* * *
В Яме-на-Желче, бригадный воевода Тищенко в течение этого года полностью закончил формирование четвертой стрелковой дивизии. Как он и предполагал, стрелецкие подразделения, 'гуляй города', тыл, он смог укомплектовать из уроженцев окружающих его слободу русских земель. И даже зачислял в полки перебежчиков из разоренной войной земель бывшей Ливонской конфедерации. А вот с артиллеристами, конницей и иными специалистами, ему помогли товарищи с Урала. Летом сего года, перебросили по воде расчеты для 'единорогов' его дивизии уже сведенные во взвода, батареи и дивизионы. Саперные, разведывательные, егерские сотни. Полностью созданную медицинскую службу дивизии, с личным составом медиков, вплоть до санинструкторов в полусотнях и батареях. Кавалерия пришла за лето своим ходом. Так, что вновь назначенному начтылу дивизии за лето пришлось заготавливать и даже закупать сено, а вместе с ним покупать и овес с ячменём. Но как бы то не было, к концу года дивизия была создана и сытая, размешена в тепле казарм слободы. Коням тоже нашлось место, и они не остались на морозе. К началу января даже провели первичное слаживание дивизии и теперь она худо-бедно, в обороне, особенно за стенами, могла противостоять почти любому противнику.
Перестройку укреплений слободы, хотя в этом году и не закончили, но большую часть работ провели. Могли бы и успеть, но пришлось многих работников отвлекать на строительства казарм, конюшен и складов для формируемой дивизии. Если не потеряется темп этого года, то в будущем году, к морозам, перестройка укреплений закончится. Да она и зимой шла. Камень с кирпичом в кладку, конечно, не клали, но рыть ров и насыпать стену с бастионами продолжали.
* * *
Опять, как и в прошлый год заполыхало на южной границы страны. Десятитысячный чамбул крымских татар под командованием царевичей Мухаммед-Гирея и Адиль-Гирея напал на город Михайлов. И хотя и в этот раз город крымчаки не взяли, но окрестные деревни пограбили основательно. И снова пошли в степь связанные между собой жердями по рукам и арканами за шею, колонны русского полона. И не всякий отряд крымчаков с полоном успевали или могли перехватить воины из сторожек и полков поместного ополчения.
Приходили мелкие, не более полутора сотен, татарские отряды и на дедиловские, пронские и рязанские места, в которых им, однако, не сильно повезло. Русские сторожевые укарайные рати вовремя обнаружили и перехватили эти загоны и либо отогнали, либо истребили в быстротечных встречных конных сшибках, или из засад.
У султана Сулеймана II хватало забот и в других частях своей обширной империи, и он понадеялся, что крымские татары и ногайцы вытеснят русских из низовий Волги. Но этого не произошло и в сентябре 1563 года султан Сулейман II послал гауша (чиновника высокого ранга) к крымскому хану с приказом готовиться в 1564 году к походу на Астрахань. Намерение султана, сильно не понравилось, вернее даже напугало крымского хана Девлет Гирея. Хан, как и его предшественники, меньше всего хотел военного присутствия Турции на Дону и Волге, что неизбежно сделало бы его из почти независимого правителя, хотя и богатым, и знатным, но одним из многих бесправным подданным султана. Занятие же отдаленной Астрахани русскими не представляло, по мнению Гиреев, непосредственной угрозы Крыму. Кстати, в этом хан были недалеки от истины. Действительно, Астрахань затруднительно было использовалась как базу для похода в Крым, другое дело идти из неё на восточный Кавказ. Так там крымским воинам делать нечего. Что взять с нищих горцев. Если ясырь, так для этого есть более близкие черкесы с западного Кавказа. А более никакой добычи от них не привезти. Но и прямо отказать Блистательной Порте Девлет Гирей не мог. Иначе уже ему османский чиновник привезет шелковый шнурок. И в Константинополь из Бахчисарая полетели отписки: этим летом к Астрахани идти нельзя, потому что безводных мест много, а зимой к Астрахани идти -доблестные воины султана, не привычные к сильным морозам, стужи не сдюжат. К тому же в самом Крыму голод большой, с такими запасами еды, поднимать войско в поход нельзя. И как не странно, в этом году эти отписки сошли хану с рук. Тем более что ему было чем прикрыть свою пятую точку. Набегами на русские земли, в том числе на московские города и села с деревнями. Так, что хан вроде бы и выполнил указ султана, напал на земли Московии. Ну а то, что не в том месте, так Аллах так решил.
* * *
Человек предполагает, а бог располагает. Не удалось Черному войти в историю как покорителю Риги. В поход на покорение Риги, дивизию, усиленную царскими стрельцами и наемными башкирами, повел Басманов, а Черный с Золотым были вынуждены вернуться на Урал, где опять зашевелились за Уралом калмыки, а за Камнем разгромили платиновый прииск. Благо, что хоть острожек с укрывшимися в нем под защиту стен и гарнизона, рабочими и мастерами прииска с их семьями, уцелел. Да и в возводимых их городах, на лично им пожалованных государем землях, тоже необходимо побывать, давненько не заглядывали. Но все вышеуказанные причины, были так сказать для внешнего употребления, основная причина скорого возвращение в свой удел воеводы и его первого товарища была в скором приезде в уезд двух ревизий. Первая от митрополита, все-таки аукнулся театр. Вторая совместная от Поместного и Разрядного приказов, по проверке выданных боярам дач и их соответствия количеству выставляемых воинов. Тут уж московское родовитое боярство постаралось, видимо, не нравиться им стремительное укрепление около государя худородных уральских бояр. Вот и затеяли сдвоенную проверку двух приказов. И ведь не поспоришь. Хорошо, что чета Граббе недаром в столице жила. Вовремя узнали и отправили весточку руководству клуба, а те, воспользовавшись формальными предлогами, и рвануло, по-другому и не скажешь, в свою уральскую вотчину, наводить марафет и глянец в ней.
Прибывшие в уезд первые лица из его руководства и правда проехались по всем пяти вновь возводимым городам. Строительство шло без задержек, но и без штурмовщине. Даны были указания ускорить возведения соборов в Белом и Уральске. После раздачи ЦУ строителям городов, руководство продолжили объезд владений. Золотой поехал инспектировать орский промышленный район, а Черный начал проверку степной границы уезда, переезжая от одного острога боярских детей, так называемой 'Испанской линии', к другому, спускаясь к Каспию. Заодно заехал и в строящийся в этой линии монастырь. Итогом поездок стало сокрытие того, что не нужно было видеть ревизорам, 'полировка' того, что предъявиться пред очами проверяющих. Встретились воевода и его заместитель, как и полагается в столице уезда, где и засели, с целой толпой уездных подьячих за ворохами различных документов, сличая и проверяя их на предмет отыскания ошибки в размерах выделенных поместий служивым людям и сбора с них соответствующего числа ратников. Заодно решили и официальные причины спешного возвращению в уезд. Отправили дополнительную сотню стрельцов с десятком лесных егерей в подкрепление острожка платинового прииска. Против зашевелившихся калмыков бросили в рейд самый боеспособный первый полк бригады пустынных конных стрельцов бригадного воеводы Беркута, во главе с самим комбригом. Полк прогулялся до ближайших кочевий, по пути вырубив, выбив пулями встречные ватаги степных воителей. Кочевья после посещения Беркута остались на месте и почти целые. Не считать же за потери несколько выбитых зубов, подбитых глаз и полежавших под 'гостями' калмычек. А вот вожди всех троих кочевий недосчитались в своих юртах своих первенцев-наследников, уведённых злым аорсом в уруский город на Яике в качестве заложников мира между ими и урусами.
И вот ревизоры прибыли и приступили к проверкам. Но когда нибудь все заканчивается. Закончились и ревизии. Нет причин описывать скуку проведения ревизии. Но, ни каких тяжких нарушений, особенно по линии Разрядного и Поместного приказов найдено не было. По линии церкви, так нашли мелочевку, а основной 'грех' театральную труппу скоморохов, в конце концов, глава митрополичьей ревизии, его секретарь архимандрит отец Матвей, даже благословил. Уж очень ему и остальным членом ревизионной группы понравился обновленный, спешно выученный и отрепетированный репертуар театра. Все постановки как на подбор были благочестивого, религиозного характера. И даже парочка комедий, высмеивала магометан османов и римских папистов, при этом показывая именно русское православие в наивыгоднейщем свете. Да и 'взятки' в виде почти построенных пары огромных соборов, так же способствовали прошению мелких прегрешений в епархии епископа Уральского и Ногайского Герасима.
А мирскую ревизию, приняли по отработанной веками, до самого 20 века, программе: застолье, баня, девки, охота, театр, но немножко с другим репертуаром, и опять по кругу с вкраплением нескольких иных, для разнообразия, развлечений, в виде речных и морских прогулках на уральских шхунах, участие в испытаниях свежее отлитых 'единорогов', 'сакмарочек', да 'уралочек' и тому подобные мероприятия.
Церковную ревизионную братию развлекал на свой манер владыка Герасим.
Под конец ревизий, отдарили членов обеих ревизий, а уж чем задобрить проверяющих у 'витязей' имелось в избытке. И не один, даже самый младший писарь, правда, получивший менее ценный подарок от своего ровни, младшего писаря Уральского уезда, не уехал с Урала не довольный поднесенным подарком.
Отправили в конце августа на быстрых ушкуях ревизии в Москву, с ними же ушел в столицу со своими учениками или вернее уже полноправными врачами и Пирогов. В ноутах нашлась информация, что этот 1563 год, станет последним годом жизни митрополита Московского и всея Руси Макария, простудится старичок и отдаст в конце декабря богу душу, освободив митрополичий округ. Вот и пошел на Москву Писарев вместе с бригадой врачей и запасами разнообразных лекарств.
* * *
И правда, информация о болезни подтвердилась. К моменту прибытия бригады Пирогова в первопрестольную, к концу сентября, митрополит уже был болен. В середине сентября, на память мученика Никиты, митрополит Макарий совершал крестный ход, во время которого он умудрился простудиться и заболеть. Вечером он слег с жаром в постель. Больной повелел послать в Пафнутьев-Боровский монастырь, в котором он был пострижен в монахи, к игумену с братией сообщить о своей немощи, прося прислать старца духовного для прислуживания ему больному. Тотчас к нему был послан старец Елисей. У старца был обычай утешать всех болящих и скорбных: когда кто из братии в немощь впадал, тогда старец приходил к брату, увещевая его последним покаянием и причащая Святыми Дарами, однако лечить он не лечил, ну не доктор он был, а старцем. Пробившийся, по прямому указанию Ивана IV, к Макарию, Пирогов со своей бригадой в течение месяца полностью поставил Владыку на ноги, излечив его. У митрополита было воспаление легких, усугубленное воздержаниями и постами, что в его восемьдесят лет не способствует здоровью. Уколы пенициллина и начавшихся выпускаться с этого года витаминов, вернули старца к жизни. По мнению Никиты Николаевича, лично им переданное государю, в настоящее время здоровью митрополита Макария ничего не удорожало. Сердце, печень, почки и иные органы владыки работали для его возраста превосходно, и он имел все шансы отпраздновать своё девяностолетие, а то и столетие. При условии, что не будет изнурять себя ночными бдениями, постами и прочими губительными в его возрасте воздержаниями. По царскому повелению ответственным за здоровье митрополита и его распорядок дня с питанием был назначен лекарь, прибывший с боярином Пироговым, его боярский сын Петр Беспрозванных сын Прокопия. К излечению и спасению Владыки подключилась и царица Анастасия, которая неоднократно лично приходила к постели болящего и уговаривала его, не противится царской воли и позволить лекарю-боярину Пирогу с его учениками лечить его и в дальнейшем выполнять все предписание прикрепленного к нему личного лекаря. И действительно, общими усилиями царской четы и митрополичьего лекаря Беспрозванного, владыка Макарий встретил своё девяностолетие и даже девяносто пятый день рождений отметил. На девяносто шестом году тихо отошел в иной мир, оставив своему приемнику уже патриарший куколь, а не митрополичью митру.
* * *
За описанными делами и прошла зима начала года, за ней весна с летом и осенью, наступила зима конца года. Пора подводить итоги.
* * *
Результаты проведенной финансовой диверсии в Великом княжестве Литовском полностью соответствовали планируемым. Финансово княжество почти обескровлено. Даже объединение с Польшей уже не спасет экономику Литвы. В королевстве и в самом финансовое положение не ахти хорошее, а тут ещё гиря в виде разоренного ВКЛ. Польский сейм данную новость воспримет без радости. Да и литовский сейм так же не пылает дружелюбием к своим коллегам из Варшавы, в связи с известными событиями, участия приближенных к варшавским панам жидов, в накачке княжества фальшивыми грошами. Замолчать этот факт у Сигизмунда Августа не получилось, уже к маю появились сперва литографии 'лубков', а затем и отпечатанные листки памфлетов по этому факту, сначала в ВКЛ на русском, польском и латинском языках, потом в Польше на тех же языках, а затем разлетелись экземпляры 'лубков' и листков -памфлетов с переводами на национальные языки и на латыни по странам Европы. Да не просто обвинение, а с указанием конкретных имен, как в Польше и Литве, так и в Европе.
Провернуть подобную диверсию в Польше, посчитали пока не нужной. Тогда и поляки будут пострадавшие, а это их ещё может ближе сблизить с Литвой, так же пострадавшей от фальшивок. Да и раскручивать карту виновности Польши, в постигшей ВКЛ несчастье, станет трудней. Но подготовку для проведение мероприятий начать. Как только придет время, так запустить подготовленный механизм, много времени не понадобиться. От диверсии 'витязям' имелся и прямой доход, в идее обмененного на фальшивки настоящие литовские гроши на сумму, при пересчете на привычные талеры, в 370 000 талеров серебром и купленных за них товары, в том числе и более сотни табунков польских боевых коней, которые в настоящее время обживали степи во владениях попаданцев. Скоро именно на таких конях будут сражаться польские крылатые гусары, по праву снискавшие себе репутацию неплохих конных бойцов и во многом благодаря своим скакунам.
* * *
В этом же году была полностью закончена ударная стройка по возведению учебных, административных и хозяйственных корпусов для кадетского корпуса и Уральского института благонравных девиц имени Святой Ирины. Для сирот на плато 'Долина Знаний', вырос целый город из учебных и жилых дворцов, административно-хозяйственных зданий, спортивных и тренировочных городков. Места хватило для всего задуманного. Даже в дальних, не привлекаемых взгляд уголках плато, поднялась пара комплексов зданий с тренировочными городками, школ по подготовке кадров для контор Брусилова и Воротынского. Этим соседством убивались, как минимум пара зайцев. Отличное прикрытие для спецшкол. Лишних на территорию 'интерната' не пускают, чужие все сразу видны, а под видом персонала можно выезжать, въезжать самим, ввозит, вывозить различные грузы под видом снабжения корпуса. Да и лишняя защита отлично подготовленных воинов для детей в виде слушателей и преподавателей с обслуживающим персоналом школ, лишней не будет.
