— Кстати, — спросил я, — как мне с ним бороться? По правилам маркиза Куинсберри, и в клинче не топтать ногами?
— Нет, трад'ционным сп'собом, — ответил Эгберт, словно удивленный, что я спрашиваю. — Я з'хватил с собой твои д'спехи. Тебе нужен меч или топор?
— Меч или топор? — я порывисто вздохнул, когда образы безоткатных орудий и пулеметов пятидесятого калибра с сожалением вылетели у меня из головы. Мечи и топоры!
Что дальше? — устало спрашивал я себя, шагая следом за опасным маленьким сумасшедшим. — Что дальше?
III
Я никогда не был сторонником конституционных собраний с утра. Во всяком случае, с тех пор, как после курса военной подготовки отслужил в морской пехоте четыре года своей жизни.
Со времени моего неудачного знакомства с Эгбертом мне не раз приходило в голову, что, если бы я только придерживался трезвого, непоколебимого образа жизни, в котором ценятся прогулки по вересковым пустошам, по щиколотку утопая в кристальной утренней росе, я бы никогда не встретил его. Или Сильвестра. Но ретроспектива всегда яснее, чем предвидение, и было много великолепных ночных игр в пинокль — и еще более вкусных бутылок виски, — которые я мог бы упустить, ведя такой респектабельный образ жизни.
С точки зрения пеших прогулок, это путешествие могло бы быть настолько приятным, насколько можно было бы пожелать. Всегда предполагая, что можно забыть о его вероятном конце. Если посмотреть на него в надлежащем свете, то, конечно, оно обладало всем очарованием бодрой утренней пробежки к виселице. Роса искрилась под ярким солнцем, воздух был свежим и чистым, как в доиндустриальные времена, а небо было такого голубого цвета, какой видишь только раз за очень-очень долгое время, и оно испещрено пушистыми белыми облаками, которые приседали и подпрыгивали друг перед другом. В общем, совершенно великолепное утро для того, чтобы устроить пикник в горах.
Я возненавидел его. Но мысль о том, чтобы провести остаток вечности (которая, как мне показалось, была долгой), сидя на корточках на листьях кувшинок и ловя языком мух, тоже была немного неперспективной. Только чем ближе я подходил к Сильвестру, тем привлекательнее становилось такое будущее.
По крайней мере, это будущее все же было.
Через некоторое время я уловил в воздухе не только запах чистоты, но и что-то еще — смолистый запах, какой можно почувствовать у костра, в котором много хвойного дерева. Я задумчиво принюхался.
— Это Сильвестр, — весело подтвердил мою невысказанную догадку Эгберт. — Он каждое утро жует ливанский кедр. Просто чтобы дыхание у него было сладким.
На мгновение мне захотелось раздавить Эгберта каблуком. Но потом пришло в голову, что если бы он был бессмертен, то убить его было бы невозможно. А если бы это было не так, то попытка и неудача могли бы оказаться не самой лучшей идеей. Учитывая мотив мести, он мог стать жестоким, а учитывая, во что он меня уже втянул, не хотелось даже думать о разъяренном Эгберте.
Схожая и тревожная мысль посетила меня. Если бессмертное существо невозможно убить, я, конечно, надеялся, что драконы попадают в категорию "долгоживущих, но смертных". Я подумал, не спросить ли Эгберта, но не очень настойчиво. Если я не мог бы по-настоящему убить ни одного, то и знать бы не хотел.
— Ладно, Эгберт. — Я остановился. — Снимаем простые штаны и давай займемся доспехами. Я, пожалуй, переоденусь, прежде чем мы подойдем ближе.
Он кивнул с пугающей бодростью, и, когда опустил свой рюкзак на газон, я на мгновение пожалел о своем недействительном страховом полисе Blue Cross. Но, с другой стороны, какой бы чудесной ни была современная медицина, даже она мало что может сделать с хорошо обглоданной берцовой костью.
Эгберт сунул руку в рюкзак и начал что-то дергать. Ему было нелегко, но после недолгой борьбы он вытащил из горловины рукоять с поперечной гардой. Он ухватился за нее покрепче и поднатужился над остальной частью. После нескольких минут вытягивания он, задыхаясь от триумфа, извлек двуручный меч в ножнах, который был в четыре или пять раз длиннее его самого.
Я взял его так осторожно, как только можно взять что-то размером и весом с мостовую балку, и с опаской посмотрел на него, когда обнажил лезвие и неловко выставил его перед собой. Встав в стойку, услышал слабый стон Эгберта, но, когда посмотрел на него, он одарил меня улыбкой. Я заметил, что улыбка была довольно слабой.
Пока я экспериментировал с громоздким оружием, Эгберт продолжал что-то вынимать. Следующим из мешка был извлечен шлем с забралом и кивающим белым плюмажем, за ним последовали нагрудник, нарукавники, латные перчатки, кольчужная рубаха, стеганое нижнее белье, наплечники, горжет, стальные сапоги...
Должно быть, у него там был склад армейских припасов.
— Ах! Вот и все! — выдохнул он, опуская украшенную медью перевязь поверх треугольного щита. Я посмотрел на него с невольным уважением, когда он встал рядом с огромной кучей снаряжения, которое, очевидно, таскал с собой все это время.
Впрочем, без особого уважения.
— Это очень хорошо, — признал я. — А теперь, как насчет того, чтобы помочь мне надеть этот передвижной металлургический завод?
— О, да-да! — быстро пробормотал он. Встряхнулся и продолжил громче. — Д'вненько я не проезжал здесь в последний раз, пар'нь. Дай-ка мне минутку посм'треть, по-прежнему ли Сильвестр п'сещает свои старые места.
— Если это так, то, надеюсь, он съест тебя на месте, — пробормотал я ему в спину, когда он бросился осматривать местность. Понимаете, не то чтобы я действительно ожидал, что это произойдет, но всегда можно надеяться...
Пока его не было, я начал натягивать доспехи, бормоча при этом множество проклятий. У меня получилось не так уж плохо — я допустил всего пять ошибок в четырех слоях, — и к тому времени, когда он вернулся на холм, уже наловчился. Какой бы способ надевания ни был самым неудобным, я обнаружил, что так оно и было. Более того, отполированная сталь впитывала солнце, как губка. Вскоре я понял, почему моллюски раскрываются в духовке, и мне не захотелось узнать то же самое.
— Вижу, ты более или менее раз'брался в этом сам, — сказал он, спасая меня от необходимости надевать горжет задом наперед. — И рад с'общить, что С'львестр все еще в своем старом лог'ве и крепко спит, н'сколько я могу судить.
— Рад сообщить! — прорычал я из своего шлема. — Гип-гип-ура! Давайте послушаем Сильвестра и его логово, ребята!
— Ну нет! Не сердись, пар'нь, — успокаивающе сказал Эгберт. — Как я уже говорил, в конце концов, это всего лишь др'кон.
— И если ты скажешь это еще раз, я попробую приготовить пюре из Эгберта, — сказал я, поднимая тяжелый железный сапог.
— Пар'нь, пар'нь! — В печальном голосе Эгберта послышались злобные нотки, когда он, отплясывая, отошел подальше. — Мне больно слышать, что ты так себя ведешь! Смелее, пар'нь. Смелее!
— Смелее! — я фыркнул совершенно другим тоном.
— Ах, пар'нь! — вздохнул он.
— Перестань страдать и скажи мне, все ли в порядке с этой кучей мусора, — проворчал я.
— О, да, — сказал он, обходя меня, приподняв бровь. — Да, да. Ты все сделаешь прав'льно. Только не забывай держать щит высоко, парень! Что ж, тогда пошли. С'львестр ждет, хитрый, скользкий ч'рвяк!
— Я тоже, — с несчастным видом сказал я. — И я хотел бы продолжать ждать.
Я поднял массивный меч и положил клинок плоской стороной на свой наплечник, бряцая им вслед за Эгбертом.
— Очень, очень долго, — пробормотал я.
IV
Мы с Эгбертом перевалили через гребень холма — он бодро, а я, позвякивая, — и остановились, когда впереди показалась долина. Там, на каменистой стороне прямого, пологого склона холма (видите, к чему может привести тщательное описание, когда вы отправитесь в приключение?) был скалистый проход. Скалистые проемы меня вполне устраивали. Что мне не понравилось, так это струйка дыма, просачивающаяся из-под закопченного навеса. Ну, это и большая куча хорошо обглоданных костей перед ним.
— Ты уверен, что это то самое место, Эгберт? — с надеждой спросил я.
Не надеясь, что это так, но надеясь, что это не так.
— Да, — сказал он.
— Так я и думал. — Я тяжело сглотнул. — Знаешь, Эгберт, я тебя ненавижу.
— Это тяжело, пар'нь, см'ртельно тяжело, — самодовольно сказал он. — Просто п'дожди. В конце концов, все н'ладится. Вот увидишь!
— В чьем конце? — ехидно спросил я.
— Точная мысль, — задумчиво согласился он.
Я хотел выругаться, но это было бы по-детски. Вместо этого я прошел мимо него в ледяном, исполненном достоинства молчании, которое лишь слегка нарушалось стуком моих колен друг о друга.
Туннель впереди был бы темным, промозглым и сырым, если бы не горячий дымный ветер, дующий из него, и не сияние, похожее на то, что исходит из открытой дверцы печи в дальнем конце. Я бы согласился на темноту, промозглость и сырость в любой день. Тем не менее, это был дым с приятным ароматом. Помимо запаха кедра, в нем чувствовались нотки корицы и, возможно, немного мускатного ореха.
Я завернул за угол и увидел его — Сильвестра Великого во всем его сияющем великолепии. В чем-то он был похож на светлячка, потому что его сияние то усиливалось, то ослабевало по мере того, как он вдыхал. Несомненно, мгновенный сквозняк раздувал огонь в его животе.
Я подошел (так тихо, как только мог в этих проклятых лязгающих доспехах) к точке примерно в десяти футах перед его правым глазом. Когда я нервно уставился на веко, которое было примерно на три фута выше меня, то внезапно осознал, что у меня есть двуручный меч, но размахивать им можно только одной рукой. Другая рука запуталась в ремне от моего щита. Я молча проклинал Эгберта, по моему лбу стекал пот, и размышлял о том, как избавиться от щита, не разбудив этого монстра.
Когда что-то разбудило его, мне в голову не пришло ни одной блестящей идеи.
Он едва не прикончил меня, даже не заметив моего присутствия. Нет ничего — совсем ничего — хуже, чем стоять перед зевающим драконом, который не знает о твоем присутствии. Он превратил мой плюмаж в вонючие, сморщенные перья и чуть не сделал то же самое со мной самим. Наверное, именно запах горящей смазки заставил его обратить внимание на мое присутствие, потому что, когда он закончил зевок, мне стало очень трудно двигать правой лодыжкой, так как из сустава вытекло все масло.
Что бы ни разбудило его, он перестал зевать и продемонстрировал мне почти сорокафутовую улыбку.
Боже мой, но у него были крупные зубы.
— Доброе утро, — вежливо поздоровался он раскатистым басом. — Чем могу вам помочь?
— А-а-а...
— Говорите громче, пожалуйста, — все так же вежливо попросил Сильвестр, лениво ерзая на огромной груде золота и драгоценных камней, которую он использовал вместо кровати.
— Э-э, Эгберт хочет вернуть свой золотой кувшин, — наконец выдавил я дрожащим голосом. — Сэр, — добавил я слабым голосом, как бы опомнившись.
— Он хочет, не так ли? — Сильвестр лениво помахал кончиком хвоста в воздухе, задумчиво моргая своими огромными зелеными глазами. Казалось, что его что-то ужасно забавляет. — Дайте-ка подумать... Вы третий или четвертый парень, которого он прислал на этой неделе? Ну, это не имеет значения. Знаете, боюсь, что он не сможет этого сделать.
— Н-н-ну, он не отпустит меня домой, пока я не помогу ему достать его, — запинаясь, сказала я. — Итак. Думаю, нам просто придется... сразиться?
— Знаете, я бы предпочел этого не делать, — сказал Сильвестр с культурным акцентом, который показался мне очень похожим на акцент британского школьника. — Битвы не на жизнь, а на смерть чертовски утомляют, знаете ли. Кроме того. — Он игриво прищурил на меня глаз, как у рептилии. — Что-то не похоже, что вы способны выдержать мой вес, старина. Не очень-то легко сражаться двуручным мечом одной рукой, а?
Он выпустил кольцо пурпурного дыма размером с "Приус".
— Это... то, что я всегда слышал, — слабо согласился я, пытаясь найти способ стряхнуть щит с одной руки.
— Так почему бы вам просто не объяснить мне ситуацию? — спросил Сильвестр. — Возможно, мы сможем договориться о каком-то урегулировании. Слушайте, а знаете ли, что вы первый парень из присланных им, с которым у меня было время поговорить? Все остальные просто брали меч в руки и вперед! Я даже подумал, не завербовал ли он их из вашей морской пехоты. Не знаете? Ну что ж.
Он выпустил еще одно колечко дыма.
Я постарался не обращать внимания на клевету в адрес Корпуса — не то чтобы никогда не слышал ее раньше — и кивнул.
— Я не против, конечно, уладить это мирным путем, — горячо сказал я, мысленно представляя, как котлеты из некоего Остина скользят по его огромной глотке. — Но, почему-то не думаю, что из этого что-то получится.
— Увы, — вздохнул Сильвестр, слегка откатываясь в сторону и выдувая еще одно кольцо — на этот раз фиолетовое, — пока он полировал свои когти длиной в ярд о каменную стену пещеры. — Я тоже, знаете ли. Но всегда нужно стараться, не так ли?
Как он сказал, всегда нужно стараться — особенно когда кажется, что тебя готовят к главному блюду на дипломатическом обеде, если решение не может быть найдено. Так...
— Ну, видите ли, — сказал я, лихорадочно пытаясь найти какой-нибудь выход, — один мой предок заключил сделку с лепреконом по имени Эгберт. По условиям сделки, я должен помочь Эгберту вернуть украденный у него кувшин с золотом. Я думал, что перехитрил его, но ошибся, когда составлял соглашение об аннулировании. Итак, после того, как он привез меня сюда на радуге и объяснил, что вы, ну, в общем, дракон, у меня, похоже, не осталось выбора. Он не позволит мне вернуться домой по мосту, если я не верну его кувшин, а если я его не верну, он превратит меня в тритона или жабу и отправится за следующим Остином из своего списка. И... вот, пожалуй, и все, — запинаясь, закончил я.
— Очень, ммм... лаконично, — задумчиво произнес Сильвестр, разглядывая свои только что отточенные когти. — Но, дорогой сэр, боюсь, вы стали жертвой чудовищной фальсификации.
— Хотите сказать, что он солгал мне? — спросил я.
— Именно это я и сказал, — довольно раздраженно ответил он.
Услышав его заявление, я, пошатываясь, поднялся на ноги и наклонился, чтобы поправить поножи, которые каким-то образом обхватили икру моей левой ноги.
— Мне показалось, вы так и сказали, — мягко объяснил я, выпрямляясь. — Я просто не был уверен. Хм. Сколько из того, что он мне сказал, было ложью?
— Почти все, я полагаю. — Сильвестр, казалось, смягчился после моего объяснения. — Во-первых, он сказал вам, что из Ирландии, а?
Я кивнул.
— Ну, ближе всего к европейскому континенту он когда-либо бывал на Лонг-Айленде. Родился и вырос, кажется, в Нью-Джерси, так вы это называете? Да? Прекрасно.
Он, казалось, очень гордился своими познаниями в географии.
— А что касается того, что его кувшин с золотом стал частью моих сокровищ, это просто нелепо, старина. Просто нелепо! Все драгоценные камни и изделия из золота, которые вы видите перед собой, были собраны — не всегда честно, заметьте, но это были старые времена — усилиями моих предков на протяжении последних нескольких тысячелетий. Не думаю, что я сам добавил к ним больше двадцати-тридцати фунтов бриллиантов.
