"Это их Квайет," — оглянувшись на Фрисса, пояснил Нецис. "Значит, они из Тиалгикиса... Слышишь?"
Откуда-то из-за каменных навесов, из-за угрюмых ступенчатых башен, по углам украшенных резными мраморными черепами, доносился гудящий звук, изредка сменяющийся дребезжанием. Как будто жужжала огромная пчела, больше даже тех, красных и мохнатых, что роем кружили над каждой Гхольмой.
"Флейта-гзеними," — усмехнулся маг. "И то... время обеда, в такую жару даже нежить ленится. Идём, Фрисс. Тут недалеко."
Скелет в балахоне молча вёл их по запутанным проходам между навесами и башнями, останавливаясь, если они мешкали. Флейта гудела всё громче, и Фрисс уловил в воздухе запах дыма, горелых лепёшек и печёных фруктов. За покосившимся навесом показался край зелёного полога, сооружённого из широких листьев Самуны. На платформе, оставшейся от полуразрушенного здания, среди обломков колонн, стояла большая хижина, а рядом, вокруг нещадно дымящего очага, устроенного в груде каменных плит, собрались люди. Раздался недовольный окрик, и флейта смолкла. Нецис кивнул мертвяку на хижину, и тот послушно подошёл к костру, к десятку таких же Квайет, столпившихся у огня.
— Куурмейа! — сердитый голос принадлежал человеку, только что выбравшемуся из переулка и усевшемуся на плиту у очага. — Ты уснул?!
Второй, сидевший со странной двойной флейтой на краю бывшего фундамента, растерянно вскрикнул и спрыгнул к костру, обугленным шестом разгребая золу. Поднялся дым, недовольных голосов стало больше. Из маленькой толпы скелетов выбрался, пожимая плечами, ещё один живой и остановился у огня, скрестив руки на груди.
— Чтоб тебе всю жизнь личинок ловить, — с тоской выдохнул он. — Куурмейа, ты хочешь уморить нас голодом? Что у тебя сгорело на этот раз?
— Нейнор, не злись, — потупился флейтист, поддевая шестом что-то в золе и выкидывая на большое блюдо. — Я вам Чинпы набрал... и вот, ещё принёс многоножек...
— Опять шатался по городу?! — тот, кто сидел у очага, медленно поднялся на ноги. — Совсем жить надоело?!
— Только по роще, — Куурмейа втянул голову в плечи. — Там цветёт Гхольма... я собирал лепестки. Ты сам говоришь, Глайен, что на раскопе я пока не нужен.
— Но в отряде ты нужен живым, — поморщился Глайен и махнул рукой, опускаясь обратно на камень. — Нейнор, я ничего не могу поделать. Ты его здесь заменишь, а он тебя там — нет. Та-а! Квелгин, ты где?! Куурмейа, раздавай свои горелые лепёшки. Откуда ты взял гзеними? Я же просил Квелгина убрать её подальше...
— Пахнет печёной Чинпой, — за углом громко засопели. — Куурмейа, сходи-ка вечером к воротам. Фамсы летают стаями, а мы давимся солониной...
— Квелгин! — Глайен, поправив налобную повязку с птичьим черепом, снова поднялся с камня.
Из-за поворота, тихо цокая костяными лапами по мостовой, выполз огромный ёж. Его морда — клыкастый череп какого-то большого зверя — была слегка прикрыта багровой чешуёй, крупные пластины брони покрывали тело, по спине проходила гладкая панцирная дорожка, а по бокам покачивались длинные — с локоть — алые иглы. Они медленно втягивались под расходящиеся пластины панциря. На спине ежа стоял воин в странной броне из костей и чешуи. Шлем — маску дикого кота — он снял и держал в руке. Рядом, поджав ноги, сидел ещё один живой — одетый, так же, как и весь отряд, в чёрное, с яркими перьями в тёмных волосах.
— Еда! — Нейнор подошёл к костяному ежу и постучал пальцем по его черепу. — Надо было брать две тхэйги. Наш склад припасов копает и ворочает камни, а мы едим пепел и угли. Шинкайоцин! Ты не знаешь, как и с чем едят нерадивых поваров?
Воин в костяной броне покосился на него, но промолчал. По его тихой команде костяной ёж лёг на мостовую, втянув иглы до упора. В боку голема открылись дверцы. Куурмейа уже рылся там, доставая свёртки и фляжки.
— Нейнор! Не злись так, у нас есть еда! — Куурмейа на мгновение приложил руку к груди. — Вот, и вот... Солонина, и лепёшки, и печёная Чинпа... вот нийоматла! Глайен, держи фляжку...
— Фамсы стаями летают... — мечтательно вздохнул Квелгин, поставив блюдо на плиту рядом с собой, и стряхнул с лепёшек пепел. — Шинкайоцин, ведь наверняка в озере есть рыба! Сходим вечером, проверим?
Воин между тем стоял неподвижно, положив ладонь на череп костяного ежа. Фрисс не сразу понял, что смотрят оба на пришельцев — на красную броню Речника и песчаную шерсть Хинкассы, в чёрно-серых развалинах заметные, как на ладони.
— Ман шикитта! — негромкий возглас утонул в щёлканьи и шелесте расправляющихся костяных игл. Голем перемахнул через костёр и остановился между отрядом и чужаками, пригнув голову к земле.
— Та-а! — Нецис показал живым и нежити пустые ладони. — Ман шиккауа!
Голем странно всхрюкнул, воин щёлкнул языком. Иглы поднялись дыбом и очень медленно начали втягиваться. Фрисс встал рядом с Некромантом, стараясь выглядеть дружелюбным.
— Кто вы? — спросил воин, жестом оттесняя голема к стене. За его спиной расступалась нежить, опуская дубины. Глайен поправил повязку на лбу и подошёл к воину, расправляя плечи.
— Ксатот ил тэнэх! — Нецис кивнул, опуская руки. — Моё имя — Нецис Изгнанный. У нас только мирные намерения. Найдётся для нас место у вашего костра?
— Ксатот ил ти"инх, Илриэн, — ответил Глайен, скользнув равнодушным взглядом по Фриссу и Алсагу. — Да, место найдётся. С припасами хуже. Куурмейа!
— Не надо, — поднял руку Некромант. — У нас еда есть. Правда, она не лучше вашей...
Фрисс с тарелкой устроился на камне у очага, рядом с сосредоточенно жующим Нейнором. Молодой Некромант сидел боком к предводителю отряда, который сейчас беседовал с Нецисом, но если бы у него были кошачьи уши — они сейчас стояли бы торчком. Да и Фрисс старался слушать, о чём говорят чародеи. Алсаг у его ног догрызал кусок солонины, неприязненно косился на костяного ежа и уклонялся от попыток Куурмейа погладить его по загривку.
— Гладь по бокам, если хочешь, — тихо сказал Фрисс, опасаясь, как бы Алсаг не укусил Некроманта — вид у кота уже был сердитый. — Голову не трогай. Его это злит.
— Что-то на меня все злятся... — вздохнул Куурмейа, осторожно дотрагиваясь до бока Хинкассы. — Хорошее существо... мирное существо...
Костяной ёж неподвижно лежал в пяти шагах от Речника — только мерцающие зрачки скользили в глазницах, наблюдая за всем и замечая всё. Рядом, на горячем от солнца обломке стены, сидел Шинкайоцин. Тарелка его уже опустела, и он задумчиво жевал тонкий полый стебель какой-то травы. Стебли эти, как успел заметить Речник, были у него при себе — в сосуде из обрубка тростника, и внутри них темнела непонятная густая смола.
— Издалека? — спросил Нерси, уловив взгляд Фрисса, и сам хмуро посмотрел на него.
— Из самой дальней дали, — вздохнул Речник. — С севера.
— Его охраняешь? — Нерси кивнул на Нециса.
— Нет, просто идём вместе, — покачал головой Фрисс. — Ты сам сделал этого голема? Как такие называются?
— Уицти, — ответил боевой маг и отрицательно качнул головой. — Я только веду его. Нецис, наверное, умеет делать. Учишься у него?
— Нет дара, — вздохнул Речник. — Совсем нет. Скажи, Шинкайоцин... если вы сюда пришли из Тиалгикиса — как вы через озеро переправлялись?
Нерси странно усмехнулся, пристально глядя на чужеземца.
— Их, — кивнул он на Глайена, — привёз сюда рэйлинг. А я из озёрных людей, мне плыть недалеко. Так вы с ним не на рэйлинге прилетели?..
Нейнор, отставив пустую тарелку, огляделся по сторонам и сердито посмотрел на Куурмейа. Тот устроился рядом с хесским котом и перебирал его шерсть, ничего не замечая вокруг.
— Пойду спать, — сказал Нейнор, слезая с камня. — Нужен буду — разбудите.
— Копать сегодня, я так вижу, мы не соберёмся, — вздохнул Квелгин, взбираясь на платформу, к хижине. — Тогда — до завтра. Шинкайоцин, загонишь нежить, или мне загнать?
— Загоняй, — пожал плечами боевой маг.
Куурмейа, вздрогнув, поднялся с мостовой и пошёл подбирать пустые тарелки. На освободившийся камень, чуть не отдавив задремавшему Алсагу хвост, уселся Глайен. Фрисс подвинулся, освобождая место для Нециса.
— Стало быть, его звали Эль-Шиэн? — задумчиво сказал Глайен, глядя на красноватый обломок кости, лежащий на его ладони. — Да, пожалуй, это возможно... В перечне такое имя есть. Скарс, воин храма... Ему подрубили ноги, потом перебили хребет. Все кости изрублены. К его могиле сносили потом вражеские головы, их там десятка четыре, если мы все собрали. Эль-Шиэн... да, возможно. Там ещё были кости, много перемешанных костяков, много обломков. Хочешь завтра взглянуть?
— Не откажусь, — кивнул Нецис и пожал плечами. — Мне копать не доводилось. Сам смотри, помогу я в твоих делах или помешаю.
— Появись ты раньше, мы бы уже заканчивали военный могильник, — вздохнул Глайен. — А теперь уедем, не закончив даже со Скарсами. В отряде рук не хватает... о головах уже не говорю. Набрали учеников на практику...
Среди ночи над ухом Фрисса зажужжала очень большая и очень назойливая пчела. Он нехотя открыл глаза. Шевелиться не хотелось — а ну как ужалит?
Никакой пчелы не было. Небо над городом слегка позеленело и пошло белыми полосами, тусклый утренний свет лился из-за откинутой дверной завесы. За дверью, на краю древнего фундамента, стоял в одной набедренной повязке Куурмейа и играл на гудящей флейте. Снизу доносился тихий треск костей, Шинкайоцин негромкими командами собирал нежить у очага. Судя по голосам, где-то там был и Нецис. Обойдя Речника, из шатра выбрался Глайен. Он успел одеться, только повязку с птичьим черепом держал в руке.
— Куурмейа, клянусь Владыкой, сожгу я твою дудку, — тихо и ласково сказал он. В углу шатра тяжело вздохнул Квелгин, выползая из спального кокона.
— Собираемся? О, Шинкайоцин уже нежить согнал... Фрисс, поднимайся. Или ты сегодня на хозяйстве? Ну, в любом случае, зверя своего оставишь здесь. Он нам раскоп потопчет.
— Не потопчет, — покачал головой Речник. Алсаг обиженно фыркнул. Спустя мгновение он уже висел на рукаве Речника — обычная летучая мышь, не отличишь в стае сородичей...
— Ахса! Это дар, да, — поцокал языком Квелгин. — И ты так умеешь?
— Нет, — отозвался Фрисс, застёгивая ремни перевязи. Насколько он знал местные могильники, без оружия туда ходить не следовало...
— Нейнор! — в шатёр вошёл Глайен, уже в повязке. — Ты сегодня на хозяйстве. По городу не шастай. Куурмейа идёт на раскоп. Квелгин, Фрисс, — выходите.
Копали за башнями, чуть ли не в сердце города, лишь немного в стороне от стройных кругов, в которые выстроились пологие курганы в каменной броне. Из брони торчали обломанные чёрные зубцы. На одном из курганов — он стоял поодаль, вне круга, как будто когда-то с него начали новый круг, а закончить уже не успели — броня была взломана, в склоне зиял широкий провал, и от провала в сторону от курганов тянулся ряд оплывших и просевших холмиков, отмеченных неотёсаными глыбами базальта, но чаще — расколотыми глиняными плитами с небрежно выдавленными на них строчками письмён. Большой дом с колоннами стоял поблизости... вернее, то, что осталось от дома, когда его взорвали. Обломки стен валялись на курганах, вокруг них, засыпали часть мелких холмиков, поломали глиняные плиты и разбили мостовую.
Пролом в кургане окружила нежить, осторожно подбирающая что-то с земли. Шинкайоцин верхом на големе следил за мертвяками с груды обломков.
— Тут нашли Эль-Шиэна, — негромко пояснил Глайен для Нециса, указывая на пролом. — Подхоронен к кургану храмовых Скарсов, как и положено, только сжечь его не успели. А под ним — ещё воины. Расчистим и посмотрим. Вот только...
Он поморщился. Фрисс проследил за его взглядом и увидел, что яма медленно заполняется мерцающими зеленоватыми испарениями. Красноватые обломки костей, которые нежить собирала в корзину, слабо засветились и поползли друг к другу. Нецис вздохнул и шагнул к краю пролома, сжимая в ладони амулет Кэрриона. Квайя зашевелилась и потекла к нему, сперва медленно, потом — быстро, как ручей с горы. Некромант поднялся на курган и остановился на вершине. Провал перестал светиться, кости замерли.
Квелгин, забрав корзину у нежити, закрыл её и обмотал крышку травяными ремнями, подсунув под них листок с наскоро написанным именем Эль-Шиэна.
— Оставили бы кости в покое, — сердито пробормотал Речник. — Он и так погиб из-за Некромантов, зачем его тревожить?!
— Это для сожжения, — удивлённо посмотрел на него Квелгин. — В Тиалгикисе все, кого мы нашли тут, будут погребены в огне. Так и должны были сделать тогда, после битвы, но не успели. Не бойся, кости этого Скарса будут упокоены.
— Ман шийяу! — под курганом боевой маг спешно строил нежить в другом порядке. Мертвяки осторожно сгребали в сторону землю. Что-то тёмное проступало из-под неё.
Квелгин, оставив корзину у стены, среди двух десятков подобных, подошёл к раскопу и остановился там, следя за нежитью. Глайен стоял с другой стороны, изредка жестами указывая мертвякам, где им следует копать. На холме, рядом с Нецисом, стоял Куурмейа и быстро водил пером по странному белесо-зеленоватому листку, слегка похожему на кусок велата.
— Та-а! — вскрикнул Нецис, вскинув руку. Плиты кургана шевельнулись, и мертвяки отлетели в сторону, загремев костями по мостовой. Что-то быстрое и светящееся, окутанное туманом, вылетело из раскопа.
— Ман шиккуи! — крик боевого мага раздался чуть позже, чем треск его тяжёлой зубчатой палицы о кости злобной твари. Голем прыгнул вперёд, впечатывая врага в землю раскопа.
— Аххса... — Нецис кубарем скатился с холма и цапнул что-то под ногами голема. Из-под костяной туши взвился туман, послышался дикий вой, земля ещё раз дрогнула, и ледяной порыв ветра заставил Фрисса зажмуриться.
— Умран, — раздался в полной тишине голос Нециса. — Как любопытно... Умран из народа хольчей, взгляните на его голову...
— Умран! — Куурмейа сполз в раскоп вслед за Некромантом. — Шинкайоцин, ради всех богов, слезь с него. Надо его зарисовать.
— Было бы что, — Шинкайоцин оттащил голема в сторону, внимательно разглядывая и ощупывая его морду и лапы. Поперёк раскопа валялся рассыпавшийся костяк с раздробленными рёбрами. Одна из локтевых костей была сейчас в руке Нециса. Он посмотрел на неё, мигнул и положил в общую кучу. Вокруг отлетевшего в сторону черепа, обтянутого высохшей кожей, рассыпалась груда медно-рыжих волос.
— Боги! Быстрая же тварь этот умран, — пробормотал Квелгин и вздрогнул.
— Куурмейа, Квелгин, соберите это в корзину и унесите с глаз моих, — скривился Глайен. — В перечне есть хольчи? Найдите для него имя. Если нет — пусть лежит так. Шинкайоцин, копай дальше.
— Куалли... — пожал плечами боевой маг, подгоняя нежить к раскопу. Один мертвяк ощупывал то, что осталось от его черепа после падения.
— Ахса! Надеюсь, что-то после этого уцелело... — покачал головой Нецис, с вершины кургана заглядывая в провал. Фрисс заметил, что все маги притихли, и подошёл поближе.
Из-под слоя земли медленно проступали черты черепа и очертания потемневшего доспеха из полусгнившей кожи, зелёной бронзы... и пластин речного стекла. Нежить осторожно счищала землю волосяными кисточками. Вместе с ней отваливались хлопья пепла — череп был обуглен, чёрная дыра соединила глазницы и треугольник носа в один круглый пролом.
