Он бросился к Рисе, потрясая в воздухе кулаками. Та изящно уклонилась от удара, мимоходом дотянувшись до его затылка. Отец словно подкошенный рухнул на асфальт, и Фуоко в испуге вскрикнула.
— Все в порядке, Фучи, — поспешно сказала Риса. — Просто кратковременный паралич ног.
Она склонилась над отцом и перевернула его на спину. Фуоко вздрогнула, когда увидела, что по лицу всегда уверенного в себе мужчины текут слезы.
— Дэй Хавьер, — жестко сказала Риса, — помните, что я сказала вам тогда, наедине? Что я своими руками убью каждого, кто попытается ставить эксперименты на людях?
— Так убей... — пробормотал отец, глядя мимо нее в небо. — Ты пришла, чтобы забрать у меня дочь. Забери заодно и жизнь...
— Я солгала, дэй Хавьер. Я врач, и мне привычно спасать жизни, отнюдь не отбирать их. Я не убийца, а потому просто оставлю вас как есть. Паладары разрывают коммерческие отношения с семьей Деллавита и отзывают все сделанные предложения. Но данный вопрос в компетенции Майи, а меня интересует лишь Университет.
Риса распрямилась.
— Дэйя Фуоко Деллавита, — холодным официальным тоном проговорила она, — насколько я понимаю, вы видели наше приглашение. Как ректор университета "Дайгака" прошу подтвердить ваше согласие на обучение либо отказаться от него прямо сейчас. Ваше решение?
— Ну... — пробормотала Фуоко, не отрывая взгляда от отцовского лица. — Я хочу учиться, но... папа...
— В данном случае играет роль только ваше мнение. В связи с талантами, которые вы продемонстрировали во время тестирования, Университет предоставит стипендию на обучение даже в том случае, если ваше государство откажется за вас платить. Мы сожалеем о семейном конфликте, который вызвало наше предложение, но решать вам. Итак?
Фуоко неотрывно смотрела на отцовское лицо, запрокинутое к небу. Лицо, мокрое от слез, такое знакомое и незнакомое одновременно. Еще несколько минут назад она хотела любой ценой сбежать из дома, наплевав на родительскую волю, но теперь ее сердце дрожало, разрываясь на части. Неужели он действительно так любит ее и боится за нее? Он, всегда холодный и строгий человек, самое яркое проявление эмоций для которого — как максимум ироничная полуулыбка? Она опустилась рядом с ним на колени и взяла его руку в свои.
— Папа... — прошептала она. — Пожалуйста, папа! Я не хочу тебя расстраивать, но я должна, понимаешь? Должна!
Отцовская рука напряглась, и неожиданно Фуоко получила такой толчок в грудь, что отлетела назад и шлепнулась на задницу. Отец медленно поднялся, грубо отпихнув бросившегося ему на помощь Фриско, и устремил на Фуоко указательный палец.
— Ты хочешь уйти? — скрежещущим голосом спросил он. — Значит, твои инопланетные дружки для тебя важнее, чем семья? Чем я? Ну что же, пусть так. Если хочешь уйти, уходи. Только помни: как только ты выйдешь за ворота, ты мне больше не дочь. Я лишаю тебя наследства, содержания, всего!
— Хавьеро! — охнула мать, схватившись за щеки. — Что ты такое говоришь?
— Молчи! — рявкнул отец. — Молчи, дура! Уходи, Фучи! Уходи! А ты, инопланетная шлюха, — он ткнул пальцем в Рису, — не думай, что тебе сойдет с рук воровство чужих детей! Я никогда не дам Фуоко разрешения на выезд за границу! Что бы ты там ни бормотала, она несовершеннолетняя по законам Кайтара. А если вы вывезете ее тайком, я во всеуслышание заявлю, что паладары похищают людей! Убирайтесь, вы обе!
Фуоко стиснула зубы и поднялась с асфальта.
— Значит, так, папа? — тщательно контролируя голос, чтобы не разреветься, проговорила она. — Значит, я тебе больше не дочь? Ну, пусть. Только не надейся, что я прибегу к тебе, как побитая собачонка. Дэйя Ри... Карина Мураций, я подтверждаю, что согласна на предложение паладаров. Куда и как я должна сообщить о своем новом адресе?
— Вот беда... — прежним полудетским голосом пробормотала Риса. — Фучи, раз случилась такая история, мы найдем тебе временное жилье до того, как Хёнкон сможет принять новых учеников. Дэй Хавьер, однако я прошу вас не делать того, о чем вы впоследствии сами пожалеете. Не отказывайтесь от...
— Убирайся, — устало оборвал ее отец. — Ты сделала достаточно. А я все сказал.
— Хавьеро! — вдруг решительно сказала мать. — Ты не можешь так поступить с Фучи.
— Я все могу, — голос отца стремительно становился прежним: сухим и безразличным. — Тут мой дом, не забыла?
— Но и мой — тоже!
— Что?
— Я твоя жена, и я мать Фучи. Мой голос тоже имеет значение, не так ли? Я не могу позволить тебе так поступить с родной дочерью.
— Она мне больше не дочь.
— Дочь — и тебе, и мне! Хавьеро, нам надо поговорить как следует. Наедине. Фучи, дэйя... э-э, Карина Мураций и вы... э-э, вака, вы не могли бы подождать... э-э, в холле? Хавьеро, идем!
Отец поднял руку и с размаху ударил ее по лицу.
— В моем доме, — процедил он, — все идет так, как сказал я. Замолчи, Марта. Пусть они уходят.
— Вот, значит, как... — прошептала мать, глядя на мужа. — Вот, значит, как. Хавьер, еще не поздно...
Отец снова влепил ей пощечину.
— Заткнись, — холодно сказал он. — И иди к себе. Охрана! Выбросить этих троих с территории и не пускать обратно, даже если попросятся.
— Прошу прощения, дэй Хавьер, — Риса поклонилась. — Мы уходим.
— Ну уж нет!
Фуоко с удивлением глянула на мать. На лице той появилось какое-то новое выражение: упрямое, но не капризное, как раньше, а решительное и спокойное.
— Как я сказала, Хавьеро, я не позволю поступать так с нашей дочерью. С МОЕЙ дочерью, если ты действительно намерен отказаться от нее.
— Замолчи!..
— Нет! Ты замолчи! Я уже привыкла, что ты считаешь меня просто красивой игрушкой, положенной по статусу. Я смирилась с тем, что ты заставил меня бросить аспирантуру и уйти из науки. Я смирилась с ролью домохозяйки. Но сделать то же самое с дочерью — не позволю.
Отец снова занес руку, но мать рванулась вперед и так толкнула его в грудь, что он с трудом удержал равновесие.
— И если попробуешь ударить меня еще раз, я тебе глаза вырву! — процедила она.
— Значит, Марта, и ты против меня? — с горечью осведомился отец.
— Нет. Против тебя — только ты сам, безмозглый дурак! Но сейчас я ухожу вместе с Фучи. Когда осознаешь, что натворил, и захочешь извиниться, свяжись со мной: я остановлюсь в отеле "Двойная звезда". А если не осознаешь, пеняй на себя. Дэй Амантарелла! — обратилась она к главе службы безопасности. — Будьте любезны, прикажите подать мою машину к главному входу. Без водителя. Фучи, идем. Мы уезжаем.
Отец посмотрел на нее, перевел взгляд на Фуоко, открыл рот, но ничего не сказал. Сгорбившись, словно от непомерной усталости, он побрел в дом по кухонному пандусу. Амантарелла вытащил из футляра на поясе рацию и негромко в нее заговорил.
— Мама... — нерешительно сказала Фуоко.
— Да, Фучи? Ах, да, тебе же еще нужно собрать вещи. И мне, кстати, тоже. Дэй Амантарелла, отмените вашу дурацкую тревогу и, ради Ваххарона, разблокируйте парадный вход! Я вам не служанка, чтобы лазить через технические ворота.
Начальник охраны задумчиво посмотрел на нее, затем на обоих непрошенных гостей, и кивнул:
— Да, дэйя Деллавита. Я распоряжусь.
— Вот и замечательно. Фучи, встречаемся через двадцать минут у главного входа.
И мать решительно зашагала по пандусу вслед за отцом. Возле входа в кухню она догнала и резким движением обогнала его, даже не оглянувшись. Отец тоже не отреагировал. Казалось, он вообще перестал замечать окружающее. Оставшиеся рядом охранники, повинуясь жесту Амантареллы, повернулись и отправились восвояси.
— Дэйя Фуоко, — сочувственно сказал начальник охраны, — мне жаль, что все так получилось. Не судите своего отца слишком строго. Он любит вас и еще одумается. Дэйя Серенова... или лучше называть вас дэйя Мураций?
— Мне все равно, — пожала плечами Риса.
— Дэйя Мураций и вы, дэй, вы нежеланные гости в этом доме. Но поскольку... сила на вашей стороне, я не стану требовать, чтобы вы немедленно покинули поместье. Достаточно с нас одних испорченных ворот. Могу я хотя бы попросить вас...
— Дэй Амантарелло, мы больше не доставим неприятностей. Мы изначально их не хотели, но выбора нам не оставили. Мы покинем поместье тихо и незаметно вместе с Фуоко. Но на всякий случай мы хотели бы остаться с ней, пока она собирается.
Начальник охраны пожал плечами и зашагал по дорожке, идущей вокруг дома.
— Пойдем, Фучи, — Риса положила руку на плечо ошеломленно замершей Фуоко. — Похоже, тебе действительно придется оставить родительский дом раньше, чем планировалось. Ты уверена, что действительно хочешь пойти наперекор отцу? Все еще можно отменить. Просто извинись, и он поймет и простит.
И тут Фуоко наконец-то ухватила за хвост страшную леденящую мыслишку, не дающую ей покоя.
— Что за лаборатория под собором? — спросила она. — О каких экспериментах речь? Кого пытали и убивали?
Риса молча переглянулась с сопровождающим ее парнем.
— Скажи! — потребовала Фуоко. — Лаборатория... ведь там изучали эйлахо, да? Силой?
— Да, — со вздохом согласилась Риса. — Фучи, я не хочу обсуждать твоего отца...
— Отца? Который считает меня чудовищем? Который считает чудовищами всех, у кого есть какие-то странные способности? — Фуоко почувствовала, что в груди разгорается бешеная ярость, туманящая глаза и перехватывающая дыхание. — Не отец он мне больше! Знать его больше не желаю! Я уезжаю с вами!
— Как знаешь. Но не торопись рубить последний канат. Все еще может измениться.
— Не изменится! Ноги моей здесь больше не будет!
И она со всех ног бросилась к двери на кухню. Пробежав через пустое помещение и взлетев по пожарной лестнице на третий этаж (дэйя Дартарелла уже исчезла из комнаты), она принялась метаться взад и вперед, лихорадочно выгребая из комодов свои вещи. Свалив платья, белье, чулки, блузки, помаду, расчески, духи и прочее в одну беспорядочную груду на кровати, она остановилась, оглядываясь. А во что все складывать? Словно прочитав ее мысли, в распахнувшуюся дверь протиснулась горничная с большим дорожным чемоданом.
— Дэйя Марта Деллавита приказала принести... — испуганно пролепетала она, косясь на Рису со спутником.
— Спасибо! — рявкнула Фуоко, выхватывая чемодан. — Свободна!
Десять минут спустя, с трудом волоча за собой набитый чемодан (который она, к стыду своему, никогда не смогла бы упаковать без помощи Рисы и ее спутника), она на лифте спустилась в холл, подошла к двери — и замерла, оглянувшись. Ставни уже поднялись, и через витражи струились цветные лучи, пронизывающие пыльный воздух, освещающие старые ковры и доспехи. Вот и все. Больше она сюда не вернется. Четырнадцать лет ее жизни, почти пятнадцать, прошли здесь, в большом, но таком привычном и уютном особняке. Где-то там, за воротами, ее ждет огромный неизведанный мир, Хёнкон, Университет паладаров. Столько времени она мечтала, как в один прекрасный день навсегда оставит родительское гнездо и начнет самостоятельную жизнь — и вот теперь, наставший, этот день почему-то вовсе не казался прекрасным.
Едва ощутимое движение воздуха заставило ее вскинуть взгляд. Отец стоял на площадке лестницы, прямой, как палка, с заложенными за спину руками, и лицо его казалось обычно-спокойным. На мгновение Фуоко показалось, что тот хочет что-то сказать, но он повернулся и начал медленно подниматься по ступенькам. Ну и пусть! Она толкнула дверь и выскочила на улицу.
Любимый матерью вишневый "корвет" уже стоял перед крыльцом, а мать нетерпеливо прохаживалась рядом.
— Садитесь, — кивнула она.
С трудом, при помощи спутника Рисы, она засунула чемодан в раскрытый багажник и, поколебавшись, уселась на переднее сиденье. Паладары устроились позади. Автомобиль резко взял с места и полетел по аллее к уже распахнутым главным воротам.
— Нам очень жаль, что все так получилось, — сказала сзади Риса. — Дэйя Марта, вам совсем не обязательно...
— Да ладно! — мать мотнула головой и резко, не сбавляя скорости, вырулила на дорогу за воротами так, что Фуоко бросило на дверцу. — Фучи, пристегнись. В конце концов, по лицу меня уже очень давно не били, можно по такому поводу и характер продемонстрировать. И потом, Фучи действительно потребуется разрешение одного из родителей для выезда за границу. Дома Хавьеро мне так или иначе заткнул бы рот.
— Мама, — спросила Фуоко, — но почему? Почему ты меня поддержала? Ты же всегда даже в обычную школу меня не пускала...
Мать промолчала. Дотянувшись, она достала из бардачка пачку сигарет, прикурила от зажигалки, на несколько секунд опасно выпустив руль, слегка опустила стекло в окне и затянулась.
— Знаешь, Фучи, каждая вторая домохозяйка, — наконец сказала она, — время от времени заявляет мужу что-то вроде "да я ради тебя такой карьерой пожертвовала! да если бы не ты, я бы сейчас..." Двадцать лет назад по требованию твоего папы я бросила аспирантуру. Даже, наверное, и не по требованию: мои родители тоже всегда считали, что женщина должна приглядывать за домом, а работа — мужское занятие. Так что и я где-то в такое верила и не слишком-то сопротивлялась Хавьеро. Но вот двадцать лет прошло, а я не перестаю думать: что бы случилось, если... Глупо. Прошлого не вернуть. Возможно, я и в самом деле была талантливой девушкой, а может, просто тешу себя приятными иллюзиями. Только, Фучи, я не желаю, чтобы двадцать лет спустя ты терзалась тем же мыслями, что и я сейчас. Если ты действительно настолько хочешь учиться у паладаров... что же, пусть. Хотя мне не больше папы хочется отпускать тебя непонятно куда и непонятно с кем... прошу прощения, дэйя, — она коротко оглянулась через плечо.
— Все правильно, дэйя Марта, — откликнулась Карина. — Ваши сомнения вполне обоснованы и естественны. Но мы намереваемся позволить родителям навещать детей не реже трех-четырех раз в год, так что вы собственными глазами увидите, что у нас происходит. Скажите, у вас есть средства к существованию?
— Ох, ну и учтивые же пошли пришельцы! — мать рассмеялась низким грудным смехом, который Фуоко в последние годы почти не слышала. — Не беспокойтесь, я и до замужества не являлась нищенкой, а уж сейчас — тем более. Проживу как-нибудь, да и Фучи голодать не придется. Вот только чем заняться — ума не приложу. Я ведь уже не девочка, мне сорок три стукнуло, и всю жизнь я только служанок в хвост и гриву гоняла. Ну, планы на ближайшее будущее таковы: мы с Фучи останавливаемся в "Двойной звезде", пока Хавьеро не извинится или пока я не сниму подходящую квартиру, и она сдает последние тесты в нынешнем году и заканчивает восьмой класс. Затем — когда вы планируете собирать учеников?
— Не позже начала весны. Но Фуоко мы можем забрать раньше, там не пустыня, есть где жить. Просто на всякий случай — чтобы дэй Хавьер не успел найти какие-то юридические лазейки.
— Разберемся. Как с вами связываться? Или вы свяжетесь с Фучи?
Фуоко отвлеклась от разговора и принялась задумчиво смотреть в окно. Предзимнее солнце уже начало клониться к закату и слепило бликами сквозь еще сохранившуюся на деревьях сухую листву. Загородный лес заканчивался, и меж деревьев то тут, то там мелькали отдельные особняки и многоэтажные дома, которые скоро сольются в одну большую застройку северной окраины Барны. Вот и все. Вот так она и ушла из родительского дома — с треском хлопнув дверью. Поругалась с отцом и — кто бы мог подумать? — внезапно нашла поддержку у матери. Прошлое не вернуть, но зато у нее есть будущее, непонятное и неясное, но ужасно интересное. И еще у нее есть Кир. Нужно обязательно выяснить, что там произошло с несносным мальчишкой! А потом — потом они вместе поедут в Хёнкон. Интересно, а можно попросить, чтобы их поселили в одной комнате?
