Она попала в Боевую больницу, которая только открылась, и ни секунды не думая, вошла, оцепеневшая от предыдущих разочарований.
— Доктор... сколько... сколько это будет стоить? — госпожа приняла на руки ребенка и спросила, ощущая нерешительность.
Цин Шуй мог сказать, что у нее проблемы, и улыбнулся ей, сказав:
— Мне кажется, у нас с малюткой возникла взаимная симпатия, так что забудьте обо всякой оплате! Я надеюсь увидеть ее здоровой и счастливой!
— Но как? Доктор, просто скажите мне стоимость, и я заплачу, я точно заплачу.
Цин Шуй был тронут ее поведением. Он ей сопереживал.
— Тогда скажите, сколько у вас сейчас денег?
— За прошлый год я потратила все мои деньги и даже продала свой дом. Но самое большое счастье — это возможность моей дочери выздороветь. Я сделаю все, чтобы найти работу и заработать денег. Доктор, можете быть уверены. Вы — мой спаситель, так что что бы не случилось, я не буду отсрочивать свою оплату вашего лечения, — искренне сказала женщина и улыбнулась. Каждый в ее решительном голосе услышал бы, несмотря на его жесткость и усталость, что она обязательно заплатит деньги.
— Вы берете свою дочь и скитаетесь, где попало. А где же ваш муж? — Цин Шуй не мог и помыслить, как кто-то мог позволить такой красивой женщине оказаться в таком затруднительном положении.
— Муж? Хах, он оставил меня ради госпожи с силой! — она насмешливо хмыкнула, ее взгляд устремился вдаль, будто она поддалась воспоминаниям.
— Извините, я заставил вас вспомнить ужасные события, — неловко улыбнулся Цин Шуй.
— Ничего. Я уже было забыла о существовании того человека, пока вы не напомнили. Благодарю вас, доктор, я не забуду о вас! — сказав это, женщина развернулась и хотела уже уйти.
— У вас сейчас нет ни гроша. Вас легко смогут обмануть, когда вы отправитесь искать работу со своей маленькой дочерью и в таком состоянии. Более того, ваша дочь еще очень мала. Сможете ли вы найти время для работы? — с утешением в голосе сказал Цин Шуй.
Госпожа промолчала. По правде сказать, она уже искала работу. Те, кто нанимал ее себе в помощники, немедленно прогоняли ее, когда видели, что у нее есть ребенок, которого нельзя оставить без присмотра. Тех же, у кого были злые намерения, отвергала уже она.
— Если вы не против, вы можете пойти со мной в медицинскую лавку рода Цин. Когда у вас будет время, вы можете помогать по хозяйству. Там у вас будет еда и кров. Так вам будет, где жить, и мне будет легче лечить малютку. Через полгода, если вы захотите уйти, я дам вам сумму, достаточную, чтобы вы сняли себе жилье. Если же вы захотите остаться — я буду только рад. Что вы об этом думаете?
В итоге, она согласилась. Она никогда не забудет доброту, с которой к ней отнесся Цин Шуй. Если ей представится случай, она обязательно отплатит ему за его доброту.
Приближался обед.
— Сестра Минъюэ, пойдемте вместе. Я помогу вам нести Юйчан!
Цин Шуй теперь знал, что эту красивую замужнюю молодую госпожу звали Минъюэ Гэлоу. Это имя интриговало его, но он не осмелился расспрашивать. Маленькую девочку звали Минъюэ Юйчан!
Цин Шуй помог Минъюэ Гэлоу донести Юйчан до медицинской лавки рода Цин, которая была недалеко от больницы.
У нее на сердце потеплело, когда она увидела свою дочь в руках мужчины по имени Цин Шуй. Она не плакала и не вела себя беспокойно. Вместо этого она мило щупала уши и нос Цин Шуй, пока он притворялся диким чудовищем и пугал ее, заставляя ее без остановки смеяться. В то же время ей было немного грустно. Мужчина без семьи едва ли была правильной семьей, а ребенок, не знающий отцовской любви — несчастный ребенок!
Цин Шуй был очень счастлив, когда шел рядом с Минъюэ Гэлоу. Они постоянно дразнили Юйчан, и все втроем выглядели счастливой семьей.
Поначалу Минъюэ Гэлоу немного волновалась. Но, когда она вошла в медицинскую лавку рода Цин и увидела радостно приветствующих ее членов рода Цин, он успокоилась и захотела остаться здесь.
Цин И радостно взяла у Цин Шуй Юйчан. Любовь, льющаяся из ее глаз, поразила Минъюэ Гэлоу. Цин Шуй понимал, что, должно быть, его мать думает о своей собственной бедной дочери. Эта его сестра была примерно того же возраста, когда ее забрали.
Они накрыли обед, чтобы поприветствовать Минъюэ Гэлоу и ее малютку. Цин И даже специально приготовила суп из черной рыбы для маленькой девочки. Остальные обедали черепашьим супом.
'Хаха, рецепт гранулы Пяти драконов наконец открыт!'.
В Королевстве вечного фиолетового нефрита Цин Шуй радостно рассматривал рецепт гранулы Пяти драконов. Затем он помрачнел, увидев, что он более высокой сложности, чем рецепт маленькой восстанавливающей гранулы. Кроме того, что для нее требовался тысячелетний снежный лотос, так еще и рога тысячелетнего оленя и трава, росшая на дьявольских чудовищах. Но Цин Шуй был благодарен, что требовались именно оленьи рога — он мог получить их от Байли Цзинвэй.
Остальные ингредиенты можно было купить, и это навело Цин Шуй на мысль, что все, что можно купить за деньги, ничего не стоит. Подумав об этом, он почувствовал себя нелепо. Подумать только, у него не было денег, а он уже считал, что то, что можно купить, — не лучшее...
Свойства гранулы Пяти драконов мгновенно нейтрализовывали все негативные эффекты, полностью обезвреживая яд, отражая духовные атаки, избавляя от галлюцинаций! За исключением внутренних ран и смертельных травм, она могла исцелить все внешние повреждения за очень короткое время и немного улучшить физическое состояние человека. Если это был не смертельный случай, но очень тяжелые раны, принятие этой гранулы Пяти драконов помогало продержаться человеку еще 24 часа!
'Могущественная, своенравная. Достаточно было бы возможности полностью избавлять от всех негативных эффектов, но она также может исцелять внешние повреждения за короткое время. Более того, если травма не становится причиной мгновенной смерти, она помогает продержаться дополнительные 24 часа. За эти часы много чего может произойти'.
Древняя техника усиления уже прорвалась на уровень циркуляции Ци до 55 кругов, что немного улучшило его способности. Цин Шуй чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, когда видел улучшение своих способностей, хоть и небольшие. Пока улучшения были постоянными, он мог надеяться.
Следующим лекарством в списке была большая восстанавливающая гранула, но для нее требовался опыт в 10 000. Цин Шуй знал, что было невозможно достигнуть этого за короткую продолжительность жизни, но все же ему было любопытно, какими эффектами обладала эта гранула, требуя такое абсурдное количество опыта.
Он продвигался спокойно, но успешно. В его ежедневные дела добавился еще один пункт. Пока Юйчан не могла четко говорить. Ей нравилось цепляться к Цин Шуй, заставляя его носить ее с собой, когда у него было время. Всех из рода Цин, и даже Минъюэ Гэлоу, это очень удивляло.
Поэтому Цин Шуй часто дразнили. Цин Ю даже предложил Цин Шуй взять эту девочку в свои дочки, от чего все разразились смехом.
Но Цин Шуй не было смешно. Потому что девочка действительно начала звать его 'папой' благодаря подстрекательству Цин Ю.
По первой Цин Шуй чуть не лишался чувств. Но время шло, девочка все больше так называла его, и Цин Шуй больше не казалось это странным. Она назвала его 'папой' так много раз, что он уже привык.
Дни шли, и репутация Боевой больницы распространялась все дальше и дальше. За его консультацией приезжали даже из других городов.
— Это вы — врач из Боевой больницы? — голос, преисполненный презрения, вернул Цин Шуй в чувство.
Цин Шуй вздрогнул, когда увидел роскошно одетого юношу. Ему не понравился его тон. В нем слышалось, будто он был самым неподражаемым человеком во всем мире девяти континентов!
— Ммм, это я. Что вас беспокоит? — хоть Цин Шуй и основал больницу, он сделал это не ради денег. Поэтому, если к нему на консультацию придут неискренние люди, он и палец о палец не ударит.
— Не меня. Пойдемте с нами. Наш юный господин хочет встретиться с вами, — сказав это, юноша просто вышел наружу.
Цин Шуй остался равнодушным, покачал головой и продолжил смотреть по сторонам. Ему не нравились такие слуги, которые ни во что не ставили других. Они были просто отвратительны.
Юноша вышел, но понял, что за ним никто не идет. Он разозлился — врач из маленькой больницы осмеливается быть таким дерзким.
— Ты не слышал, я...
— Убирайся!
Цин Шуй прервал его на полуслове, даже не подняв головы. От этого юноша пораженно посмотрел на него. Он даже забыл о ненависти.
— Ты, плут, ты знаешь, кто я? — юноша стиснул зубы и злобно посмотрел на Цин Шуй.
Цин Шуй улыбнулся, глядя на возмущенного юношу, и просто сказал:
— Ну точно пес!
http://tl.rulate.ru/book/51/6120
Переводчики: kent
Глава 132. Нет спасения на грани смерти
Цин Шуй улыбнулся, глядя на возмущенного юношу, и просто сказал:
— Ну точно пес!
— Хорошо, хорошо! Я заставлю тебя пожалеть о твоих словах, — юноша тяжело дышал и пыхтел от гнева, а потом развернулся и ушел. Цин Шуй даже было неинтересно возиться с такими людьми.
— Доктор, меня беспокоит что-то в районе головы! — раздался мелодичный, живой голос, полный привлекательности.
Цин Шуй, услышав этот голос, даже не поднял голову. Горькая улыбка отразилась на его лице.
— Мой большой босс, сестра У-Шуан. Бедняжка, почему твоя голова болит? Подойди, позволь мне погладить ее, — Цин Шуй пленительно ухмыльнулся Вэньжэнь У-Шуан.
— Говорят, что эта Боевая больница — самая популярная в Городе Сотни Миль. Почему ты не сказал мне, что это ты открыл ее? Ты не считаешь меня своим другом? — Вэньжэнь У-Шуан пристально смотрела на Цин Шуй.
— Хе-хе, конечно же, я считаю тебя своим другом. И уже давно ѓ— своим собственным. Я никому ничего не сообщил, потому что не хочу никого беспокоить, — спокойно сказал Цин Шуй. Он бессознательно начал гладить голову У-Шуан.
У-Шуан засмеялась, но все же краска залила ее лицо. Она вдруг поняла, что имел ввиду Цин Шуй, сказав, что давно считает ее 'своим собственным другом'...
— Твои медицинские навыки уже более впечатляют, чем у некоторых других алхимиков Сяньтянь. Почему ты обосновался здесь? Только не говори мне, чтобы заработать денег.
— Конечно, я делаю это ради денег, — Цин Шуй спокойно улыбнулся и начал машинально рисовать на листе бумаги.
— Тогда почему ты прогнал того парня? Хоть он всего лишь слуга, но он из состоятельного рода Дун. Тебе следовало бы знать, что богатые люди больше всего боятся смерти, — немного в замешательстве спросила Вэньжэнь У-Шуан.
— У меня есть несколько своих правил. Я не собираюсь лечить таких людей. Что же касается остальных, даже если у них нет денег, я не буду возражать против их лечения!
— Ты имеешь ввиду, например, мать и дочь, которые только что ушли в медицинскую лавку рода Цин? Я видела этого маленького ангела, — красивые глаза У-Шуан блеснули, когда она сказала это. Казалось, она была тронута.
— Когда ты была маленькой, ты, должно быть, была таким же ангелочком, — слегка улыбнувшись, поддразнил ее Цин Шуй.
— То есть ты говоришь, что сейчас я не ангел?
— Ты — красавица, сошедшая с небес. Но я недоумеваю — ради кого ты спустилась? Я буду очень ревновать к этому человеку! — поспешно сказал Цин Шуй, довольно правдиво.
— Хм, я больше не буду болтать с тобой о всякой ерунде. Хм, о, да — каким людям ты собираешься отказывать в лечении? Скажи мне, я очень любопытная! — спросила Вэньжэнь У-Шуан, пока Цин Шуй продолжал рисовать на листе бумаги.
— Тем, у которых в ауре чувствуется слишком много намерения убить.
— Но почему?
— Они слишком часто устраивают резню, поэтому должны быть готовы умереть в любой момент. Если они умрут, значит, такова воля небес, — загадочно объяснил Цин Шуй.
— И, кому еще?
— Тем, которые слишком подвержены крайностям — либо слишком добрым, либо слишком злым. И тем, кто слишком верен стране, так же, как и изменникам!
— Я понимаю, почему ты не хочешь лечить слишком злых. Но что насчет тех, кто слишком добр по натуре? И почему — изменников и патриотов? — с любопытством спросила У-Шуан.
— Те, кто слишком верен, может считаться изменником. Изменники, с другой стороны, тоже могут считаться верными. Такие люди заслуживают смерти. Зло живет в тех, чья доброта слишком ослепительна. Почти все, кто 'слишком добр' — люди, жаждущие славы. Такие люди тоже умрут молодыми, и я не собираюсь лечить их, — Цин Шуй не вдавался в подробности и лепетал У-Шуан какую-то чушь.
— Как доброта может стремиться к славе?
Цин Шуй взглянул на неизменившееся выражение лица У-Шуан и продолжил:
— Те, кто выглядят невероятно добрыми, делают это ради репутации или денег. А иначе, зачем им хотеть выйти на свет. Если они тратят бешеные деньги на благотворительность, ты не задумываешься, откуда они берут эти деньги? Наверняка, они добыты жестокими методами. А потом использовать деньги, добытые такими способами, на благотворительность — ты не находишь, что таким образом они ищут славы?
— И, кому еще? — казалось, У-Шуан заинтересовалась.
— Тем, кто невероятно беден, и тем, кто невероятно богат. Особенно тем, кто готов пойти на все ради денег! — засмеялся Цин Шуй.
У-Шуан безмолвно смотрела на Цин Шуй, но в ее глазах видно было не прозвучавший вопрос.
— Слишком бедные очень много страдали, поэтому смерть для них может расцениваться как своего рода облегчение. Слишком богатые чрезмерно наслаждались своей жизнью. Для них смерть можно считать формой 'конфискации'. Те, кто готов ради денег пойти на все, творят ужасные дела, поэтому заслуживают смерти, — Цин Шуй положил карандаш, которым рисовал, и начал легонько постукивать по столу, набивая легкий ритм.
— И, кому еще? — кажется, любопытство У-Шуан достигло своего предела: ее красивые глаза сверкали сказочным светом.
— Тем, которые не так на меня посмотрели. Тем, у кого нет денег. Тем, кто более красив, чем я. Тем, у кого красивые девушки или жены...
— Стоп-стоп-стоп! Лучше скажи, кого ты согласен лечить! — Вэньжэнь У-Шуан беспомощно смотрела на Цин Шуй.
— Я буду исцелять только таких, как ты: незанятых бесподобных красавиц, — засмеялся Цин Шуй.
— А что насчет платы за консультацию? — томным, мелодичным голосом спросила Вэньжэнь У-Шуан. Она вспыхнула.
— Выйти за меня... будет достаточно!
Вэньжэнь У-Шуан закатила глаза.
— Ладно, мне не следует так много шутить с тобой. У меня есть просьба, и мне требуется твоя помощь.
— Расскажи мне. В этом огромном мире, просто встретить тебя — уже судьба. Среди миллиардов людей тех, кого я знаю, всего 50. Ты занимаешь особое место в моем сердце. Неважно, что тебе нужно, если я могу помочь, я помогу. Даже если это не в моих силах, я все равно сделаю все возможное ради тебя, — несерьезно сказал Цин Шуй, но его слова шли прямо от сердца. В этом мире Цин Шуй чувствовал себя в разы свободнее, чем в своем прежнем мире. Ко многим вещам он относился легко, как к шутке. Но более всего он ценил людей, которые были ему дороги — неважно, родственников или знакомых.
