Сложных планов с ловушками, маневрированием наземных войск и фланговыми атаками придумывать не стали, а вместо этого решили использовать принцип изматывания врага тяжёлыми условиями перехода. Пегасы, сменяясь каждые три часа, гнали по небу дождевые тучи, которые то ливнем, то крупным градом проливались на головы двуногих быков, в то время как сами летуны оставались вне зоны досягаемости их метательного оружия и магии, оказавшейся крайне недальнобойной и изнурительной. Если днём, во время перехода противнику приходилось бороться с почти нулевой видимостью и жидкой грязью под копытами, то ночью начинались полноценные грозы с молниями, особый эффект имеющими при условии попадания в воду.

Земные пони, возглавляемые группой старцев, которые на личном примере учили молодёжь правильно "танцевать", а также единороги, находящиеся под командованием Скрин Шилд, прямо на пути у орды меняли ландшафт, превращая зелёную равнину в изрезанную оврагами и ущельями полосу препятствий, где можно было провалиться в грязевую яму по самые рога, а то и вовсе преходилось создавать переправу через реки (с последним справлялись двурогие маги).

Само собой, на скорости продвижения орды всё это сказалось наихудшим образом, да и настроение двурогих заметно подпортилось: ведь пока они мокли и преодолевали всё новые и новые преграды, противник отдыхал в тепле и уюте, чтобы через какое-то время вернуться и начать строить новые каверзы. В итоге же такой оборонительной войны, путь быков к дальним заставам растянулся едва ли не на вдвое больший срок.

...

— Мы могли бы и дальше изматывать их, — заметил Блюблад, одетый в привычные шляпу и плащ, стоя на вершине земляной насыпи, созданной земными пони позади глубокого рва.

Жеребцы и кобылы, облачённые в железную броню, вооружённые мечами и копьями, сосредоточенно готовились к грядущему сражению с упрямым и непреклонным врагом, силы которого встали лагерем в получасе пути на запад.

Половину неба затягивали тучи, льющие непрекращающийся дождь, который словно бы обрывался на некотором отдалении от укреплений союзников. Впрочем, это был уже не тот ливень, с которым двуногие быки боролись сутками напролёт...

— Могли бы, — не стал спорить пегас, закованный в лёгкую кирасу, надетую поверх кажущейся невесомой кольчуги. — Мы бы даже победили, так как скоро минотавров, даже с их чудовищной выносливостью и лечением, начнут скашивать болезни и голод. Но... к чему это приведёт?

— Я не совсем понимаю... — принц, последние сутки всё время находившийся на ногах, стараясь успеть везде и всюду, действительно соображал не так ясно, как ему бы того хотелось.

— Поясню, — летун потёр подбородок закованным в металл правым передним копытом. — Пони трёх племён впервые сражаются плечом к плечу: налёты грифонов и набеги алмазных псов не в счёт, так как там были задействованы отдельные мелкие отряды. Именно сейчас, когда враг сам не желает идти на примирение, а также ослаблен и измотан, прикрывая друг друга в бою, вместе защищая жеребят и оставшихся в замке стариков, они могут превратиться в настоящее воинское братство. После этой битвы не будет больше союза единорогов, пегасов и земных пони... будут лишь пони, которые вместе проливали пот и кровь, защищая общий дом и потомство. Лучше было бы только в случае, если бы у вас или у нас родился жеребчик, чтобы союз можно было скрепить династически. Ну да может быть один из жеребцов земных пони сумеет ужиться с двумя непоседливыми кобылками... И что ты на меня так уставился? Я признаю, что ради дела можно и поступиться принципами сохранения чистоты крови. Тем более, что ваша Селестия, не только единорог...

— Гхм... — прочистив горло, Старсвирл Бородатый только покачал головой. — Поговорим об этом позже. Лучше — лет через десять.

В ответ на это собеседник тихо рассмеялся, понимающим взглядом одарив единорога, но вскоре был вынужден замолчать из-за того, что дозорные протрубили тревогу. Оказалось, что минотавры построились в шеренги и держа над головами деревянные щиты, на манер зонтиков, теперь маршируют по более или менее ровной земле в сторону рва.

Маги заняли свои позиции, готовясь обрушить на врага шквал простых, но от того ничуть не менее эффективных дальнобойных заклинаний, тяжело вооружённые земные жеребцы и затесавшиеся в их ряды кобылы, нацепив толстые кирасы и шлемы с маленькими прорезями для глаз, надели на себя сбрую с мечами и копьями, готовясь сперва совершить таранный удар "лавиной", а затем перейти на рубку тяжёлыми полуторниками.

— Белый флаг? — удивилась Голден Лауриэль, прибывшая на позицию командования для получения последних инструкций. — Они что, сдаются?

— Наверняка это какая-нибудь ловушка, — притопнула передним копытцем Скрин Шилд. — Наших послов с белыми знамёнами они атаковали незадумываясь.

— Вынужден согласиться, — произнёс принц. — Впрочем, может быть переход под непрекращающимся дождём прочистил их головы?

— В любом случае, кто-то должен пойти и проверить, — решил главный летун союзников. — В конце концов, мы должны поощрять использование символа мира на переговорах... не так ли?

На последних словах он усмехнулся и посмотрел на Старсвирла, расцветка которого как раз подходила под цвет символа мира.

— Я готова, — вызвалась Лауриэль.

— Лучше уж я пойду: хотя бы смогу защититься, если это какая-то хитрость, — возразила Скрин Шилд.

— Стар, хоть ты промолчи, — попросил крылатый жеребец. — В общем так: если вы не заметили, то среди минотавров нет кобыл... коров...

— Тёлок? — предположила единорожица.

— Не выражайся, — осадил её пегас. — В общем: самок они в армию не берут. Почему? Понятия не имею: допросы так ничего и не дали. Однако, учитывая щекотливость ситуации, могу предположить то, что они примут за оскорбление попытку отправить на переговоры кобылу.

— Какая глупость, — фыркнула Скрин Шилд.

— Логика в этом есть, — заметил Блюблад. — Но лучше уж отправлюсь я: во-первых, у меня есть возможность создать магический щит; во-вторых, я умею телепортироваться.

— Старсвирл, я же просил... — закатил глаза летун. — И вообще: я командующий этой армии, а ты — магический советник. Так что советуй... откуда-нибудь из тыла. А то Платина не посмотрит на то, что её муж — архимаг, а повыдёргивает твою бородёнку по волоску. Пусть уж лучше с воинами говорят воины. Закончим на этом.

Последние слова крылатый пони подчеркнул взмахом крыла и тут же начал отдавать приказы, собираясь выйти навстречу быку, который замер где-то на середине пути между двумя армиями, продолжая держать в руках палку с белой тряпкой.

Оставив своё оружие, главный пегас союза легко перелетел ров, а затем высоко подняв голову и удерживая на левом крыле белое знамя, зашагал к минотавру. Множество взглядов следили за тем, как они сблизились и жеребец встал на задние ноги, при этом всё равно оставаясь ниже собеседника.

Бык воткнул древко, на котором висел насквозь промокший флаг в землю и протянул к пегасу правую руку с раскрытой ладонью, при этом левую руку завёл за спину и стал ждать. Летун, видимо так и не поняв слов парламентёра, механически повторил его действия, вложив своё копыто в широкую ладонь. Двурогий же радостно оскалился, а затем... сжал пальцы и дёрнул крылатого пони на себя, одновременно с этим нанося удар кинжалом, похожим на чей-то зуб.

Летун попытался уклониться, но минотавр оказался на удивление быстрым, а кроме того — невероятно сильным. Оружие вонзилось в бок, прорывая кирасу и уходя глубоко в плоть вместе с кольчугой. Отшвырнув от себя раненого, он вскинул к небу кулак и громко закричал, подражая трубному зову, на который откликнулись сотни голосов его сородичей.

Заклинание телепортации перенесло принца прямо к пегасу, как раз когда бык хотел на него наступить. С рога сорвалось заклинание магической стрелы, настолько переполненное силой, что взорвалось при столкновении с широкой грудью врага, отбрасывая его назад с внушительной раной, из которой торчали вывернутые рёбра. Единорог же не обратил на это внимания и подхватив соратника, вместе с ним телепортировался обратно, к госпиталю...

— Как же так, пернатый? — убрав из раны кинжал, для чего пришлось его полностью окутать магией и телепортировать на небольшое расстояние, так как зубчики загнутые назад цеплялись за мясо.

— Я... оплошал... Борода, — невесело изогнул уголки губ в улыбке летун. — Разжирел... за... мирное... время.

— Молчи и береги силы, — шикнул на него белый жеребец, при помощи режущего заклинания расправляясь с кирасой и кольчугой. — Меня ведь твоя супруга живьём в землю зароет, если с тобой что-то случится.

— Не... суетись, — летун прикрыл глаза, собираясь с силами. — Эта... штука... чем-то... отравлена. Чем-то... сильным. Я... уже... ног... и... крыльев... не чувствую.

"Яд? Да ещё такой сильный? Откуда они его взяли? Не о том думаю", — одёрнув себя, Старсвирл поторопил целителей, которые тут же начали колдовать над раненным.

— Стар... — позвал летун примерно через четверть минуты. — Позаботься о моих... малышках... Об обеих моих... малышках.

Что ответить на это принц не знал, поэтому просто кивнул, а затем тихо выдохнул:

— Хорошо.

Закрыв глаза, пегас перестал дышать. Все заклинания, которые использовали целители, лишь ускоряли распространение яда, а иных средств помочь у них попросту не оказалось.

...

Обстрел единорогов хорошо проредил щитоносцев минотавров на дальней дистанции, но их всё же оказалось достаточно для того, чтобы выдержать первый и самый сильный таранный удар земных пони. И тут в дело вступили двурогие маги, швыряющие куски земли, бьющие молниями с рук, выдыхающие потоки огня подобно драконам и хлещущие кнутами из воды, разрезающими даже железную броню (пусть и не с первого удара). В результате больших потерь от рук этих быков, тяжёлая пехота была вынуждена начать отступление, одновременно сдерживая от прорыва вооружённых палицами бойцов ближнего боя.

Видя незавидное положение союзников, пегасы использовали свой козырь: усилили дождь над серединой и задними рядами двурогих, а затем ударили молниями из туч. Не везде их действия имели успех, но одарённым пришлось отвлечься на новую угрозу, благодаря чему земным жеребцам и кобылам стало легче, а когда подоспели команды барьерщиков, натиск вовсе удалось остановить.

Сам Блюблад, находясь в состоянии какой-то пугающей отстранённости, при которой он словно бы следил за своими действиями со стороны, раз за разом перемещался в гущу врагов и использовал заклинание звукового резонанса, ударной волной расходящегося во все стороны. Уже на десятое применение двух этих умений его голова начала болеть, на двадцатое боль стала ноющей, а на тридцатое ударная волна едва не сорвалась.

Везде где появлялся принц, двурогие воины падали с выражениями муки на мордах. Даже маги не могли до конца защититься и даже если выживали, становились лёгкими целями для других единорогов, которые из-за спин своих товарищей продолжали обстрел заклинаниями, при этом часть из них непрерывно подпитывала барьеры.

Всё закончилось как-то внезапно: вот Старсвирл вновь перемещается и наносит удар режущей волной, а вот над полем боя уже стоит тишина, нарушаемая только стонами раненных, тяжёлым дыханием да криками коммандиров, которые не давали подчинённым разбрестись. На поле боя вперемешку лежали тела двуногих быков и пони (первых было намного больше), стояла вонь палёного мяса, крови, желчи и дерьма.

"Вот она — цена войны", — промелькнул в голове голос принцессы дня, которая рассказывала племяннику о "подвигах" пони в горах Империи Грифонов.

— Учитель? — подбежала к грязному, но почти невредимому единорогу Скрин Шилд.

— Нужно помочь раненым, — каким-то неживым голосом отозвался Старсвирл.

— Уже занимаемся, — произнесла кобыла.

— ВСЕМ раненым, — сделал акцент на первом слове жеребец. — Мы победили, а теперь должны показать свою лучшую сторону.

— Но... почему? — недоумённо и даже возмущённо вскинулась волшебница. — Они вряд ли стали бы нас лечить.

— Потому, что это — правильно, — всё тем же голосом констатировал Блюблад. — Мы не звери, ученица и враги не всегда будут врагами. Только проявив милосердие сама, ты можешь рассчитывать на то, что в иной ситуации его проявят к тебе. Мне нужен полный отчёт по потерям... через час. Ступай.

— Есть, — машинально отсалютовав, единорожица окинула наставника взглядом и убежала прочь.

"Сегодня на моей шляпе добавится колокольчиков", — пронеслась мысль в голове принца, стоящего в грязи посреди поля битвы.

Солнечный луч, пробившийся в прореху между тучами, которые уже никто не контролировал, упал на землю, выхватывая блеск острой полосы металла. В груди сразу же стало как-то тошно и захотелось запрокинуть голову, чтобы закричать...

Но он промолчал. Ведь пони смотрели на спокойного и уверенного архимага, и сами чувствовали себя уверенными.

"Ты ведь тоже улыбалась через силу, тётушка? Улыбалась... или только будешь улыбаться. Нет: я не хочу об этом думать. Уж точно не сейчас".

* * *

Всё произошло в тот момент, когда я уснул. Усталость, невзирая на магию и попытки себя стимулировать, всё же накопилась и взяла своё. Повезло ещё, что удалось дотянуть до очередного островка стабильности, где можно было ощущать себя более или менее безопасно.

Возможно свою роль в случившемся сыграло то, что я потерял бдительность, так как зеркальные плащи, как и бесформенные кляксы разных размеров, больше не преследовали нас по пятам. Впрочем, глупо теперь гадать.

Казалось бы, что я только что проинструктировал Грету о том, как себя вести, выдал парочку простеньких артефактов и прикрыл глаза, как по ушам ударил крик:

— Жак, на помощь!

Вскакиваю на задние лапы, в передних из зеркального пространства появляются тесак и самострел. Мутный взгляд ищет угрозу и натыкается на зеркальный плащ, скрывающийся за камнем, который перетёк в самую настоящую стену, пусть и совсем невысокую. Крик сестры повторился как раз с того направления.

"Дискорд!", — бросаюсь в погоню, не задумываясь о том, что преследовать плащеносца в этом мире — почти бесполезно.

Перемахиваю через стену и расправив крылья, несусь в ту сторону, где моё сбоящее чутьё жизни определяет Грету. Прямо передо мной возникают стволы деревьев, какие-то колонны, толстая паутина с огромным пауком на ней, но мне удаётся уклоняться от всех преград, а в голове лихорадочно бьётся мысль...

"Должен успеть; должен спасти; не могу опаздать; не теперь; не сейчас!".

Краем зрения замечаю движение, а затем сильнейший удар в бок сбивает меня на землю. Миг назад вокруг были руины какого-то замка, а теперь я лежу на поляне, окружённой деревьями-исполинами, которая вместо травы или песка засыпана... прахом?

— Куда же ты спешишь? — произнёс вибрирующий голос из-под капюшона зеркального плаща, хозяин коего стоит в нескольких шагах передо мной. — Неужели не хочешь даже поздороваться? Как не вежливо... И чему тебя только родители учили? Ах да: тебя учили вовсе не родители, и совсем не тому, чему следовало бы.