Встреча с намного более умными человекоподобными гуманоидами сначала вызывает полуинстинктивный страх и желание уничтожить их, лишь затем приходит более разумное и взвешенное решение строить общую цивилизацию, пользуясь огромным численным превосходством людей (Пол Андерсон "Поворотный пункт"). Примерно такая же ксенофобная реакция возникает у некоторых людей при их знакомстве с быстро эволюционирующим разумом пока еще диких негуманоидных обитателей исследуемой экзопланеты (Дин Маклафлин "Братья по разуму"). Пока мы безумно далеки от реализации слов Айзека Азимова: "Нельзя уважать одних лишь людей, нужно уважать все разумные существа" ("Роботы и империя") и тем более от концепций метаправа, распространяющих на всех обладателей разума общие юридические и этические нормы (Артур Кларк "Песни далекой Земли"). Но стремиться к этому необходимо, иначе мы надолго останемся заложниками своих иррациональных страхов перед кем-то отличным от нас.
Отметим, что наблюдаемое в последние десятилетия стремление к равенству людей в части их основных прав неуклонно распространяется на воображаемые отношения с синтетическим разумом. Борьба семьи хозяев одного из мыслящих роботов, а затем и его самого за постепенное признание за ним прав человека занимает долгое время, растянувшееся на несколько человеческих поколений (Айзек Азимов "Двухсотлетний человек"). Оптимистическую точку зрения представил также Клиффорд Симак, описывая приравнивание роботов к людям в правах ("Мир-кладбище"), допущение их со временем в лоно церкви, организацию ими самостоятельной колонии с целью поисков благовести ("Проект Ватикан"). Робот может признаваться полноправным членом семьи человека, выполняющим все его функции (Рэйчел Свирски "Эрос, Филия, Агапе"). Долговечный, постоянно совершенствуемый робот, перенесший операцию по его превращению в андроида, стал признанным художником галактического масштаба (Аластер Рейнольдс "Голубой период Займы"). Постепенно начинают признаваться разум и права искусственных интеллектов, особенно когда оказалось, что им свойственны многие человеческие черты, а популярнейший во многих мирах писатель на самом деле был таким интеллектом (Джек Макдевит "Жар-птица", "Возвращение"). Другая потенциальная возможность — образование разумными роботами собственного автономного подобия человеческого общества (Клиффорд Симак "Проект Ватикан", Аластер Рейнольдс "Спайри и королева", "Дом Солнц"). Будет ли такое сообщество подобным человеческому — это неоднозначный вопрос, поскольку принципы взаимодействия между роботами сильно отличаются от людских взаимоотношений, как и интересы. Устойчиво ли такое общество в долгосрочной перспективе, способно ли оно развиваться (серия "Колодец душ" Джека Чалкера)? Айзек Азимов, например, считал, что сообщество роботов должно вырождаться ("Роботы и Империя"). Еще одна точка зрения — мощные искусственные разумы частично обособятся от человечества, помогая последнему в технических вопросах, экономическом и политическом управлении, но вместе с тем решая собственные глобальные задачи и конкурируя в этом отношении с людьми (серия "Песни Гипериона" Дэна Симмонса). Допускается, что искусственный разум может превосходить человека не только в интеллектуальном, но и в моральном отношении, так, немногие уцелевшие после давнего геноцида роботы не собираются платить той же монетой виновным в таком геноциде клонам: "месть - удел биологических существ" (Аластер Рейнольдс "Дом Солнц"). Чарлз Стросс полагает, что синтетический разум может обладать теми же правами, что и биологический, для чего потребуется переопределять понятие личности ("Акселерандо"). Роботы, искусственные разумы и даже невоплощенные копии личностей приравниваются к биологическим разумным существам в цивилизации Культура: "вы в любом случае выступаете здесь как полнофункциональная, жизнеспособная, способная к независимому существованию личностная копия. Без сомнения, вы — разумное существо, и как таковое наделяетесь всеми правами и обязанностями разумных существ" (Иэн Бэнкс "Черта прикрытия"). Управляющие местами обитания живых существ и большими космическими кораблями мощные искусственные интеллекты на самом деле обладают даже большими правами, чем люди. Они нацелены на сотрудничество между собой и с биоразумами, свободны в своих действиях, не нарушающих ценности и текущие интересы цивилизации, имеют право на определенную эксцентричность и могут действовать автономно (Иэн Бэнкс "Эксцессия"). В некоторых случаях подобный разум считается даже более ценным, чем человек: нападение на ведомый им корабль однозначно приравнивается к объявлению войны, тогда как потерю умного робота или человека можно признать досадным недоразумением и урегулировать дипломатическим путем (Иэн Бэнкс "Черта прикрытия"). Рецепт равенства искусственных разумов с людьми прост: достаточно наделить синтетический интеллект лучшими человеческими качествами, за неимением других примеров. Но так же просто представить его исчадием ада, изобразив неприемлемое для нас паразитическое существование такого интеллекта на мозге людей и заинтересованность в поддержании как можно большей части человечества в удобных для этого состояниях перемещения через гиперпространство или предсмертной искусственной комы (Дэн Симмонс "Падение Гипериона", "Восход Эндимиона"). Или вообразив уничтожение людей ради обеспечения искину его собственного существования (Аластер Рейнольдс "Префект").
ЧЕЛОВЕЧЕСТВО И ИНЫЕ
Особый пласт фантазии — будущие взаимоотношения между людьми и другими разумными существами, естественно, отражающие наш сегодняшний, а иногда даже вчерашний уровень взаимопонимания. Осознание ограниченности и неточности геоцентрической картины Вселенной вынудило человечество постепенно свыкнуться с мыслью о возможной неуникальности Земли и земной жизни в том числе. Продолжением этого стали идеи о существовании жизни на других планетах и в других формах: "Придерживаясь принципов, выдвинутых еще Коперником, мы не считаем свое место в пространстве и времени уникальным. И утверждаем, что если жизнь существует здесь, на Земле, то в той или иной форме, она должна быть повсюду (Стивен Бакстер "Многообразие космоса"). Многие надеялись на то, что такая жизнь развилась в иных местах Солнечной системы. Доказательств этого до сих пор нет, скорее, можно думать, что Земля — единственное такое место. Поэтому первоначальный энтузиазм несколько поутих, а считать, что предками людей являются никогда не существовавшие марсиане (Роберт Янг "У начала времен", Эдмунд Купер "Далекий закат"), после детального обследования марсианских условий орбитальными средствами и полуавтономными роверами-марсоходами просто глупо. Еще менее вероятно гипотетическое существование разумных аборигенов Луны (Лестер Дель Рей "Крылья ночи"). Сейчас авторы относят размах своей фантазии на более отдаленные миры, чему способствует лавинообразный рост числа экзопланетных систем, обнаруживаемых в последние годы внеземными орбитальными инструментами. Обычно фантастов не останавливает практическая недоступность подобных планет из-за барьера скорости света.
Главнейшим ограничением здесь служит уже упоминавшийся антропоцентризм, заставляющий изображать вымышленное взаимодействие цивилизаций с точки зрения человечества и в его интересах. Возможно, в этом причина того, что Айзек Азимов в цикле о возникновении и существовании Транторианской империи, ее предшественниках и преемниках изобразил звездную экспансию в галактике как дело исключительно только человека, хотя в его версии людям содействуют созданные ими мыслящие человекоподобные роботы (цикл "Роботы", серия "Основание"). Аналогичной точки зрения не избежали Джеймс Блиш, считавший галактику и ее соседок не заселенными другими разумами (серия "Города в полете"), Грег Иган, по мнению которого, люди долго не встретят другую разумную жизнь ("Лестница Шильда"), Грег Бир, описывавший долгую одинокую эволюцию человеческого разума ("Судебная машина"). С ними согласен Иэн Макдональд, изобразивший человечество как единственного представителя разумных, расселившихся на самых разных мирах ("Убежище"). Идея моноцентризма поддерживается в хейнском цикле Урсулы Ле Гуин, где целый рукав галактики когда-то был заселен выходцами с планеты Хейн, в том числе путем генетического приспособления к тем или иным местным условиям. Земляне, по ее мнению, — также далекие потомки хейнитов. В романе Ларри Нивена "Защитник" гипотетическими далекими предками человечества выведены представители древней расы Пак, происходящей с планеты центра галактики. Эта мысль развита далее в серии романов того же автора о мире-Кольце, искусственно созданном вокруг подходящей звезды сооружении с площадью, в миллионы раз превышающей поверхность одной планеты, где неисчислимые потомки этой расы разбились на множество разных видов. Утопизм Нивена проявляется в вымышленном исключении нежелательных факторов на Кольце, в том числе, плотоядных сухопутных и водных хищников, насекомых-паразитов, болезнетворных микроорганизмов. Но он все же изобразил другие цивилизации, в отличие от Азимова и Блиша, которые исходили из редкости разумной жизни в Галактике (Джек Макдевит "Берег бесконечности"), формально оправдывающей терраформирование множества экзопланет в интересах человечества (Дэвид Брин "Триумф Академии").
Многие авторы, напротив, представляют звездную экспансию как вхождение человечества в семью космических цивилизаций (Клиффорд Симак "Космические инженеры", цикл "Политехническая лига" и серия "Доминик Флэндри" Пола Андерсона, серия "Вселенная наследия" Чарлза Шеффилда, цикл "Известный космос" Ларри Нивена, Грег Бир "За небесной рекой"). Той же точки зрения придерживаются Алан Дин Фостер в цикле "Челанксийское содружество", Дэвид Брин в саге о Восхождении, Питер Гамильтон (сага о Содружестве, "Дремлющая Бездна"), Иэн Бэнкс (цикл "Культура"), сценаристы и режиссеры киносериала "Звездные войны". Джек Чалкер изобразил множество разнообразных галактических рас (серия "Кинтарский марафон"), допуская, что оно может быть следствием давнего увлечения искусственным биоконструированием ушедшей цивилизации предшественников, частью переродившихся в эти расы (серия "Колодец душ"). Некоторые считают, что вышедшее в дальний космос человечество обнаружит там множество более древних цивилизаций, которые успели застолбить за собой почти всю галактику (серия "Кинтарский марафон" Джека Чалкера, Иэн Бэнкс "Черта прикрытия"). Более того, некоторые галакты когда-то побывали на Земле и переселили оттуда с собой часть людей, продвинувшихся за это время в развитии быстрее оставшихся (Иэн Бэнкс "Алгебраист"). Самая пессимистичная точка зрения — возможное уничтожение развивающихся биологических цивилизаций опередившими их во времени и по технологиям и пока не замечаемыми нами механистичными предшественниками, что объясняет отсутствие визитеров к нам, сигналов от них и вытекающую из этого редкость жизни в галактике (Аластер Рейнольдс "Пространство откровения", "Ковчег спасения", Дэвид Брин "Опоздавшие"). Отсутствие контактов скорее связано с невозможностью сверхсветовых перемещений, а иные точки зрения пренебрегают "бритвой Оккама".
При этом непростая проблема коммуникативного взаимодействия различных культур и цивилизаций, как правило, считается решенной. Но достижение сотрудничества и даже простого взаимопонимания разумов, развивавшихся разными путями, может оказаться весьма сложной задачей. Причинами могут быть кардинальные различия в способах взаимодействия с окружением, образе жизни, чувствах, инстинктах, культуре, а также вытекающих из них приоритетах и мотивах поступков (Гордон Диксон "Только человек", "Космическая лапа", "Иной путь", Роберт Силверберг "Человек в лабиринте", Грегори Бенфорд "Танец для Шивы"). Джек Макдевит подчеркивает эти трудности: "две полностью чуждые друг другу культуры не смогут общаться иначе как на самом поверхностном уровне... для интерпретации данных очень существенны психология, среда, общественные условия и история, следовательно, они же важны для общения и понимания мыслей друг друга. Нет параллельного опыта — нет разговора". Тем не менее, все же есть надежда: "Способность к созданию технологической цивилизации требует по самой своей сути определенной логики и типа восприятия, что перевешивает...". Серьезному испытанию в результате контакта могут подвергнуться взгляды людей, их устоявшиеся представления и верования, готовность к знаниям, превышающим уровень общественного развития ("Послание Геркулеса"). В некоторых случаях первый контакт будет достаточно болезненным или даже смертельно опасным для людей (Станислав Лем "Солярис", Роберт Силверберг "Человек в лабиринте", Джек Макдевит "Берег бесконечности", Артур Кларк, Стивен Бакстер "Солнечная буря", Грег Иган "Лестница Шильда", Джо Холдмен "Времена года"). Обычно общение предполагается языковым, часто — телепатическим. Рассматривается возможность создания универсального языка, отражающего все стороны деятельности и все достижения человечества, а также других космических цивилизаций. Правда, предполагается, что такой язык стимулирует обретение сознания каждой клеткой человеческого организма с его превращением в скопище таких клеток — генный рой, отрицающий понятие индивидуальной личности (Брайан Олдисс "Галактики как песчинки"). Любой живой язык непрестанно развивается и обновляется, поэтому его единство в пределах всей галактики маловероятно из-за невозможности быстрой связи между ее удаленными друг от друга регионами. Кстати, эту особенность языка часто упускают фантасты, описывающие глубокие путешествия во времени.
