— Я тоже предпочитаю слать подальше рассуждения всяких озабоченных кобелей, мол жертва сама спровоцировала длиной платья или размером груди, — Хейс, кажется, задета за живое.
— Адвокаты и не такие оправдания придумывают, — замечает Софи, — мы не в выдуманном мире живёт. Впрочем, Сордар в одном мире с нами обитает, и после его любимого бляхой ремня по яйцам, некоторые субъекты напрочь утрачивают способность даже думать про определённые вещи.
— На Марину женщины планировали нападение. Против них этот метод не помог бы, — в очередной раз Эор демонстрирует неожиданную осведомлённость.
Среди всех этих наполненных разнообразной живностью аквариумов, садков и бассейнов Марине непривычно уютно. Словно в садике, надёжно укрытом за бастионами неприступной крепости. Удивительный маленький морской мирок надёжно прикрыт базами самого грозного в мире флота.
Коатликуэ нашла себе любимиц, как и следовало ожидать, змей, только морских. Один из институтов первым в мире научился содержать и даже разводить их в неволе.
Как обычно, без пресловутой ложки дёгтя не обходится и здесь. Институт носит имя Ея Императорского величества. Неохотно вспоминается, Кэретта их в самом деле финансировала. Марина тогда не знала, где институт расположен.
Учёные тут по определению, слегка в оппозиции к императору. В кабинете директора ― портрет императрицы. И нет императорского. По правилам ― допустимо, но тут-то сознательный вызов. Да и во многих кабинетах ситуация аналогичная.
Этому способствовало наличие на Архипелаге нескольких уникальных видов, живущих только здесь.
Из морских змей самый известный большой плоскохвост. Издавна их шкуры используются для отделки ножен и рукояток мечей. Ножны 'Глаза Змеи' самой Марины тоже тоже такой шкурой отделаны.
Змея одна из самых ядовитых считается не особо опасной. Попадающихся в сети, рыбаки запросто руками за борт выкидывают. Чтобы куснула ― змею надо как следует раздразнить.
Плоскохвосты съедобны и по сегодняшний день считаются деликатесом. У Императрицы за столом их часто подавали в копчёном или жареном виде. Кэретта их любила, Марина не отказывалась, Саргон кривился.
На этом острове есть солоноватое озеро, где живёт особый подвид кольчатого плоскохвоста ― обычной на рифах змеи ― озёрный плоскохвост.
Но самая уникальная змея живёт в Малом кратере на Острове, так и зовётся Островной плоскохвост. Единственная морская змея, приспособившаяся жить в пресной воде.
Все эти змеи и множество других живут в Институте в десятках аквариумов и открытых бассейнов.
Девочку-змею Марины разыскивает у аквариума со стройными малоголовками, вопреки названию очень непропорционального сложения змейками с крошечной головкой, очень тонкой передней частью тела и непомерно утолщённой, задней.
Коатликуэ очень сильно задумчива.
— Знаешь, Марина, рожать это, наверное, очень страшно.
— Не рано собралась? — осведомляется Херктерент, лихорадочно соображая, когда, и главное, с кем мелкая успела. И что теперь с этим делать? Поневоле вспоминается, Дина II, с одной стороны аборты не одобряла, с другой ― оставила медицинский труд, где рассматривались вопросы безопасного прерывания беременностей на различных сроках. Впрочем, наибольшей популярностью пользовалась часть труда, где рассматривались вопросы недопущения беременности.
— Речь не обо мне, а вообще.
У Марины просто от сердца отлегло.
— Видишь, вон там всего две змейки плавают, побольше и поменьше?
— Вижу, но причём тут роды? Стоп, вспомнила, морские змеи в большинстве яйцеживородящие.
— Это да. Но тут настоящие живорождение. Совсем, как у людей. Только маленькая змейка родилась сегодня. Вполовину такой же длины, как и мать. Я представила, если бы такое было у людей.
У Марины с фантазией всё в порядке. С познаниями в биологии ― тоже. Да уж, неудивительно, если у 'Той, что в платье из змей' такой интерес к ожерельям из черепов, да всяким чудищам, вырывавшим сердца и в содранной коже ходивших, то неудивительно подобным странным мыслям, лезущим в голову.
— У других змей детёныши, вроде, поменьше родятся.
— У них— да, но у этих-то так. У людей тоже женщина при родах, бывает, умирает. В том числе, и из-за неспособности родить крупный плод. Те, кто той, другой Коатликуэ поклонялись, умершую при родах приравнивали к павшему в бою воину. Пасть в бою ― самая почётная у них смерть.
— Хм. А мой предок впервые сделала сечение живой женщине, не способной родить. И та осталась жива, и ребёнок тоже. Главное, она записала, что и как делала. Теперь в любой книжке по истории медицины найдёшь про 'шов Дины', каким зашивали подвергнувшихся этой операции. Миллионы жизней с той поры были спасены. Дина и мать, и ребёнка научилась спасать, а не новорожденного из трупа вытаскивать, как до неё. За одно это ей памятники из золота ставить надо.
— Это так. Но и в боях она сожгла и просто убила больше народу, чем все люди до неё.
Вот так мелкая!
— Я и за боевые, и за медицинские заслуги ей одинаково благодарна.
Надо бы сходить Динку поискать.. Вдруг этот кошмар ещё к акулам залезет. Стоит сходить посмотреть, все ли рыбки живы. Тут ведь только один вид акул умеет немного по суше ползать, и в случае чего, имеет шанс спастись. Все остальные только в воде жить могут. Девочка-кошмар ещё не определилась, какая из трёх стихий для неё родная.
Словно по заказу, Динка обнаруживается в отгороженном в лагуне участке для акул. К счастью, абсолютно безобидных. Вот только вопрос, знала ли Динка, кто тут обитает, когда залезала?
Заметив Марину, издаёт радостный вопль и спешит к берегу.
Купальник выбирала, на Софи глядя. Кроме нескольких ниточек и нет почти ничего. В школе на подобное только Сонька и могла решиться.
Тут знакомых нет, никто, способный устроить обсуждение физических достоинств в кустах не прячется. Хотя, насколько Марина знает, некоторые специально в таких местах плавают, чтобы потом объектом обсуждения оказаться.
Динка эту премудрость пока не освоила.
Радостно заверещав, бросается к Марине обниматься. Приходится терпеть, у Девочки-Кошмара ещё сохранилось слишком много детских черт, хотя она всего на год младше Херктерент. Так уж откровенно отталкивать ребёнка Марина не будет никогда. Достаточно уже с невниманием сталкивалась. Годы прошли. Обиды остались.
— Ой, привет, Марина! Тут так здорово! — выстреливается со скоростью пулемётной очереди, кто другой просто бы не понял.
— Тут акулы вообще-то.
— А у меня нож есть! Боевой! Как у тебя! Во! — точно, ножны к лодыжке пристёгнуты. Как у Марины. Вот только она сегодня без них обходится.
Динка демонстрирует клинок. Размеры всех состоящих на вооружении ножей Марина помнит прекрасно. Предъявленное Кошмаром раза в полтора больше. Узорная сталь Дины, из такого ни армейские, ни флотские клинки не изготавливаются. Хотя, много где разрешено носить купленное за свои средства холодное оружие.
— Где ты такое нашла? — вспоминается, иначе как с Мариной или с классом, в столице Динка не бывала.
— А прямо тут нашла. В оружейке. Разрешили взять. Хотя, он твой ведь наверное, раз это ваша резиденция. Можно взять? Можно? — вот умоляющие глазки делать уже научилась.
— Так ты и так уже взяла давно.
— Так ты же с ними всё равно не ходила. Вдруг бы надумала?
— Я всё своё оружие с собой привезла.
— Ой! А я не подумала.
Вообще-то Динка ухитрилась взять с собой меньше всех вещей. Словно никто и не проверял, как она собирается. Денег, впрочем, дали куда больше, чем у неё водилось зимой. Вот только, Кошмар, наверное ни монетки ещё не потратила.
Софи весьма не понравилось количество вещей принцесски. Втихаря велела купить то же, что есть у неё, только размерами поменьше.
Динка чем-то напоминает Эр в прошлом, считая, что вещи в шкафах берутся чуть ли не сами-по-себе.
— А я акулу за хвост поймала. Так испугалась!
— Ты или она? — хмыкает Марина, вспоминая, где здесь по-настоящему опасная живность содержится. Так! Если память не подводит, без катера туда не добраться.
— Обе, наверное, — честно признаёт Динка, шаркая ножкой по песку.
Марина успела Кошмар хорошенько рассмотреть. За истекшие часы никаких новых синяков принцесска себе наставить не успела.
— Марин, а тут совсем глубоко нырять можно? А то тут мелко уж очень.
Плавать Динка плавает, как и любая девочка её уровня, приемлемо. Вот только стоит ли лезть? Самой Марине стало несколько поднадоедать забавляться с опасностью. Это в 'Сказке' выдрессировать умудрились всё зверьё, включая золотых рыбок.
Тут красивые рыбки всё равно остались ядовитыми. Те же акулы остались акулами.
— Можно. Даже в легководолазном костюме.
— Ой, а где? А давай, пойдём?
— Договориться сначала надо. Тут далеко не везде нырять можно.
— А ты ныряла уже?
— Здесь — нет. В других местах — случалось. Даже в батисферу лазила.
— Здесь?
— В Столице.
— Там же моря нет, — совсем по-детски хмурится Динка, чувствуя какой-то подвох.
— Моря нет, а батисфера была.
— А сейчас есть?
— Нет. Увезли куда-то. Может быть, даже сюда.
— А на ней нырнуть можно?
— Я даже не знаю, где она.
— Тут же 'Институт Моря', — проявляет сообразительность Динка, — Наверное, есть у кого узнать. Пошли, сходим, поищем у кого можно спросить. Хочу на рыб на глубине посмотреть.
— Чем глубже, тем темнее. Знаешь?
— Конечно! Тут, на дне столько всякого разного.
— На глубине скучнее будет. Коралловый риф — самое оживлённое место океана. Можно у берега всю жизнь прожить — и то всего не увидеть.
— Тут красиво, но там куда интереснее должно быть. Видела же рыб глубоководных? С зубами длинными, со всякими выростами, в темноте светящимися, с глазами то на стебельках, то чуть ли не с обзором во все стороны.
На внешней стороне атолла есть небольшой порт. Рядом с ним — здания Института.
Знакомая Марине батисфера — наглядное пособие во внутреннем дворе одного из зданий. Там и других занятных образцов для подводных исследований хватает.
Кабелеукладчик был переоборудован из транспорта вторжения. Переоборудованный во второй раз стал научно-исследовательским судном. Даже одно время официально за Академией Наук числился. Тогда знаменитые глубоководные спуски батисфер и проводились. Марина ещё тогда обратила внимание ни на одной фотографии нет носовой части корабля. В лучшем случае, вид в три четверти с кормы.
Увидела то, что подозревала с самого начала. На носу две спаренные стотридцатки, да большая часть надстройки взята от лёгкого крейсера. Плюс труба и, вероятно, двигатели от него же. Вообще, с носа вылитый крейсер, или лидер эсминцев только зениток многоствольных торчит значительно меньше. Корабль прятался под торговым флагом. Не совсем понятно, только зачем?
Сейчас на корме корабля снова военно-морской флаг. В море выходит редко, хотя экипаж полный. Корабль числится плавбатареей. Сильно много топлива не надо. Обследования дна батисферами продолжаются потихоньку. Когда-то это был один из первых транспортов вторжения, спускавший на воду большое количество способных выбрасываться на берег катеров с готовыми к бою десантниками или быстро спускать на воду плавающие танки. Сейчас порты в бортах заварены. Нынешние десантные корабли способны вплотную к берегу подходить, и опустив носовую аппарель хоть тяжёлые танки выпускать на вражеский берег.
Создателю батисферы ясно, будущее за самоходными глубоководными аппаратами. Но пока в их создании особых успехов нет, или у Марины не надлежащий уровень допуска. Формально-то здесь сугубо гражданский центр изучения морской биологии, одно из подразделений Института моря, а не совсем другого ведомства контора.
Из новенького показали батисферу, пригодную для буксировки на довольно большой скорости.
Конструктор батисферы Марину узнал, не особо обрадовался, ещё в столице на богатых бездельниц стойкую аллергию приобрёл. Но пожелание сходить в море, причём с полной оплатой за счёт МИДв встретил крайне положительно. Дуревший от безделья экипаж обрадовался ещё больше.
До войны было несколько случаев, когда под воду опускали богатеньких бездельников. Вторично не захотел никто. Исследования больших глубин — не такое зрелищное занятие, как сверхдальние перелёты. На них ещё Император своеобразную моду ввёл много лет назад. В Великих Домах и сейчас многие, подходящие по здоровью, имеют пилотские удостоверения.
Сколько из обладателей таких удостоверений служит в одном из авиационных командований, отдельная и крайне невесёлая тема для разговоров. Ибо хватает и прячущихся по тылам 'работающих на оборону', и тех, из-за гибели которых досрочно приходилось переиздавать 'Ежегодники Великих Домов'.
Одно время была мода — нанять профессионального пилота, и вместе с ним совершить, в подражании молодому Императору перелёт по какому-нибудь необычному маршруту. Подражатели забывали об одном — через океан и полюс летающие лодки Император вёл сам.
Императору приписывается большая роль в становлении военной авиации как самостоятельного рода войск. Марина знает — участие отец принимал на самом деле, только роль была не столь выдающаяся, как приписывается. Удачно сошлись в одном месте личные увлечения человека, финансовые потоки и требования объективной реальности. Требования говорили, самолёты нужны сотнями и тысячами. Причём не те чудесные металлические птицы из грёз наследника, а гораздо более простые деревянно-полотняные.
Увлекайся Саргон подводными исследованиями — науке бы услугу оказал, но на ситуацию на фронтах Великой войны это бы никак не повлияло. Но Саргон искренне любил, да и сейчас любит авиацию.
Батисфера его заинтересовала ровно в той же степени, что и любая другая техническая новинка.
Мода на полёты прижилась, личный самолёт стали символом определённого богатства. Романтика полётов отошла в прошлое, сменившись утилитарными функциями. Грузовых машин немало, сельскохозяйственные производятся во множестве.
Теперь уже и блестящие скоростные гиганты из фантазий прошлого совсем не редкость. Реактивные самолёты поднимаются на крыло, баллистические ракеты своими траекториями уже цепляются за космос.
Вот только большие глубины людям по-прежнему неподвластны. В океанах и больше десяти километров глубины есть, больше пяти — так и вообще не редкость. Аппараты с людьми едва-едва стали цепляться за два километра. Глубже бывали только необитаемые устройства.
Последняя батисфера значительно крупнее известной Марине, с лёгкостью вмещает четырёх человек. Сразу возникает мысль, позвать Эриду. Пусть красотами подводного мира любуется, может отвлечётся от излишнего интереса к человеческому телу. Хотя, если разноглазая что-то себе в голову вбила обратно этого уже ничем не высадишь. Вот только она одних слов о большой глубине испугаться может. Это Марина знает, глубина совсем не рекордная.
Батисфере Динка радуется, как ребёнок новой игрушке. С точки зрения Марины, ничего особенного. Новый образец от старого отличается в основном, размерами. Та, куда в своё время залезть удалось, была чуть больше двух метров в диаметре. Запомнилась ужасающая теснота. И как сложно было в люк протискиваться, хотя Марина куда стройнее и меньше невысокого и сухощавого изобретателя.
