уже раз поразился его циклопическим размерам. Пуски располагались в двадцати пяти километрах от моря, это чтобы осетры не сошли с ума от грохота, и стояли в шахматном порядке в два ряда на расстоянии в пять километров друг от друга. От космопорта до Будёновска они отстояли довольно далеко, но вот жители Кизляра и особенно Таловки, находившейся в сорока двух километрах к югу, точно смогут как видеть, так и слышать стартующие в космос ракеты, за что они уже сейчас получали "космическую" надбавку за шум. На седьмом пуске стояла уже подготовленная к старту ракета "Вулкан", огромная и величественная, хотя и довольно неказистая внешне из-за нахлобученного на неё космического модуля, который ракета должна завтра вывести в космос. Глядя на неё, Сергей вздохнул и радостно сказал:
— Ласточка ты моя громовая, как же я ждал этого дня.
Если завтра всё пройдёт удачно, то в космос будет выведен первый жилой блок большого производственного космического комплекса. Ему предстояло подняться на довольно высокую, в семьсот пятьдесят километров в перигелии, орбиту, чтобы об атмосферу не тёрся. Затем в космос выведут ещё два точно таких же огромных модуля, а потом наступит черёд четырёх производственных корпусов совсем уж невообразимого размера. В Политбюро его часто спрашивали старшие товарищи: — "Сергей, за каким чёртом ты так пупок рвёшь? Ведь ты же деньги, можно сказать, от себя на это отрываешь!", а он со спокойной, деловитой уверенностью отвечал им: — "Товарищи, производство в космосе даст нам уникальные полупроводниковые материалы, медицинские препараты, фуллерены, наконец, это прорывные технологии и поэтому на это я денег никогда не стану жалеть!" — "Ну, а Луна зачем тебе сдалась, Серёжа?" — и он со смехом восклицал: — "А я хочу слетать туда на пару месяцев в командировку, товарищи, чтобы отдохнуть от споров о наших космических программах".
В принципе никаких споров, по большому счёту, и не было, просто его товарищи по партии всё же побаивались, что не дай Бог в Америке или Европе снова начнётся экономический кризис и советские капиталовложения в туризм не дадут той отдачи, то враги мигом припомнят Сергею Чистякову весь его размах. Реальной отдачи от туризма с огромным нетерпением ждал в первую очередь Алексей Иванович Косыгин, который, как-то раз даже, в Елоховский собор заехал и поставил там свечку перед какой-то иконой на удачу. Он согласился и с новой идеей Сергея, восстановить храм Христа Спасителя и выступил с таким предложением на пленуме ЦК КПСС, на котором его поддержали хотя и не большинством голосов, но и без возражений. Рядовые коммунисты зачастили в церковь, а вот руководящий состав делал это только в особых случаях. Вроде предстоящего старта ракеты "Вулкан", которая должна стать главным тяжеловозом международной космической программы. Не за горами был и старт "Вулкана" с тяжелым боевым космическим кораблём, писмейкером-миротворцем. Первый из шести этих многоразовых космических гигантов уже полностью подготовили к полёту.
Сделав в воздухе три круга над космодромом, Сергей повернул к Будённовску. Истребители, сопровождавшие его "Боинг", отвалили в сторону ещё на подлёте к порту Гагарин. Небо над космодромом было для них закрыто, а уже очень скоро оно станет закрытым и для Сергея, причём по его же собственному приказу. Может быть поэтому он сказал со вздохом:
— Игорь, прими управление аэропланом на себя. Сюда я буду теперь прилетать только, как пассажир.
Глава 26. Первый триумф.
Международный аэропорт в городе Буденовске, которому Сергей упорно старался вернуть его историческое название Святой Крест, был даже больше, чем Шереметьево и намного современнее него. Оно и понятно, это ведь город находился вблизи главного космодрома планеты. На стоянках застыли десятки авиалайнеров, в том числе и правительственных. Хотя это был первый, можно сказать, пробный старт, посмотреть на него прилетели многие главы правительств, не говоря уже о том, что страны-участницы "Лондонского международного космического альянса" представляли такие большие правительственные делегации, которые и в Москву-то не приезжали. Однако, больше всего в город прибыло всё-таки туристов, почти десять тысяч человек только из-за рубежа. Билеты они раскупили ещё заранее и все закрытые гостевые трибуны завтра окажутся заполнены туристами из всех стран мира до отказа.
Обычно Сергея встречало в аэропорту много народа, но сегодня к люку его самолёта подошел по переходу один только первый секретарь будёновского горкома партии Михаил Сергеевич Горбачёв с Раисой Максимовной. Брежнев сдержал свою угрозу, сделанную когда-то в сердцах, и загнал Мишку в степь, отправив в Буденовск, поскольку тогда ещё не вник в планы Сергея Чистякова. Вот так и получилось, что Михаил Сергеевич стал первым секретарём в самом динамично развивающемся и стратегически важном городе Советского Союза. На новом месте он развил такую активную деятельность, что Брежнев, сокрушенно покрутив головой, представил его к званию Героя Социалистического Труда за блестяще выполненное задание партии. Не смотря ни на что Сергей всё равно чувствовал вину перед этим человеком, который очень старался походить на него и даже стал заниматься тайчи и практиковать дыхательную гимнастику цигун. Когда они вышли из здания аэропорта, он предложил ему сесть в его лимузин и как только Евгений тронулся с места, сказал:
— Михаил Сергеевич, я хочу предложить вам перебраться в Москву. Что вы на это скажете?
Раиса Максимовна опустила глаза, а Горбачёв, посмотрев на него обиженным взглядом, спросил:
— Я чем-то не устраиваю вас здесь, Сергей Александрович?
— Нет, что вы! — С жаром принялся успокаивать человека, которого невольно обидел, Сергей — Вы меня полностью устраиваете, Михаил Сергеевич! Просто мне подумалось, что человеку с вашим талантом организатора, нужно расти.
Горбачёв отрицательно помотал головой и тоже горячо и страстно воскликнул:
— Если вы не прикажете мне этого, Сергей Александрович, то я из Святого Креста никуда не уеду! Поймите же, быть мэром главного космограда планеты, это не только почётно, мне даже мэр Парижа завидует, но и ответственно, поэтому мы с Раисой отсюда никуда не уедем. Да, и не нравится мне в Москве, пыль, копоть, а здесь вокруг красотища, да, вы и сами знаете это.
Сергей облегчённо вздохнул. Глаза Горбачёва блестели так азартно, что он уже не чувствовал перед ним никакой вины, а потому энергично кивнул головой и сказал:
— Михаил Сергеевич, тогда у меня будет к вам одно важное поручение и небольшая просьба. Примите под своё руководство не только Будённовск, но ещё и порт Гагарин вместе с космодромом имени Королёва. Это теперь зона особого международного сотрудничества, а вы станете её административным руководителем. Подчиняться вы будете только Константину Петровичу Феоктистову, президенту "Лондонского международного космического альянса". Соответствующий указ президента СССР я уже подготовил и завтра в восемь утра вы вступите в новую должность. — Немного помолчав, он спросил Горбачёва, на лбу у которого от такой новости даже выступила испарина — Вы не хотите узнать, какую должность я вам хотел предложить?
Ошарашено покрутив головой, Горбачёв шумно выдохнул воздух и громко воскликнул:
— Сергей Александрович, даже зная о том, как вы умело двигаете людей и руководите огромным коллективом, мне это неинтересно. Вашу программу освоения космоса я изучил от буквы до буквы и она просто потрясает меня своей грандиозностью. Теперь меня с этой должности только ногами в перёд, на кладбище вынесут. Огромное вам спасибо за доверие, Сергей Александрович! Для меня это большая честь.
Сергей улыбнулся и сказал:
— Тогда я попрошу вас уделить мне сегодня пару часов, Михаил Сергеевич. Будьте, пожалуйста, поблизости от меня и как только обстоятельства позволят, мы поговорим.
Из аэропорта Евгений повёз Сергея сначала в его квартиру, где он оставил детей с няней, а потом в Дворец космоса. Там уже вовсю шел банкет. Когда он вошел в парадный зал, в котором собралось множество людей, путь ему преградил адъютант министра обороны и строго сказал:
— Сергей Александрович, вам приказано пройти со мной в одно место. Пожалуйста, если вы не хотите, чтобы меня выгнали с этой должности, сделайте мне одолжение.
У него сразу же закралось в душу одно подозрение и он со вздохом согласился. Генерал провёл его в комнату, расположенную неподалёку и Сергей чуть не выматерился, увидев стоящий в ней манекен с надетым на него мундиром маршала авиации. Он только и смог сделать, что плаксиво заныть:
— Виктор Ерофеевич, на зачем? Какой из меня к чертям собачьим маршал авиации, я же простой погранец. Ей Богу, не по Сеньке шапка и за такое Сенька может и по шапке получить.
Генерал Ивашко, улыбаясь, подсластил ему эту пилюлю:
— Зато теперь ты сможешь полететь в космос, Сергей. Дмитрий Фёдорович так и сказал: — "Кто же маршалу посмеет отказать, уж точно не я". Вот так-то.
Тем не менее Сергей продолжал ныть:
— Позорище, пацану всего тридцать три года, а он уже маршал. Надо мной теперь даже пингвины в Антарктиде смеяться станут, Ерофеич, и будут абсолютно правы.
— Ничего, я им мигом клювы проволокой закручу. — Продолжал успокаивать его адъютант министра обороны — Ты, Серёга, не какой-то там пацан, над которым можно смеяться без риска получить по шее. Лётчики за тебя, кого угодно в клочья порвут, не говоря уже о космонавтах.
Больше всего в новом мундире Сергея поразило то, что рядом с правительственными наградами Советского Союза висел его орден "Мужества" и медаль "За заслуги перед Отечеством". Это прямо указывало, что домашние всё знали и упорно хранили молчание об этом безобразии. Парадный мундир сидел на Сергее, как влитой, повертев в руках шикарный маршальский мицуган, он с улыбкой нахлобучил его на деревянную башку манекена и с притворно горестным вздохом пошел к двери. Вот теперь его встречали в огромном зале аплодисментами. Причём такими, что Сергей чуть было не прослезился. Надевая маршальский мундир, он даже вынул из уха свою серёжку, что немедленно заметил Леонид Ильич, подошедший к нему первым. Крепко пожимая Сергею руку он весёлым голосом сказал:
— Герой, настоящий лётчик, даже фитюлину из уха вынул. Ну, пойдём, Серёжа, мы тут даже пить без тебя не начинали.
Общаясь со своими старыми и добрыми, в основном старшими, друзьями, в чей дом он вломился, словно бандит с большой дороги, Сергей радостно улыбался. Он уже очень скоро понял, что все только рады видеть его в маршальском мундире и уж для них-то он точно не был шутом из рыночного балагана. Юля, одетая в специально пошитое для этого дня вечернее платье тёмно-синего цвета со стразами в виде звёздочек, и сама сияла, словно звезда. Сергею с радостью выслушивал поздравления и он, наконец, понял главное, для всех этих людей в общем-то не было столь уж важным, закончится всё удачно или ракета взорвётся, как это частенько случается с ракетной техникой. Все они собрались здесь только для того, чтобы поздравить его с успешным завершением главного этапа одного из самых впечатляющих проектов двадцатого века, — строительства космодрома имени Сергея Павловича Королёва, который улыбался всем со стены.
Он не отказал себе в удовольствии и представил всем губернатора Космограда. Брежнев даже обнял и трижды расцеловал ставропольчанина, попавшему ему как-то раз под горячую руку и стал живо интересоваться у него, какие он установит теперь у себя порядки, ведь зона-то международная, а стало быть он становился чуть ли не главой государства. Когда банкет был в самом разгаре, Сергей подошел вместе с женой к чете Горбачёвых, оставил с Раисой Максимовной Юлю, а сам, не прощаясь ни с кем, вышел вместе с ним из зала. Поскольку его жена уже собиралась ехать домой, то он повёз Михаила Сергеевича в аэропорт, где они поднялись на борт "Боинга", стоявшего на стоянке и уже подключённого к местной энергосети. Там они сразу же прошли в просторный кабинет. Сергей усадил Михаила Сергеевича в кресло перед большим плазменным телевизором с диагональю в два метра и ввёл его в курс дела относительно своего происхождения и краха великой империи точно так же, как и всех друзей. Горбачёв смотрел на всё с нескрываемым ужасом в глазах, а когда краткий курс истории СССР и России закончился, прошептал:
— Боже мой, какой кошмар. Сергей Александрович, извините, но мне сейчас хочется только одного, пустить себе пулю в висок. Кем же я это стал в Москве? Просто каким-то выродком.
— Михаил Сергеевич, вот потому-то Леонид Ильич и отправил вас в Будённовск, чтобы вы, погрузившись в настоящую работу, смогли закалить себя и проверить в большом деле. — Нисколько не смущаясь солгал Сергей — Не стану вам больше ничего говорить о Москве, но теперь вы один из немногих людей в мире, кто знает о моей тайне. Ну, а теперь мне пора домой. Команданте Фидель меня наверное уже заждался. Он сейчас сидит у меня дома на кухне и спорит с Ясиром о том, кто первым увидел во мне подкидыша. Шучу, они никогда не спорят друг с другом. — Сергей поднялся из кресла, коснулся плеча Горбачёва, который, казалось, не слышал его слов, и добавил — Михаил Сергеевич, ничего из того, что я здесь вам показал, вы не совершили. Более того, своевременное вмешательство Леонида Ильича, который без объяснения причин направил вас в Будённовск, позволило вам проявить себя в новом качестве и поэтому вы уже не Горби и теперь Запад будет любить и обожать вас совсем по другой причине.
Горбачёв собрался с силами и тоже встал. Он горестно развёл руками, хлопнул себя по бёдрам, а потом неожиданно улыбнулся и вполне бодрым голосом сказал:
— А ведь вы правильно заметили, Сергей Александрович, я действительно очень сильно переменился.
Они вышли из самолёта, спустились по траппу, попрощались и каждый сел в свою машину. Горбачёву подали точно такой же правительственный лимузин, на котором возили в Будённовске Сергея. Фидель Кастро и Ясир Арафат действительно ждали его на кухне в большой квартире, походившей из-за множества гостевых спальных комнат, на гостиницу. Они сидели за стойкой бара, пили кофе и разговаривали. Сергей сразу же подсел к ним, но разговор был недолгим и занял всего полтора часа. В половине двенадцатого они разошлись по своим спальным комнатам. Наутро Сергей проснулся в шесть утра и через десять минут, одетый в новенький маршальский мундир, сидел за рулём ярко-красного спортивного "Феррари". Николай сидел справа и то и дело опасливо крутил головой. Он любил быструю езду, но не настолько, а потому жалобным голосом попросил друга:
— Серёга, давай не будем преодолевать звуковой барьер?
По Будённовску Сергей проехал чинно и степенно, со скоростью не выше семидесяти километров в час, но вскоре они подъехали к специальному пропускному пункту, на котором стоял длинный ряд глухих стальных ворот с золочёнными звёздами, покрашенных в зелёный цвет. Здесь начинался выезд на самое широкое в мире шоссе, ведущее к космодрому. По сути дела это шоссе, стадвадцатиметровой ширины, было огромной посадочной площадкой для кораблей-миротворцев, но самое главное по нему они могли очень быстро доехать до космодрома. Двое автоматчиков подошли к машине, удостоверились в том, что у маршала Чистякова и генерала Зимина имеются с собой пропуска и взяли под козырёк. На лобовом стекле "Феррари" пропуск уже успел изрядно выгореть под палящем южным солнцем. Как только ворота поднялись, он сразу же бросил машину вперёд и помчался по хорошо освещённому шоссе чуть ли не на максимальной скорости. Дорога, идеально прямая и абсолютно ровная на протяжении всех своих ста тридцати километров, позволяла Сергею ехать с любой скоростью. Ещё эта дорога отличалась тем, что она пролегала строго вдоль тридцать восьмой параллели.
