Погрузившись в тягостные раздумья, Гарри едва не столкнулся с пожилым волшебником, руки которого были полны покупок. С трудом удержавший равновесие, колдун затейливо обругал "недотёпу", стравив всех его предков с гиппогрифами. Но аврор Поттер не обратил внимания на грубость. В Аврорате по любому поводу, плохому или хорошему, слышались выражения куда круче и затейливее.
Оказавшись у ступеней банка "Гринготтс", он замедлил шаг и достал волшебную палочку, на ходу снимая сложные маскировочные чары. Последнее было вовсе не желанием пофорсить и добавить себе таинственности, а осознанная необходимость. Без заклинаний, превращающих "героя волшебной Великобритании" в волшебника непримечательной внешности, любые его походы в Косой переулок становились подобием маггловской пресс-конференции с последующей раздачей автографов.
К тому же незнакомые маги, особенно старшего возраста, почему-то считали, что Гарри Джеймс Поттер в силу своего героического статуса и должности Заместителя Главы Аврората обязан решать все их проблемы — от пропажи книззла до расследования "чем это там занимается мой сосед — очень подозрительная личность".
Образ "героя" досаждал ему все последние девять лет. Внимание волшебников, конечно, льстит, но только первые два-три месяца. Потом назойливый интерес начинает раздражать, а после и озлобляет. Из-за проклятой известности Гарри Поттера даже не хотели принимать на стажировку в Аврорат. Только продемонстрированные комиссии под председательством самого Руфуса Скримжера чары Изменения Внешности, которым Поттера обучил лично Кингсли, спасли положение.
За несколько лет Гарри привык к этим чарам. Это была словно дополнительная одежда, которую надевали по случаю выхода на улицу. И, конечно же, эту "одежду" не следовало носить при посещении банка "Гринготтс". Во-первых, всё равно рассеется, стоит только переступить порог. Во-вторых, гоблины не терпят притворщиков.
В дверях Гарри чуть замешкался и едва не столкнулся с невысокой ведьмой в тёмной траурной мантии, которую сопровождали два важных гоблина. От столкновения спасла только быстрая реакция — природная предрасположенность, усиленная регулярная тренировками. Он вытянул руку, чтобы придержать ведьму за плечи, но она справилась и сама — удержала равновесие и поспешно отступила на шаг назад, к гоблинам.
А сам Гарри превратился в соляной столб, словно только что получил Ступенфай на дежурной тренировке. Великий Мерлин, это была она... Гермиона Грейнджер!
И прежде чем он сумел осознать и остановить себя.... Губы сами задвигались, и наружу вырвалось сдавленное:
Гермиона! Гермиона... это всё же ты!
* * *
Они не должны были встретиться. По-крайней мере, не в этот день. И не на пороге банка "Гринготтс", в котором около полудня полно посетителей. Может быть гораздо позже, на каком-нибудь светском мероприятии, посещением которых пугал её Люциус Малфой.
Гермиона верила, что в официальной обстановке, когда вокруг будет множество незнакомых людей, сумеет выдержать вопросительные взгляды бывших друзей, их недоумение, их гнев... возможно, даже ненависть. Она всегда лучше держалась в толпе. Присутствие незнакомцев, пред которыми стыдно показывать слабость, помогало собраться.
Сейчас вокруг было полно посторонних волшебников. Некоторые уже начали с интересом посматривать на Гарри Поттера и молодую колдунью с растрёпанными каштановыми волосами, замерших на входе в банк.
Машинально, по укоренившейся привычке, Гермиона отметила, что Гарри Джеймс Поттер в этом человеке узнаётся с большим трудом. Она помнила совершенно другого Гарри Поттера — высокого худощавого юношу, с лохматой черноволосой головой, круглыми очками, вечно сползающими на нос из-за ослабленных дужек, весёлыми изумрудными глазами и хулиганской улыбкой.
Пожалуй, от Гарри-подростка остался только высокий рост. Но худощавость или "недокормленность", как именовала это состояние фигуры миссис Молли Уизли, испарилась. Мышцы как стальные канаты, заметны даже через мантию, а плечи широкие как.... как у Рихтера. Волосы по-прежнему черные, но подстрижены очень коротко и челка больше не закрывает знаменитый шрам в виде молнии. Шрам изрядно поблек, но ещё различим. Очков Гарри больше не носил, а яркие глаза потускнели, цветом напоминая осколки пивной бутылки. Губы истончились и поблекли — совсем как у неё.
У Гермионы никак не получалось обуздать ту муть, что поднималась внутри как потревоженный речной ил. Страх, злость, паника — понемногу там всего хватало.
Гермиона, — как сквозь слой ваты она услышала, что Гарри вновь повторяет её имя — Это всё же ты.
Один из гоблинов-сопровождающих позволил опереться рукой о своё плечо. Удивительно, но сразу стало легче дышать.
Она не одна. Её защитят.
Это все же я, — сглотнув комок в горле, подтвердила она.
Освободит ли Поттер дорогу к выходу сам, или придется пробиваться со скандалом и помощью гоблинов?
Скорее всего, последнее — на загорелом лице Поттера появилось странное ожесточенное выражение. Во время учебы в Хогвартсе Гермиона называла эту мину "ты меня не переспоришь!"
Шум волшебников за спиной начал подозрительно быстро стихать. Какие любопытные существа — прислушиваются к разговору в дверях. Этого только не хватает! Люциус её прибьет.
Отойди, пожалуйста, с дороги, — дрогнувшим голосом попросила она. — Мне нужно идти.
По тонким губам скользнула странная и очень неприятная усмешка.
Нет. Но давай-ка, в самом деле, отойдём. Где-то здесь был чудесный диванчик для посетителей.
Ни к какому диванчику они, естественно, не отошли. Сделали несколько шагов в сторону, чтобы не мешать другим магам и остались на ногах, с напряжением разглядывая друг друга. Гермионе казалось, что посмей она сделать несколько шагов и бывший друг просто бросится на неё, как бешеный пёс.
Не хочешь рассказать мне, где пропадала столько лет? — тихо спросил Гарри.
А разве ты не читал? — нарочито удивлённо поинтересовалась колдунья. — Мою историю опубликовали в журнале.
Гоблинские сказки! — фыркнул Гарри, и в голосе его было снисхождение. — Я хотел бы услышать ответ от тебя лично. Имею я такое право, не правда ли?
Гермиона широко, благо зубы, ровные и белые, позволяли, улыбнулась.
А с чего ты решил, что я должна, — он подчеркнула последнее слово. — Тебе что-то рассказывать? И давай.... Как называется твоё право?
От захлестнувшей её злости стало значительно легче.
Разве я не твой лучший друг? Гермиона...
"Друг" подействовало хуже, чем красная тряпка на быка, чем грязное оскорбление на дикого гиппогрифа.
Друг... как же она надеялась на них, когда шли первые месяцы пребывания в Азкабане. По каплям воды, разбивающимся о каменную плиту, считала минуты. Постоянно прислушивалась — не слышно ли шагов по коридору. А по ночам измученной девушке снилось освобождение — суровые благородные авроры, профессор Дамблдор, Гарри и Рон... Они взламывают решетку и... она, наконец-то, может заплакать.
Но время шло, а освобождения всё не было. Ни авроров, ни друзей, ни Дамблдора — ничего. А потом Люциус Малфой читал вслух письма сына и статьи из "Ежедневного Пророка" и Гермиона узнавала, что её не ждут и не ищут. Первое время она изо всех сил оправдывала Гарри и Рона. Их могли обмануть или заколдовать, но... прошло ещё сколько-то времени, и на оправдание чужих поступков не было ни сил, ни желания. Они учились, радовались жизни, женились и заводили детей, она же... Что она?! Сидела в камере, чувствуя, как утекает из тела жизнь, как магия, капля за каплей, впитывается в проклятые тюремные стены.
Каково это существовать вообще без надежды?! Знать, что вряд ли доживёшь до конца срока и даже не радоваться тому, что ещё одни сутки прошли!
А потом изо всех сил, отчаянно, цепляться за поддержку магической клятвы, которая оплачена жизнью. И надеяться на того, кому и книжку подержать не доверила бы.
А теперь Гарри Поттер говорит, что он её друг и требует ответа?! Да по какому праву?!
Не думаю, — прошептала девушка.
Воздух вокруг них словно сгустился и приобрёл запах враждебности.... Ещё немного и полетят искры. От Гарри Поттера, конечно. В Гермионе было очень мало магии — едва хватало на простейшие заклятья.
Лорд Поттер, — бывшие друзья синхронно вздрогнули от неожиданности. — Доброе утро.
Мистер Малфой, — в голосе аврора было столько яда, что хватило бы перетравить половину Лондона. — Какая неожиданность увидеть вас здесь. Пользуетесь свободой?
Да, — светловолосый маг мягко улыбнулся. — Сегодня мой день. Вижу, и вы решили потратить время с пользой?
Малфой переместился таким образом, чтобы оказаться между Гарри и Гермионой. Шагнул на полшага влево, и волшебница оказала за его плечом, как под защитой.
Наверное, это странно выглядело в глазах окружающих. Но в тот момент было не до приличий.
Миссис Грейнджер, я рад видеть вас, — Люциус повернулся к ней и заговорил настолько счастливым сладким голосом, что сохранившиеся после Азкабана зубы заныли. — Рад, что вам стало лучше.
О чем... А!
Благодарю вас, лорд Малфой, — вежливо ответила Гермиона. — В последнее время мне гораздо лучше.
Чудесно. Ваши дети тоже в порядке?
Говори со мной, приказывали светло-серые глаза. Как можно больше, изобрази светскую беседу. Немедленно!
Да, они прекрасно себя чувствуют. Спасибо. А как ваш внук? — интересоваться детьми хороший тон, если верить "Магическому этикету".
Прекрасно, — Люциус переместился так, чтобы полностью оттеснить Поттера от Гермионы. — Вы посещаете магазины сегодня?
Да, решила сделать необходимые покупки. А вы?
Она чувствовала себя необыкновенно глупо, но что поделаешь...
Аналогично. Позвольте сопровождать вас....
Малфой галантно предложил ей руку.
Не оглядывайся, — прошептал он, крепко сжимая её локоть. — Не смей!
Гарри смотрел им вслед — она чувствовала это. Откуда-то справа раздался хлопок, и магов ослепила вспышка — в толпу посетителей неведомым образом затесался фотограф.
Папарацци, — процедил Малфой сердито. — Дементора им в карман....
Естественно ни за какими покупками они не отправились. Оказавшись в Косом переулке, Люциус Малфой немедленно потянул её в сторону ателье для волшебников "Серебряный капюшон". Только когда за спиной захлопнулась дверь с витражным стеклом, ощущение чужого взгляда пропало. И вернулась слабость.
Лорд Малфой, — на звон колокольчика из-за расписной ширмы выплыла, иного слова просто не подберёшь, полная волшебница в пронзительно-розовых одеждах. — Чем могу вам помочь... сегодня?
На Гермиону, практически повисшую на руках мага, портниха посматривала с любопытством, но вопросов не задавала.
Милая Амалия, можем ли мы воспользоваться запасным выходом из вашего ателье?
Конечно, сэр, — волшебница отодвинула одну из драпировок, открывая узкую дверь. — Прошу вас.
Благодарю....
Вы со всеми владельцами лавок в таких хороших отношениях? — тихо спросила Гермиона, когда они пробирались по узкому тоннелю, загромождённому к тому же картонными коробками.
И с владельцами, с продавцами, и даже с курьерами, — рассеянно отозвался мужчина. — Очень полезные люди для того, кому запрещено посещать общественные места чаще одного раза в месяц. Да и тогда приходится прятаться.
А вам запрещено?
Да. Пожизненно. Осторожно, тут яма.
Через задний двор они вышли в какой-то коридор, образованный кривыми бетонными плитами. Отвратительно пахло гнилью и нечистотами. Гермиона совершенно не удивилась, когда из-под ног с пронзительным писком выскочила крупная крыса.
Люциус Малфой объяснил, что коридор образовался, когда строили жилые кварталы Косого переулка. Строители что-то напутали с пространственной магией и не смогли устранить последствия. Владельцы магазинов долгое время пытались добиться компенсации, но не получили даже извинений. Постепенно уродливый коридор приспособили для подвоза товаров и складирования мусора. Его также использовали те, кому необходимо было попасть в жилые кварталы, минуя арку и аврорский пост.
Через десять минут блужданий, одну мусорную кучу, труп большой крысы, на который Гермиона едва не наступила, они вышли к тупику.
Лорд Малфой вынул из кармана кусок угля и несколькими резкими движениями начертил знак, напоминающий руну "хель". Часть бетонной плиты растворилась в воздухе.
За стеной их ждал свет, много зелени и пышно цветущие клумбы — они вышли в чей-то сад. Гермиона оглянулась — стена за их спинами была увита диким виноградом. Никакого грязного бетона и в помине не было.
По песочной дорожке, петляющей между кустов жимолости, они вышли к черному входу небольшого дома. Люциус, не утруждая себя стуком, потянул за медную дверную ручку и втолкнул озирающуюся по сторонам волшебницу внутрь.
Дом, снаружи и внутри, сильно напоминал коттедж, в котором выросла Гермиона. На первом этаже просторная кухня, а дальше, наверное, гостиная, совмещённая со столовой. А деревянная лестница вела наверх, в спальни, которых не должно быть больше четырёх.
Неужели именно такие дома заполняют известный Лондонский магический квартал?
Светловолосый юноша, показавшийся странно знакомым, сидел в мягком кресле у камина. Тревоги по поводу появления в светлой гостиной незваных гостей он не выказал.
Открыт?
Юноша кивнул.
Люциус зачерпнул зелёный порошок из резной шкатулки и бросил на кучу тлеющих углей.
Идём, Гермиона. Нам следует поторопиться.
Они переместились в задымленный зал паба для магов. Гермиона успела разглядеть лишь высокую барную стойку и ближайший квадратный стол, за которым спал какой-то пьянчуга. Следующий рывок закончился в камине тёмной захламленной комнаты, а уже оттуда волшебники отправились к камину особняка на площади Гриммо.
Причину подобных предосторожностей Люциус объяснил только, когда они отдохнули после перемещения.
Коридор, возникший из-за ошибки строителей, был уникальным местом, где человеческая магия искажалась, и чары работали не так, как полагалось. Например, заклинание Эванеско, убирающее мусор, не действовало совсем, а руны, начертанные углём или кровью, приобретали огромную силу. Когда-нибудь исследователи Отдела Тайн, единственного "приличного" подразделения Министерства Магии, доберутся до этого места. Это лишь вопрос времени.
Жилой квартал, куда им удалось проникнуть, накрыт защитным куполом. Там всюду следующие чары и сигнализирующие заклятья. Стоит на территории объявиться волшебнику, не получившему от авроров на входе заклятье-маячок гостя, или не имеющего пропуска постоянного жителя, как поднимется страшный вой и авроры переместятся прямо к нарушителю. Другое дело, что купол растянут на очень большую территорию, а заклинания идут редкой цепью, поэтому на обнаружение незаконного посетителя уходит не меньше десяти минут. Если исчезнуть раньше, то никакого сигнала о нарушителях не будет.
Запутанное путешествие по каминной сети было лишь дополнительной мерой предосторожности. Если кто-то всё же решит проверить перемещения по камину, то обнаружит ниточку, ведущую в паб "Гиппогриф и Пикси" в Кардиффе. А паб этот общественное место — на его каминах больше тридцати отправлений и прибытий в час. Тем более что они не сразу отправились в дом Гермионы.
