Подходящих к острову с другой стороны конической громады потухшего вулкана кораблей с якорной стоянки видно не было. Гора, которая и имени то пока не имела на большинстве карт, только отметку высоты, прекрасно защищала стоявшие за ней русские крейсера и броненосцы, как от западных ветров, так и от лишних взглядов. Но на счет взглядов это было справедливо и в обратном направлении. Поэтому оставалось ждать семафора с наблюдательного поста на вершине. Конечно, Петрович знал, как зовется этот вулкан у японцев. Сурибаши. Тот самый Сурибаши, на который в его исчезнувшем мире тысячи японцев ежегодно приезжали поклониться памяти героических предков, сложивших свои головы во время американского штурма Иводзимы. Но здесь и сейчас его называли Гора. Даже не ясно кто из наших моряков так окрестил его первым. Теперь на местном флотском жаргоне и вулкан, и остров, и его якорная стоянка величались одинаково: Гора. Просто Гора.
Прикрытые от норд-веста русские корабли почти не качало. Флагман Беклемишева "Наварин", принявший в ямы необходимую дозу угля часа три назад, только что закончил приборку. Сейчас он, наполовину скрытый за корпусами "Богатыря" и "Аскольда", выплюнул шапку черного дыма из кормовых труб... "Молодцы, — отметил про себя с доброй ревностью Руднев, — Приказ получили минут пять как, а в котельных уже шуруют, хоть и с устатку все. Хорошо у Безобразова с Беклемишевым дело поставлено. Да, корабли у них по большей части пожилые, но дошли сюда вполне нормально, и сейчас азартно бегают за купцами. Вовремя я надоумил, через Вадика вестимо, чтоб Безобразов взял флагмехом Евгения Сигизмундовича Политовского. Его заслуга в том не малая, конечно".
Еще через минуту-другую из-за "богатырской" кормы шустро выбежал катер под контр-адмиральским флагом, лихо накренившись заломил поворот, и покатился к трапу "Азова". Петрович давно уже собирался поближе рассмотреть это "шихаусско-американское" чудо техники, задуманное им много дней тому назад или лет тому вперед. Вот он, наконец, подходящий момент, на "Азове"-то все сейчас под брезентом стоят.
Вадик, нужно отдать ему должное, и здесь не сплоховал... Особенно с учетом развития "генезиса", что испытывалось у Бьерке. Но сейчас — это лучшее, что мы имеем из малых миноносок на театре военных действий. И в бой, если что, идти именно им...
С виду катер как катер. Только относительно большой. От форштевня до пулеметной рубки закрыт карапасом как миноноска. Хотя, если честно, при водоизмещении в 15 тонн, миноноска 3-го класса и есть. Только дыма из трубы почти нет, потому как главное, что отличает его от всех катеров, применявшихся ранее на русском флоте — это двигатель. Вместо паровой машины все катера этого типа оснащены газолиновым мотором. Построены эти двигатели внутреннего сгорания в САСШ по трехстороннему контракту со "Стандард мотор констракшн компании". Трехстороннему потому, что в роли покупателя выступила германская фирма "Шихау", а плательщиком де-факто была российская сторона.
Предыстория контракта была такова. Американский кораблестроитель Никсон уже со второй половины 1903 года активно рекламировал предложение на строительство малых кораблей под эти двигатели: от подлодок до катеров береговой обороны и миноносок. Этими последними в конце февраля 1904 года и заинтересовались русские. Но сроки изготовления и качества предложенных Никсоном деревянных кораблей не устраивали заказчиков категорически. Вместо 35-тонных миноносок оснащенных 2-мя 300-сильными двигателями и одним поворотным минным аппаратом, гостям из Старого света требовался стальной катер с одним таким мотором, не тяжелее 16 тонн, дабы его можно было поднимать на борт больших судов. Американец признал, что эти условия, да еще в крайне сжатые сроки и, вдобавок, при серии в 50 штук, ему не по силам.
Ведшие переговоры со стороны заказчиков российский морские агент в Вашингтоне кавторанг Бутаков и его германский коллега, представлявший интересы германской фирмы, как будто только этого и ждали. В итоге был подписан контракт не с Никсоном (который получил в конверте некий утешительный приз за готовность сдвинуть свои контракты со "Стандардом"), а напрямую с фирмой-двигателестроителем. Американцы обязались поставить 60 моторов. 16 штук (с учетом имевшихся готовых и заделов) к 20-му апреля, а остальные к 1-му июля. С учетом того, что они уже имели в высокой степени готовности 5 таких моторов, контракт был подписан.
Конечно, сроки и требования заказчиков были беспрецедентно жесткими. Но, поскольку финансовая сторона дела до сих пор остается тайной, а сам конструктор моторов срочно выехал в Германию консультировать инженеров фирмы "Ховальдверке", которая приобрела у "Стандарда" лицензию на производство линейки его моторов, есть основания полагать, что стороны остались вполне довольны друг другом.
Петрович с интересом рассматривал детище американо-германской кооперации, подходящее к "азовскому" трапу: по длине катерок, конечно, поболее наших деревяшек будет, однако пропорции совсем иные. Главное же внешнее отличие от паровых — из трубы почти нет дыма. Нет и искр, демаскирующих паровые катера ночью, да и, судя по звуку двигателя, глушитель для него у немцев вполне получился. И как резв, как поворотлив! С мотором в 200 сил свои паспортные 17 узлов, судя по всему, он выдаст играючи. Не зря Вадик расхваливал.
И по вооружению тоже что-то с чем-то! По бортам впереди два казнозарядных метательных минных аппарата, на каждый по две мины: одна в аппарате и запасная. Дальность стрельбы — до ста метров. Вес взрывчатки — 31кг. Поменьше чем в "уайтхедах". Но для купцов и этого вполне. К тому-же и о себе думать надо. Не самоубийцы же... За небольшим бруствером-рубкой впереди трубы пулемет. Нет... Должен был быть пулемет! На беклемишевском, конечно, тоже стоит "Максим". Но, судя по всему калибром все полтора дюйма! Такое пулеметом язык и назвать то не поворачивается. Откуда только скомуниздили? "Тьфу, блин, только бы прилюдно такое не ввернуть!" — пронеслось в голове Руднева. Мимоходом он отметил, что и родной "катерный" трехлинейный "Максим" тоже никуда не делся — тумба с кронштейном для его установки торчала на корме...
Первые восемь таких катеров получили "Наварин" и "Азов" еще при уходе с Балтики — прямо в Киле, куда их за сутки до прихода туда беклемишевского отряда перегнали данцигские корабелы. Остальные были поставлены немцами вместе с железнодорожными транспортерами: перевезены на пароходах в Питер и прибыли оттуда во Владик по Транссибу несколькими литерными поездами. И уже там были погружены на "егорьевских скакунов" вместо паровых. Так что сейчас 2-я Тихоокеанская была укомплектована "бортовыми" миноносками-газолинками в полном соответствии со штатом.
Конечно, было бы здорово иметь вместо них 19-тонные торпедные катера типа КЛ, оснащенные двумя почти пятисотсильными моторами Луцкого, с 28-ю расчетными узлами хода. Вадик, кстати, доложил недавно, что серийные катера смогут развить на максимальной мощности с подводным крылом Крылова-Шухова даже около 34-х! И при этом они еще и вооружены не метательными минами, а парой "уайтхедов" в бугельных аппаратах.
Но, как предполагал Василий, отработка изделия с таким коэффициентом новизны может затянуться. Что на практике и случилось. Слава Богу, что взвесив все "за" и "против", было решено проект с Шихау доводить "по зеленой улице". Могло ведь получиться по классике: лучшее — враг хорошего. Катера же "секретного типа", или как они обозначаются в переписке "Крылова-Луцкого", начнут приходить во Владивосток только в ноябре.
С топливом для прожорливых моторов "газолинок" проблем не было. Как успел рассказать Безобразов, пойманный Егорьевым трамп с керосином, маслами и 30-ю двухсотлитровыми бочками газолина от "Стандард Ойл" оказался весьма ко двору. Это позволило значительно увеличить и усложнить объем учебы катерных экипажей. С одной стороны, это повысило их выучку, но с другой, три мотора запороли, а два других даже после переборки перестали выдавать нормальную мощность. Два "убитых" сразу заменили на заранее взятые еще в Германии запасные, а вот три остальных, необходимых на замену, прибыли на борту "Лены" только вчера. В партии из тех десяти движков, что Руднев приказал погрузить на вспомогательный крейсер вместе с 12 комплектами мощных телеграфных аппаратов, воздухоплавательным парком для "Океана" и снарядами для кораблей Безобразова и Беклемишева. Петрович помнил, что на "газолинках Никсона" именно надежность двигателей вызывала больше всего нареканий, поэтому и заказ на них был оформлен с запасом...
* * *
Младший флагман второй эскадры, поздоровавшись, присоединился к ним в тот самый момент, когда флаг-офицер доложил собравшимся:
— Господа, с Горы головного опознали! "Новик"! С ним еще большой корабль, но он оттянул и за дымом пока не разобрать.
— Все ясно, спасибо. Прикажите сигнал "Варягу": "Встретить и привести сюда отряд командующего флотом". Кораблям: "Быть готовыми к встрече и смотру". Петрович отметил про себя, что Стемман, Степанов и Грамматчиков заранее выбрали по одному якорю сразу по получении приказа разводить все пары: война научила быть предусмотрительными. Через пять минут "Варяг" уже проходил мимо них. В соответствии с подтвержденным штабом флота приказом вице-адмирала о запрете салютования в маневренных базах, его моряки приветствовали собравшееся на балконе "Азова" начальство молча, отданием чести.
Пока Безобразов с Беклемишевым обменивались последними эскадренными новостями, Петрович размышлял о предстоящем: "Итак, Степан Осипович на подходе, и судя по всему, как и собирался, взял с собой "Новика". Сам, скорее всего, идет на "Баяне", не на "Палладе" же... Значит, если примет решение на атаку, точно сам поведет. А теперь-то уж наверняка примет: где у них мины крепостные знает, благодаря мне и цусимскому форуму, с батареями и фортами благодаря Русину и немцам все ясно, а те фотки, что старарт с "Наварина" привез — вообще клад. Впору не только его, но и американца этого, капитана с "Моники" к ордену представлять, если еще и учесть ту схемку береговой обороны с бонами у Йокосуки и Токио, да судоходным фарватером меж минных полей, что он Беклемишеву нарисовал...
И учитель у нашего фотографа хорош! Николай Николаевич Апостоли. Эх, а ведь до сих пор тоже в лейтенантах ходит. Надо поправлять это дело. Кстати, сейчас он вроде бы на "Сисое" к нам идет с Чухниным, доживем до Артура, непременно познакомлюсь. Альбом его фотографий наших кораблей надо издать непременно! Для популяризации флота это просто необходимо... И еще Макаров обещал мне какой-то персональный сюрприз в последней телеграмме. Что бы это могло быть? Хотя, собственно говоря, и не столь важно, ведь это дело все равно без нас пройдет. Нам не судьба. Нужно протаскивать в Артур Чухнина с гвардией. Сразу в двух местах не очутишься. Крейсера пока не летают. Поэтому придется нам со Стемманом класть голову в пасть тигру, сиречь Камимуре... Да, кстати..."
— Господа, пока мы тут втроем, хочу обсудить один деликатный момент...
— Конечно, Всеволод Федорович, мы все внимание.
— Есть у меня одна проблема... Личная. Приехал... Вернее сбежал из Питера, на мою голову, сын. С парой таких же как он юных обормотов отправился воевать японцев. Этих я довольно удачно пристроил — одного к Дабичу, другого к Арнаутову. А мое сокровище вцепилось мертвой хваткой... Хочу на "Варяга" и все тут... Каюсь, дал я слабину. Взял. Кстати, не стыдно: сигналит отменно, зрение прекрасное, по силуэтам кого хочешь чуть не лучше меня узнает. Заставил его серьезным делом заняться — и что? Минер мой теперь в нем души не чает. Так что и руки из того места вроде растут. В другом беда. Во-первых, неудобно как-то, знаете ли, становится. Чувствую, кое кто косится: семейственность... Во-вторых, признаюсь честно, дело нам на "Варяге" скоро очень рискованное предстоит...
— Всеволод Федорович, а если я, пользуясь старшинством, попрошу Вас отдать мне вопрос определения места дальнейшей службы гардемарина Руднева? Ведь в данный момент "Варяг" в моем оперативном подчинении, — с улыбкой перебил Руднева Безобразов.
— То я вынужден буду согласиться, Петр Алексеевич!
— Коли так, то знаю я, что у контр-адмирала Беклемишева, на "Наварине", кое-какие вакансии имеются. Да и штаб у него не в штате. Что скажете, Николай Александрович?
— Выпускайте приказ. Я возражать не стану. Присылайте отпрыска прямо завтра с утра, Всеволод Федорович. Посмотрим, чему Ваш минер так радовался...
Так за разговорами и размышлениями незаметно пролетели минут сорок, когда сверху раздалась усиленная рупором команда командира крейсера: "Все наверх! К встрече с правого борта!"...
За стройным стлуэтом "Варяга", заходящего в тень Горы с отдалением от острова мили в две, плавно скользил грозный "Баян" под флагом командующего Российским императорским флотом в Тихом океане. Следом за ним на коротком интервале маленький, изящный, ощутимо сдерживающий свою прыть и норов, "Новик". Команды всех кораблей, и пришедших и встречающих, были выстроены по борту в "первом сроке". На мостиках офицеры. Петрович вглядывался в бинокль:
— Смотрите, господа, Степан Осипович на крышу ходовой рубки поднимается!
— Точно, давайте и мы пройдем повыше. Генрих Фаддевич! Командуйте встречу! — Обратился Безобразов к командиру крейсера каперангу Цивинскому, — Да, и будьте добры, распорядитесь, чтобы стол накрывали, думаю, что командующий сам к нам соберется, на правах званного гостя!
Следующие минут десять могучее русское "Ура" гремело не смолкая. Три крейсера прошли вдоль линии стоящих на якорях кораблей: "Памяти Азова", "Богатыря", "Аскольда", "Наварина", "Николая", "Океана", "Ангары" и "Лены". Развернулись, и вновь пройдя вдоль их колонны, начали становиться на якорь. Макаров передал, что сам едет на "Азов", и предложил всем командирам прибыть туда же...
Командующий, поднявшийся на борт "Азова" вместе с контр-адмиралом Моласом и кавторангом Русиным, был как всегда бодр и энергичен. Быстро но сердечно поздоровавшись с встречающими его адмиралами и офицерами, Макаров в сопровождении только командира крейсера, Безобразова и флагманского механика второй эскадры Политовского, которого он особо попросил сопроводить его, прошел вдоль строя команды. Тепло поприветствовал всех, ненадолго задержался около сверхсрочников, коротко хохотнув, поздоровался с кем-то из них особо тепло, а со старшим боцманом, как позже выяснилось давним знакомым по "Ермаку", даже расцеловался по-русски.
После чего Степан Осипович, провожаемый очередным взрывом матросского "Ура", быстро осмотрел расположение новых шестидюймовок, по пути обсуждая что-то с флагманским механиком. Поднявшись на бак к погонному орудию, чтобы, видимо, лично убедиться в удобстве углов обстрела, поинтересовался у Цивинского как быстро спускают и поднимают на борт минные катера, удобно ли с ними работать, а затем зашагал обратно к парадному трапу, на который уже поднимались командиры кораблей и прибывшие с ними офицеры.
А Петрович смотрел. Смотрел на лица. На лица матросов и унтер-офицеров крейсера, светящиеся тем особым, недоступным глазу и ощутимым только душой, необъяснимым внутренним энергетическим свечением, которое снисходит лишь на чело воинов, приветствующих своего любимого вождя. Вождя, за которым они готовы идти в самое пекло и не считая порвать в клочья столько врагов, сколько их всего окажется на пути...
