В далеком окне солнца блик пламенеет...
Наоми Вартан когда-то, преисполнившись гнева и злости, осудила девочку-поэта на смерть. Вчерашняя школьница держалась стойко. И сочинила адресованные себе же строки утешения.
Задайся вопросом, Наоми. Как вышло, что это — реквием по тебе?
Скрип.
Невыносимо противный скрежет.
Серия оглушительных хлопков, как ружейные выстрелы.
Неодолимая сила выдирает из стальных ребер куба огромные, дюймовой толщины болты.
Стальная рама, содержащая в себе передний лист бронестекла, начинает отгибаться сверху.
Еще секунда и вся кристально-прозрачная стенка, весом в три центнера, падает с гулким грохотом.
Вопли ужаса. Топот бегущих ног. Из сумрака доносятся глухие удары, и возгласы отчаяния.
Все четыре выхода заперты снаружи.
Среди этого дантового ада отчетливо слышен вой вентиляторов, раскрутившихся до максимальной скорости.
Кашель. Стоны.
У ядовитого пара металлический привкус.
В газовую камеру превратился весь театральный зал.
7. ГЛАВАРЬ МАФИИ
Киано заложил руки за голову. Его длинные пальцы вцепились в лохматую черную шевелюру. Интересный способ помогать себе думать. Усиленные размышления ни к чему не привели, и он сказал:
— Вы у нас — великий команданте, вот и объясните, что это значит.
Одиссей Гор ткнул пальцем в лежащий на столе крупноформатный снимок.
— Тир не дает спутниковые фото так часто, как мы хотим. Орбита не позволяет. Поэтому данные слегка устарели. Эгвальскими бронеходами забиты все дороги, ведущие на Мету, Гану, и... Норденк! Много машин в плачевном состоянии; вышедшие из строя сталкивают на обочины. Остальные прут дальше. Параллельно движется пехота. Самые боеспособные части идут позади.
— Виктор Энрон намерен убить трех зайцев одним ударом. Он копирует тактику Солтига, не к ночи будь помянут. Тотальное наступление. Людское цунами. Даром такое, конечно, не обходится. В прошлую войну заградотряды ОСС перебили своих же солдат больше, чем это смогли сделать Хозяйкины эльберо. Зато оборона Острова рухнула, не выдержав напора. Когда Хозяйка поняла ситуацию, ей оставалось застрелиться, либо...
Киано переспросил мрачно:
— Либо, что?
— Бежать. Коротать в глуши и безвестности тоскливые дни, месяцы, годы... Рискуя быть разоблаченной. Рискуя предстать беззащитной под не остывшую ненависть врага, и презрение собственного народа. Я на ее месте... не знаю, как поступил бы.
— У вас будет время поразмыслить над этой дилеммой. Если не придумаем, как выкрутиться. Я пробовал связаться с Магистром. Молчит.
— А что ему остается? Он не учел, что вашей пушечки недостаточно для победы. Эгваль потеряла четверть своей мощи, но сохранила способность наступать. Мы недооценили противника. Поставили Остров на грань новой катастрофы. Кстати, где сейчас наша бывшая "номер первый", чьи ошибки мы дружно повторяем?
— Не знаю. И это сильно меня тревожит.
С прошлого вечера Лора не переставала думать о Горации Винере. Надо же было так скверно с ним обойтись! Набиваться на знакомство, а потом сбежать. Ужасная неловкость. Трудно говорить с молодым человеком, зная, что он... Чёрт, даже слов таких нет, не придумали еще.
Айвен Астер полагает, что потеря автобиографической памяти — это смерть личности. В его понятии, доктор Гаяр, желая омолодить тело — убил душу. И, сам того не подозревая, покончил с собой. Лора не соглашалась с ним. Но, как проверить, кто из двоих прав? Во всяком случае, Астер никак не ассоциирует себя с гениальным медиком. Память о котором будет жить еще долго. Похоже, и в Горации не осталось ничего от могущественного военного министра Эгваль. Одержи Нат Гариг верх над Ариэлем Солтигом в борьбе за власть — и современная история Мира была бы другой.
Всё решали даже не дни, а часы и минуты. Не проиграй Гариг решающую партию, и Анита не пошла бы к террористам — мстить за отца. Не встретила бы в "Движении к правде" двойного агента — Иеро Парка...
В голову пришла непрошеная, жутковатая мысль. Не будь этой вереницы несчастий — и разомкнулась бы цепочка причин и следствий! Лора попросту не появилась бы на свет. Так всегда в жизни: что кому-то — плохо, то другому — хорошо. А не существуй никогда Лорианна Парк, то и Наоми Вартан, вероятно, уже была бы мертва.
Нестерпимой казалась мысль, что рок, преследующий подругу, всё же настиг свою жертву. Фон Нойс по-прежнему не отвечал. Жеом Киано, на прямо заданный вопрос: что ему известно о ее судьбе — неуклюже ушел от ответа. Сегодня Лора решила повторить попытку.
Покинув комнату — временное пристанище в Доме правительства, она позавтракала в общей столовой. Народу было немного, рабочий лень начался час назад. Это она здесь прохлаждается. Остальные — руководят государством.
С Горацием она столкнулась на входе в кабинет Координатора. Воззрились друг на друга, но момент испортил Киано.
— Входите. Живее. Сейчас придут остальные, и я сделаю сообщение.
Усилием воли он стер трагическое выражение с лица, обретя привычный беззаботный вид. Присутствующий здесь же команданте Одиссей Гор, ответил на приветствия Лоры и Горация рассеянным кивком. Похоже, мысли его витали далеко.
Киано любезно проводил Лору до "тронного" кресла. В котором она чувствовала себя неуютно, помня недавние намеки команданте.
Вошли сумрачный Астер, и такая же невеселая Анита. Следом объявилась Полина Ждан. Киано, без предисловий, обратился к Горацию.
— Два дня назад, кроме обыска в ГИН, вы имели задание вернуть домой известную нам особу. Это не было сделано. Позвольте узнать: почему?
— Миз Винер ушла, пока мы были по горло заняты разборкой в Институте. И, то что она воспользовалась "засвеченным" жилищем — не есть хорошо.
Лору покоробил его тон. Чванливый дурак! Женщину, с которой прожил десять лет, именует "миз Винер". Тут же она постаралась придумать для него оправдание. Всякое бывает. Взять хотя бы ее отношения с Анитой. Мамаша сидит рядом, за этим же столом. Но они ни разу не взглянули друг на друга.
— ...Вокруг — всё было спокойно. — Гораций пожал плечами. — Мой заместитель, отвечавший за периметр, добыл запись с камеры наблюдения. Миз Винер провела в квартире несколько часов, после чего покинула ее.
Над столом бледно высветилась картинка, моргнула, стала четче. На ней маленькая, понурая фигурка уходила вдаль, исчезала в никуда... Гораций перемотал запись на начало. Да, это была Нойс. Выходя из подъезда, тревожно оглянулась. Лоре стало больно от затравленного взгляда подруги.
— Ладно, примем к сведению, — сказал Киано. — Миз Винер убыла в неизвестном направлении. Я, вообще-то, вас не затем созвал, чтобы мы гонялись за ней по всей Эйкумене. Нам надо обсудить оборону Острова...
Лора увидела, что Горацию сильно не по себе. Хотя его отношения с Нойс разладились давно, какая-то симпатия еще сохранялась. И он чем-то сильно встревожен. Почему этого никто не замечает? Еще странность: Гораций, как будто знает, что Лора — пси. Злится на нее. Боится ее. Он крупно облажался, и хочет скрыть это от Киано. Почему не от Полины?
Вот оно что! У него — иммунитет к ментальному воздействию! Такого молодца Полине не прочесть. Лора, всё же, видела его. Не четко. Тени мыслей и чувств. Ментальная связь сильнее всего между родственниками. Анита, должно быть, понимает его лучше. Она — его дочь. "А я — внучка".
Сказала себе это, и сама испугалась. Ясно же, что Ренессанс убивает родственные отношения. Генетически, Лора — внучка человека, ныне зовущегося Горацием Винером. Но, в ее глазах, он просто нахальный парень с завышенной самооценкой. Такова его плата за возвращенную молодость. Память о прошлом уничтожена, все жизненные уроки забыты. Их надо выучивать заново.
Сегодняшний урок — очень страшный. Не то важно, что Гораций разлюбил Нойс, поняв, кем она была раньше. Гораздо важнее, что из-за его недавней оплошности Нойс очутилась безвыходном положении. Угораздило ее попасть в Эгваль. В это огромное, бездарное, завистливое, на всех обиженное место. Смерти подобно для бывшей королевы Острова, очутиться там, утратив инкогнито.
И сделать уже ничего нельзя.
REXA
KRAK TOV NOZTUK
SANS TAR
KUBO OFNEJ AUTO
Зря так долго ждала! Не нарочно. Парализована внезапным приступом ужаса. Соберись. Скорее. Сгорают секунды, и твоя жизнь вместе с ними. Шаг. Еще. Вперед, сука! Пошла!
Передняя стенка куба, упав, лежит криво. Под ней два тела в луже крови. Судья Кинзор придавлен не полностью. Верхняя половина туловища торчит наружу, голова еще дергается на тонкой шее. Обходить долго. Пробегаешь по бронестеклу, подошвы кроссовок скрипят по его гладкой поверхности.
Тут надо спрыгнуть с авансцены в зал. Высота — метр с хвостиком, и есть одна трудность. Левую ладонь надо так и держать, плотно прижатой к лицу. Урони платок, и в темноте его не отыщешь. Тогда — всё. Слезливый стих Седы даже додумать до конца не успеешь.
Глубокий вдох сквозь мокрый платок. Только что ты раздавила зашитые в нем две ампулы антидота. Не смей надеяться, что он поможет! Делай, что надо, пусть будет, что будет.
Задержать дыхание. Прыг! Оп... На колени, на бок, на четвереньки... Встать! Есть. Платок... Где платок?! Да, вот же он — мертво стиснут в кулаке! Прижать обратно к харе. Вдох.
В темноте манит-мигает огонек. Человек в респираторе, торопливо сигналит тебе. По фигуре узнаешь Ксену. Скорее, скорее. Она хватает тебя за руку, увлекает за собой. Не задумываясь, повинуешься.
Глухая стена трескается, большой кусок — метра полтора квадратных, осыпается, открывая черный провал. Кто владеет подробным планом старых тоннелей? Влиятельные люди, понятно.
Чувствуешь, как силы оставляют тебя. Черные тени теснятся вокруг. Хватают, кладут на что-то жесткое. Слышен скрип, и стук вагонных колес. Дрезина. Рядом примостилась Ксена. Чувствуешь запах ее пота. Намаялась она с тобой.
Забирает платок; инстинктивно сопротивляешься, потом отдаешь. Тут ведь такое дело: передоз противоядия убивает с тем же успехом, что и яд. Ксена уже сняла респиратор. Вокруг светло. По настоящему! Тоннель закончился арочным выходом, забранным заржавелой решеткой. Запирающий ее замок открывает один из людей в черном.
— Голова не болит? — спрашивает Ксена. Возвращает волшебный платок, с назиданием: — Дышать: минуту через пять.
Умничка. Профессионал. Подсунула лаконичную записку на Тонго, объяснившую путь к спасению. Оформленную, как тактический приказ. Сигнал к выполнению — "королева". Напоила раствором глюкозы. Снабдила амилнитритом. В результате ты выжила, получив многократную смертельную дозу цианида.
Одна незадача, коли мемуары сочинять вздумаешь. Как изложить сию романтическую историю? "Сидя в кутузке на толчке, я увидела на рулоне сортирной бумаги указание, как спасти свою грешную задницу..."
Ничего. Великие дела часто имеют комичный оттенок. Не сдержав чувств, сжимаешь ладонь своей спасительницы.
— Я — в порядке. Благодарю!!
Ксена убирает руку; в этом движении — легкий оттенок брезгливости.
— Не за что. Мне заплатили.
Решетка открыта, Ксена первой проскальзывает наружу, во влажно-прохладный, ясный день. Ее ждет авто. Рядом пацанчик, лет шести, очень на нее похожий, радостно приветствует. Ксена обнимает его. Она счастлива. Садятся в авто, уезжают. На тебя — ноль внимания. Даже не обернулись.
Это — вроде пощечины. Или щеки горят от яда? Будешь неделю ходить с мордой и руками в экземе. Ерунда. Важно другое. Люди, поручившие вытащить тебя из смертельной ловушки — тоже профессионалы. Дали Ксене два стимула для успеха. Большие деньги, и... жизнь ее сына.
Нетрудно представить, что она о тебе думает. И, насколько тяжело далось ей играть свою роль. Службиста и патриота, по-прежнему искренне верного Родине и начальству. Сейчас ей надо спешно уносить ноги, подальше от Эгваль.
Но, ты же не виновата! Ты не нанимала людей в черном! Понятия не имеешь, кто они. Кому понадобилась бывшая Ее высочество? Просто радуешься счастливому стечению обстоятельств. Солнечному теплу. Вкусу свежего воздуха. Невероятному по остроте наслаждению жизнью. Не такая уже неудачница! Есть еще на тебя спрос. Посмотрим, куда кривая вывезет. Ты на многое способна. История подтверждает; любой учебник откройте.
Больше полувека сияла слава Острова! Передовой страны Мира, с идеальной, трёхслойной системой управления. Широкое подножие — самоуправление народа. Средний слой — аристократия: инженерная и научная. И, парящая в облаках вершина...
Мысли сбиваются с наезженой дорожки; внезапно видишь картинку странно измененной. Остров времен Хозяйки! Блистательная пирамида власти... Только венчает ее — не жестокий ангел справедливости, как ты привыкла о себе думать.
А мерзопакостная, мстительная, и ссыкливая гиена.
Высоко в небесах слышен тихий, тоскующий, дрожащий звук. Таким ослабленным рев самолетных моторов достигает земли. Стратегический бомбардировщик идет на север. Что он там забыл? Еще одна небесная струна заводит мрачную песнь. Другая машина — на запад. Рефреном вплетается новый мотив. Тише и тише. Смолкает в южной стороне. Серебристые, огромные металлические птицы разносят в дальние пределы волю великой страны. Склонитесь, непокорные. Или умрите. Кончилась пора унижений. Эгваль встала с колен.
— Два наших ИЛУ будут вести, чередуясь, непрерывный огонь...
Киано говорит спокойно и буднично, как человек, не понимающий элементарных вещей. Эффективность самой мощной противовоздушной обороны не превышает 4%. Из двадцати самолетов, дай бог, если собьют один. А каждый бомбардировщик несет в себе атомную бомбу. Сверхоружие перестало быть тайной после падения Острова. Карающий меч, преподнесенный Хозяйке гениальным Бернстайном, достался в итоге эгвальским военным.
Да, учтите еще Тир. Южный протекторат, с его урановыми рудниками, был подмастерьем Острова. Нынче это самостоятельное государство. Также владеющее ядерной технологией. И первым на планете добившееся успеха в космонавтике. Плевать на давний запрет Хозяйки, твердившей, что покорение пространства реактивными приборами — это ахинея. То, что для заносчивой новтеранки — дикарская глупость, для нас — в самый раз. Авиация Эгваль еще не сбросит сверхбомбы, как ее крупнейшие города превратятся в пылающие развалины. Опережающий ракетный удар Тира будет неотразим.
Потом, конечно, и эгвальские бомбы упадут. Тогда-то и закроется навсегда лавочка под названием Мир.
Обо всем этом Киано умалчивает. Завершает короткую речь пустым призывом крепить оборону Острова. Вытирает пот со лба ладонью, и с жалкой улыбкой садится на скрипнувший стул.
Глава Магистрата Норденка слишком близко придвинулся к камере, отчего его мрачная морда не вмещается в экран. Она кажется еще более круглой, и еще сильнее заросшей неопрятной черной щетиной. Говорит спокойно, как бы с легкой улыбкой. Но, кажется, что он рычит.
— ...Эгвальцам нужно еще больше преследований, арестов и бессудных расправ! Им это нравится! Еще больше войн, крови, и наглого вмешательства в жизнь окраинных государств! Они это любят, не хотят от этого отказываться. Иначе случится большое несчастье! А именно: наступит спокойная, мирная жизнь! Все будут довольны и счастливы! И эгвальцы, о ужас, лишатся такой милой их сердцу репутации долбоебов!
