Потом вышла на берег и, взяв одежду, выстирала ее в ручья и развесила на ветвях ив.
Она сидела и сушила на солнышке волосы, когда на берегу озерца показался старец. Увидев его, Алина испуганно замерла. Хотя длинные распущенные волосы плотным покровом скрывали ее тело, она почувствовала себя очень неуютно.
— Эдак тебе до завтрашнего вечера сидеть придется, коли ждать будешь, чтоб высохло все... — усмехнулся он и бросил рядом с ней длинное холщовое одеяние, — надевай.
После чего, шагнул обратно вглубь леса и, будто растворившись среди листвы, мгновенно скрылся из вида.
Алина подняла одеяние, надела на себя, заплела волосы в длинную косу, а потом, подпоясавшись веревочным пояском, взглянула на свое отражение в озерце и весело рассмеялась.
— Чудесная нищенка из меня получилась. Не хуже, чем когда у Грегора жила... Славно, очень славно...
Отчистив песком закопченное дно котелка, она набрала в котелок воды из родника, потом собрала свои вещи и отправилась обратно к полянке. По дороге она несколько раз останавливалась, чтобы сорвать то одно растение, то другое, и к концу пути нарвала довольно большой букет из разных трав.
Подходя к полянке, она увидела костер и старца, сидящего у него.
— А я водички принесла, может быть, вскипятим ее и травки заварим? Я по дороге и зверобой, и душицу, и мяту нашла... — она протянула старцу котелок и букет из трав.
— Что ж, это неплохо, — старец взял из ее рук котелок, подвесил его над костром, а потом забрал принесенные травы.
Алина, отдав букет из трав старцу, принялась развешивать на одном из деревьев на краю полянки свою недосохшую одежду. Потом подошла к костру, села рядом с ним и тихо проговорила: — Благодарю Вас за одежду, что мне принесли... Спаси Вас Господь, старче... — потом помолчала немного и добавила: — Спросить Вас можно?
— Отчего спросить не позволить. Спрашивай, — кивнул старец.
— Как называть Вас позволите?
— Как хочешь, так и зови... — усмехнулся он.
— Хочу по имени, но, к сожалению, не знаю его, батюшка. Может, позволите мне, грешной, узнать его? — Алина вопросительно посмотрела на него.
— А ты не так проста, как казалось... — старец испытующе взглянул ей в глаза. — Я думал, ты дорогу домой спрашивать будешь, а ты имя мое узнать хочешь... К чему тебе оно?
— Хочу знать о ком молиться теперь буду и кого благодарить за чудесное исцеление.
— Господа благодари.
— Я Его и так за все благодарю... и знаю, что лишь в Его власти судьбы людские вершить. Однако когда встречаешь на пути того, кому судьба твоя небезразлична становится, и кто молитвами своими помогает тебе и с бедой справиться, и путь истинный найти, за него грех не помолиться и уже для него милости Божьей не попросить...
— С чего решила, что это я помог? Ты сама о том просить начала и именно твоей молитве Господь внял, — старец снял котелок с закипевшей водой и стал класть туда травы.
— Я за себя не просила... — покачала головой Алина.
— Ты просила дать тебе сил, чтоб другим помогать. Вот Он и дал.
— Неужели же теленок этот здесь совершенно случайно оказался, и совершенно случайно Вы меня рядом с ним положили...
— На все воля Божия. На все чистая, святая воля Его.
— Значит, не скажете мне имени своего?
— Отчего ж не сказать? Скажу. Никандром меня зовут. Только благодарить тебе меня не за что.
— Как же не за что, отец Никандр, если Вы дали мне почувствовать, что я вновь за кого-то могу Господа просить, и он слышит мои мольбы?
— Он все мольбы слышит... И тебя Он всегда слышал. Это ты разуверилась в том, что Он слышит тебя, и не просила ни о чем.
— Так недостойна я была, чтоб слышал... сама демона к себе призвала... Как после такого хоть о чем-то просить сметь?
— Каяться надо уметь и верить... Господь, Он милостив...
— Действительно, безмерна милость Его... Ведь совершенно недостойна я никаких милостей Его...
— Вот когда достойной их себя посчитаешь, тогда точно недостойна их будешь... — усмехнулся старец, — Ладно, что о том толковать... Ты это и без моих слов знать должна. Сходи лучше в землянку мою и принеси хлеб и кружки.
— Сейчас, отец Никандр, — Алина поднялась, — Куда идти, где Ваша землянка?
— Да вон вход, — старец указал рукой на небольшой холмик, недалеко от навеса, и Алина с удивлением заметила лаз, на который раньше не обратила никакого внимания.
Спустившись по крутому лазу внутрь землянки, Алина отступила от входа, чтобы не заслонять слабый поток света, подождала, чтобы глаза привыкли к окружающему ее полумраку, и огляделась. Жилище старца было скромным. Устланный мхом дальний угол, видимо служил ему ложем, маленькое углубление с уходящим вбок отверстием — очагом, а выступ в стене столом или лавкой. Именно там, рядом со свечой в подсвечнике, лежала Библия, а чуть поодаль большой нож, ломоть хлеба, огниво и еще две кружки и две миски. Алина взяла хлеб и кружки и поднялась наверх.
Старец взял у нее хлеб, разломил и протянул ей половину. Поблагодарив, Алина взяла хлеб и вновь села рядом с ним. Потом старец по очереди кружками зачерпнул травяной чай из котелка и одну кружку поставил рядом с собой, другую передал Алине. А затем, молитвенно сложив руки, прочел молитву. Алина тихо вторила ему.
Закончив молиться, старец взял кружку, отхлебнул травяной отвар и с улыбкой взглянул на Алину:
— С радостью, видать, травки-то собирала...
— Еще бы не с радостью, отец Никандр, — Алина улыбнулась в ответ, — я сегодня все с радостью делаю...
Они выпили весь отвар и съели подсохший от времени и немного пахнущий сыростью хлеб. При этом Алине казалось, что ничего вкуснее она в жизни своей не ела. Она смотрела то на пламя маленького костра, то на темнеющее вечернее небо и первые появляющиеся звезды, и на душе у нее было тепло и радостно.
— Я все жду, когда ты дорогу домой спросишь, — прервал молчание старец.
— Домой гоните? — Алина вопросительно посмотрела на него.
— А тебе никак у меня в гостях понравилось, что домой не торопишься? — усмехнулся в ответ он.
— Понравилось, — кивнула Алина, — у Вас хорошо. Тут рядом с Вами Бог... и уходить отсюда не хочется. С удовольствием подле Вас бы осталась, если б позволили. Но раз считаете, что идти мне надо, пойду я. Благодарствуйте за хлеб, помощь и ласку. Спаси Вас Господи, — она поднялась.
— Не гоню, поживи на послушании, если хочешь. Видно, надобно тебе то... — он вновь усмехнулся. — Только жить тебе при мне непросто будет... Спрашивать с тебя не меньше, чем с себя буду. Так что подумай, прежде чем соглашаться на то.
— Согласна я, — Алина шагнула к старцу и опустилась перед ним на колени, — и думать мне тут не над чем. Я с радостью Ваше окормление приму.
— Ой скора ты на решения... — покачал головой старец. — Как бы не раскаялась ты в том... Ведь теперь не отпущу, пока нужным то не посчитаю, и ни спрашивать, ни перечить мне ни в чем не позволю...
— Приму, с радостью приму, — повторила Алина.
— Что ж, — старец коснулся рукой ее лба и поднялся, — тогда батюшкой звать будешь. Имя свое сказал тебе не для того, чтоб ты на людях его произносила.
— Да, батюшка, — Алина покорно кивнула.
— Тогда вставай и ступай в землянку, молись смиренно и спать ложись, завтра еще до света тебя подниму.
— Но, батюшка, а как же Вы? Я не могу так, я лучше, — договорить Алина не успела, потому что старец приказал ей замолчать.
Покорно кивнув, Алина поднялась и, больше не проронив ни слова, ушла в землянку. Старец проводил ее долгим взглядом, потом тяжело вздохнул и поднял глаза к небу:
— Непростое ты мне испытание послал, Господи, но я постараюсь сделать все, что в силах моих...
Потом опустился на колени и принялся усердно молиться.
Изабелла и Виктор сидели за завтраком, когда в таверну вбежал сельский мальчишка и, бросившись к ним, упал перед Изабеллой на колени:
— Видели его, Ваша милость, видели... Вчера видели. В деревню, что за болотом, приходил он.
Сердце у Изабеллы радостно забилось. Уже больше двух недель она не могла найти никого, кто в последнее время видел бы старца, несмотря на ее обещание щедро вознаградить того, кто расскажет ей, где можно найти его или где его видели в последний раз. Все не сговариваясь, твердили, что старца можно найти, если он только сам того желает, и что обычно он сам выходит к страждущим, если считает, что может помочь им. Однако все последнее время ни к кому он не выходил, и те, кто пытались найти его, возвращались ни с чем. Изабелла даже думать не смела, что будет, если они не сумеют найти герцогиню к концу третей недели.
— К кому приходил он? — протягивая мальчишке несколько медяков, спросила она осипшим от волнения голосом.
— К вдовице местной... у нее детишек пятеро, и старший сильно заболел. Вот он к ней сам и приходил. Мяса парного ей дал, да еще шкуру теленка. И над сыном ее, говорят, молитву прочел, и сразу хворь от него отступила.
— Откуда у него мясо и шкура?
— Кто ж знает? — мальчишка пожал плечами.
— Проводить нас в деревню ту можешь?
— Конечно, — мальчишка радостно кивнул. — А Вы мне еще монетку дадите за это?
— Серебряную дам, если туда проводишь и укажешь дом вдовицы той.
— С радостью все сделаю, Ваша милость. Вы сейчас идти хотите?
— Да, сейчас поедем, — Изабелла поднялась и кивнула Виктору, — Пойди коней оседлай, и мальчишку потом с собой посадишь.
— Да Ваша милость, — поднявшийся из-за стола Виктор склонился перед ней.
Доехав до указанного мальчишкой дома, Виктор ссадил мальчика с коня, спешился сам и помог спуститься Изабелле. Та тут же прошла во двор, постучала в дом, затем, не дожидаясь ответа, распахнула дверь и вошла. Виктор последовал за ней.
Бедно одетая женщина, вышедшая в сени, увидев их, повалилась на колени перед герцогиней:
— Здравствуйте, госпожа. Чего хотеть изволите?
— Говорят, старец к тебе вчера приходил. Правда то? — пристально глядя на нее, спросила Изабелла.
— Правда, госпожа, истинная правда, — не смея поднять головы, проговорила женщина.
— Сам пришел или звала ты его?
— Сынка среднего моего, я к нему вчера, с утра еще посылала... Ведь даже не знала, что и делать-то мне, коли бы не помог нам старец... хоть в петлю лезь, право слово... хоть и грех то великий, конечно... Ведь только старший мой сынок, мне помощником-то сейчас, остальные, конечно же, тоже помогать стараются, но толку-то с них чуть... а его я в работники отдавала... и мы хоть как-то концы с концами сводили, а тут он слег... Я как представила, что одна без него останусь... — женщина всхлипнула, — и прям руки опустились... ведь и так в долгах все, и ртов орава целая... и что делать не знаю... Вот тут и решила я отправить Калеба старца поискать. Может, думаю, присоветует что, или со старшенького хворь как-нибудь снимет. Так вот, Калеб вернулся и говорит: нашел, говорит, старца. А тот, значит, сказал ему, что к вечеру сам к нам придет... и еще дал ему с собой мяса парного, много так... прям теленочка целого, Калеб еле дотащил... да еще шкурку теленка того... хорошую такую, только невыделанную еще. Калеб ее мяснику нашему отнес потом... тот хоть и дешево ее взял, но все ж деньги, а то задолжала я всем в округе... Ребят вон и то покормить не на что было... а из мяса я сразу супа наварила... и ребятишек накормила, и осталось еще... А старец, батюшка, вечером пришел, помолился над старшеньким и отпустила его болезнь, совсем отпустила... А Вы гневаетесь на что-то, госпожа? Я провинилась чем-то? Звать его нельзя было?
— Ни в чем ты не провинилась, — Изабелла достала из кошелька несколько серебряных монет и протянула женщине, — Вот возьми. Только дай с Калебом твоим поговорить, и вели ему проводить нас туда, где он старца отыскал.
— Вы так щедры, госпожа, — женщина схватила руку Изабеллы и стала осыпать поцелуями. — Спаси Вас Господь за доброту Вашу. Расскажет он Вам все, я сейчас же покличу его, и скажу, чтоб проводил Вас туда, где старца увидел. Только говорят... — женщина замялась, а потом, испуганно втянув голову в плечи, продолжила, — говорят, что найти старца, коли он того не пожелает, никак нельзя... Так что не гневайтесь на сынка, если не сможет показать Вам... Он, конечно, постарается, очень постарается. Я велю ему показать Вам дорогу и выпороть пригрожу, он стараться будет. Только уж коли не получится, не гневайтесь...
— Пусть постарается, а там видно будет... Получится, так еще денег дам, а нет, так действительно выпорешь его при нас. А сейчас зови его.
— Сию минутку, госпожа, — женщина проворно вскочила и выскочила во двор. Уже через пару минут она вернулась, ведя за плечо худенького мальчишку лет восьми. Она подтолкнула сына к Изабелле: — Вот он, мой Калеб.
Мальчишка приблизившись к ней, опустился на колени и испуганно потупился.
— Можешь встать, — Изабелла ободряюще улыбнулась ему и попросила: — Расскажи мне, где ты нашел старца.
Тот поднялся, несмело взглянул на нее и тихо проговорил: — Так в лесу нашел... где ж еще? Ну не сразу, конечно... прошелся немного... потом к овражку какому-то вышел, там ручеек еще был, вдоль него пошел и к полянке вышел, чистенькая такая полянка... вся в песочке... а там старец и стоит. Так и нашел, — мальчишка шмыгнул носом.
— И что он тебе сказал?
— Да ничего... я ему сказал, что мать меня к нему послала, потому как брат у меня болеет сильно и еще голодаем мы. Ну вот он и сказал, что придет.
— А что еще тебе сказал?
— Мне? Да ничего... — Калеб недоуменно пожал плечами. — А что он мне еще должен был сказать?
— Ты не возражай, ты подробно госпоже рассказывай, — сказала стоящая рядом с ним мать.
— Так он совсем мало говорил... несколько слов скажет и молчит долго... Вот когда уходил я, сказал: "Иди с Богом и бери все на здоровье, а матери скажи, что ближе к вечеру к вам приду".
— Это он про мясо, что дал тебе? Как же ты смог до дома его сам дотащить? Наверное, тяжело было и к тому же идти далеко? — осторожно спросила Изабелла пытаясь хоть приблизительно узнать расстояние.
— Так я лишь от опушки нес все... она меня почти до опушки проводила.
— Кто "она"? — почти одновременно спросили Изабелла и мать Калеба.
— Ну она, монашка эта или странница... ну с ним которая... не знаю я как назвать ее. Он никак ее не звал.
— С ним женщина была? — Изабелла подхватила рукой подбородок Калеба и приподняла его голову: — Какая?
— Обычная... — Калеб недоуменно наморщил лоб. — Какая еще может быть женщина?
— Опиши ее, — нетерпеливо потребовала Изабелла.
— Как это? — удивился Калеб. — Я это... писать не умею.
— Ты скажи, сынок, просто скажи: молодая она или старая, как выглядела и в чем одета была, — вновь вступила в разговор его мать.
— Одета в такое длинное холщовое платье, с веревкой такой вместо пояса и длинными рукавами такими, что даже рук не видать, босая. Я следы на песке видел... Ну и в платке по самые глаза, так что и не разобрал, молодая она или старая...
— Она ходила? — Изабелла отпустила голову Калеба и замерла ожидая ответа.
