Слезы снова наполнили ее глаза.
— "Твоя мама... она... она ведь не применяет это слово к тебе, правда?"
Сириус колебался. Она снова плакала.
— "Лили, перестань плакать, с тобой все в порядке?"
— "О, Сириус", — сказала она, крепко обнимая его.
— "Пыточное проклятие. Пожалуйста, скажи мне, что я ошибаюсь. Это ведь не пыточное проклятие?"
Сириус только кивнул.
— "Так и есть".
— "И она использует его на тебе?"
— "Лили, это дисциплина, когда я плохо себя веду. Все семьи так делают. Ты просто не понимаешь, потому что ты из магглов".
Лили покачала головой, взяв его руку в свою и прижав ее к сердцу.
— "Нет, я не понимаю этого и отказываюсь в это верить! Держу пари, если бы ты сказала это Джеймсу, Римусу и Питеру, они бы тоже этого не поняли".
— "Джеймс из чистокровной семьи, поверь мне, Эванс, его родители применяли это к нему, когда он плохо себя вел. Держу пари, много раз. Это называется дисциплина".
— "Шрамы на спине тоже дисциплинируют?"
Сириус пожал плечами, вырывая свою руку из ее руки.
— "У моего отца тяжелая рука с ремнем, ну и что. Когда ты плохо себя ведешь, тебя наказывают. Это нормально".
— "Спроси Джеймса прямо сейчас, нормально ли это!" — потребовала она, ее голос дрожал от гнева.
— "Он в душе".
— "Прямо сейчас, Сириус, или я не уйду", — настаивала она, скрестив руки на груди, ее зеленые глаза пылали.
— "Может, я и из маггловской семьи, но я говорю тебе, что ты ошибаешься!"
Он вздохнул и закатил глаза.
— "Хорошо, но это ты будешь выглядеть глупо".
Он направился в ванную и позвал Джеймса.
Джеймс вышел через несколько минут в пижамных штанах, используя полотенце, чтобы высушить волосы.
— "В чем дело? Разве парень не может спокойно закончить душ?".
Он схватил рубашку и натянул ее, вытирая волосы насухо.
Лили положила руки на бедра и посмотрела на Сириуса.
— "Спроси Поттера — сейчас же".
Сириус закатил глаза и ухмыльнулся Джеймсу.
— "Она убеждена, что я лгу ей, но я сказал ей, что она просто не понимает, что происходит из маггловской семьи".
— " Понял что?" спросил Джеймс, плюхаясь на свою кровать.
— "Дисциплина для тех, кто плохо себя ведет".
Джеймс усмехнулся на это и почесал подбородок.
— "По словам моей мамы, я всегда плохой. Вот, например... этим летом меня лишили права летать и запретили ходить к Зонко, а потом папа забрал мой Nimbus 1000 на целых две недели — и это была чистая пытка! По крайней мере, когда я был отстранен только от полетов, я все еще мог чистить метлу, полировать ее и все такое, понимаешь?"
Лили ухмыльнулась, скрестив руки перед собой.
— "Я же говорила тебе, что это ненормально, Сириус Блэк!"
Сириус посмотрел на Джеймса в замешательстве.
— "Так вот как твои родители наказывают тебя? Да ладно, приятель, не надо приукрашивать! Что, если ты сделаешь что-то, что они совершенно не одобрят?"
Джеймс пожал плечами, на мгновение став задумчивым.
— "Ну, несколько лет назад я поменял весь сахар на соль и наоборот, и мой дедушка пришел и положил соль в чай", — сказал он со смехом. "О, Мерлин, он был в такой ярости! Он схватил меня за шиворот, бросил в спальню и запер там на два часа; угрожал, что заставит меня съесть паточный пирог, мое любимое лакомство, сделанное с солью вместо сахара. Моя бабушка сказала ему, что он слишком бурно реагирует, и выпустила меня через два часа".
Сириус выглядел бледным и медленно опустился на кровать.
— "Но, но... это самое страшное наказание, которое ты когда-либо получал?"
— "В основном, да", — сказал Джеймс, подумав.
— "Когда мне было шесть лет, мы с папой были в Глазго, и я заблудился. Когда он нашел меня, он был так зол, что стал багровым, он схватил меня и тряс так сильно, что у меня болела шея, и он отшлепал меня, но потом он, знаете ли чуть, задушил меня — он так волновался, что меня собираются похитить и убить, и вообще я так счастлив, что ты в порядке, в родительской панике. Почему? Из-за чего Эванс так расстроилась и разрыдалась?"
Сириус посмотрел на свои руки, с удивлением обнаружив, что они дрожат.
— "Твои родители никогда... не заставляли тебя исповедоваться?"
— "Заставил меня признаться — в чем? Я единственный ребенок, приятель, я могу винить во всем только собаку", — сказал Джеймс со смехом.
Лили коснулась руки Сириуса.
— "Ты должен сказать ему".
Она поцеловала его в щеку.
— "Увидимся утром".
Он кивнул и смотрел, как она уходит, а Джеймс подошел и сел на кровать своего друга.
— "Дружище, правда, о чем это Эванс? Все в порядке?"
Сириус колебался, все еще глядя на свои руки, удивленный тем, что они дрожат.
— "Ты... в ту первую ночь ты спросил меня о спине?"
На кивок Джеймса он закрыл глаза.
— "Я надел любимое мамино жемчужное ожерелье на одну из установленных в холле голов домовых эльфов, и папа отстегал меня за это. Он сделал так, что из его палочки появился длинный кожаный ремень, и ударил меня так сильно, что... с меня слетели куски кожи. Меня вырвало. Это был не единственный раз".
Джеймс обнял друга за плечи, но ничего не сказал.
— "Сегодня я рассказывал Лили, что моя мама заставила меня пообещать, что я перестану дружить с вами, парнями, потому что вы недостойны фамилии Блэк, и как моя кузина Нарцисса помогла мне понять, что я решил быть в Гриффиндоре, чтобы я мог сам выбирать себе друзей, и моя мама не может меня остановить", — сказал он, украдкой взглянув на Джеймса, который наблюдал за ним, его ореховые глаза были полны грусти.
— "Мой папа может быть плохим, когда злится, но моя мама — настоящая... Когда она пришла в школу, чтобы потребовать, чтобы Дамблдор удалил меня из Дома Гриффиндор, она была еще злее, когда я отбился от Империуса. Я уже почти год могу его сбросить, и ее бесит, что она не может меня контролировать, поэтому она...", — он закрыл глаза, запнувшись. — "Она использует Круциатус".
Джеймс задохнулся, но промолчал.
— "Я случайно упомянул об этом мимоходом Лили, и она узнала, что это такое, и вот так... Мама сказала мне, что все используют это на своих детях. Что... что это клеймо настоящего Блэка, если я не закричу", — тихо сказал Сириус. — "Твои родители никогда...?"
— "Нет", — мягко сказал Джеймс, осторожно поглаживая плечо друга. — "Нет, приятель, они никогда бы не стали. Мне так жаль."
Он пожал плечами.
— "Не о чем сожалеть, приятель. Как я уже сказал, я думал, что это нормально".
Джеймс слегка сжал плечо Сириуса. Он молчал несколько минут, а когда заговорил, его голос был тихим, едва превышающим шепот.
— "Я рад, что Эванс была рядом, чтобы выслушать, но ты всегда можешь поговорить со мной. Всегда".
Он одарил его яркой улыбкой и схватил свою палочку, порезав себя по всей ладони.
— "Этим я объявляю нас кровными братьями. Мы всегда будем рядом друг с другом, несмотря ни на что".
Он протянул руку, и Сириус уставился на него.
Затем Сириус своей палочкой порезал ему руку, и они соеденили ладони.
— "Всегда".
Сириус улыбнулся Джеймсу: его кровь смешалась с его кровью, и впервые за одиннадцать лет он почувствовал, что он дома.
Братья... Сириус всегда чувствовал, что Джеймс — его брат.
В тот день в начале октября в первый год обучения в школе Джеймс сделал его кровным братом, и с того момента он никогда ничего от него не скрывал. Джеймс знал, из какой семьи он вышел, но Сириус сделал все возможное, чтобы Джеймс не узнал о его трудных летних каникулах. После того последнего лета перед приездом Регулуса в Хогвартс Сириус редко возвращался домой, проводя как можно больше времени вдали от семьи.
Братья, подумал он, улыбаясь.
Он нахмурился, вспоминая воспоминание о Снейпе и Лили в библиотеке, которое дал ему Снейп. Это казалось странным воспоминанием для Снейпа, но вопросы, которые Лили задавала ему в октябре первого года обучения, она продолжала задавать и позже, и, возможно, именно поэтому он счел нужным поделиться ими.
Он забрал у Снейпа два последних воспоминания, когда рассвет приблизился к горизонту, он закрутил палочку в вещество и скользнул в воспоминания...
Глава 45: Та, в которой Гарри устраивается на ночлег
ДИСКЛЕЙМЕР: Мне не принадлежат прекрасные воспоминания, подаренные Снейпом, которые принадлежат JKR из двадцать восьмой главы "Гарри Поттера и Ордена Феникса" и тридцать третьей главы "Гарри Поттера и Даров Смерти".
Я хотела использовать все воспоминания, которые Снейп подарил Гарри в "Гарри Поттере и Дарах Смерти", не используя воспоминания, которые меняют ваше представление о нем. Как вы должны помнить, в это время большая часть мира все еще верит, что Волдеморт мертв. Снейп согласился дать воспоминания о девушке, которую он любил, но он не собирается позволить Сириусу увидеть его в его слабые моменты; или моменты слабости в том, как он пытался спасти Лили, став шпионом для Дамблдора, или его реакцию, когда он узнал, что она все же умерла — не в его характере делиться такой информацией. Тем не менее, я думаю, что он отдал бы определенное воспоминание с пятого курса, только потому, что оно показывает Джеймса Поттера в негативном свете, как хулигана, и Снейп был бы горд показать это, как бы это его ни унижало. Что касается того, почему он вообще дал Сириусу эти воспоминания, ну, это будет объяснено позже.
текст:
Пока Сириус был занят просмотром воспоминаний и проживанием прошлого, Гарри лучше всего проводил время в "Норе". Ему очень нравилось гостить у Уизли. Ему было комфортно с ними, и никто никогда не говорил ему о том единственном случае, когда он был слишком напуган, чтобы остаться с ними.
Никто не заставлял его чувствовать себя хуже из-за этого.
Иногда Перси казался ему немного пугающим, но когда он хотел, то был очень веселым. Во время снежной битвы во второй половине дня он утверждал, что все они — дети, пока снежок Джинни не попал ему прямо в лицо. Перси просто долго молча смотрел на нее, а потом схватил ее, перекинул через плечо и швырнул прямо в огромный снежный вал, после чего покрыл ее щеки свежим снегом. Она хихикала и умоляла его остановиться, пока он безжалостно щекотал ее.
После этого Перси перестал называть их малышами и надрал им задницы в бою снежками.
Фред и Джордж были очень веселыми, но Гарри считал, что иногда они были и немного пугающими, только в том смысле, что они были очень решительно настроены на веселье, но постоянно заставляли всех смеяться. Джордж очень опекал Джинни. Когда Перси напал на нее в снежной куче, Джордж запрыгнул на спину брата и освободил Джинни, прежде чем они вместе набросились на старшего брата. Фред любил дразнить Рона. Он постоянно показывал ему какой-нибудь новый крутой розыгрыш, который взрывался, или лопался, или осыпал Рона какой-то слизью, или искрами, или еще какой-нибудь штукой, от которой Рон начинал брызгать слюной, а Фред разражался маниакальным смехом. Но потом он быстро помогал отмыть брата и показывал ему, как это работает. Гарри решил, что это, должно быть, братская особенность, потому что он не совсем понимал, а Рон, похоже, не возражал.
Гарри не мог объяснить, что именно было связано с Джинни, но присутствие рядом с ней успокаивало его так, как он и не подозревал, что ему нужно успокаиваться. Всякий раз, когда кто-то неожиданно появлялся в Норе (как сегодня днем, когда партнер мистера Уизли мистер Перкинс вышел из каменой сети, испугав Гарри, который сидел близко к камину), Джинни просто брала его руку в свою и тянула его ближе к тому месту, где они с Джорджем наблюдали, как Перси и Рон играют в шахматы волшебников. Или когда миссис Уизли начинала кричать на Фреда и Джорджа — ее гнев всегда вызывал у Гарри чувство вины, как будто это он был наказан, — Джинни просто щекотала его ребра, пока он не смеялся. Она очень чутко улавливала его настроение, и он был благодарен ей за это, даже если не совсем понимал.
В тот вечер, когда миссис Уизли пожелала ему спокойной ночи и он остался наедине с очень яркой оранжевой половиной спальни Рона, Гарри находился в неярко-оранжевой половине, принадлежавшей Чарли (когда тот не был в Хогвартсе, то есть), и он понял, что впервые с тех пор, как он покинул Дурслей, он был без Сириуса и Римуса. Даже в тот раз, когда Андромеда и Тед остались в доме, Гарри все еще лежал в своей постели с Мародером, завернутым рядом с ним.
Но Мародера сейчас здесь не было.
И было темно.
Рон широко ухмылялся, глядя на него с другого конца комнаты.
— "Я даже не устал, а ты?"
Гарри покачал головой, усмехнувшись в ответ, радуясь, что он не один в темноте.
— "Нет."
— "Хорошо", — радостно сказал Рон, слез со своей кровати и пересел на кровать Чарли, где спал Гарри. Рон щелкнул рукой по маленькой лампе между двумя кроватями, и мерцание звезд вспыхнуло и осветило потолок. — "Давай поиграем в игру".
— "Что за игра?" — спросил Гарри, тоже садясь и глядя в потолок.
Рон пожал плечами.
— "Не знаю; Перси всегда заставляет меня играть кота министра". — сказал он, делая гримасу. — "Фред любит две правды и ложь".
Гарри просто уставился на него.
— "Я тоже никогда не играл. А что за кот у министра?"
Рон скрестил ноги, положив веснушчатый подбородок на руку.
— "О, знаешь, ты должен пройти через алфавит и каждый раз придумывать новое слово, чтобы описать кошку. Перси говорит, что это помогает сохранять перспективу и сообразительность во времена скуки", — процитировал он, закатив глаза. — "Но иногда это может быть весело. Например, я бы начал с того, что кот министра — сердитый кот, потом перешел бы к букве "B", чтобы сказать, что кот министра — скучный кот, а потом вернулся бы к букве "C". Кот министра — раздраженный кот. Понятно?"
Гарри кивнул, ухмыляясь. — "Это кажется забавным".
Рон пожал плечами, ухмыляясь.
— "Это возможно. Фред любит добавлять фразы и раздражать Перси. Например, ты знаешь, что кот министра — дерзкий и смелый кот. Перси начинает волноваться. Он ненавидит проигрывать, этот Перси".
Гарри усмехнулся. Он вспомнил, как раздражался Перси, когда Рон обыграл его в шахматы в начале дня.
— "Да. Он был очень расстроен, когда ты выиграл".
— "Билл учил меня играть почти все лето. Я думаю, что у меня получилось неплохо. А ты играешь?"
Гарри покачал головой.
— "Нет. Тед немного научил меня, но я не очень хорош. Итак, мы будем играть в игру про кота министра?"
— "Нет, давай сыграем в две правды и ложь. Я скажу три утверждения обо мне или моей семье, и одно из них будет ложью, а ты должен угадать, какое именно. Договорились?" — На кивок Гарри, Рон усмехнулся. — "Моя любимая команда по квиддичу — "Чадли Кэнонс". Фред старше Джорджа. Крыса Перси сбежала. Что из этого ложь?"
— "Джордж старше Фреда?" — спросил Гарри, не совсем уверенный.
— "это правда! Джордж старше! Всего на шесть минут, но, видимо, ему нравится третировать Фреда, когда он его раздражает. А вот крыса Перси действительно сбежала. Кажется, он просто исчез из дома. Ты ведь никогда не встречал Скабберса?"
