Каманин аргументировал своё мнение отсутствием уверенности, что космонавт сохранит работоспособность в течение суток. Неизвестно, как он перенесет перегрузки при спуске после суточного пребывания в условиях невесомости. Он также настаивал на необходимости учитывать и опасения медиков: каким будет психическое состояние космонавта после такого полёта? В своём дневнике генерал Каманин записал:
'В результате обсуждений приняли решение: полёт планировать на сутки, одновременно подготовить возможность ручной посадки на 2-7 витках. Затем Королев очень обстоятельно доложил о перспективах. Всего имеется и заказано 18 кораблей 'Север', 9-10 из них запланированы для пилотируемых полётов. Корабль 'Союз' будет готов к полётам в третьем квартале 1961 года. ОКБ-1 усиленно работает над проблемами маневрирования и стыковки кораблей на орбите. Договорились с Сергеем Павловичем, что за каждым из основных направлений работы по подготовке пилотируемых полётов необходимо в ближайшие дни закрепить по три космонавта.'
(см. Н.П. Каманин 'Скрытый космос', запись от 19-20 мая 1961 г в тексте изменены только названия кораблей: вместо 'Востока' — 'Север', и вместо реального 'Севера' — уже 'Союз'. Дата готовности 'Союза' сдвинута на год, поскольку степень преемственности между летающим в АИ 'Севером' и 'Союзом' очень велика, по сути АИ-'Союз' это АИ-'Север' с орбитальным отсеком, стыковочным узлом, системой космического маневрирования и более совершенной БЦВМ)
Много позднее, через 25 лет Герман Степанович рассказал о своих переживаниях журналисту Ярославу Голованову:
— Когда я услышал эти слова, все во мне закипело: 'Ну, думаю, умру, но сутки отлетаю'. Не верил, что может быть нечто такое, что нельзя было бы сутки перетерпеть...
Вопрос о продолжительности полёта окончательно решался на заседании Военно-промышленной комиссии. В 'той' истории её председателем был Леонид Васильевич Смирнов, опытный аппаратчик, не хватавший звёзд с неба. Он не спешил принимать решение, грозившее его должностному положению. Сейчас же Хрущёв оставил на должности председателя ВПК Дмитрия Фёдоровича Устинова. С одной стороны, он не спешил его слишком быстро продвигать, с другой — Устинов в этой должности был 'человеком на своём месте', что для успеха дела в целом было много важнее, чем его должностной рост. Это, как ни странно, после тщательного изучения 'документов 2012' понял и сам Устинов. На посту председателя ВПК у него была возможность внедрять и 'обкатывать' все передовые управленческие решения на предприятиях военной промышленности. В то же время затею с совнархозами вовремя отставили в сторону. (В реальной истории Устинов после ВПК был назначен председателем ВСНХ). Смирнова Устинов назначил своим заместителем, и председателем Государственной комиссии, руководившей полётом Титова, и нескольких последующих космонавтов (АИ).
Устинов принял решение без колебаний:
— Сергей Палыч, вы в корабле уверены?
— Так точно, товарищ Устинов, корабль не подведёт.
— Тогда запускаем на сутки, и думать тут нечего.
18 апреля (в реальной истории — 4 августа) ракету вывезли на старт. Здесь было второе, ещё более существенное отличие. Титова решено было запускать с 51-й площадки на 'Союзе-2.3', тогда как Гагарина выводила на орбиту трёхступенчатая Р-7 в варианте 'Союз-1' (АИ, в реальной истории — 'Восток').
'Союз-2.3' после почти полутора лет ежемесячных запусков фоторазведчиков 'Зенит' был отлажен и отработан не хуже, чем Р-7, а стоил много дешевле, за счёт применения однокамерных РД-33 на первой ступени, и общей простоты и унификации конструкции (АИ).
19 апреля прошло заседание Госкомиссии, на котором было принято официальное решение о запуске. Заседание и все последующие события снимали на киноплёнку, 'для истории'. Из этих съёмок затем были смонтированы два документальных фильма — 'Снова к звёздам' и '700000 километров в космосе'.
Небольшой зал, где собралась Государственная комиссия, был полон. Столы были поставлены буквой 'Т', за столом-'крышечкой' этого 'Т', в президиуме, сидели председатель комиссии Смирнов, справа от него руководители Главкосмоса — Королёв и Келдыш. За вторым, длинным столом собрались все Главные конструкторы и ответственные лица от ВВС, по правую руку сидели космонавты — Титов и Николаев, а во втором ряду, вдоль стен, почти вплотную к сидевшим за столом, руководители подразделений и служб космодрома. В зале было душно и тесно, да ещё 'жарили' на полную мощность осветители 'киношников', так, что не справлялась вентиляция, поэтому затягивать совещание никто не стремился.
Заседание вёл Леонид Васильевич Смирнов, он сразу же объявил:
— Слово предоставляется товарищу Королёву.
Королёв поднялся, с листком бумаги в руках, по своему обыкновению, исподлобья, слегка наклонив голову направо, окинул взглядом собравшихся:
— Товарищи, подготовка ракеты-носителя и корабля-спутника 'Север' номер два производится в соответствии с установленным планом. Результаты этой подготовки вполне удовлетворительные. В настоящее время ракета-носитель и корабль-спутник 'Север' номер два находятся на стартовой позиции и готовы к предстартовым испытаниям. В связи с этим, вношу предложение: осуществить пуск космического корабля-спутника 'Север' номер два 22 апреля 1961 года. Если Государственная комиссия одобрит наше предложение, прошу назначить основного пилота, и его дублёра.
(Все выступления на описываемом совещании, а также фрагменты последующих радиопереговоров с Землёй — реальные, воспроизведены дословно, за исключением названия космического корабля — 'Север' вместо 'Восток'. Источники — д.ф. '700000 километров в космосе' и 'Герман Титов — первый после Гагарина')
— Есть вопросы к товарищу Королёву? — спросил Смирнов.
Вопросов не было.
— Садитесь, — пригласил Леонид Васильевич. — Значит... есть предложение, принять к сведению доклад товарища Королёва о готовности носителя и корабля-спутника 'Север-2'. Нет возражений? Нет. Принимается. Слово предоставляется товарищу Горегляду.
Генерал-майор Леонид Иванович Горегляд поднялся, и произнёс невнятной скороговоркой:
— Товарищ Председатель, товарищи члены Государственной комиссии... — потом сообразил, что его плохо слышно, и начал говорить уже более чётко. — Для очередного космического полёта предлагается утвердить в качестве основного лётчика корабля капитана Титова Германа Степановича, запасным лётчиком — капитана Николаева Андрияна Григорьевича.
Звание капитана Титов получил буквально накануне, вскоре после полёта Гагарина (АИ, в реальной истории — чуть позднее, в апреле 1961 года он ещё был старшим лейтенантом, в августе — уже капитаном).
В этот период терминология ещё не устоялась, кто-то уже называл членов отряда космонавтами, кто-то, в основном — представители ВВС, по привычке ещё именовали их лётчиками. Название должности — 'дублёр' тоже ещё было непривычным, во многих документах космонавты-дублёры в тот период именовались 'заместителями', а генерал-майор Горегляд по привычке назвал Николаева 'запасным лётчиком'.
Титов поднялся:
— Товарищ председатель, товарищи члены Государственной комиссии! Разрешите прежде всего выразить горячую благодарность за то доверие, которое вы оказали мне, назначив командиром космического корабля. Разрешите поблагодарить Главных конструкторов и всех остальных товарищей, которые принимали непосредственное участие и оказали мне большую помощь в подготовке к полёту. Заверяю Государственную комиссию, что приложу все свои силы, знания, чтобы оправдать это высокое доверие и выполнить программу полёта. Разрешите от имени коллективов, принимающих непосредственное участие в подготовке этого полёта, посвятить этот полёт нашей славной ленинской партии и её предстоящему 22-му съезду.
Собравшиеся зааплодировали. Сейчас это выступление выглядит 'казённым', но в 1961 году оно воспринималось вполне естественно, так говорили все, на каждом официальном собрании.
— Слово предоставляется товарищу Келдышу, — объявил Смирнов.
Мстислав Всеволодович поднялся:
— Дорогой товарищ Титов! 12 апреля ваш друг и товарищ, Юрий Алексеевич Гагарин, совершил замечательный подвиг — облёт на корабле-спутнике вокруг земного шара. Вам предстоит совершить длительный полёт — около миллиона километров в космическом пространстве. Мы все верим в успешный исход вашего полёта. Мы все надеемся, что этот полёт покажет, что человек может свободно себя чувствовать в космосе, что этот полёт ещё более утвердит уверенность в возможности совершения дальних космических путешествий.
Я желаю вам успеха в вашем большом деле, желаю, чтобы вы ещё больше прославили нашу Родину.
Снова послышались аплодисменты. Выступление академика, конечно, по содержанию было протокольным, но по интонации ощущалось, что Келдыш говорил прочувствованно, от души.
В зале становилось уже невыносимо жарко, и Смирнов поспешил завершить собрание:
— Мы все уверены, что все присутствующие здесь лётчики-космонавты готовы выполнить этот полёт. Мы тем более уверены, что товарищ Титов оправдает высокое доверие, оказанное ему, и выполнит задачу, возложенную на него Коммунистической партией Советского Союза, нашим правительством, и всем советским народом.
Разрешите мне, от имени Государственной комиссии, и всех вас присутствующих пожелать товарищу Титову Герману Степановичу счастливого пути и благополучного приземления.
Под аплодисменты собравшихся Смирнов пожал руку космонавту, и на этом официально-протокольная часть была завершена.
По окончании технической подготовки, 21 апреля (в реальной истории — 5 августа) накануне старта, прошла ещё одна короткая торжественная церемония: стартовая команда 'передавала' Титову ракету-носитель с космическим кораблём. Народу собралось множество, в основном — военные из многочисленных служб космодрома, и представители промышленности. Мероприятие тоже снимали кинодокументалисты. Появился Титов с цветами в руках, за ним Королёв, Воскресенский, следом — ещё множество народа. К этому моменту на всех уровнях государственного управления уже появилось понимание неповторимости исторического момента, поэтому было принято решение фиксировать на цветную киноплёнку все происходящие события.
В программу полёта Титова были включены важнейшие элементы, без которых нельзя было продвигаться дальше в освоении космического пространства. Герман Степанович должен был попробовать вручную управлять кораблём, это уже была первая стадия подготовки к последующей отработке космического маневрирования и стыковки.
Также ему предстояло провести киносъёмку и видеосъёмку Земли с орбиты. Для этого у него имелись кинокамера и аналоговая видеокамера с ПЗС-линейкой, записывающая изображение на магнитную ленту. (АИ частично, в реальной истории Титов проводил киносъёмку Земли из космоса.) Предполагалось также провести ряд научных экспериментов — измерить уровень радиации на опорной орбите, провести магнитометрические измерения.
Не менее важной была экспериментальная проверка возможности нормальной жизнедеятельности человека и систем жизнеобеспечения корабля в условиях невесомости. Титову предстояло проверить, как человек будет есть, пить, спать, отправлять естественные потребности при отсутствии силы тяжести. Собственно, в успехе этого испытания ни Королёв, ни Келдыш не сомневались. Но нужно было проверить правильность функционирования оборудования корабля. Будет ли удобно пользоваться ассенизационным устройством? Справляется ли система климат-контроля с выделением тепла и влаги космонавтом в различных режимах — от состояния покоя до интенсивной двигательной активности. Сможет ли космонавт спать в невесомости, или нужно как-то модифицировать кресло-ложемент, чтобы следующим космонавтам было удобнее в будущих полётах. Чтобы Титов случайно не проспал сеанс связи, корабль оснастили электрическими часами с будильником.
Особое внимание было обращено на возможность расстройств вестибулярного аппарата. Королёв особо предупредил Германа Степановича:
— Гагарин летал недолго. Мы ещё не уверены, что человек сможет продержаться сутки в космосе без проблем. После нескольких витков может, к примеру, начаться головокружение, потеря ориентации, как у лётчиков при полёте по приборам. Нам нужно найти и экспериментально проверить способы справляться со всеми возможными явлениями. Поэтому докладывай обо всём, что с тобой будет, без утайки и подробно.
— Так это... Сергей Палыч! Медики же мне суточную программу отлетать не дадут! Это же известные паникёры, заставят садиться раньше времени, — Титов забеспокоился не на шутку.
— После первых семи витков, даже если очень захочешь, сесть сможешь только на 17-м, — ответил Королёв. — Нет, сесть, конечно, можно и в океан, спускаемый аппарат позволяет, только вот там шансов погибнуть будет не меньше, чем на орбите.
— Продержусь сутки, что бы ни случилось, — пообещал Титов.
— Не хорохорься раньше времени. Кодовую таблицу держи под рукой и обо всём докладывай.
Медики для удобства ведения переговоров составили таблицу цифровых кодов, состоящую из двузначных чисел, по которой космонавт мог, не информируя весь мир открытым текстом, доложить в ЦУП о любых неприятностях со здоровьем или техникой, если таковые случатся. Эту таблицу закрепили на приборной доске, второй экземпляр вложили в 'Блокнот космонавта'.
Королёв очень много времени уделял в этот период работе с космонавтами, стараясь сделать их своими единомышленниками, ведь космонавты лучше многих понимали, что нужно улучшить в корабле. Он помогал преодолевать робость в беседах с конструкторами и разработчиками, настаивал:
— Высказывайте свои замечания, предлагайте, ведь вам летать...
Больше других не отставал от Титова:
— Появятся идеи — звони...
Он хотел отработать эргономику корабля так, чтобы ничто не мешало космонавтам в полёте. Всё, что окружает космонавта, должно быть понятным, удобным, чуть ли не на ощупь знакомым и привычным.
Накануне пуска после обеда Королев приехал к Герману, спросил озабоченно:
— Есть ли необходимость ещё раз посидеть в корабле? Корабль уже на старте, лучше бы его не трогать... Но если нужно, организуем...
— Если есть возможность, дайте мне полчасика, — попросил космонавт.
— Хорошо. Через сорок минут будет 'окно' в программе подготовки корабля и мы съездим вместе...
Титов пробыл в корабле около получаса. Ведущий конструктор корабля Евгений Фролов, сменивший ушедшего на повышение Олега Генриховича Ивановского, стоял возле люка, давал пояснения, но Герман и так знал всё что нужно. Ему хотелось просто посидеть, ощутить корабль, который уже завтра унесёт его к звёздам.
Все эти полчаса Королёв ждал его внизу...
Вечером Главный конструктор приехал снова. Титов и Николаев ночевали в том же домике Неделина. Неподалёку уже строилась комфортабельная пятиэтажная гостиница, но за прошедшие со старта Гагарина 10 дней строители успели сложить из бетонных плит лишь четыре этажа из пяти (АИ). Королёв, Титов и Николаев гуляли по обочине шоссе, Сергей Павлович устроил им свой собственный, неформальный экзамен. Он снова и снова задавал вопросы, проверял знания, объяснял:
