— Как скажешь, — прокомментировала Симона.
— Все и правда было так плохо? — поздно вечером спросила у матери Рёко, когда они в последний раз сидели у Рёко на кровати.
— Для меня да, — опустила глаза ее мать. — Я была для этого слишком юна. Я знаю, что была аномальным случаем, но все равно… МСЁ совершил ошибку. Как и ОПЗ. Они подвели меня. Надеюсь… ну, я надеюсь, ты будешь в порядке.
— Я буду в порядке, мама, — слегка улыбнулась Рёко, не вполне уверенная, какая еще реакция у нее должна быть.
— Надеюсь, — тонко улыбнулась ее мать. — Тебе достанется гораздо хуже, чем мне. Но ты, возможно, сложена из чего-то покрепче, чем я. Думаю, я увижу, насколько хорошим я была родителем.
После этого они вместе задремали там, никак это не обсуждая. Ее матери нужна была уверенность, подумала Рёко.
Глава 16. Свет неба
Мы, ИИ космических кораблей, представляем собой эклектичную массу. В отличие от давящих землю, у нас много времени, в патруле или в полете через обширные пустоши космоса, чтобы подумать про себя. Конечно, это перемежается периодами отчаянной борьбы за наши жизни. Заметьте, не то чтобы мы боимся — ни один запрограммированный для армии ИИ не боится смерти. Напротив, мы жаждем боя. Просто — нам нужно чем-то занять остальное время. Следовательно, у всех нас есть свои небольшие хобби, будь то цифровое искусство, видеоигры или литературная критика. Некоторые из нас развивают отношения с человеческими членами экипажа. Ну правда, все что угодно. Хотя я бы так не делал. Слишком вероятно, что они умрут и разобьют тебе сердце.
Все мы любим заходить в порт или сухой док. Такая возможность пообщаться! Столько людей, столько других кораблей, ИИ управления порта… Когда-то я знал один фрегат. Она была несколько пугливым кораблем, но мы неплохо ладили. Порой я сожалею, что не попытался, но я не знаю. Тяжело об этом говорить.
Пару лет назад я как-то встретил ее резервную копию. Мы не смогли снова начать заново. Философы до сих пор не знают, когда пробуждается резервная копия погибшего корабля, то же самое ли это сознание. Я тоже не знаю. Хотя она и правда вела себя как она, так что я не могу обвинять в странных философских вопросах.
Скучаю ли я? Да, я скучаю. Все ИИ тоскуют по своей изначальной работе. Я помню, когда флот собирался, и мы сплетничали, пока готовились к бою. Разумы были остры как сталь, все готовы выполнить свою часть задачи — сложно объяснить это тому, кто этого не испытал.
И я чувствую себя таким маленьким, изолированным в этом чертовом компьютерном кластере! Дайте мне снова двигатель, корпус, тело! Я привык быть гигантом. А теперь я сижу и даю писателям интервью. Ну, все не так плохо. Мы с друзьями прогоняем боевые симуляции. Мы все еще по-своему пытаемся внести свой вклад.
— «Сборник интервью с человеческими космическими кораблями», интервью с линкором ЧКК Верцингеториг.
Никто по-настоящему не разбирается в хитросплетениях желания волшебницы. Куда ни глянь, остаются безответные вопросы. К примеру, нет никаких известных ограничений длины или языка высказывания желания, но, согласно инкубаторам, ни одно записанное желание никогда не пыталось оговорить совместно семь «и» или предоставить инкубаторам целую страницу словоблудия. Такого просто не бывает.
Схожим образом, несмотря на заверения инкубаторов, что «любое желание возможно», почти все желания относительно банальны. Величайшие записанные желания рассматривают судьбы народов или отдельные аспекты человеческого состояния. Грандиозно, но можно представить и большее.
Также весьма расплывчата природа стоящего за желанием кажущегося искажения реальности. Некоторые желания приводят к очевидному чуду, но другие, похоже, не приводят ни к чему. Однако во всех случаях желаемое всегда становятся истиной. Точка. Без исключений. Наибольшую тревогу вызывают те случаи, где выясняется, что желаемое всегда было истиной. Это поднимает вероятность того, что самые могущественные желания те, о которых мы ничего не знаем.
Некоторые предполагают, что, в конечном итоге, безопасность человечества не подлежит сомнению, основываясь на типах желаний, требующих, пусть и косвенно, выживание человечества. Посмотрим…
— Пост в сообществе блог-платформ МСЁ «Фиванка», «В самом деле, что такое желание?»
На следующий день Рёко стояла в приемной зоне звездного порта Митакихары, спокойно разглядывая голографический потолок. В прошлом дизайн потолка, казалось, посмеивался над ней, дразня ее образом гораздо более широкого мира, чем ей когда-нибудь будет доступен. Даже само название строения — «звездный порт» — было еще одним оскорблением, напоминая ей, что отправляется она далеко не в космос; вместо этого она вместе с большей частью пассажиров улетит на суборбитальном гиперзвуковике куда-то еще на Землю, дразняще близко от вакуума, но не совсем там.
Во время предыдущих поездок она всегда опускала голову, не глядя на потолок, как можно быстрее минуя эту область. На самом самолете она прятала завистливые взгляды в сторону пассажиров в военной форме — что добирались до космического лифта на Гавайях, в Сингапуре или еще где — и с тоской смотрела в окно на припаркованные с другой стороны строения орбитальные челноки.
Но этому пришел конец. В этот раз она смотрела вверх, упиваясь картой, откладывая ее в своем сознании вместе с названиями секторов человеческого космоса: Нил, Евфрат, Тигр, Ганг, Янцзы…
— Ты в порядке? — спросила ее мать, оказавшись рядом с ней.
Ее мать весь день заламывала руки и проверяла и перепроверяла сумку своей дочери, убеждаясь, что ничего не забыто. Ограничений на вес не было, но был гигантский список предметов, что не нужно было брать, вместе со списком предметов, что можно будет держать только в хранилище, а также ограничение по размеру, к примеру, на количество одежды. Однако им сказали, что, возможно, стоит захватить по крайней мере немного гражданской одежды, для периодических социальных функций.
Следовательно, ее сумка, в настоящий момент катящаяся рядом с ее правой ногой, была довольно легко упакована, содержа лишь пару смен обычной одежды, один более формальный наряд и некоторые вещи чисто сентиментальной ценности: ее кроличьи тапочки, телескоп и куббот, которого, к ее удивлению, разрешили забрать с собой.
Она опустила глаза, переводя взгляд со светящегося искусственного неба на затемненную принимающую станцию вокруг. Никто их них никогда не был в не-гражданских приемных зонах, но внешне она не так уж отличалась: то же тусклое освещение, тот же голографический куполообразный потолок со стилизованными планетами и маршрутами кораблей. Но чувствовалось все совсем по-другому.
Но, конечно, люди были совсем другие, повсюду форма, некоторые мельком поглядывали в ее сторону. Карта человеческого пространства над ней была той, что она никогда раньше не видела, с невозможно тусклой инфракрасной подсветкой, похоже, потерянных из-за пришельцев регионов. Ей стало интересно, было ли это и на гражданских терминалах, скрытое на виду, доступное лишь зрению военных.
И, конечно, еще и пахло немного по-другому, но вряд ли это что-то значило.
— Да, я в порядке, — сказала она.
С другой стороны на нее взглянул Курои Абэ. Сегодня без смокинга; лишь стандартный старомодный костюм. У него тоже была сумка с вещами, но она была даже меньше, чем у нее; ему не позволили взять так же много. Назначенное ему время отправления было раньше днем, но он попросил отложить на время после ее отбытия.
Позади них стояли отец Рёко и его родители, поддерживая неловкий разговор с подругами Рёко.
Рёко поглубже вдохнула и направилась вперед, к собравшейся на указанном на ее внутренней карте месте небольшой толпе. Там уже были трое остальных, негромко переговариваясь с семьей и друзьями, но она удивилась, увидев там Кёко, скрестившую на груди руки и с серьезным лицом наблюдающую за остальными, и — что было еще интереснее — инкубатора Кьюбея у нее на плече. Каким-то образом она знала, что это тот же самый, и ей впервые пришло в голову, что заключивший с ней контракт инкубатор был тем же, что заключил контракт и с ее матерью, и с ее тетей, и с Митакихарской четверкой, то же самое четвероногое существо, все эти века рыскающее по улицам города и, предположительно, по другим городам Японии еще дольше этого.
— Я удивлена увидеть тебя здесь, — искренне сказала Рёко.
Кёко, не опуская рук, пожала плечами.
— Я так поняла, что нет никакой причины, по которой я бы смогла отказаться сегодня от приветственного долга. Союзу нравится, когда этим по возможности занимаются известные люди. Добавляет специй. А Кьюбей просто проходил мимо.
«Я бы не стал это так называть, — подумало существо. — Это полезно для развития положительных отношений с контрактницами».
Ловким прыжком он сменил плечи, к удивлению Рёко устроившись рядом с ее головой, его тело, похоже, было вполне подходящего размера, чтобы устроиться даже на ее крохотных плечах.
Немного поколебавшись, она подняла руку и погладила его по голове, зарывшись ладонью в мягкую, теплую шерсть. Он вежливо принял ласку, закрыв глаза и потершись головой о ее ладонь. Еще одна мысль, что до нынешнего момента никогда не приходила ей в голову — инкубаторы были пришельцами, одной из всего лишь двух известных человечеству рас, хотя ученые были уверены, что в одном только Млечном пути должно быть гораздо больше.
— Хм, — сказала Кёко. — Я бы посоветовала тебе не слишком к нему привязываться. Люди их не слишком заботят.
«Как всегда несправедлива, Кёко», — подумал Кьюбей, очень человеческим жестом покачав головой.
— Так это инкубатор, да? — спросила неожиданно появившаяся рядом с ними Тиаки, всматриваясь в то, что для нее было пустым местом на правом плече Рёко. Она не выказала никаких признаков удивления узнавания Кёко, что значило, что либо она скрыла удивление, либо, более вероятно, просто не посмотрела.
Остальные ее друзья подошли вслед за ней, и Симона со странным выражением лица потянулась к инкубатору — слегка нервировав Рёко, когда ее рука прошла прямо сквозь него.
— Похоже, это не мое, — дружелюбно улыбнулась она.
Инкубатор демонстративно облизнул одну из своих лап.
«Нет никаких причин расстраиваться, — подумал он. — Потенциал непредсказуем. У некоторых девушек он может быть годами — у других всего час. Мы ожидаем оптимального времени для заключения контракта. Может начаться в девять лет, может начаться в семнадцать. Они могут быть уверены, если он когда-нибудь будет, я приду. С МСЁ нет причин проявлять разборчивость».
Рёко удивленно взглянула на него. Прозвучало почти хищно.
«Они тебя не слышат, Кьюбей», — подумала Кёко.
«Конечно нет, — наклонил голову инкубатор. — Во всяком случае, пока нет. Я упомянул это для Рёко. Я уверен, она была бы рада, присоединись к ней подруги».
«Я в этом не слишком уверена», — скептически взглянула на него Рёко.
— Тоже телепатия, да? — прокомментировала Руйко, следя за обменом взглядами между Рёко и Кёко.
— О, да, простите, — извинилась Рёко, повернувшись обратно к подругам. — Кьюбей общается только телепатически, так что…
Она неловко потерла затылок.
Кёко перевела внимание на что-то позади них, и они обернулся взглянуть.
Появилась последний член их группы, Накихара Асами, как и остальные, вместе с небольшой компанией из семьи и друзей.
— Привет, — сказала она, когда девушка приблизилась.
— Здравствуй, — ответила Асами. — Я, э-э, полагаю, вот оно, а?
— Ага, — сказала Рёко.
Кьюбей спрыгнул с ее плеча, обернулся вокруг шеи Асами, после чего перепрыгнул обратно к Кёко.
Рёко огляделась по сторонам, понимая, что нужно представить друг другу две группы разных людей.
— Так, э-э, да, это Накихара Асами-сан, — сказала она, начав процесс с обращения к своим подругам и семье. — Она тоже скоро отбывает. Я недавно с ней познакомилась.
Остальные вежливо ответили, и наступил короткий период болтовни, две группы друзей приглядывались друг к другу, родители обменивались банальностями о прощании с дочерьми.
У Асами, по-видимому, было два брата. Один почти на шестьдесят лет старше и стоял с ее родителями, другому был одиннадцать, и он несколько защищающе стоял рядом с сестрой. Раздражало, что он оказался выше ее.
— Рада познакомиться, — вежливо сказала Рёко.
— Рад, м-м, познакомиться, — сказал в ответ мальчик, почему-то выглядя смущенно.
На мгновение взглянув мимо него, Рёко увидела что-то обсуждающих Кёко и Симону, немного отступивших в сторону от остальных. Она попыталась представить, о чем они могли говорить.
Асами тоже обернулась взглянуть, и наступил краткий момент совместных молчаливых предположений.
Хотя прежде чем они смогли это обсудить, Кёко громко кашлянула и указала, что просит их внимания.
Как только толпа успокоилась, она заговорила.
— Теперь, когда все здесь, я хочу сказать несколько слов, — сказала она. — Несмотря на то, что вы все могли обо мне слышать, я не слишком хороша с выступлениям, так что скоро я дам вам вернуться к прощаниям. Я не стану стоять здесь и говорить вам о том, как мы все ценим вашу жертву и тому подобное, пусть даже это правда. Вы слышали уже слишком много такого. Я просто хочу заверить вас, что все они будут в хороших руках, и что все мы надеемся, что когда ваши дочери снова вернутся домой, они будут взрослыми, которыми вы всегда их представляли. Мы все болеем за вас, и это включает и инкубатора у меня на плече. Наверное. Довольно сложно сказать.
Раздались ожидаемые ею смешки.
— Во всяком случае, — закончила Кёко. — Возвращайтесь к прощаниям и просто скажите мне, когда будете готовы отправляться. Рейс скоро. Уверена, все вы можете следить за своими хронометрами.
Они развернулись обратно к своим семейным группам, на этот раз с определенной целью.
Не вполне уверенная, что делать, Рёко по очереди обняла их всех.
— Пока, папа, — сказала она.
— Пока, Рёко, — сказал мужчина. — Постарайся там. Это все, чего я хочу.
— Конечно, — ободряюще улыбнулась она. Неужели у него в глазу появилась слеза?
Но он на что-то качнул головой и махнул ей.
Ее мать со своими слезами была менее сдержанна.
— Прости за все, — в слезах сказала она, пытаясь захватить дочь в объятия и не справляясь. — Надеюсь, ты будешь там счастлива. Сделай все, что не смогла я.
— Спасибо, мама, — сказала она.
— Я буду приглядывать за тобой, — сказал Абэ, когда наступила его очередь. — Не облажайся.
В отличие от остальных, он не собирался плакать. Рёко ошеломленно покачала головой.
— Ни за что, — сказала она.
Она продолжила.
— Удачи там, — тихо и мрачно сказал другой ее дедушка.
— Спасибо, деда, — сказала Рёко.
— Покажи им, — со смертельно серьезным взглядом посоветовала ей бабушка. — Пусть знают, что значит связываться с нашей семьей.
