Бэстифар скривился. Мальстен сочувственно сдвинул брови.
— Я лучше всех знаю, каково тебе, — внушительно произнес он, воскрешая в своей памяти то, как услышал про атаку на Хоттмар, — но пороть горячку нельзя. Да, ты вынужден отсиживаться и терпеть.
— Это не в моей природе, — прошипел Бэстифар.
— А провоцировать нападение на Оруф и Адес — не в твоем праве, — парировал Мальстен. Похоже, он задел аркала за живое, потому что свободная рука его резко поднялась. Мальстен знал это движение — Бэстифар обычно делал так, когда собирался применить свою силу.
— Я пойду. Не заставляй меня доказывать это силой, — со злостью произнес аркал. Мальстен не дрогнул и не отпустил его.
— Еще шаг, и я свяжу тебя нитями, Бэс. Во благо твоей страны. Ты сам хотел, чтобы я блюл ее интересны.
Фатдир молча наблюдал за этой перепалкой, не осмеливаясь вмешаться.
Бэстифар сощурился и недоверчиво покривился.
— Не посмеешь, — произнес он.
— Хочешь проверить? — спросил Мальстен. — Сделаешь шаг, и я свяжу тебя, хотя обещал больше никогда этого не делать.
Фатдир ждал от своевольного царя шага в тот же миг, но, как ни странно, аркал не двигался, буравя данталли глазами. Он словно боялся первым нарушать какую-то одному ему понятную договоренность, хотя сейчас, пользуясь давно взятым с Мальстена обещанием, мог свободно покинуть комнату — или хотя бы попытаться.
— Бэс, — тихо заговорил Мальстен, — ты царь этой страны. Ты за нее отвечаешь. И я представляю, как сильно ты хочешь защитить ее, убив всех и каждого, кто посмел посягнуть на нее. Я знаю, поверь мне. — Он кивнул, будто желал таким образом укрепить свои слова. — Но выступив против этих людей, ты поведешься на провокацию. И тогда от твоей страны не оставят камня на камне. Ты можешь справиться с ними эффективнее всего, но потом будет только хуже. Эффективный метод — не всегда самый верный.
Бэстифар шумно вдохнул и медленно выдохнул. Было видно, каких сил ему стоит вслушиваться в слова Мальстена.
— Что ты предлагаешь? — спросил он.
— Отправь кхалагари.
На этот раз возмутился Фатдир.
— Что?! — воскликнул он. — Кхалагари и дворцовые стражники — единственная защита, которая осталась у Грата. Мы не можем…
Одновременный резкий взгляд данталли и аркала заставил его замолчать.
— Я отдам приказ, — кивнул Бэстифар и вышел из комнаты. На этот раз Мальстен не стал его удерживать. В дверях аркал замер и кивнул Мальстену. — Кстати, постарайся обучить Дезмонда прорываться сквозь красное. Нам понадобится как можно больше данталли, которые это умеют.
После этого Бэстифар пропал из виду.
Оставшись наедине с данталли, Фатдир набрался смелости.
— Как вы могли это предложить? — спросил он. — Оставить Грат без защиты — это…
— Наименьшее из зол, — перебил его Мальстен. — К тому же, у столицы есть защита. Я и Бэстифар. За нас будут сражаться Аэлин и ее отец. Кара и дворцовая стража.
Фатдир поморщился.
— При всем уважении к вашим способностям, если на город нападут, это просто мизер…
— Все же лучше, чем ничего, — покачал головой Мальстен. — Малагорию рвут войной на несколько фронтов, Фатдир. Положение патовое. Я не знаю ни одной страны, которая выстояла бы в таких обстоятельствах. Дадут боги, Малагория будет первой.
Этими словами он решил прервать разговор и также скоропостижно, как до этого Бэстифар, покинул комнату.
Фатдир почувствовал, как руки его задрожали, и обессиленно опустился на стул, боясь, что иначе попросту лишится чувств.
* * *
Грат, Малагория
Шестой день Гуэра, год 1490 с.д.п.
Дезмонд скрипнул зубами, в который раз проглотив рвущуюся наружу фразу «это невозможно». Трудно было говорить это Мальстену, который при нем не раз и не два прорывался сквозь красное. В его исполнении это даже не выглядело как прорыв — он делал это насколько легко, словно между ним и людьми в красном не существовало никаких преград. Однако Дезмонд искренне не мог понять, как ему это удавалось.
Мальстен был терпелив. Он раз за разом объяснял своему нерадивому ученику одно и то же, ожидая, что у него получится. Казалось, он до последнего не терял веру в успех этого сомнительного мероприятия.
— Закрой глаза, — спокойно сказал Мальстен. Дезмонд послушно закрыл глаза, сжимая челюсти от раздражения. — Сосредоточься.
Сосредоточься, — передразнил про себя Дезмонд. — Я даже толком не понимаю, о чем он говорит! Как сосредотачиваться, если мысли разбегаются во все стороны, и эти циркачи кажутся даже не отдельными красными пятнами, а одним большим размытым пятном?!
Он попытался одернуть себя, понимая, что злость ничем не поможет.
— У нас есть все возможности увидеть людей в красном, если мы не будем терять концентрацию зрения. Да, глаза приходится напрягать, но рано или поздно ты привыкнешь.
Дезмонд вновь почувствовал вспышку злости.
Привыкну? — возмутился он. — Проклятье, а если мне не сдалось привыкать? Если мне не хочется, чтобы у меня еще больше, чем сейчас, уставали глаза, а расплата потом была совершенно жуткой? Да-да, все ради грядущей войны. Но что, если я — да простят меня боги — вообще не хочу сражаться?
Дезмонд прикусил губу. Он понимал, что боги-то его, возможно, и простят. Не простит Бэстифар, и это куда страшнее. Дезмонд выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и открыл глаза. Ничего не изменилось — скучающие на арене артисты так и остались для него размытыми пятнами.
— Ничего не происходит, — протянул Дезмонд почти устало. — Я по-прежнему не могу их рассмотреть.
— Само собой это не произойдет, — хмыкнул Мальстен. — Я ведь говорю, ты должен сосредоточиться, напрячь зрение. Поначалу это трудно, но потом…
Дезмонд закатил глаза.
— Знаю, знаю, если не буду жаждать трудностей, вы с Бэстифаром сочтете меня ничтожным куском дерьма, — буркнул он.
Мальстен приподнял бровь.
— Где я просил тебя жаждать трудностей? — спросил он. — Я говорил сосредоточиться.
— Ну да, как же! — фыркнул Дезмонд, сложив руки на груди.
— Трудности будут, но они нужны не ради трудностей. Они даже не то чтобы нужны, они просто, — Мальстен пожал плечами, — неизбежны. Нельзя научиться чему-то, не затратив на это никаких сил. — Видя, как Дезмонд постепенно вскипает от злости, Мальстен передернул плечами и изучающе склонил голову. — У тебя бы получилось, если бы вместо того, чтобы злиться, ты попробовал прорваться сквозь красное, — снисходительно произнес он. Дезмонд ожег его взглядом, и Мальстен усмехнулся. — Я даже толком не могу понять, за что ты так злишься и на кого.
Ты издеваешься?! — воскликнул про себя Дезмонд, хотя вслух не произнес ни слова. — На тебя — за то, что у тебя, мать твою, все получается!
Словно ведомый волей Криппа, Мальстен решил подлить масло в огонь:
— Я, вообще-то, удивлен, что ты до сих пор не приспособился, — сказал он. — Ты живешь в Малагории уже не первый год. Оглянись вокруг: здесь столько красного, что волей-неволей приходится напрягать зрение, чтобы не чувствовать себя здесь слепцом.
Дезмонд хмыкнул.
— Серьезно? А что рассматривать-то? Занавески? Придворных стражников? Рубашки Бэстифара? — Он покачал головой. — Меня взяли сюда ради цирка, а артистов можно обряжать не только в красное!
— Хочешь сказать, тебя устраивает постоянно видеть вокруг размытые пятна? — удивился Мальстен.
— Меня устраивает, — процедил Дезмонд, — не напрягать глаза попусту.
Это и остальных устраивало, пока тебя здесь не было, — добавил он про себя.
— Что ж, сейчас от тебя требуется больше, — вздохнул Мальстен. — Это приказ царя, если ты не забыл. Сомневаюсь, что у тебя есть шанс ослушаться.
Некоторое время Дезмонд молчал. Мальстен примирительно вздохнул.
— Послушай, — кивнул он, — стоит сделать это всего один раз, и ты поймешь, что это гораздо проще, чем казалось.
— Пока не наступит расплата, — буркнул Дезмонд. — О том, насколько хуже она будет, ты вечно умалчиваешь.
Настал черед Мальстена закатывать глаза.
— О расплате ты и без меня достаточно думаешь. — Он невольно посмотрел на зрительские места у самой арены, где сидели Аэлин и Грэг, беседуя и ожидая, что чудо все-таки произойдет, и Дезмонд продемонстрирует успехи.
Проследив за взглядом Мальстена, Дезмонд смутился и подумал, что и впрямь стоит хоть немного постараться. Отчего-то присутствие Аэлин и Грэга подталкивало его к этому куда больше, чем присутствие Мальстена. Перед Грэгом Дезмонду было до сих пор неловко за тот несчастный случай, что произошел на арене. А Аэлин… к ней он относился с опаской и чувствовал особую нервозность в ее присутствии, однако причину этому найти так и не сумел. Что-то в этой женщине было такого, что выбивало у него почву из-под ног. Он находил ее очень красивой, сочетавшей в себе силу и женственность так, что это перемешивалось в ней и создавало удивительно естественный притягательный образ. И все же Дезмонд не мог выносить ее общества более нескольких минут… или боялся оставаться с ней рядом.
Помыслить о ней даже в самых смелых своих фантазиях он себе не позволял — отчего-то ему казалось, что об этом может каким-то образом узнать Мальстен. А его гнева Дезмонд по какой-то причине опасался куда больше, чем гнева Бэстифара.
Чем чаще Аэлин стала приходить к нему после тренировок, тем сложнее у Дезмонда было к этому отношение. Он восхищался мастерством Мальстена, но чувствовал рядом с ним свою убогость и несостоятельность, за что невольно ненавидел его. Ненавидеть его было гораздо проще, чем себя самого, хотя в глубине души Дезмонд понимал, что и себя самого тоже ненавидит. Больше всего ему хотелось закончить эти занятия и не возвращаться к ним. Возможно, стоило сбежать из Малагории? Вот только Дезмонд понятия не имел, куда может сбежать, и это пугало его куда больше, чем жизнь в гратском дворце.
Тяжело вздохнув, он выставил руку вперед и попытался приглядеться. Он напрягся всем телом так, что у него задрожали мышцы и невольно задержалось дыхание. На какой-то краткий миг очертания артистов вдруг стали ясными и четкими. Только дотянись нитью, и можно их связать!
Но одна мысль о грядущей расплате заставила Дезмонда ахнуть, обнять себя за плечи и отступить на несколько шагов. Боль будет страшнее любой той, что он уже испытывал. И все ради чего? Ради нескольких мгновений контроля над марионетками в красном?
— Нет… — прошептал он.
— Ты ведь увидел, — удивленно вскинул брови Мальстен. — У тебя был шанс, почему ты не попытался?
— Потому что я не хочу, ясно?! — Голос Дезмонда сорвался на крик. — Что будет с расплатой после того, как я отдам ее Бэстифару? После контроля над красным?
Мальстен устало вздохнул.
— То же, что и всегда.
— Я так не хочу.
Мальстен хмыкнул.
— Тогда тебе стоило поменьше прибегать к помощи Бэстифара.
— Ты тоже к ней прибегал! — воскликнул Дезмонд. — Не тебе меня учить…
Лицо Мальстена сделалось строгим и непроницаемым, будто в этот самый момент последняя крупица его терпения испарилась.
— Не мне? — хмыкнул он. — Ты, кажется, забыл, это не просьба. — Мальстен сделал шаг в его сторону, и Дезмонд невольно отступил. Бросив всего один беглый взгляд на артистов, Мальстен слегка шевельнул рукой, и несколько десятков черных нитей вырвались из его ладони, сделав людей его марионетками. — Бэстифар приказал мне тебя научить. И пока ты не продемонстрируешь нечто подобное, Бэс может начать применять к тебе пытку, чтобы пробудить в тебе трудолюбие. Ты этого хочешь?
— Мальстен!
Оклик заставил обоих данталли обернуться. Они не заметили, когда Аэлин успела покинуть свое место в зрительских рядах и оказаться здесь. Вид у нее был решительный, но немного встревоженный. Она несколько мгновений смотрела на Дезмонда, затем перевела взгляд на Мальстена.
— Я думаю, на сегодня хватит, — многозначительно произнесла она. — Он что-то увидел? Пока достаточно. Пусть идет.
Дезмонда не понадобилось просить дважды, он тут же покинул арену. Аэлин не смотрела ему вслед, она приблизилась к Мальстену и шепнула ему на ухо:
— Не отпускай нити, пока не придем к тебе в покои.
Мальстен нахмурился. Он уже не удивлялся тому, что Аэлин умела по его лицу определить, когда он применяет нити. Куда больше его удивила просьба, и, похоже, охотница это понимала.
— Доверься мне, — кивнула она. — Держи их. И идем.
Не понимая, в чем дело, Мальстен последовал за ней в свои покои. По пути он не задавал ей вопросов, а пытался по ее виду понять, что происходит. Однако ему это удавалось далеко не так хорошо, как ей, поэтому он быстро оставил попытки. Войдя в комнату, Аэлин закрыла дверь и кивнула в сторону кровати. Мальстен неловко передернул плечами и непонимающе уставился на Аэлин.
— Я… не уверен, что правильно тебя понимаю, — нервно усмехнулся он.
— Скорее всего, неправильно, — улыбнулась Аэлин. Веселье проскользнуло в ее улыбке лишь на миг, но затем выражение лица изменилось, первыми посерьезнели глаза.
Мальстен коснулся ее щеки.
— Да в чем дело?
— В расплате, — коротко отозвалась Аэлин. Мальстен нахмурился, решив, что скоро будет непроизвольно кривиться, едва услышит это слово.
— Боги, я-то уж подумал, случилось что-то серьезное, — вдохнул он. Аэлин подтолкнула его к кровати и кивнула.
— Серьезное и случилось. Ты, видимо, забыл, что сделал по просьбе Бэстифара совсем недавно? — Она говорила это почти осуждающе. — Ты взял под контроль огромное количество людей — в том числе в красном — продержал их некоторое время, а потом отдал расплату Бэстифару, хотя ты прекрасно понимал, к чему это тебя приведет. И вряд ли после сегодняшней расплаты тебе бы удалось доказать Дезмонду, что прорыв сквозь красное не так уж страшен. Если бы ты пережил это при нем, он бы еще хоть раз пришел на тренировку?
Она опустила взгляд на его ладонь, едва заметно напряженную. На какой-то миг ей показалось, что если она сосредоточится, то и сама сможет увидеть нити, которым Мальстен держит своих марионеток.
