— Маленький двигатель доставил нас сюда от Тревенза-Рич за несколько дней, — сказала Адрана. — Но этот двигатель, должно быть, был в тысячу раз мощнее.
— Или в десять тысяч, или в миллион, — заметила Фура.
Они продолжили свое кругосветное плавание, огибая китобазу сзади, и связь с Куэллом прервалась. На другом конце корабля не было ни аналога горловины, ни чего-либо похожего на выхлоп, но вдоль главной оси тянулись четыре сужающихся выступа, параллельных друг другу, а их основания располагались квадратом. Выступы тянулись примерно на двадцать лиг, прежде чем резко заканчивались неровными пнями с грубой поверхностью. На взгляд Адраны, когда-то они простирались гораздо дальше, прежде чем были отломаны и частично срослись.
Катер проскользнул в пространство между обрубками, а затем начал свой обратный путь вокруг другой стороны корабля. Они миновали противоположную сторону участка, где был поврежден двигатель, и смогли заглянуть на лигу или десять вглубь разрушенного оборудования, но не настолько, чтобы увидеть другую сторону. Это было медленное продвижение по бокам, и все тот же расстилающийся гобелен, повествующий об огромной, унылой хронике бесконечных ранений и бесконечного исцеления, перемежающейся эпизодами более серьезных повреждений. Наконец в их иллюминаторах показался Тревенза-Рич. К тому времени Куэлл подал им сигнал — он хотел получить полный отчет о том, с чем они столкнулись.
Адрана изложила это так кратко, как только могла.
— Есть только один очевидный способ проникнуть внутрь, Куэлл. На другом конце мы увидели внутренности какого-то огромного двигателя, наполовину оторванные. Фура считает, что со временем корабль, должно быть, утратил способность к самовосстановлению, и я думаю, она права. Возможно, основной ущерб был нанесен десять миллионов лет назад, в начале Заселений — все, что произошло с тех пор, является медленным, но неуклонным ухудшением состояния.
— А вы уверены, что он мертв?
— Напротив, мы уверены, что он все еще жив. Но какие бы процессы ни происходили внутри, они должны быть ослаблены. Нет никаких признаков того, что он обнаружил нас, или что он мог бы действовать против нас, даже если бы это было так. — Она говорила с уверенностью, которая, как знала сама, была совершенно неуместной, но в то же время с полным согласием Фуры, потому что теперь ничто не могло удержать сестер от дальнейшего исследования. — Мы проведем катер внутрь, как только окажемся на месте.
— Вход находится на одной линии с Тревензой? — спросил Куэлл.
— Да, достаточно близко. Горловина может проходить вглубь корабля, и, если она не отклонится, мы все равно сможем принимать и выводить сигнал.
— Как только сигнал ослабнет или начнет затухать, вам следует развернуться.
— Это понятно.
Адрана направила катер по курсу к устью, держась середины этой пасти — десять лиг свободного пространства по обе стороны и по пять сверху и снизу — и снизив скорость до десяти лиг в минуту. Она держала нос катера направленным прямо в устье и отводила потоки света в стороны, как пару усов. Она почти ничего не могла разглядеть в устье, за исключением двух слабых вытянутых кругов примерно в двадцати лигах впереди, там, куда падал свет.
Они миновали порог устья без происшествий. Только поднимающиеся сгустками тьмы стены с обеих сторон сигнализировали о каком-то переходе. Прошла лига, затем пять. Теперь поднимающаяся стена закрывала все звезды, но, несмотря на это, не было ощущения прохода в более узкое пространство. Также было лишь незначительное ощущение движения. В тех местах, где прожекторы освещали горло, поверхность была такой гладкой, что по ней можно было судить о скорости движения. Было очевидно, что эта часть корабля была защищена от значительных повреждений внешней обшивкой, и Адрана предположила, что она должна выглядеть почти такой же нетронутой, как в тот день, когда китобаза была спущена в плавание.
Десять лиг спустя, а затем и двадцать.
— Мы уже внутри, Куэлл, — доложила Адрана. — Прошли десятую часть пути внутрь китобазы, препятствий нет. Горловина тянется все дальше и дальше, диаметр не меняется. Вы все еще слышите нас?
— Очень легко. Но, пожалуйста, продолжайте свои наблюдения.
— Здесь не за чем наблюдать — с таким же успехом мы могли бы быть крысой, падающей по водосточной трубе. Признаю, водосточная труба очень широкая. Все равно, этот туннель должен служить какой-то цели. Я думаю, от вашего внимания не ускользнуло, что Тревенза-Рич могла бы легко пересечь этот проход, если бы у нее было свободное пространство.
— Я задумался. Вы считаете, наш мир возник внутри китобазы?
Фура наклонилась к микрофону. — Должно быть, так и было, Куэлл. Это единственное объяснение. Его выплюнули, как зернышко, и отправили на какое-то собственное задание. С тех пор он ждет дальнейших указаний. Когда щелкунчик запустил двигатель, он, должно быть, воспринял это как команду вернуться в исходное положение. Но когда он добрался сюда, никто не отвечал. Это... сбило его с толку.
— Что-то впереди, — вставила Адрана.
— Каков ваш статус?
— Пролетели тридцать лиг. Наши прожектора удаляются по обе стороны: должно быть, проход расширяется или мы переходим в какое-то помещение большего размера.
— Сбавьте скорость. Вам нужно время, чтобы среагировать, если впереди вас есть поверхность.
Адрана направила лучи прожекторов так, чтобы они оба были направлены вперед.
— Нет, все еще целые лиги и лиги пустоты, насколько нам видно. Лучи достигают цели. Но стены определенно расширяются. Это происходит постепенно, как горлышко винной бутылки, расширяющееся внутрь корпуса. Судя по тому, что мы могли видеть за разрушенным двигателем, это отверстие не может доходить до кормы китобазы, но оно вполне может тянуться на сотню лиг перед нами.
— Помещение внутри корабля шириной в сотню лиг. — В его голосе послышались печальные нотки. — Я отправился в космос с намерением сколотить состояние, но была и другая часть меня, которая хотела увидеть и почувствовать то, что заставляло мою душу сжиматься. Я думал, что будет благородно увидеть, какой маленькой и незначительной была моя собственная жизнь. — Он рассмеялся про себя. — Я был неправ. В этом нет никакого благородства. Это просто сокрушительно.
— Это всего лишь корабль, Куэлл, — сказала Фура. — Обезьяны сделали его так же, как они сделали этот катер. Мы не должны упускать это из виду.
— Но как низко мы пали, — тихо сказала Адрана, как будто они были только вдвоем, прижавшись друг к другу за старой книжкой с картинками, разложенной на полу. — Неудивительно, что инопланетяне играют с нами. Мы позволили себе превратиться в паразитов, копошащихся в руинах того, что когда-то было славным, того, что когда-то было нашим.
Фура отвернулась от окна. Глоуи превратил ее черты в мерцающую голодную маску.
— Ты можешь чувствовать себя паразитом, если хочешь, сестра. У меня такое чувство, будто мне только что вернули ключи от моего собственного наследства.
— Пожалуйста, назовите свое место? — спросил Куэлл.
— От входа в китобазу сорок пять лиг, — сказала Адрана. — И по-прежнему ничего не видно. Стены отошли дальше, чем могут достать наши прожекторы.
Она проверила указатель уровня топлива, постучав пальцем по стеклу на случай, если стрелка окажется залипшей. — У нас еще достаточно топлива в запасе, Куэлл. Посмотрим, сможем ли мы подобраться поближе к этим внутренним стенам.
Куэлл был достаточно умен, чтобы не спорить, и Адрана была уверена, что проигнорировала бы его, если бы он это сделал. Поскольку терять было нечего, они снова попробовали локатор, потому что, если стены были дальше, чем в десяти лигах от них, могла быть надежда на то, что схемы разберутся с ответным эхом. Но результаты были столь же мучительными, сколь и разочаровывающими.
— Мы начали отклоняться влево, Куэлл. Если правильно читаем эти данные, то находимся в пространстве шириной от тридцати до тридцати пяти лиг.
— Здесь, с нами, есть... предметы... которые плавают неподвижно, но, по-видимому, не прикреплены к стенам. Я думаю, это, должно быть, камни или обломки, которые кто-то проглотил. Независимо от того, как долго они здесь прыгали, рано или поздно они израсходовали бы всю свою энергию и оказались бы почти неподвижными в пространстве. Они очень большие, но мы должны суметь избежать их.
— Это все, что вы видите?
Фура наклонилась вперед. — Мы видим какой-то рисунок или текстуру на внутренних стенках. Это не так-то просто определить, но похоже на повторяющийся мотив: что-то вроде чешуйчатого узора, повторяющегося снова и снова. Затем это превращается во что-то другое, на снимках это выглядит по-другому: другие повторяющиеся формы, выступающие, а не с углублениями. Через минуту или две мы должны оказаться в пределах досягаемости прожектора.
На этот раз ответ Куэлла был более резким.
— Пожалуйста, повторите.
Фура добавила усиления радиоречи.
— Я сказала, что у нас есть прямой контакт со стенами и намеки на повторяющуюся структуру. С этого момента с нами будет немного сложно общаться, потому что мы удаляемся от оси горла. Вы услышите нас через несколько минут, когда мы снова окажемся в поле вашего зрения.
— ...осторожно, — последовал его ответ, прерываемый шипением и помехами.
Адрана выключила радиоречь, предпочитая тишину. Она включит ее, как только им будет что сказать. Продолжая двигаться к ближайшей стене, она периодически запускала локатор, чтобы держаться на некотором расстоянии от плавающих фигур. Снимки были нечеткими, но в них было достаточно смысла для навигации.
Постепенно в свете прожекторов стали появляться намеки на эти изрезанные формы.
Они были огромны: гораздо больше, чем можно было разглядеть с первого взгляда. Но формы были повторяющимися и взаимосвязанными: вытянутые ромбы, десять миль от края до края и три в ширину в самой широкой части, и только узкие перегородки разделяли одну форму от другой. Узор продолжался во всех направлениях, которые они могли различить при свете прожекторов, постепенно изгибаясь вместе с изгибом стен.
Сестры уставились на гипнотизирующий узор, и им не нужно было объяснять то, что было очевидно для их органов чувств: углубления имели ту же длину и ширину, что и у Тревензы. Изогнутые грани этих углублений могли быть полуформами, из которых были отлиты миры-веретена.
— Их были сотни, — наконец сказала Фура.
Адрана прикидывала. — У меня нет точного подсчета, но таких свободных мест наверняка несколько сотен.
Они углубились в пещеру. Когда прошли сотню лиг, стены снова начали смыкаться, образуя полость, которая была открыта только у горловины. Здесь узор изменил форму, как они и предполагали при осмотре. Около тридцати углублений все еще были заняты веретенообразными судами. Они не совсем походили на Тревенза-Рич: в их гладких корпусах не было окон, и не было никаких других признаков жилья или коммерческого использования. Но совершенно очевидно, что Тревенза когда-то была одним из этих объектов.
— Она отправляет их, — сказала Фура. — По одному, каждые двадцать две тысячи лет. Вначале их были сотни, но сейчас осталось всего несколько десятков.
— Даже меньше, — возразила Адрана, когда они подлетели поближе к занятым местам. — Сомневаюсь, что какой-то из них когда-нибудь покинет китобазу, Фура. Они были разрушены, пробиты...
Каждое четвертое из оставшихся судов имело какие-либо повреждения, и повреждения варьировались от трещин и кратеров, которые могли быть устранены или не были полностью фатальными для функционирования судна, до трещин шириной в несколько лиг. Были даже такие, которые были расколоты надвое или у которых полностью отсутствовала большая часть оболочки. Адрана задалась вопросом, какие повреждения могли быть у тех, которые казались целыми.
— Теперь у нас есть ответ на вторую из твоих загадок, — сказала Фура. — Ты задавалась вопросом, почему интервалы между Заселениями становятся все длиннее. Шансы всегда были против этих кораблей, когда они были запущены в Сообщество. Но за последние несколько миллионов лет ситуация стала намного хуже. Должно быть, она отсылает их, даже если они не работают должным образом или полностью сломаны. Некоторые из них будут обречены на отказ еще до того, как покинут китобазу. Она похожа на безумную птицу-самку, выталкивающую своих птенцов из гнезда, пусть они мертвы или наполовину сформировались.
— Не сумасшедшая, — сказала Адрана. — Но решительная. Отчаянная. Зная, что нет другого выхода, кроме почти бесполезного. И все же она будет продолжать это делать, снова и снова, пока не исчерпает все свои возможности. Что не заставит себя долго ждать.
Она покачала головой. — Я не считаю это безумием или даже заблуждением. Я называю это смелостью.
— Пересчитай их, — сказала Фура.
— Мне это и не нужно. Их меньше тридцати. В среднем на одно Заселение уходило тридцать три таких корабля. Здесь может оказаться достаточно, чтобы начать еще одно Заселение после того, как закончится наше, но только если шансы будут в нашу пользу, а у нас нет причин так думать.
— Значит, нам конец, — сказала Фура. — Гнездо почти пустое. Более чем вероятно, что это тринадцатое Заселение станет последним. Китобаза продолжит вращаться вокруг Старого Солнца, но мы станем последней искоркой цивилизации, которую она когда-либо посеет.
Адрана подвела катер на расстояние лиги от причаливших миров-веретен. — Значит, вот с этого все и начинается. В этих кораблях должны быть люди или семена того, что превратится в людей, готовые дать всходы и начать новый процесс колонизации. Они расселяются по мирам и создают жизнь вокруг Старого Солнца на несколько тысяч лет, а если повезет, то и дольше. Но ненадолго. Они ничего не помнят о своем происхождении, ничего о китобазе. Если и помнят, то вскоре забывают в борьбе за выживание. Должны пройти поколения, прежде чем они остепенятся настолько, чтобы начать записывать свою историю, писать книги и датировать события. К тому времени все знания об этом уже утрачены.
В одном из миров-веретен виднелась трещина. Фура указала на нее и на похожую трещину примерно в пяти лигах дальше. — Отведи нас туда. Я не вынесу, если мы не заглянем внутрь одного из них.
— Мы должны подать сигнал Куэллу о наших намерениях.
— И будем тратить топливо, снова выходя в поле его зрения, только для того, чтобы дать ему еще одну причину для беспокойства? Ему это не понравится, и мы все равно это сделаем.
— Тогда вперед и назад — и без остановки, что бы мы ни обнаружили. Мы согласны с этим?
— Мы согласны.
Адрана придвинула их ближе, снизив скорость до тысячи спанов в секунду.
Трещина в обшивке была шириной с озеро, но все равно потребовалось немного проворства управления реактивными двигателями, чтобы катер благополучно пронесся сквозь нее. Мимо проплыл слой прочной обшивки толщиной, наверное, в две тысячи спанов, а затем возникло быстрое ощущение многослойных перекрытий, подогнутых и прижатых друг к другу, как старые заплесневелые книжные страницы. Невозможно было сказать, сколько этажей было здесь, когда мир был цел, но определенно не меньше сотни. Последние из перепутанных и сплавленных слоев пронеслись мимо окон, а затем они оказались в обширной темноте главного помещения. Адрана попробовала дальномерный импульс, но поверхности были слишком близки, чтобы от него был какой-либо толк. Тем не менее, игра света от фар подтверждала, что они движутся через впадину шириной от двух до трех лиг и в два-три раза длиннее.
