— Юля, в твоей крови ничего нет. Честно.
Я верила ему. В пределах допустимого, конечно, но сейчас ему нет смысла врать.
— Помоги мне подняться.
Даниэль покачал головой и легко подхватил меня на руки.
— Так будет лучше, кудряшка.
— И не называй меня так!
— Как прикажешь, малышка. Куда теперь идти?
— В дверь налево, — отозвалась я. — Там наши друзья.
Даниэль повиновался. Я удобно лежала у него на руках. Голова кружилась, ребра боле-ли, локоть ныл, ожог зверски саднил под тканью свитера... Давно мне так не доставалось. Вообще никогда, если честно. На фоне всего этого боль от укуса была даже приятной. Крохотная такая!
— Черт подери!
— Высшие Силы!
Два наших возгласа слились в один. И было от чего. Я плохо видела, что сделали с вам-пирами раньше. Это было ужасно. Отвратительно! Меня захлестнула такая волна ярости, что даже боль прошла. Ненавижу палачей! Ненавижу!!!
Вампиров пытали по-разному. Им оставили глаза и язык и я знала — зачем. Глаза — чтобы видели, что с ними происходит. Язык — чтобы могли кричать. Серебряные цепи опутыва-ли моих друзей, врезаясь в кожу, и из-под них текла кровь. Когда я читала об инквизиции, мне попались и описания пыток. Здесь у палачей не было таких снарядов. Но они воспол-няли их изобретательностью. С Бориса сняли всю кожу. Вообще всю. Даниэля просто ре-зали на полосочки, а тут, видимо, сдирали ее этими полосками. Сняли даже кожу с лица и скальп. И медленно срезали и прижигали мясо, стремясь добраться до костей. Темно-карие глаза ворочались в куске кровавого мяса. Белки казались неимоверно белыми среди багрового тона. Я узнала Бориса только потому, что на соседнем столе лежал Вадим. Ва-дима можно было узнать по светлым волосам. Но они — единственное, что оставалось не-тронутым в его облике. Лицо и волосы ему не тронули. Но, начиная с шеи, все тело было сплошной раной. Но по-другому. Чем-то похоже на мой ожог от креста. Такая же обуг-ленная поверхность. Рядом с ним лежали какие-то инструменты и крупная соль. Ее вти-рали в раны.
— Вампир может это залечить? — тихо спросила я у Даниэля.
— Не знаю. Им нужна кровь. Свежая кровь. Много. Каждому — человека по три-четыре, не меньше. И чем скорее, тем лучше.
Я покусала губы. И где я им тут найду восемь человек? Да еще поскорее?
— А мой коронный номер с силой не пройдет? Я могу попробовать поделиться?
— Юля, это не смешно. Если бы они не были так... Если бы они были хотя бы как я тогда! И то — мне потребовалось три человека, чтобы восстановиться и вся твоя сила. Ты потом пошевелиться не могла. А этим вечером тебе надо быть в форме.
Он был абсолютно прав. И все же, все же...
— Хорошо. Что мы пока можем для них сделать?
— А что ты хочешь сделать?
— А что я могу!? — огрызнулась я. — Сейчас пойдем на улицу, ловить людей. Лучше — алко-голиков или бомжей. У тебя с гипнозом хорошо получается, а я присмотрю, чтобы тебя никто не обидел.
— Скажи лучше, что оставаться здесь не хочешь.
— А ты бы хотел?
Вампир опустил глаза. Крыть было нечем. Я не садистка. И зрелище чужих мучений ме-ня в экстаз не приводит. Наоборот. Вызывает сильнейшее отвращение. Я просто боялась здесь оставаться. В пыточной камере стоял очень своеобразный запах. Крови, боли, му-чений, почему-то — экскрементов, запах крыс, запах недавней смерти — все это смешива-лось и меня начинало мутить. Мне надо было на свежий воздух. Срочно!
— Мне здесь тоже неприятно. Идем?
— Нет, — покачала я головой. Потом высвободилась из его рук и подошла к вампирам. Как бы не повернулось дело, они должны знать, что больше никто не придет мучить и уби-вать их. Пока я жива — никто не войдет сюда со злом. Я обошла стол так, чтобы вампиры меня видели.
— Не отвязывай их, — предупредил Даниэль. — Это опасно в таком состоянии. Им надо утолить первый голод, потом можно будет снять цепи.
— Как скажешь.
Вадим смотрел на меня так, словно сам себе не верил. Я провела рукой по его волосам — и он сжался на столе в комок.
— Все хорошо, — шепнула я. — Все хорошо. Это я, Юля. Я пришла и скоро приведу вам свежую кровь, чтобы вы смогли жить.
Из голубого глаза выкатилась слеза. Обычно вампиры плачут кровью, но эта слезинка была прозрачна, как стекло.
— Юля...
Больше он ничего не говорил. Наверное, просто не мог. Я повернулась к Даниэлю.
— Как скоро они смогут встать на ноги?
— Не знаю. Три дня, пять дней, неделя...
— Ты оправился гораздо быстрее, — заметила я. — Всего за одну ночь.
Моя рука, независимо от моей воли, гладила шелковистые волосы вампира. Такие мяг-кие, такие тонкие, совсем как у ребенка.
— Ты делилась со мной не только кровью, но и силой.
— И что с того?
Я искренне не понимала, что мне хочет сказать Даниэль.
— Кровь помогает вампиру восстановить его силу, необходимую для регене-рации. Поэтому им потребуется очень много крови. А сила, твоя сила — ты дала мне ее, и тем самым избавила от необходимости вырабатывать ее самому, понимаешь? Я смог поправиться гораздо быстрее именно благодаря твоей способности делиться.
Я кивнула. Теперь я понимала. Очень неотчетливо, на пределе разума, 'в осях', но по-нимала. Неужели нет никакой возможности помочь нашим друзьям!?
— Только если ты поделишься своей силой, — ответил на мой незаданный во-прос Даниэль. Или я произнесла его вслух? Я могла это сделать. А могу ли я поделиться силой?
— Я бы не стал рисковать. Ты и так многое сегодня сделала и еще больше должна сде-лать.
На этот раз я точно не говорила вслух. Я посмотрела на вампира. Даниэль даже не поду-мал смутиться.
— Мы недавно знакомы, но я уже могу предсказать некоторые твои действия. Иногда ты бываешь милосердна до глупости.
Милосердна до глупости. Я? Не знаю, что бы я сделала дальше, но тут мой взгляд опять упал на Вадима. Бедный мой друг. Высшие Силы! Жалость захватила меня бешеной го-рячей волной — и накрыла с головой. Я захлебнулась ей и только тогда поняла, что едва сдерживаю слезы. И все-таки не удержалась. Одна крохотная слезинка упала Вадиму на лицо. Вампир удивленно заморгал. А я вдруг ощутила, как между нами собирается моя сила. Та самая, которой я делилась с Даниэлем и с Мечиславом.
— Юля!
Голос Даниэля был полон тревоги, но отойти я уже не могла. Поздно. То, что накапли-валось между нами, было как маленькая шаровая молния. Или она разрядится, или со-жжет кого-нибудь из нас. Скорее всего — меня. Я не вызывала ее, но моя энергия пришла и уходить не собиралась. Сила росла, пробегала по коже щекочущими волнами, вспыхивала белыми огоньками в глазах, заставляла встать дыбом волоски у меня на теле, скаплива-лась напряжением внизу живота. Ожог на груди пульсировал, как самостоятельное серд-це. Даниэль вдруг оказался рядом. Я поняла это, только когда его руки обхватили меня за талию — и тут же отдернулись, как от серебра.
— Выплесни это! Ты сжигаешь себя!
Я застонала. Я отлично понимала, что долго так не выдержу, но не знала, как освобо-диться от энергии, скопившейся в моем теле. Высшие Силы, как!? Как я делилась своей энергией с другими!? Сила ревела в моем теле никому не слышным Ниагарским водопа-дом. Огонь пробегал по моей коже, и это было почти пыткой. КАК!?
Даниэль резко сорвал у меня с руки повязку. Кровь плеснула брызгами — а он толкнул мою руку так, что я задела Вадима по лицу. Вампир охнул от боли — и тут же выгнулся дугой. Мою кисть словно приварило к его губам, и моя кровь текла ему прямо в рот. Клыки в меня не вонзились, но это было и не нужно. Я не могла отдать много крови, я была больна и измучена. Но моя сила перетекала в рот вампира вместе с кро-вью. Сверхъестественный коктейль. Тело Вадима выгнулось дугой так, что наверняка свалилось бы со стола, если бы не серебряные цепи. Они врезались ему в кожу, и потекла кровь, но вампир не обратил на это никакого внимания. Он пил меня, как умирающий от жажды. И я легко определила момент, когда поток силы начал стихать. По мо-ему телу катился уже не бешеный водопад, но весеннее половодье, а потом и летняя спо-койная речка.
— Довольно! — Даниэль грубо рванул меня за куртку, отбрасывая в сторону. Я покатилась на пол, ударилась обо что-то спиной и взвизгнула от боли. Ощущение было такое, словно в меня нож всадили.
— Ты с ума сошел!?
— Прости, Юля, но я не могу до тебя дотрагиваться. Это слишком большой риск!
— О чем ты говоришь!?
— Ты щедро делишься силой, но ты рискуешь. Сегодня тебя могло просто сжечь, а вместе с тобой и меня. Мы ведь связаны Печатью, не забывай!
Я остановила поток нравоучений, подняв руку.
— Подожди! Как там Вадим?
— Посмотри сама.
— И ты думаешь, что я смогу встать после такого?
— Сможешь, — насмешливо отозвался вампир. — Хочешь попробовать?
Я хотела. И медленно попыталась встать на ноги. Высшие Силы! Получилось! Я стояла на ногах вполне спокойно и уверено. Даже боль немного утихла. Боль? Минутку!
— Отвернись, — попросила я Даниэля, доставая крест из кармана. Крестик полыхнул бе-лым пламенем. Не знаю, у всех ли он светится и нормально ли это, но если крест в моей руке, а рядом вампир — ожидай иллюминации. Крестик был такой маленький и безобид-ный. Мелочи. Я вспомнила боль, которую испытала недавно. Мелочи? Моим бы врагам таких мелочей, да побольше, побольше... Рискну ли я? Но что мне еще остается делать? Я резко выдохнула и приложила крестик к укусу на левой руке.
Я ждала боли, ждала огня и вспышки. Ничего не было. Пустота и тишина. Только кре-стик спокойно сиял, лежа на укусе вампира. Я не инфицирована. Тем лучше.
— А если бы ты была заражена? — угадал мои мысли Даниэль. — Тебе что — доставляет удо-вольствие себя мучить?
Удовольствия мне это не доставляло и вообще, вопрос был идиотский.
— А чем мне грозит заражение, кроме повиновения тебе?
Даниэль отвел глаза в сторону.
— Ответь мне! — я повысила голос. Сложно играть, когда у твоих партнеров на руках все тузы, да еще и карты крапленые. Если я до сих пор и в игре, то только потому, что пра-вил не знаю. Не то сожрали бы меня эти клыкастые. Или выпили. Что хуже — не знаю.
— Ты могла бы стать вампиром после смерти.
— Что-то подобное я и предполагала. И ты еще удивлен, что я предпочитаю терпеть боль?
В серых глазах что-то мелькнуло. Тоска? Боль? Не знаю. Я не специалист.
— Ты ведь не хочешь быть вампиром, кудряшка?
Я пожала плечами. Наверное, нужно ответить честно. Чтобы не потерять его.
— Это заманчиво. Вроде как броситься с Эйфелевой башни или Монблана. Но я не увере-на, что получу желаемое. Быть живой идиоткой — это достаточно грустно. Но осознать, что тебя даже смерть не исправит...
Даниэль запрокинул голову и от души рассмеялся.
— Юля, ты неподражаема. Ладно, иди, посмотри как Вадим — и идем на улицу.
— Мне гораздо лучше, — раздался голос Вадима. — Юля, ты мне не приснилась?
— Я живая, честное слово, — я попыталась отлепиться от своей опоры и сделать пару ша-гов. Отлично получилось для такого веселого дня! И встала перед Вадимом. Теперь улучшения были гораздо заметнее. Цепи так же впивались в кожу, но теперь им было во что впиваться. Следы от ожогов никуда не исчезли, но было видно, что они не на мясе, а уже на зародыше кожи. Тоненькой такой пленке.
— Бедный мой мальчик, — от души сказала я.
Вадим улыбнулся. Блеснули клыки.
— Давно меня так никто не называл.
— А меня вообще никто и никогда кудряшкой не называл. Лежи пока. А мы приведем те-бе человека.
— Лучше парочку, — заказал Вадим, и облизнулся.
Странно, но это зрелище не вызвало у меня отвращения.
— Хорошо. Парочку. Ты прости, но пока мы оставим тебя привязанным. Я не хочу, чтобы ты напал на нас. Мало ли что?
— Это правильно. — Согласился вампир. — Я не слишком хорошо собой владею. Идите.
Я кивнула, и мы вышли за дверь.
Я решилась заговорить только на улице.
— Даниэль, что со мной происходит?
— Что ты имеешь в виду? — вампир осматривал улицу. — Если никто не появится в бли-жайшее время, придется отойти от дома и ловить их в другом месте....
— После выброса энергии в первый раз я чувствовала себя крайне паршиво. Во второй — лучше. Вполне терпимо. Сейчас у меня такое чувство, что выброс энергии меня лечит. Ты можешь это как-то объяснить?
— Могу, — отозвался Даниэль. — Только тебе это не понравится.
— Я это переживу. Ну, так?
Вампир по-прежнему оглядывал улицу. То ли искал прохожих, то ли не хотел смотреть мне в глаза.
— Юля, ты легко набираешь энергию. Причем — откуда угодно. Из прочитанной книги, просмотренного кинофильма, красивого цветка, слез ребенка — всего, что вызывает у тебя хоть какие-то эмоции. В этом твоя сила и твоя слабость. Ты легко набираешь силу, но эта сила может быть и с отрицательным знаком. Сегодня утром ты пила кровь. Это чисто вампирский способ. Но для тебя эта энергия — положительна или отрицательна?
— Хрен ее знает.
— Жаль, что ты сама не знаешь. Пытки — это тоже вид силы, но эта сила была получена с отрицательным знаком. И потом, когда ты смотрела на пытки наших друзей, пребывая в облике призрака — это тоже дало тебе силу. Но отрицательную.
— Не понимаю. Я считала, что энергия не бывает плохой или хорошей. Ну, как электри-чество. Оно же не хорошее и не плохое!
— Да, но может быть электрическая лампочка, а может — электрический стул.
— Но это не получение, а применение энергии.
— Юля, — серые глаза блеснули на меня раздражением, — Магия имеет очень мало общего с физикой! А я — плохой теоретик. Тебе надо поговорить об этом с Мечиславом. Он знает лучше. А пока постарайся запомнить, что от своего смеха энергия одна, а от чужой боли и злости — совсем другая. И чем меньше ты будешь принимать в себя второй энергии, тем тебе же лучше. О! А вот и наши объекты!
По улице медленно шли двое мужчин. Среднего возраста, среднего роста, среднего дос-татка, судя по одежде. Больше я ничего не могла сказать. Наверное, потому, что старалась не смотреть на них, как на людей. Иначе потом будет тяжело. Объекты — и все тут. Инте-ресно, буду ли я потом страдать от угрызений совести? Хотя нет. Неинтересно. И так знаю, что буду. И за это, и за убитых раньше людей, и за замученного оборотня, и за тех, кого живьем съели крысы — за все. Страшно. Но сейчас мне бы выжить. А потом бу-ду думать.
Пока я пыталась обнаружить в себе совесть и воспользоваться ей, Даниэль сделал шаг навстречу мужчинам.
— Идите со мной, — тихо приказал он.
Его голос скользнул пол моей коже, как плеть. Я дернулась и едва не сделала шаг впе-ред.
Да что это со мной такое!? Я что — тоже попадаю под гипноз? Или просто чувствую то же, что и эти бедолаги, но могу сохранять спокойствие? Даниэль медленно отступал на-зад, ужасно напоминая Нильса, приманивающего крыс. Глаза его не отрывались от лиц мужчин — сразу от обоих.
— Юля, помоги мне, — попросил он тихо.
— Что я могу сделать? — мой голос был таким же тихим и неуверенным.
— Возьми меня за руку и веди, чтобы я не упал. Я не могу отвлекаться.
