Пальцы сжимались на горле крепко, и сколько он ни скребся своими пальцами, пытаясь разжать мою руку, это было бессмысленно. Я была зла, раздражена, обижена, и настроение мое никак не желало улучшаться с того самого момента, как мы оказались перед воротами этого дома. А тут еще это недоразумение... которое вовремя попалось под руку. Кожа его лица бледнела. Когда она начала синеть, а глаза потихоньку закатываться, я разжала пальцы, позволив телу упасть на пол. Через какую-то секунду из его горла донесся хрип, а затем надрывный кашель. Я присела на корточки, заставив его замереть на месте. Потянула за эту финтифлюшку на резинке, которая прикрывала шею, и усмехнулась. Кроме наливающейся краснотой кожи там отчетливо выпирал кадык.
— Тебе следует сейчас забиться в какой-нибудь угол и не отсвечивать, пока мы не уйдем. Если же у тебя вдруг возникнет мысль ударить мне в спину, знай, что во второй раз я могу и убить.
Следовало подстраховаться. Я уже немного жалела, что сорвалась. Сила... Она развращает. Можно ведь было поступить иначе, но я выбрала самый простой и надежный путь. Это плохо. Я замечаю, что мой разум опьяняет, гораздо позже, чем что-то сделаю.
Пантера вдруг начал раскачиваться и что-то шептать. Прислушавшись, я разобрала 'Ты... Это она...'. Сумасшедший какой-то.
— Эй, послушай сюда! — схватила я его за платье, заставив посмотреть мне в глаза. В его глазах сумасшествия не было, пусть они и бегали по сторонам. — Что ты там бормочешь?
— Это ты... Ты — Азазель, — четко и разборчиво заявил он, заставив меня резко помрачнеть.
Неужели опять глаза? Да что за черт?!
— И что с того? Только попробуй это кому-нибудь сказать, и я тебя изобью до полусмерти... Нет. Испепелю.
Пантера, все еще белый, как и его платье, отшатнулся, будто хотел разорвать расстояние. Разжав пальцы, я позволила ему это. Еще немного посмотрев на продолжающего сидеть на месте парня, я поднялась на ноги и направилась по коридору в ту сторону, куда ушли ребята.
Вот чего было срываться, а? Эта, прости господи, Пантера теперь может начать копать и нароет доказательства. А там донесет отцу и Вонголе. Мои собственные действия вернутся ко мне и... Моя жизнь точно изменится.
Так, стоп. Успокойся. Если бы я убила этого 'языка' на месте, у меня было бы только больше проблем. А донести мог бы и Реборн. Просто я буду готова и, если настанет момент, я не позволю управлять моей жизнью.
* * *
— Пантера! Пантера! — орал Мангуста в лицо. — Что она сделала? Что сделала младшая сестра Десятого Вонголы?!
Парень отмахнулся от него, а затем посмотрел долгим взглядом исподлобья. Парень, которому подарили имя Пантера, когда принимали в семью, всегда был молчаливым. Мангуста злился, что не может получить ответ. Он ведь видел, что произошло.
— У нее такие же глаза, как и у босса Варии, — только и сказал Пантера, заставив спину Мангусты покрыться холодным потом.
Мужчина, несмотря на прожитые годы, никак не мог собраться. Он знал, что это означает. Сила Вонголы, которой та так славится, проявилась в ней настолько же ярко. Она, должно быть, также опасна, как и тот парень, а возраст в этом деле не играет роли, разве что делая ее более несдержанной... и опасной.
— Надо сказать Лонгчемп-куну, — пробормотал он, посмотрев в сторону. — Надо срочно ему это сообщить. Следует быть очень осторожными. Очень! Лонгчемп-кун в опасности! Немедленно следует...!
Мангуста прервался, заметив, как блеснула сталь ветряков перед лицом.
— Нельзя, чтобы она заметила, — сказал парень и чуть закашлялся, схватившись за горло.
— Да, ты прав, — тут же согласился успокоившийся мужчина. — Но Лонгчемп-кун должен знать! Он был прав! Мы должны стать им союзниками!
* * *
Как оказалось уже дома, Реборн с Гокудерой все-таки разрушили особняк семьи Томасо до нежилого состояния, и Лонгчемп со своими тремя друзьями завалился проситься к нам в дом временно пожить. Такое ощущение, что у них денег нет. Вот хватило на особняк, а теперь ни на что не хватает. Да и куда они дели всех тех мужиков в костюмах, что играли в войнушку?
— С какой стати мы должны вас пустить? — скрестив руки на груди и опершись плечом на косяк дверей, спросила я, прежде чем братец успел дать согласие.
— Именно, — неожиданно подал голос Реборн, который тоже не выглядел особенно счастливым появлению Томасо. — В этом доме иждивенцев нет. Все, так или иначе, отрабатывают свой хлеб.
— Это все потому, что Вонгола более известна? Но мы, семья Томасо, пусть менее влиятельны, хотим с вами сотрудничать! — вскинулся крикливая шпала в тюбетейке. — Мы известны также, как Ядовитый Скорпион Бьянки и Трайдент Шамал!
— Кто-то меня звал? — высунулся из кухни печальный Шамал.
— Нет, — ответила я. — Как там трубопровод?
— Пока не работает, — также печально протянул доктор и вновь осмотрел компанию Лонгчемпа. — Девушек нет...
Доктор вновь исчез на кухне, оставив семью Томасо с отпавшими челюстями.
— Это знаменитый Трайдент Шамал? — переспросил Лонгчемп. — Какой разносторонний человек!
— Великий доктор. Славится тем, что может поднять человека с того света. Чинит трубопровод, — с остекленевшим взглядом бормотал шпала.
— А что делать? — вновь высунулся Шамал. — Зато переночевать можно.
— А Ядовитый Скорпион? — вновь вскинулся шпала.
— В данный момент моет окна наверху, — ответил ему Реборн с усмешкой.
— Знаменитая отравительница, — с кислым лицом забормотал шпала в тюбетейке. — Известный создатель ядов. Специалист в слежке, проникновении и незаметном устранении...
— Да ладно тебе, — похлопал его утешающе по плечу улыбающийся Лонгчемп. — Мы будем работать со всеми! Это так захватывающе!
* * *
Как известно, бесконечно можно смотреть на три вещи: на огонь, на воду и на то, как кто-то другой работает.
Я лежала на шезлонге, потягивая прохладный сок через трубочку. Семья Томасо чинила крышу. Хотя чинили Найто и человек-трость. Девочка-мальчик в платье следил, чтобы они ничего не уронили и бросал стилеты, сбивая падающие предметы. Я отдала ему опустевший стакан, и он отправился в дом вновь его наполнить. Парень на гитаре бряцал что-то неподалеку. Да... Вот это жизнь.
Через десять минут Найто с помощником-штангенциркулем возник перед глазами.
— Все здорово! — заявил улыбающийся Лонгчемп. — Мы уже почти закончили!
Его подчиненный был более категоричен:
— Мы работаем, как рабы! Сколько можно?! Мы не самая слабая семья! Имейте совесть!
— Рабы... кха-кха, — Реборн лежащий в гамаке, сделал вид, что закашлялся. — Хорошая идея. Раз уж семья Томасо закончила с крышей и не собирается съезжать, то пусть получит следующее задание. Акира, — прозвучало требовательно.
Так, крышу они починили, все петли в доме смазали, гвозди забили, все поверхности отмыли под присмотром Бьянки. Даже не знаю, что еще тут найти. Может, сжалиться над ними?
— Хорошо, все домашние дела вы переделали, больше мне пока что вам нечего предложить... — начала я, но тут появился Пантера.
В руках он нес знакомое нежно-голубое платье принцессы с пышной юбкой, как у балерин. Последний подарок отца, когда он приезжал. Я ведь его надежно спрятала!
— Я нашла это в подвале, — сказал Пантера. — Такое прелестное. Если оно никому не нужно, могу я его взять?
— ... Я говорила о том, — сквозь зубы, но спокойно продолжила я, — что все дела у нас дома вы переделали. Теперь можем переместиться в другой. Моим друзьям Сасагавам наверняка тоже нужна помощь.
Все члены семьи Томасо дружно и шумно втянули носом воздух.
* * *
Я долго думала, как же мне свести вместе Рехея с Киоко, чтобы они поговорили на чистоту. В итоге, так ничего и не придумав, я поняла, что дальше тянуть нет смысла. Пусть у меня нет четкой уверенности, что следует сделать, чтобы они наверняка перестали молчать, но действовать необходимо. Придется делать то, что я не люблю, а именно действовать наобум.
Вначале я думала, что семья Томасо, пребывающая у нас в гостях — помеха для моего плана, но с другой стороны, за этими недо-мафиози вынужден был постоянно присматривать Реборн. Так что внимание репетитора было отвлечено. Думаю, у меня есть немного времени.
Завалившись поздним вечером в гости к Сасагавам, я была усажена за стол, накормлена плюшками и напоена чаем. Взрослых опять не было дома. Мы разговаривали о боксе и о школе, когда я решила взять быка за рога:
— А теперь начистоту. Мы все знаем, что ваши родители кое-что скрывают от вас, но также кое-что каждому из вас рассказали. Почему бы не поделиться своими размышлениями по этому поводу?
Да, я переступила сразу с места в карьер, поэтому на меня уставились, как на новые ворота. Я же спокойно отпила из кружки чаю, смотря на них обоих.
— Кира-чан, что ты такое говоришь? — нервно спросил интенсивно покрывшийся испариной Рехей. — Это она об университете, Киоко, — повернулся он к сестре с нервной улыбкой. — Кира-чан, спрашивает куда мы будем поступать.
— Вот как, — через секунду улыбнулась Киоко. — Кира-чан права, братик. Мы должны задуматься о будущем.
— Верно! — просветлел лицом Рехей.
Наивный. Киоко отлично умеет делать вид, что все в порядке или что ничего не было. Даже в глазах беспокойство едва угадывается.
— Рехей, — выдохнула я на эту попытку оставить все как есть. Иллюзии, создаваемые в своей голове, к хорошему не приведут. — Незнание не освобождает от ответственности. Если мы хотим с этим справиться, мы должны сделать это вместе.
— Кира-чан, — стукнул руками по столу боксер, приподнимаясь над ним. — Я справлюсь с этим! Киоко не обязательно вмешиваться! Я смогу позаботиться о сестре!
После этой резкой вспышки воцарилась тишина. Киоко молчала, рассматривая стол. Я рассматривала друга поверх чашки.
— Киоко о тебе тоже хочет позаботиться, и она это делает, — сказала я после паузы. — Твоя забота и ее забота не одно и тоже. Ты защищаешь ее своими кулаками, она делает все, что в ее силах. Вы не должны скрывать друг от друга свои проблемы. Если руки будут действовать без оглядки на состояние и движение ног, разве ты сможешь выиграть бой?
Рехей замялся. Я видела, как он сжимает кулаки, и знала, что пытается придумать ответ.
— Киоко, — обратилась я теперь к девочке, — не бойся делиться своими проблемами со мной или братом. Мы на твоей стороне и поможем тебе. Если игнорировать проблему, она сама не исчезнет. Я знаю, что тебе не хочется беспокоить брата, знаю, что ты боишься, что что-то с ним произойдет. Но поверь, он не слепой и тоже видит, что с тобой что-то не так.
— Киоко, это правда? — воскликнул Рехей, требовательно посмотрев на сестру. — Ты от меня что-то скрываешь? Расскажи мне все, я тебе помогу!
— Братик! — воскликнула девочка, прижимая руки к груди и заглядывая заблестевшими глазами в лицо Рехею.
Следующие полчаса, я пила чай и пыталась держать себя в руках, пока эти двое трепетно обнимались на фоне красного заката. Закат услужливо дорисовало воображение, и это был самый безобидный фон по сравнению с радугой, которую создавала кошка, и прыгающими единорогами.
Нового я ничего не услышала, лишь подтвердила догадки. А вот для Рехея и Киоко прописанная судьба друг друга была сюрпризом. Вдоволь наповторяв имена друг друга, эти двое неожиданно вспомнили обо мне.
— Кира-чан, Тсунаеши ведь твой брат! Я сейчас же пойду к нему и поговорю по-мужски!
Рехей шумно отодвинул стул, чтобы сорваться с места и немедленно отправиться ко мне домой, но я была готова. Едва не расплескав остатки чая, я схватила его за руку, останавливая.
— Постой! Немедленных действий не требуется. Тсуна не такой человек, который заставит Киоко. Он к ней очень хорошо относится.
— Кира-чан! — воскликнула Киоко уже со слезами на глазах.
— А если кто-то другой попытается тебя заставить, — взглянула я на девочку, — мы быстро объясним ему, что так делать не следует.
Рехей еще попытался упираться, ведь вся его натура требовала врезать вероятному обидчику младшей сестры, но вскоре мне удалось убедить его, что Тсуна просто крайний.
Киоко я также успокоила, что за ее братом присмотрю. Теперь я со спокойной совестью могла вернуться домой. Но на всякий случай я решила остаться на ночь. Киоко слишком скрытная, она много держит в себе и молчит. Воспользовавшись тем, что мы с ней ночевали в одной комнате, я начала с аккуратных вопросов и вскоре вслушивалась в сбивчивые переживания и самобичевания. У меня дома не лежит на полке диплом психолога, но я как могла пыталась поддержать ее и вселить уверенность, что у нее есть кому довериться и на кого положиться.
Следующий день был выходной. Я вернулась домой утром, громко оповестила о своем приходе и прихватила яблоко с корзинки в гостиной.
— Имото! — сбежал по лестнице Тсуна. — Имото! — заметил меня на диване, жующую яблоко. — Сделай с ними что-нибудь!
— В смысле? — переспросила, вновь откусив кусочек.
— Лонгчемп-кун уже достал со своими порно-журналами, — пожаловался громко братец. — А тот парень с гитарой вчера допоздна играл на ней. Я не знаю, как ты не проснулась! А еще!...
Договорить братцу не дали. Семья Томасо, видимо, все слышала или шла прямо за братцем, поэтому тут же объявилась.
— Все не так плохо! — воскликнул человек-кран. — Лунга очень сложный человек, который отдает всего себя музыке! Вы должны сделать для него скидку, ведь он творческий человек!
— А то, что вы с ванной сотворили! — повысил голос до глубины души ужаленный братец.
— Ох! — заулыбался Логчемп. — Это все я! Я играл в морской бой с Ламбо-куном.
— Поэтому затопило всю ванную и подвал?! А убирать это все мне пришлось. Это действительно было так, просто ты уходила куда-то. Имото, скажи им! — обернулся ко мне братец и требовательно уставился.
Тщательно прожёвывая яблоко, я придумывала особо изощренное дело, которое можно поручить этой команде рабов. А что? Пришли в дом, надеясь получить знакомство с Вонголой, и согласились на условия. За еду и крышу над головой только рабы и работают. Кстати, жевать надо тщательно. Поэтому я жую неторопливо и смотрю на них. Смотрю и жую.
Семья Томасо, включая неунывающего Лонгчемпа, бледнеет и начинает истекать потом.
— Я вспомнил! — воскликнул громко шпала. — Лонгчемп-кун, нам пришло письмо. Необходимо срочно отправляться по делам семьи.
— О, Мангуста! — оживился и широко заулыбался Найто. — Я отправляюсь сейчас же!
Семья Томасо довольно быстро собрала вещи. Им понадобилось всего лишь пять минут, и этот табор покинул наш дом.
Нана провожала их, вместе с нами выйдя во двор.
— Ох, они уже ушли? — спросила она, вытирая руки о полотенце. — Кто они все-таки были?
— Рабы, — донёсся снизу голос Реборна.
— Угу, — согласилась я, смотря, как оседает облачко пыли от стартовавшей черной машины с затонированными стеклами.
— Ох, не надо так с друзьями Тсу-куна, — она шутливо замахала на нас полотенцем и, напевая какую-то надоедливую мелодию, вернулась в дом.
* * *
Третьего мая Нана внезапно обрадовала нас тем, что выиграла три билета на круиз в лотерее, вложенной в упаковку чая. Она была в состоянии аффекта от выигрыша, находилась в сладких грезах о первоклассном отеле на море и тропическом рае. Даже немного подпрыгивала на месте и уже планировала поездку.
