— Это то самое место, — сказала Мирока свистящим шепотом. Она позвякивала связкой ключей, нервы начинали давать о себе знать. Кильон наблюдал, как она пробовала разные ключи в замке, но ни один из них не подходил к механизму. Она попробовала последний ключ, и раздался обнадеживающий — но зловеще громкий — лязг запорного механизма, который, казалось, отдавался эхом бесконечно долго. Это был самый громкий звук, который они издавали с тех пор, как заперли дверь в "Розовом павлине".
Дверь с шумом распахнулась, и Кильон почувствовал прохладный, сухой порыв ветра. Его фонарь засветился ярче, затем вернулся к нормальному свечению: произошел перепад давления.
— Дальше крутой склон, — сказала Мирока, вынимая ключ и вставляя его в замок с другой стороны. — Я пойду первой. Кэйлис и Нимча — следуйте за мной, но смотрите под ноги всю дорогу вниз. Не хочу начинать скользить. Резака, закрой за нами дверь, как можно тише.
Он высоко поднял фонарь и кивнул.
Мирока исчезла из виду. Следующей пошла Кэйлис, за ней Нимча, их лица были освещены колеблющимся светом Мироки, когда она спускалась впереди них. Кильон подошел к двери и осмотрел шахту. Склон оказался круче, чем он ожидал, но пол был не совсем гладким. В нем были вырублены ступени, или, скорее, округлые, сглаженные следы там, где когда-то могли быть ступени, прежде чем время смягчило их формы. Остальные были почти в состоянии использовать эти призрачные ступени, чтобы не поскользнуться, но это все равно было опасно. Это было особенно трудно для Нимчи, которой из-за своего роста приходилось делать большие шаги.
Кильон проскользнул в дверь и уже собирался осторожно ее захлопнуть, когда раздались вспышка и треск автоматной очереди, невыносимо громкие в тесноте туннеля. Пули с лязгом ударили в дверь с другой стороны, оставив в металле вмятины размером с большой палец.
— Резака! Закрой дверь! — крикнула ему в ответ Мирока.
Он потянул дверь, и она закрылась, но не раньше, чем в нее посыпались новые пули. Он услышал крики и торопливые шаги. Сквозь сужающийся просвет он увидел ярко-желтые огни и услышал еще выстрелы, на этот раз ближе.
— Похоже, ты была права насчет той засады! — крикнул он Мироке. — Напомни мне никогда больше не сомневаться в том, что ты говоришь!
— Да. А теперь закрой эту чертову дверь!
Он попробовал повернуть ключ. Замок сдвинулся наполовину, затем его заклинило, как будто дверь закрылась не полностью. Он попробовал еще раз, но безуспешно.
— Застряло! — крикнул он. — Я не могу повернуть ключ!
— Мне не нужна проповедь по этому поводу, Резака!
Он попробовал в последний раз, но ключ по-прежнему не поворачивался до конца. Дверь, казалось, плотно прилегала к раме; он мог только догадываться, что выстрел повредил замок с другой стороны. Теперь с этим ничего нельзя было поделать. Он вынул ключ, затем начал спускаться по склону, Нимча была всего в десяти шагах или около того дальше. Стрельба на данный момент прекратилась, но, несмотря на то, что дверь была закрыта, он слышал приближающиеся голоса. Он ускорил шаг, опираясь свободной рукой о стену.
— Как далеко внизу? — крикнул он.
— Недалеко! — крикнула Мирока в ответ.
Он услышал позади себя скребущийся звук, чью-то руку на двери. Ворчание и звук защелкивающихся предохранителей или магазинов, вставляемых на место. Дверь распахнулась, и желтый свет заструился вниз по склону. Он рискнул оглянуться через плечо и увидел людей с фонарями, большими и более яркими, чем их собственные. Один из мужчин вскинул оружие к плечу и направил его на него — Кильон присел. Повинуясь внезапному порыву, он швырнул фонарь в направлении желтого свечения, вложив в замах всю свою силу. Фонарь врезался во что-то. Он услышал крик, а затем серию лающих визгов, и представил, как горящее масло льется на одного из нападавших. Кто-то выпустил короткую автоматную очередь вниз по наклонной шахте, но без фонаря, который мог бы направлять их, Кильон был почти невидим. Он сделал еще несколько шагов вслед за своими спутницами. Теперь, когда обе руки были свободны, он сунул правую руку в карман и вытащил пистолет, снял его с предохранителя и направил дуло на расширяющееся желтое свечение. Он выстрелил. Кто-то закричал, и раздалась еще одна резкая очередь в ответ. Он почувствовал, как что-то коснулось его левой руки, словно легкий удар маленького молотка. Последовал еще один удар, на этот раз пониже левой ключицы. Оба удара обладали невероятной инерцией. Он потерял равновесие и врезался в стену туннеля. Дверь полностью открылась, и шквал выстрелов обрушился на него. Он присел, произвел еще два выстрела и возобновил спуск. Люди наверху начали спускаться по шахте, но, похоже, не желали следовать за ним слишком близко. Спускаясь по шахте, он опирался на левую руку, чтобы не упасть, но силы, которая была у него мгновение назад, теперь не было.
— Резака! — закричала Мирока. — Ты все еще дышишь?
— Уже в пути, — сказал он, и, к его удивлению, слова прозвучали как страдальческое мычание. Он говорил как раненый человек. Только тогда он начал подозревать, что в него, возможно, попали. Теперь, когда он уделил этому вопросу некоторое внимание, у него появилась довольно сильная боль как в руке, так и в груди.
Чудесным образом шахта начала выравниваться. Он ускорил шаг, сознавая, что остальные теперь были на некотором расстоянии впереди. Теперь он двигался в темноте, перед ним был колеблющийся свет фонаря Мироки — она и остальные явно почти бежали — и все более яркое свечение его преследователей позади. Выстрелы продолжали раздаваться, но по мере того, как туннель становился горизонтальным, изгиб выводил его за пределы досягаемости пуль. Он перешел на ковыляющий, сбивчивый бег. Медленно он начал догонять остальных.
Туннель расширялся. Его шаги становились все более гулкими, стены вокруг него удалялись за пределы досягаемости фонаря Мироки. У него сложилось впечатление, что они вошли в огромное хранилище, пустоту размером с собор в черной ткани Копья.
— Где мы? — выдохнул он между прерывистыми вдохами.
— Дай мне ключи, — рявкнула Мирока. — Ты ведь вынул ключи, не так ли?
— Конечно.
Он передал ей комплект, понимая, что люди Талвара не заставят себя долго ждать. Мирока передала свою винтовку Кэйлис.
— Если что-нибудь войдет в эту дверь, стреляй в него. Она настроена на одиночный режим стрельбы. У тебя есть двадцать патронов. Когда я крикну, ты последуешь за мной.
— Почему бы нам не последовать за тобой сейчас? — спросил Кильон.
— Потому что мне нужен фонарь, чтобы найти выход отсюда, а фонарь — это то, во что они собираются стрелять. Есть еще какие-нибудь идиотские вопросы, пока мы этим занимаемся?
— На данный момент меня все устраивает.
Мирока умчалась прочь, ее шаги затихали вдали. Где бы они ни находились, это было необъятно. Его рука и грудь все еще болели. Он прикоснулся к ране на руке тыльной стороной ладони с пистолетом, и ладонь оказалась липкой и теплой. Он направил пистолет в желтеющую пасть туннеля и стал ждать, зная, что больше ничего нельзя сделать.
— Иди в темноту, — сказала Кэйлис своей дочери. — Мы найдем тебя.
Нимча поколебалась, затем бросилась прочь.
— Мне жаль, — сказал Кильон. — Это не так, как должно было случиться.
— Была ли во всем этом твоя вина, Кильон?
— Я так не думаю. — Он передумал. — Возможно, что-то из этого. Не все это.
— Ты пытался сделать все, что мог, для моей дочери?
— Да, — ответил он.
— Тогда тебе не нужно извиняться.
Он услышал звяканье ключей — проверяли замок. Звук раздался совсем рядом с ним, но за тысячу лиг от него. — Она не открывается! — позвала Мирока, и впервые с тех пор, как он покинул баню "Красный дракон", он услышал в ее голосе настоящий страх. До сих пор она держала себя в руках, даже когда знала, что они идут в засаду. Это была засада на ее территории, и это все меняло. С этим можно было справиться.
Сейчас было не так.
— Вот они идут, — сказал Кильон.
Они выстрелили в разгорающееся желтое сияние. Мужчины высыпали в темноту, тени и силуэты было невозможно различить. Кэйлис продолжала стрелять, и Кильон делал то же самое, пока пистолет не щелкнул и не превратился просто в еще один бесполезный кусок металла. Там было трое мужчин, потом четверо, потом пятеро. Он ранил одного из них фонарем, возможно, ранил другого, но их все еще было слишком много. В их направлении начали раздаваться выстрелы, привлеченные вспышками из дула винтовки Кэйлис. Кильон вздрогнул, а затем винтовка замолчала. Двадцать выстрелов. Это было не так уж много.
— Теперь вы можете остановиться, — произнес чей-то голос. Из устья туннеля выступил вперед мужчина. Он нес один из ярких фонарей, в другой руке небрежно держал маленький пистолет, как будто не собирался им пользоваться. — Все кончено. Осталось только уладить формальности.
Это был Каргас. Кильон ничего не сказал, позволив мужчине найти его в темноте. Мгновение они смотрели друг на друга, Каргас изучал его, оглядывая с головы до ног, как будто то, что он видел, было куском мертвого мяса, а не живым существом. — В вас попали, доктор Кильон. Выглядит отвратительно. Где девушка и Мирока?
Кильон ничего не сказал. Он попытался выдержать взгляд Каргаса.
— Я полагаю, Талвар не смог прийти, верно? — спросила Мирока, неторопливо подходя со вторым фонарем. Она избежала выстрела, но, должно быть, поняла, что предпринимать дальнейшие попытки к бегству нет смысла. Бесполезные ключи все еще были у нее в руке. — Вместо этого послал своего бесхребетного гребаного приятеля.
Каргас издал короткий саркастический смешок. Он оглянулся через плечо. — Приведи упырей. Пришло время им познакомиться заново.
Последовал обмен словами, быстрый топот шагов, и люди Талвара отошли в сторону. В склеп вошли два ангела, двигаясь своей не совсем обычной походкой, не столько шагая, сколько скользя, как туман может плыть над полуночной лагуной. На них были шляпы и длинные коричневые пальто, свободно стянутые спереди. Приближаясь, они уже расстегивали пояса, сбрасывая человеческую одежду на землю. Под ними ничего не было надето. В желтом свете они казались бледными, как кость, и тонкими, как палочки. Они казались слишком хрупкими, чтобы стоять прямо, не говоря уже о том, чтобы казаться живыми. Одна была женщиной, а другой мужчиной, хотя Кильон сомневался, что кто-либо из людей смог бы провести различие. Существа были практически бесполыми по внешнему виду, репродуктивные органы и молочные железы были скрыты для достижения максимальной аэродинамической эффективности. Только по тончайшим признакам он смог с какой-либо уверенностью определить их пол. Даже когда его тело стало больше походить на их собственное, казалось совершенно невозможным, что у них когда-либо было что-то общее.
С размахом, со свистом потревоженного воздуха ангелы расправили свои крылья. Они выскакивали с быстротой подпружиненных лезвий, с острыми краями и слабо светящимися, с рисунком, выполненным акварельными красками пастельной нежности. Крылья сгибались, чтобы обеспечить подъем, ангелам нужно было только мягко двигаться, чтобы подниматься и опускаться, их ноги отрывались от земли с каждым ударом. Шоу не служило никакой другой цели, кроме как подчеркнуть, кем они были, а кем не был он.
— Мы вернулись за тобой, — сказали они в точном, звенящем унисоне. — Чтобы вернуть тебя на Небесные уровни.
— Если вы можете спуститься сюда такими, какие вы есть, — сказал Кильон, — тогда вам от меня ничего не нужно. Я даже не помню никаких деталей старой программы проникновения.
— Тебе не нужно их вспоминать, — сказала женщина-ангел. — Все равно они у тебя в голове. Их просто нужно извлечь. Выковырнуть.
— И нам действительно нужны эти воспоминания, — сказал ангел-мужчина. — Мы можем навестить вас, но не можем остаться. Даже лучшим из наших нынешних подразделений по проникновению недостает того, чем обладали вы: способности оставаться в другой зоне — совсем в другой зоне — месяцами, годами подряд.
— О протоколах были осведомлены и другие люди, кроме меня.
— Мертвы или исчезли, — пренебрежительно сказала женщина. — Ты, с другой стороны, выстоял. Ты очень дорог нам. Сейчас это важнее, чем когда-либо. Мы бы, конечно, хотели взять тебя живым. Это сделает работу по извлечению данных более простой. Но главное, чтобы ты не попал в руки наших врагов. Они сочли бы твои знания столь же полезными.
— За исключением того, что они хотели бы использовать это для другой цели, — сказал Кильон. — Творить добро, приносить пользу всему Копью. Не только для того, чтобы создать лучшую армию ангелов-оккупантов.
— Доброта — это вопрос перспектив, — сказал мужчина. — У нас своя. У тебя своя. — Прекрасная фарфоровая головка ангела с блестящими голубыми глазами повернулась к Каргасу. — У нас есть то, за чем мы пришли. Девочка твоя, когда ты ее найдешь. Мы просим только, чтобы ее замороженный труп был представлен нам для осмотра. Будет интересно сравнить ее с другими.
— Возьмите его, — сказал Каргас, указывая пальцем на своих людей. — Остальные, расходитесь веером и найдите девочку. Она должна быть где-то здесь: если бы существовал выход, Мирока уже нашла бы его. Талвару она не нужна живой, но постарайтесь не устраивать слишком большой неразберихи.
Из темноты раздался голос. — Ты не возражаешь, если я тут вмешаюсь?
Наступила звенящая тишина. Никто не проронил ни слова. Этот голос был не из тех, которые кто-либо из них ожидал услышать. Кильону показалось, что он узнал это. Он не смел поверить, что был прав.
Затем Мирока сказала: — Фрэй?
— О, ты испортила сюрприз. Ну что ж, полагаю, теперь секрет раскрыт — с таким же успехом можно признаться во всем. — Беззвучно вспыхнул фонарь. Это было далеко в стороне от хранилища, не слишком далеко от двери, которую Мирока пыталась открыть. — Услышал шум, подумал, что стоит разобраться, — продолжал голос. — В конце концов, в последнее время здесь было немного тихо.
— Не правда ли, — произнес другой голос, который было не так-то просто определить, но который, как показалось Кильону, он тоже узнал. Загорелся еще один фонарь, в нескольких шагах справа от первого. Фонари, должно быть, уже были зажжены, с них теперь сняли светонепроницаемые абажуры, позволяя освещению разливаться вовне.
Двое мужчин — Фрэй и Малкин — стояли рядом друг с другом. Они не были безоружны. Они совершенно определенно не были безоружны. Оба мужчины несли — или, по крайней мере, целились — то, что можно было отнести только к категории небольших артиллерийских орудий: два громоздких газовых ротационных пулемета, настолько тяжелых, что их приходилось пристегивать к телу толстыми кожаными поясами. Малкин более или менее целился в ангелов; Фрэй в Каргаса и других напавших из засады.
— Итак, — сказал Фрэй, — кто-нибудь хочет высказать научное предположение о том, что произойдет дальше?
— Думаю, что бы это ни было, потом здесь нужно будет почистить, — сказал Малкин.
Фрэй на секунду задумался, затем кивнул. — Ага. Согласен.
