Город под горой разросся щербатым неровным колесом, полностью черный, совершенно пустой. Ромка подумал, что ни разу еще не видел в мороке городов, и этот — первый. И он же — мертвый, брошенный. Город, в котором нет никого, и он не снится даже умалишенным.
Мурашки прокатились по коже, вздыбив мелкие волоски на руках и шее. Теплый ветер ударил в лицо, когда Ромка обратил свой взгляд вперед, на Антарг. Что-то не так стало с луной. Красный пятак в небе замерцал, раздваиваясь, так, будто бы у Ромки начало резко падать зрение.
— Не смотри на луну! — рявкнула Варамира. — Смотри на мост!
Ромка, опомнившись, сосредоточился на тонком изгибе пути. И, пока он смотрел себе под ноги, боковым зрением он все же заметил, что слева и справа, мягко проявившись через синий, зажглись круглые желтые луны. Штук пять. А потом еще и еще. Множество. По бокам — десять, и еще по две-три спереди. Ромка не позволял себе расслабляться и смотреть на странно ведущие себя ночные светила, но предполагал, что, должно быть, и за спиной у него тоже горит теперь не одна луна, тем более что на мост перед ним легло сразу несколько разноцветных теней.
Это, что ли, магический стадион какой-то? Почему этих лун так много? Может, они хотят сбить странника с пути?
— Луне иногда снится, что она... не одинока, — совершенно отчетливо прозвучал голос где-то внутри Ромкиной головы. Мальчик аж вздрогнул: вот такого еще точно не было. Знания проявлялись, да, но они ни разу не оформлялись в мысли-слова. И это был отнюдь те тот голос, которым он читал про себя книги.
К Ромке обернулась Варамира.
— Ну, чего стоишь? Не медли! Совсем чуть-чуть осталось!
Ромка, сбросив оцепенение, поспешил за "бабкой". Луны перестали трястись и мерцать, зависнув над мороком прочно, как будто гвоздями к небу приколоченные. Штук сорок, а то и больше. Все, в принципе, желтые, и одинаковые, но по чуть-чуть, да разные. Одна желтей, другая — с отливом, третья, — скорее, сизая или цвета слоновой кости. Только та, которую держала между двух рогов Антарг, была по-прежнему красная, как артериальная кровь.
Последний мостик упирался в пологие широкие ступени, похожие по форме на грибы, что растут на древесной коре: такие же плавные и будто бы оплавленные, выступающие из скалы полукругом. Ромка сошел на них следом за Варамирой и увидел, что черное стекло, из которого ступени сработаны, рассекает внутри тысяча тонких золотистых прожилок. И эти вены самую каплю трепещут, как будто бы они — живые.
— Нам вот по этой тропке, что вьется меж камней, — Варамира указала вверх, — вот туда. Мы стоим на краю Сердца Мира. Попираем ногами его холодную мертвую плоть! Ты чувствуешь это? Понимаешь, где мы находимся?
Ее глаза горели от предвкушения чего-то совершенно необыкновенного. Ромка глянул на "бабку" слегка недоуменно, улыбнулся, мол, да-да, практически понимаю, вот еще чуть-чуть и почувствую.
Но он все же скорее не понимал. "Мертвую плоть"... да ладно. Не могло это место, и правда, быть чем-то вроде сердца. Скала и скала. Да, огромная летающая скала, под стеклянной поверхностью которой пульсирует золото, — но, мало ли в мороке чудес?
Они стали подниматься вверх. Склоны Антарг поросли высоким лесом — странным, как и все здесь. Деревья были темные и при этом полупрозрачные, будто бы призрачные.
Ромке показалось, что он увидел в густых сумрачных зарослях светлый силуэт какого-то мелкого лесного зверя, — но, если и так, он промелькнул настолько быстро, что опознать его не было никакой возможности.
Из-за того, что на небе горело несметное количество лун, было достаточно светло, чтобы идти, не боясь запнуться об какую-нибудь корягу во тьме. Когда они поднялись чуть выше и обогнули один из крутых выступов, Ромка заметил на стеклянной поверхности странные выпуклости, мало похожие на просто камни. Вскоре он понял, что это хрустальные человеческие черепа.
— Этого не бойся, — сказала Варамира, заметив, куда он смотрит. — Просто случайная флюктуация морока. Это не окаменелые черепа почивших здесь. Сюда вообще мало кто доходит... Еще б они шли сюда в таких количествах.
— Почему мало доходит? — всполошился Ромка. — Их догоняет Кровавый Рассвет?
— Антарг никому не снится, так же, как и город Сол, который ты, может быть, видел, когда мы шли по Лунному мосту. А бодрствующих, забравшихся в морок, — да... они теряются здесь и развоплощаются. Или сами, или тонут в Рассвете. Когда как.
— А Зорея...
— Я надеюсь, с ним все в порядке. Чтецы, если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, знавали в мороке толк. Раньше. И Зорея достаточно стар, чтобы что-то помнить.
Ромка угукнул неопределенно. Совершенно, казалось бы, без какой либо связи с его настроением и восприятием, его сердце забилось быстрее. Он даже руку к груди приложил: точно, стучится, сотрясает грудную клетку.
"Чего я боюсь?" — спросил он сам себя. Но внутренний голос, загадочный и непостоянный, промолчал.
Призрачный лес, став было ближе, совсем расступился, явив высокий крутой подъем, усыпанный черной каменной крошкой и поросший редкими серыми кустами. Варамира ловко карабкалась вверх. Ромка старался не отставать.
Наконец они выбрались на более-менее ровный уступ, с которого можно было рассмотреть широкую седловину, соединяющую этот уступ и следующий за ним обширный каменистый склон. Чуть спустившись по черному блестящему хребту, они стали подниматься, сначала по наклонной части седловины, потом — лавируя между больших полупрозрачных камней. Внутри камней сияли скопления золотых жил, пульсируя, кажется, в такт Ромкиному сердцебиению. Конечно же, это было не так. Ромка потряс головой, отгоняя странное зудящее ощущение, скопившееся на кончиках пальцев, на ушах и еще где-то за лопатками.
Испещренный светящимися изнутри валунами склон привел их на плато — пологое, длинное, похожее чем-то на огромную взлетную полосу. Дальняя его сторона терялась в алой туманной дымке.
Ветер к тому времени стих. Луны никуда не делись, — они следили не мигая, за тем, как по сверкающей и бликующей тысячу раз, гладкой обсидиановой поверхности идут две маленькие фигурки, без устали продвигаясь вперед, к последнему на их пути подъему, который должен привести их на верхнее плато, и, собственно, к Игольному Ушку.
Красный туман клубился резным рваным кружевом. Чтобы взойти на последний склон, нужно было пройти через особенно высокий призрачный лес. Ромка шел, оглядываясь на полупрозрачные, мутные ближе к сердцевине стволы, желая и, одновременно, опасаясь прикасаться к ним. Он думал, что, скорее всего, его рука пройдет сквозь прозрачную кору, как через воду. Но, в то же время, ему было страшно, что, коснись он ствола, — его затянет внутрь, и он застынет в каком-нибудь из этих деревьев, как мертвый, заспиртованный экспонат музея врожденных уродств.
Луны дробились на множество сверкающих осколков в ветвях призрачного леса. На черное вулканическое стекло ложились причудливые, жутковатые тени от толстых, густо переплетенных ветвей. Ромка снова заметил в гуще леса что-то, похожее на белого красноглазого волка, — мелькнувшего, как привидение, которому ничего не стоит затеряться среди серых мутных стволов и желтоватых отблесков лун.
Лес расступился.
Вверх под небольшим наклоном бежала довольно-таки широкая тропа, посыпанная мелкой каменной крошкой. Варамира уверенно шла вперед. Ромка следовал за ней, то и дело оглядываясь: ему казалось, что теперь из призрачного леса за ними следит целая стая каких-то белых зверей — то ли волков, то ли собак, — не разобрать.
Они взобрались на еще один высокий уступ, обогнув его по тропинке слева так, что лес остался далеко внизу. Обойдя большой, указующий куда-то вверх, словно палец, валун, они вышли на широкое плато, в конце которого Ромка увидел щель.
Это была щель между двумя отрогами Антарг. Справа и слева возвышались загнутые друг к другу черные громады, и между ними, высоко над уровнем плато, висела, похожая на гигантское красное яблоко, луна.
Она была совершенно круглой. И она была совершенно не в небе. Она была здесь, между "пальцев" Антарг. Огромный алый шар, зависший в километре над поверхностью, светился и чуть заметно вращался.
— Вот оно, — проговорила Варамира, на лице которой играли багряные отсветы "луны". — Сердце Мира.
— То есть мы... видели его все это время?.. — пробормотал Ромка. — Думая, что это луна...
— Да. Все видят его. И всегда с одной и той же стороны. Это — мираж. Это — морок, и это — сердце морока. И Сердце Мира тоже.
— Ого, — Ромка смотрел на зажатую между отрогов Антарг "луну", раскрыв рот. Опомнился, рот закрыл. — А Игольное Ушко — где?
— Там, — Варамира указала на расщелину между правым и левым рогом. — Прямо там. Идем.
Они двинулись по гладкому вулканическому стеклу, испещренному золотистыми прожилками, вперед. Сколько они не шли, "луна" и "пальцы" ближе не становились. Ромка понял, отчего так: больно уж велико Сердце Мира. Не известно, сколько еще придется пройти, чтобы достичь его, чтобы преодолеть расстояние, сопоставимое с размерами этой громады.
Подсвеченный желтыми лунами и "луной" пламенной, туман на очередном пройденном ими километре рассеялся и явил совершенно неуместный здесь силуэт. Силуэт показался Ромке до боли знакомым. Туман развеялся вовсе, и Ромка сумел хорошенько разглядеть, что именно преградило путь.
Посреди гладкой обсидиановой поверхности, окруженный влажной тревожной дымкой, стоял красный бархатный диван на гнутых золотистых ножках. На диване, полулежа на нем с ногами, расположился человек. В руках он держал электрогитару и что-то на ней наигрывал. Гитара не была ни к чему подключена, но выдавала совершенно явный, чистый металлический звук, и сама по себе слегка светилась золотом. Лица сидящего на диване Ромка сначала не разглядел, — его закрывали тяжелые красные космы, спускающиеся до пояса. Но потом человек повернул к Ромке лицо, и лицо это было знакомым до боли.
Ромка не успел даже произнести его имени. Мйар (а он ли это был?) поднес палец к губам, мол, тш-ш!
Ромка быстро глянул на Варамиру. Она не обращала на Мйара ровно никакого внимания — шла себе дальше. Ромка даже было слегка испугался, что она, раз не видит Зубоскала, то не заметит и диван, споткнется и хорошенько навернется — но нет, Варамира спокойно обошла диван и проследовала вперед. Она шла не оборачиваясь, и вскоре скрылась в набежавшей красной дымке.
Ромка подошел ближе к дивану, глядя недоуменно на красноволосого знакомца с сияющей гитарой в руках и не зная, пора ли начинать радоваться или стоит все же насторожиться.
— Здравствуй, — произнес Мйар, откидывая за плечо тяжелые красные пряди и опирая гитару на бархатную спинку. — О Варе не волнуйся. Я закрутил ту дорогу в петлю — она будет ходить здесь, пока мне не надоест. Меня она не видит. Мы можем поговорить.
— Поговорить? — тихо повторил за ним Ромка. Мальчик понял, что манера выражаться у красноволосого крайне не похожа на оную у Мйара. Что-то в нем было не так. Кроме волос. Совсем не так.
— Меня зовут Мартин Майн, — представился мужчина, поднимаясь с дивана и прихватив с собой гитару. Протянул руку Ромке. — Давно не виделись.
— А вы... кто? — недоверчиво спросил Роман, руку все-таки принимая: непривычный он был ко всем этим магическим условностям и еще не до конца верил в опасность, которую представляют собой рукопожатия для магов.
— Ну, как бы так быстро разъяснить-то, — Мартин постучал пальцем по подбородку. — Я... У меня, вообще-то, много имен. Я — хранитель непройденных дорог и последний хозяин Духа Огня. Но это все чепуха, конечно же. В общем и целом, я — тот, для кого твой уважаемый предок создал вот это тело, которое ты знаешь под именем Мйара Вирамайна. Ты только не пугайся: личность Мйара никуда не исчезла, никто не "убил" прошлого хозяина. Просто я наконец вспомнил свое настоящее имя и предназначение. Когда-то, давным-давно, меня называли исключительным чародеем, и это почти что правда. Почти что — потому что я, по сути, сильнее всех когда-либо живших исключительных чародеев. Хвастливо звучит, не спорю, но уж... как есть.
— То есть ты, типа, наш местный бог? — Ромка склонил голову набок. — Но позабытый, хоть и не потерянный, как Потерянный? Или ты — как множество мелких восточных божков, один из?
Мартин очевидно расстроился.
— Если проговаривать вслух, то любое определение типа этого звучит невероятно криво, — поморщившись, он покачал головой. — Я отнюдь не всемогущ. И не вездесущ. И не бессмертен. Но мне очень, очень много лет, и я кое-что могу.
— Что, например? — неуверенно спросил мальчик, оглядываясь. "Бабки" нигде видно не было, и это почему-то нервировало.
— Например, я знаю, как убить Варамиру, — ответил Майн.
Он снял гитару с плеча и взял за гриф. Гитара мигнула, вспыхнула чуть светлее и обратилась в золотистый клинок — вытянутый, слегка изогнутый.
— Что это? — спросил Ромка, кивнув на меч.
— Это — ключ от всех дверей, кроме одной.
— Вы его нашли?
— Да. Он всегда был у меня под рукой. Просто я вспомнил все. И вот я здесь. И ты тоже здесь. И Варамира. Момент, понимаешь ли, истины.
— Так и... — Ромка снова оглянулся. Но в красном рваном тумане никого не увидел. Где же Варамира, если дорога и правда свилась петлей?.. Ромка глянул на Мйара, назвавшегося Мартином: — Это что выходит... Дед послал меня к Мйару, зная, что он — это вы? И зная, что рано или поздно мы вместе сможем избавиться от судьбоеда?
— Все так, — кивнул Мартин.
— И... каков план?
— Все просто, — Мартин Майн сдержанно улыбнулся. — В нашем мире и в мороке Варамира бессмертна. Но через Игольное Ушко можно пройти в один из других миров...
— Бессмертна? — Ромка недоверчиво нахмурился. — Но она говорит, что в мороке она на шаг ближе к смерти, чем в реальности...
— Ну как "бессмертна". Странное это бессмертие. Умирая в реальности, она становится вечным спящим морока и может воплотиться, как ты, наверное, имел радость наблюдать, в новом теле в настоящем мире, полностью по своей воле, неограниченное число раз. Умирая в мороке, она развоплощается. Но, в отличие от человека, который исчезает навсегда, Варамира перерождается где-то снова, в новом теле, в виде совершенно обыкновенного (на вид) человеческого младенца. В определенный момент, как тот, когда у тебя прорезалась сила судьбоплета, Варамира вспомнит себя и свою прошлую жизнь. И ее игра в обретение всемогущества начнется заново.
— Вот как, — Ромка кивнул. — То есть, вы предлагаете вывести ее за пределы нашего мира?..
— Да, — Мартин покосился на раздвоенную вершину Антарг. — Она говорила тебе, как именно ты должен будешь вернуть ей ее силу?
— Нет, — Ромка покачал головой. — Пока что... Может, она думает, что я сам догадаюсь, когда мы придем к Игольному Ушку...
— Вот и мне сдается, что этого-то Варамира и не знает. Ей не известно, как именно работает судьбоплет. Значит, у нас есть возможность ее обмануть.
— И вывести в другой мир, так?
— Так.
