В следующий раз её разбудили громкие голоса и тихие звуки музыки.
Уже стемнело, но подросшая луна и усеявшие чистое небо звёзды давали достаточно света, чтобы свободно передвигаться по комнате, не натыкаясь на мебель. В воздухе пахло свежестью от недавно прошедшего дождя.
Несмотря на сильное давление в мочевом пузыре, первым делом она на цыпочках подошла к открытому окну и выглянула наружу.
Дворик освещал танцующий свет двух закреплённых на фасаде дома факелов.
У ворот знакомый пожилой раб в относительно чистом хитоне тихо переговаривался с обнажённым по пояс могучим невольником, чьё лицо густо заросло чёрной курчавой растительностью, из которой, словно утёс из моря, выступал нос совершенно героических пропорций, а за широким поясом торчала короткая дубинка с блестящим металлическим навершием.
Слов девушка не различала, зато прекрасно видела, как здоровяк зябко поводит широченными плечами.
Внезапно в ворота забарабанили.
— Кто там? — настороженно поинтересовался пожилой раб, заглядывая в крошечное окошечко.
— Открывай, старый крючок! — отозвался весёлый пьяный голос. — Не узнаёшь, старый обезьян?
— Господин Читарос! — с наигранной радостью вскричал привратник, отодвигая засов. — Проходите, проходите. Здесь вам всегда рады.
В калитку колобком вкатился сверкавший лысиной толстячок в длинном щегольском плаще, а следом осторожно зашёл щуплый мужчина, на первый взгляд, одетый гораздо беднее.
Пухлый живчик игриво похлопал ладошкой по голому животу здоровяка, где чётко выделялись квадратики мышц брюшного пресса.
— А с тобой, Жаку, мы поболтаем попозже!
— Как захотите, — скаля большие белые зубы, отозвался невольник с чудовищным акцентом. — Господин Читарос.
"Как они собрались беседовать, если он едва говорит по-радлански", — насмешливо фыркнула про себя невольная зрительница, глядя на дворик сверху вниз.
— Кто это с вами, господин? — вкрадчиво поинтересовался пожилой раб.
Толстячок открыл рот, видимо, намереваясь представить своего спутника, но его остановил восхищённый голос владельца заведения.
— Господин Гортенз Броний Тан! Да будут прославлены небожители за то, что направили стопы столь талантливого актёра в наш скромный дом!
— Что вы, господин Птаний, — засмущался гость. — Я лишь скромный почитатель солнцеликого Нолипа.
Спустившись на три ступени, хозяин встретил визитёров у лестницы, и жестом пригласив следовать за собой, гордо объявил:
— Кроме вас, нас сегодня посетил господин Нар Кросилий. Вы уже слышали его божественную игру на кифаре?
Ответ актёра Ника слушать не стала, вернувшись к кровати. Ночной горшок оказался пуст, чисто вымыт и пах полынью.
"А я даже не помню, кто это сделал, — с досадой подумала девушка. — Либо не проснулась, либо заспала. Ох, рановато я расслабилась".
Убрав посуду назад, она заметила у стола корзину, внутри которой нашлось несколько булочек с изюмом и обязательный кувшин с разведённым вином.
Забравшись со всем этим богатством на кровать, беглая преступница стала лакомиться вкусняшками и размышлять.
Да, эта комната гораздо уютнее, чем клетушка в квартире Аполии Константы и уж тем более, чем та каморка, в которой ей пришлось жить у Аттики. Зато в случае нападения отсюда просто так не сбежишь. Правда, хозяин упомянул о каком-то тайнике, где в случае нужды можно спрятаться.
Если сюда уже приходили с обыском, значит, связь между Птанием и Вилитом не для кого не является секретом. Возможно, дом так или иначе под наблюдением? Не поэтому ли принц доставил её сюда таким не тривиальным способом? Но тем не менее, не обнаружив самозванку у Фены Аттики Тиры, претор Камий может заявиться сюда снова... Если только сенатор Юлис и дядюшка не ему заплатили за отложенный арест самозванки? Тогда, возможно, прыти у сенаторской ищейки поубавится?
"А если нет? — одними губам прошептала Ника. — Вдруг он, наоборот, будет всячески изображать бурную деятельность? Нет, рано расслабляться. Только вряд ли стражники заявятся сюда ночью, а значит, я могу ещё немного поспать".
Видимо, эти размышления накрепко засели в её сознании, так как девушка, не обращавшая внимание на доносившийся снизу шум веселья, музыку и пение, проснулась сразу, как только услышала звяканье ключа в замке.
Открыв глаза, она потянулась к кинжалу.
Судя по отблескам зари, игравшим на настенных росписях, приближался рассвет, поэтому Ника смогла хорошо рассмотреть высунувшуюся из-за приоткрытой двери осунувшуюся физиономию владельца заведения.
Увидев спокойно спящую гостью, он удовлетворённо кивнул, и держа в руках сандалии, подошёл к скамеечке, на которую улёгся, подогнув ноги.
— Вряд ли вам удастся на ней выспаться, господин Птаний, — заметила девушка, подумав: "А собирался спасть в ванной на жёсткой лавке". — Она слишком короткая.
— Прошу прощения за то, что разбудил вас, госпожа, — поклонился отпущенник. — Но я так устал, что просто нет сил.
— Ещё одна тяжёлая ночь, господин Птаний? — участливо спросила Ника, садясь на кровати и искоса наблюдая за собеседником. Мужчина уже видел её голой, но она тогда не могла как следует проследить за его реакцией. Большую часть времени тот стоял у неё за спиной и не попадался на глаза.
— И не говорите, госпожа, — устало махнул рукой хозяин публичного дома, скользнув равнодушным взглядом по обнажённым почти до бедра стройным ногам беглой преступницы. — Люди очень быстро ко всему привыкают. Для их развлечения постоянно приходится придумывать что-то новое. А это так тяжело и утомительно, госпожа.
— Понимаю вас, господин Птаний, — сочувственно кивнула девушка, невольно усмехнувшись про себя: "Дефицит новых идей — проблема шоу-бизнеса во все времена".
— У меня же не просто бордель, госпожа! — не громко, но с большим чувством вскричал отпущенник. — Хотя в искусстве любви моим мальчикам нет равных в Радиании, они же не просто красивы, а ещё и образованы! Каждый умеет петь и танцевать не хуже либрийских гетер! Я преподавал им философию, начало риторики, затем чтобы они могли поддержать беседу с образованными людьми. Да только...
Собеседник досадливо усмехнулся.
— У тех, кто может оценить их по достоинству, всегда не хватает денег, — сочувственно усмехнулась Ника.
Поднявшись мягким кошачьим движением, она от души потянулась, и разведя руки в стороны, выгнула спину так, что грудь почти встала дыбом под мягкой просвечивавшей туникой.
Однако мужчина остался совершенно равнодушен к её прелестям, пробормотав себе по нос:
— Увы, это так, госпожа.
"Значит, действительно гомик", — окончательно успокоилась попаданка, натягивая штаны с завязками.
— Отдыхайте, господин Птаний, — предложила она, кивнув на свободную кровать. — А я пока умоюсь и приведу себя в порядок.
— Ну, что вы, — жеманно потупился тот. — Я не смею, это же ваша постель.
— Изначально она ваша, — поправила его девушка и угрожающе сощурилась. — Или вы считаете, что я могла её как-то... испортить?
— О, как вы могли такое подумать, госпожа!? — испуганно вскричал отпущенник.
Но внучка сенатора Госпула Юлиса Лура властным жестом велела ему замолчать, продолжив:
— Только я всё ещё никак не могу привыкнуть к таким широким ложам и всегда отдыхаю с краю. Так что спокойно ложитесь с другой стороны и спите. У вас очень усталый вид. Вот, даже морщинки у глаз образовались. Если немедленно не отдохнёте, они так и останутся.
— Где?! — вскричал мужчина, бросаясь к столику с зеркалом. — Да, действительно. О боги, какой ужас! Они похожи на противные куриные лапки! Нет, я ещё слишком молод для них.
— Ваши мальчики уже знают обо мне? — спросила Ника, подходя ближе.
— К сожалению, да, — подтвердил собеседник, продолжая пристально рассматривать своё отражение. — Ваше появление не осталось незамеченным. Меня уже спрашивали: кто прячется в моих комнатах? Как вы советовали, я сказал Плотису, что вы скрываетесь от диких и жестоких соотечественников, неспособных оценить ваши чувства ко мне. А уж он обязательно разболтает всё остальным.
— Вы знаете господина Ун Гарата? — полюбопытствовала девушка, взяв со стола гребень. — Он встретил нас с принцем на берегу Флумины.
— Это мой доверенный человек, — проворчал Птаний, с неохотой освобождая ей место перед зеркалом. — Не беспокойтесь, он никому ничего не скажет. По приказу его высочества я отправил господина Ун Гарата в Альтиру с кое-какими поручениями.
— Очень предусмотрительно с вашей стороны, господин Птаний, — польстила ему гостья и задала очередной вопрос. — Как заделывают волосы ольвийские мужчины? Какие у них причёски?
— Никаких, госпожа, — широко зевнув, махнул рукой тот, обходя кровать с явным намерением воспользоваться её советом и лечь на стороне противоположной той, где спала она. — Варвары, что с них возьмёшь? Тогда, если вы не против, я немного посплю.
— Отдыхайте, господин Птаний, — кивнула Ника, глядя на своё отражение в зеркале.
Пока она причёсывалась, мужчина торопливо разделся, сложил одежду на табурет, забрался под одеяло и почти сразу же тихонько захрапел.
Босиком, чтобы не шлёпать подошвами сандалий по полу, девушка первым делом убедилась, что дверь в спальню закрыта на засов. Вернувшись, разместилась на скамейке, бездумно уставившись в белый потолок, расписанный кучевыми облаками и порхавшими между ними разноцветными бабочками.
Вновь вспомнился Декар, и в глубине души заворочалось нехорошее предчувствие. Она сама не понимала, откуда взялась эта странная уверенность в том, что юноша попал в беду, и с ним случилось что-то очень нехорошее.
Плюнув на безуспешные попытки убедить себя в том, что ей это только мерещится, Ника с каким-то мазохистским наслаждением ударилась в панику: "Вот батман! Дядюшка с сенатором наверняка оставили его в Радле, а то и вовсе убили, чтобы скрыть своё участие в этой истории. Вот гады! Сами же устроили парню побег и теперь замочили! Я же просила его спасти! Чего им стоило?! Ну не разорились бы они!"
Скрипнув зубами, она стукнула кулаком по спинке скамьи. Птаний всхрапнул, поворачиваясь на бок, и причмокнул губами.
Внезапная вспышка гнева совершенно неожиданно слегка прочистила сознание беглой преступницы, наконец-то дав возможность закрепиться в голове вполне здравой мысли: "А может, я зря себя накручиваю? Что, если Декар спокойно плывёт через море, а я тут с ума схожу?"
Девушка изо всех сил убеждала себя в том, что она была просто обязана остаться в Радле и никак не могла поступить по-другому, однако щемящее ощущение, удивительно схожее с чувством вины, всё же успело угнездиться в душе. Даже чёткое понимание бессмысленности переживаний не помогало от них избавиться.
Скорее всего, она бы непременно расплакалась, но в дверь неожиданно деликатно постучали.
— Господин Птаний! Проснитесь, пожалуйста! Там господин Лавканий пришёл. Вас требует, ругается сильно.
— О боги! — глухо промычал отпущенник, с видимым трудом отдирая голову от подушки. — Какого Тарара ему надо?
— Что-то насчёт последней партии вина, — понизил голос собеседник.
Прихватив сандалии, гостья на цыпочках проскользнула в ванную комнату, и затихарившись, усмехнулась про себя: "Он ещё и вином торгует. Не иначе, контрабандным. А может, этот публичный дом вообще только ширма для какого-то более доходного бизнеса?"
Видимо, заявился действительно очень важный и влиятельный человек, потому что Птаний, охая и стеная, быстренько собрался и ушёл.
А выбравшаяся из своего укрытия Ника поняла, что ей вновь необходимо срочно чем-то занять мозг, иначе это самокопание точно до добра не доведёт.
Кстати вспомнился забитый свитками шкаф в кабинете владельца заведения.
"Надо будет попросить у Птания разрешения в нём покопаться, — подумала попаданка. — Наверняка там найдётся что почитать. А если нет, снова придётся переводить чужие стихи и сказки".
Однако перед тем, как выбраться из спальни даже в соседнюю комнату, следует ещё немного поработать над своим имиджем. Нанести, так сказать, последний штрих.
Сбросив тунику, девушка взяла припасённую заботливым отпущенником повязку и принялась обвязывать ей грудную клетку.
Дело это оказалось не таким простым, как виделось на первый взгляд. Повязка норовила всё время сползти на живот.
Ника резко выдохнула, и задержав дыхание, попыталась обернуть треклятую тряпку вокруг себя.
Грудь сдавило, дышать стало тяжело. Однако, когда она полностью экипировалась и посмотрела на себя в зеркало, результат беглую преступницу вполне удовлетворил. На первый взгляд, да если ещё и издали её можно принять за парня. В этом случае высокий рост оказался даже полезным.
Когда за стеной послышался шум, она вновь спряталась в ванной комнате, на этот раз не задёргивая штору полностью и оставив узкую щель для наблюдения.
Войдя в спальню, хозяин дома негромко произнёс:
— Госпожа?
— Думаю, вам пока не стоит так ко мне обращаться, господин Птаний, — отозвалась девушка, шагнув в комнату. — Вдруг кто-то услышит.
— О боги! — патетически вскричал мужчина, едва не выронив уставленный посудой поднос. — Сам лучезарный Нолип спустился с небес в мою жалкую обитель! Вы прекрасны! Не знай я о вашей истинной сущности, моё сердце разорвалось бы от страсти!
Собеседница знала, что он врёт, но всё же не смогла удержаться от улыбки.
— А вы умеете говорить комплименты, господин Птаний.
— Это ваша красота разбудила моё красноречие, госпожа, — деланно засмущался тот, выставляя на столик миску с кашей, блюдо зелёного салата и большой керамический бокал с разведённым вином. — Или лучше звать вас Хунием?
— А другого ольвийского имени вы не знаете? — чуть заметно поморщилась беглая преступница. — А то мне это что-то не нравится.
— Ну тогда Орли, подумав, предложил отпущенник. — Это вас устроит?
— Вполне, — кивнула попаданка. Она ещё не настолько позабыла родной язык, чтобы полностью проигнорировать весьма неблагозвучное звучание первого из предложенных ей ольвийских имён.
— Если желаете, я могу после полудня отослать моих мальчиков в бани Глоритарква, — выдвинул новое предложение владелец заведения, с довольной улыбкой наблюдая, с какой жадностью гостья поглощает принесённую им еду. — И вы сможете спокойно погулять в саду. Там начали распускаться цветы, и стало очень красиво.
— Ещё слишком рано, — прожевав, отказалась Ника. — Лучше подождать дня три или четыре, когда я очень устану сидеть в комнате, и прогулка принесёт больше удовольствия.
— Как будет угодно, Орли, — с нескрываемым одобрением склонил голову мужчина.
— Я думаю, вам самому не стоит мне прислуживать, господин Птаний, — сделав большой глоток, проговорила девушка. — Это может вызвать удивление и нежелательные подозрения у ваших людей. Лучше присылайте самого доверенного из рабов. Только в заранее обусловленное время, и не забудьте ему сказать, что я, хотя и не говорю по-радлански, но кое-что понимаю. Подумайте, как это лучше сделать.
— Хорошо, Орли, — судя по всему, и это предложение пришлось собеседнику по вкусу.
